Гарри Поттер и Тетрадь Секса

      Проснувшись, я испытал чувство дежавю, увидев знакомую светлую макушку девушки и ощутив ее приятные объятья. Естественно, это была Луна. Как она здесь оказалась?        — Луна, мне, конечно, очень приятно просыпаться с тобой в обнимку, но что ты тут делаешь? — спросил я, разбудив девушку поцелуем. Или мне стоит говорить, «свою» девушку?        — Доброе утро, Гарри. Я хотела отдать тебе мантию, но вчера так тебя и не нашла. Так что решила занести сама, — ответила она.        — А как бы ты потом вернулась? Ты об этом подумала? — удивился я.        — А зачем мне возвращаться, если с тобой спать приятнее? — святая простота, и мне это безумно в ней нравится. Луна расцепила руки, сладко потянулась, как кошечка, улыбнулась, и тут ее нежные ручки стали блуждать по моему телу, очерчивая каждый изгиб моего худого, но жилистого тела. Я еще раз подметил, что стоит как можно быстрее заняться своей фигурой. Впрочем, не стоит отвлекаться на посторонние думы, когда меня ласкает такая красавица. Наши губы снова сомкнулись, и я решил пробовать поцеловаться, как с Чжоу. Мой язык вошел в такой приятный на ощупь ротик девушки и переплелся с ее язычком. Если Чжоу была напориста, то Луна как пластилин — податлива. Не выказывая никакого сопротивления, позволяла делать все, что я захочу. Моя левая рука перетекла со стройной талии на ее небольшую, но красивую грудь и стала сжимать ее и играться со столь привлекательными торчащими розовыми сосочками. Правая же пошла ниже, по бедру, сначала к подтянутой попке, пожмякав ее, а потом к влажной промежности с пушком коротких белых волос. Мои действия не остались незамеченные девушкой, и она постанывала с каждым моим движением. И если бы не занятый поцелуем рот, думаю, мы бы уже разбудили всех соседей. Я сделал себе мысленную пометку найти чары заглушения звука. Долго об этом думать не получилось, потому что ручка Луны уже пробралась ко мне в трусы и стала «надрачивать», как я слышал из выкриков занимающихся сексом квартета близнецов и охотниц, мне член. Я в долгу не остался, лаская истекающую влагой киску девушки. Но вот, вначале я, а потом и Луна, глухо застонали друг другу в губы и, видимо, «кончили», если я правильно понял название этого взрыва удовольствия из промежности, расходящегося по всему телу. Девушка с горящими глазами уже забралась ко мне на живот и захотела перейти к сексу, как нас прервали:        — Поттер, прекрати мычать, спать мешаешь! — крикнул Рон недовольно и дальше завалился дрыхнуть. Мда, без чар уж точно не обойтись. Не уверен, что Луна сможет сдержаться и не разбудить своими стонами половину башни, если вспомнить наш первый раз.        — Прости, Луна, кажется, придется секс отложить до следующего раза. Ах да, чуть не забыл, кажется я должен кое-что сказать. Я люблю тебя, — и был вознагражден неожиданно страстным поцелуем. Странно, я в сериалах видел, что это обычная фраза, которую произносят парень и девушка. Я что-то не так понял?        — Я тоже люблю тебя Гарри! — отдышавшись от нехватки воздуха, сказала удивительно счастливая на вид девушка. Ее вечно рассеянная улыбка превратилась в ослепительно-мечтательную. Полежав так еще немного и очистив друг друга «Экскуро», мы повторили наш заход до двери факультета, накрыв Луну моей мантией. И если вчера никого не было по причине того, что мы проснулись поздно, то сейчас потому, что рано. Уже на обратном пути я увидел спускающуюся из женской половины башни Гермиону, с книгой для «легкого чтения» весом в пару-тройку килограмм.        — Ой, Гарри, ты меня напугал. А что ты тут делаешь? Тебя же утром не добудишься, тем более так рано, — удивленно произнесла девушка. Или моя вторая девушка? Хм. Стоит ей сказать правду? Да нет, опять начнет нудеть про то, что нельзя приводить посторонних в башню.        — Да нет, тебя хотел увидеть, — и ведь не соврал, я действительно хотел поговорить с Гермионой.        — Да? И зачем же? — наклонив свою милую голову чуть вбок спросила каштановолосая красавица, чтобы там не говорил Драко и его прихвостни.        — Разве нужны причины, чтобы увидеть свою прекрасную девушку? Я ведь могу называть тебя своей? — и подойдя, подхватил ее под талию и поцеловал. Мне очень понравилось целовать своих любимых. А если они не против, то почему я должен отказывать себе в этом удовольствии?        — Гарри, что с тобой? Я, конечно, не против, но ты будто сам не свой. Раньше и слова не вытянешь, а тут ты такой уверенный стал. Слова красивые говоришь, — и что мне сказать? Что это после секса с Луной во мне будто что-то оборвалось и все сомнения и стеснение смыло удовольствием и счастливыми глазами Луны и Гермионы?        — Как бы тебе сказать… Просто после одного события все мои страхи перестали иметь смысл. В тот момент я понял, что мне все равно на турнир, на отношение ко мне учеников и учителей, что все это не важно. Что имеет истинное значение — так это делать моих любимых счастливыми. И да, я люблю тебя, Гермиона. — какое магическое слово «люблю». Ведь девушка, произнеся — «И я тебя люблю, Гарри», со счастливым визгом повисла на моей шее и сама стала целовать меня. По уже сложившейся привычке, я стал поглаживать сквозь одежду тело девушки, а та зеркально мне отвечать. Вдруг она резко отпрыгнула от меня, раскрасневшись.        — Гарри, что ты делаешь? Впрочем, я и сама хороша, извращенка, — тяжело дыша, сказала теперь уж точно моя девушка.        — Тебе разве не понравилось? Мне было очень приятно, когда ты меня гладила.        — Не в этом дело! Я не готова еще к… такому. Нам с тобой еще рано заниматься таким!        — Почему? Если нам обоим нравится, то что в этом плохого? — не понял я.        — Потому, потому… Потому что я так сказала, все! — и сравнявшись по цвету с помидором, сбежала в свою спальню. Даже книгу оставила в гостиной, что для нее просто невероятно несвойственно. Однако не похоже, что она злилась, поэтому я пошел в свою комнату досыпать.       На завтраке меня завалило посылками, сброшенными совами. И если одежда не занимала много места — ее уменьшили для транспортировки, как и прибывшие очки, то зелья прибыли в немаленькой и нелегкой коробке, принесенной сразу шестью совами, которым я тут же заплатил и накормил их едой со стола. Как я знаю, зелья нельзя уменьшать, так как они от этого портятся или меняют эффекты действия. В этот раз Гермиона сидела рядом со мной, заливаясь краской, что вызывало смешки и шепотки всего гриффиндорского стола.       После завтрака мы с Гермионой подошли к кабинету уроков зелий и увидели, что у дверей уже собрались слизеринцы. У всех без исключения на груди были приколоты какие-то значки. На них яркими, светящимися и красными буквами, было написано:       «Поддерживайте СЕДРИКА ДИГГОРИ — НАСТОЯЩЕГО чемпиона «Хогвартса»!»        — Нравится, Поттер? — громко спросил хорек у меня. — Это ещё не всё… Смотри!       Он нажал на значок у себя на груди, и надпись исчезла, сменившись другой, зелёной: «ПОТТЕР — ВОНЮЧКА».       Слизеринцы заржали как лошади, после чего дружно нажали каждый на свой. Повсюду вокруг меня засветилось сообщение «ПОТТЕР — ВОНЮЧКА». Но я только усмехнулся про себя на такие детские игры. Может, раньше меня это бы и разозлило, но сейчас мне все равно.        — Ох, как смешно, просто на редкость остроумно, — с сарказмом сказала Гермиона Панси Паркинсон и её подружкам, смеющимся громче других.       У стены рядом с Дином и Симусом стоял Рон, который никак не прореагировал на мое оскорбление, хотя раньше лез на Малфоя по малейшим пустякам. Забавно.        — Хочешь себе, Грейнджер? У меня их куча. Только не прикасайся к моей руке. Я её только что вымыл, не хочу пачкаться обо всякое магглорожденное отродье, — Малфой протянул Гермионе значок. А вот этого я простить не мог. Пускай угрожает и оскорбляет сколько угодно мне, но своих девушек я в обиду не дам. Яростная волна гнева смыла плотину самоконтроля и я выхватил свою волшебную палочку, указав ею на Малфоя. Я еще не забыл, как он издевался над Гермионой в коридоре.        — Давай, давай, Поттер. Или у тебя кишка тонка? — спокойно вытащил белобрысый собственную палочку.        — Фурункулюс! — ледяным тоном сказал я.        — Денсоджео! — завопил Малфой.       И тут случилось ужасное: встретившиеся лучи заклинаний срикошетили. И если мое попало в лицо Гойла, которое покрылось ужасными гнойными пузырями, то Малфоя — в Гермиону, заставив ее передние зубы стремительно расти. Не успел я отвести свою девушку в больничное крыло, как раздался голос моего самого нелюбимого учителя. Впрочем, это взаимно.        — И что это здесь за шум? — спросил Снейп.        — Это все Поттер, посмотрите что он сделал с лицом Гойла! — завопил Малфой.        — Сэр, мы сражались вместе с Драко, и наши лучи отрикошетили. Его попало в Гермиону, — девушка пыталась прикрыть зубы, но те уже отросли до шеи.        — Не вижу разницы, Поттер. Пятьдесят баллов с Гриффиндора и проведите кто-нибудь мистера Гойла в больничное крыло, — ответила эта мышь позорная. — Поттер, куда вы повели мисс Грейнджер? Она и сама сможет дойти. Для ходьбы нужны ноги, а не зубы Я его проигнорировал, заскрипев зубами от злости. Отвечать Снейпу — значит нарываться на еще большее количество оскорблений.        — Поттер, за пропуск занятия и игнорирование учителя вам еще минус пятьдесят баллов и отработка в течении двух недель.        — Гарри, тебе не стоило меня провожать, я бы и сама дошла. А теперь тебя еще больше будут ненавидеть за потерю ста баллов. И на отработку загремел, — сказала мне Гермиона своим поучительным тоном. Но по ее лицу было видно, что ей понравилось мое внимание и что я ее не бросил.        — Мне все равно на очки и отношение собственного факультета. Слишком уж мимолетна и изменчива их любовь. Меня больше волнует твоя любовь ко мне, — сказал я и в награду получил еще один поцелуй, во время которого заметил уменьшившиеся зубки моей девушки. Но долго миловаться нам не дали, выгнав из обиталища Помфри.       Гермиона, как прилежная ученица, пошла на урок, а я к себе в спальню, не желая выслушивать еще один поток унижений и оскорблений от сальноволосого говнюка. При мысли о нем и Драко, успокоившиеся было чувства взбурлили яростным огнем. И ведь не сделаешь им ничего. Стоп, почему не сделаешь? Быстро, пока не передумал, я достал тетрадь и написал: «Северус Снейп и Драко Малфой» Все, теперь пути назад нет. Взгляд со стороны. 69 секунд спустя, кабинет зельеварения.       Злющий даже больше обычного Снейп метался от одного котла гриффиндорцев к другому. Он отпускал циничные комментарии, оскорблял каждого из учеников, сравнивая их умственные способности с нарезаемыми ими слизнями. Когда же он проходил мимо слизеринцев, то одобрительно хмыкал и хвалил, щедро одаривая учеников своего факультета баллами. Но вот он подошел сзади к Малфою и положил ему руки на плечи. Через мгновение, эти руки начали блуждать по телу Драко, а тот повернулся и стал отвечать ему взаимностью. Спустя пять минут.       Директор Дамблдор появился во вспышке огня с фениксом на плече. Он не стал медлить и даже дослушивать до конца бледную Гермиону Грейнджер, а сразу отправился с помощью своего фамильяра в подземелье. Перед кабинетом Северуса находился весь четвертый курс с бледными лицами. То тут, то там была рвота и только несколько девушек горящими глазами смотрели сквозь приоткрытую дверь. Некоторые из них даже пускали слюни. Оттолкнув их, он увидел картину, от которой не мог решить, то ли ему стереть всем память, то ли повеситься. Потому что в кабинете, прямо на полу, Северус нагнул раком и с явным удовольствием трахал в задницу своего крестника, а тот с не меньшим удовольствием ему подмахивал бедрами. От немедленного «обливейта» всех вокруг спасла подошедшая Макгонагалл, которую Гермиона встретила по пути и рассказала, почему бежит сломя голову к директору. Директор стоял, прикрыв лицо рукой и подумав, что слишком стар для этого дерьма. Минерва подняла свою палочку и остановила «Петрификусом» дергающихся в оргазме любовников. Что это был опрометчивый выбор чар, декан львиного факультета поняла после того, как не смогла их разъединить. Благо, дилемму решил директор, который с видимым отвращением на лице, прикоснувшись к плечу зельевара, исчез в новой вспышке огня вместе с содомитами. Конец взгляда со стороны.       Я лежал в кровати, чувствуя удовлетворение от того, что злодеи не окажутся безнаказанными. Почему-то когда я представлял себе, как занимаюсь сексом с мужчиной, чувствовал тошноту и отвращение, поэтому и решил так наказать зарвавшихся папенького сыночка и учителя-садиста. Внезапно дверь открылась, и ко мне подлетел лохматый вихрь в виде Гермионы.        — Гарри! Что ты натворил?! Я знаю, что это ты сделал с помощью своей извращенной тетради! — набросилась она на меня, стуча своими маленькими кулачками по груди.        — Стой, стой, Гермиона, что случилось-то, расскажи, — и она рассказала. Заикаясь, краснея, бледнея, но и от того, что я услышал, мой завтрак чуть не покинул желудок. Мда, кажется, даже для них это слишком.        — Гермиона, слушай, я не знал, что так выйдет! Точнее догадывался, но не думал, что это будет так плохо. Да и судя по всему им понравилось.        — Гарри, ты издеваешься? Теперь же профессора Снейпа уволят, Драко вряд ли будет тут дальше учиться из-за такого позора, а тебя накажут!        — И что?        — Ты что, не понимаешь?        — Нет, я имею ввиду, тебе что, хуже станет от того, что Снейпа и Малфоя не будет в Хогвартсе?        — Нет, но, но… Но тебя же накажут!        — Не накажут, если только ты не расскажешь. Не расскажешь же? — девушка мотнула головой. — Ну вот. А они заслужили наказание за твое оскорбление и унижение. Пусть я и перегнул палку.        — Что? Гарри, так ты это ради меня? — из девушки будто вынули стержень, и она расплакалась прямо на моей груди, не заметив, что завалилась вместе со мной на кровать. Я стал гладить пушистые и объемные волосы Гермионы. Не такие гладкие, как у Луны, но тоже очень приятные. Девушка вначале вздрогнула от этого, но ничего не сказала, а только покрепче меня обняла. Мы не заметили, как уснули и только обвинительный крик Рона разбудил меня.        — Гарри, Гермиона, вы что это тут делаете?!