Небольшое недоразумение

— Вот как?! В таком случае, я больше не желаю иметь с тобой ничего общего! Как только Джонхен, вернувшийся с вечерней пробежки, заходит в родное общежитие, он сразу же слышит отчаянный крик своего любимого, уже находящегося на гране, который сопровождается громким хлопком двери. И наступает тишина. Гнетущая тишина. Такая, что главному вокалисту, по правде говоря, хочется снова сбежать на улицу. Просто чтобы не разбираться со всем этим. Впрочем, желание желанием, но ему все же приходится остаться. Все-таки статус парня Ким Кибома несет кое-какие обязательства. И одно из них: находиться рядом со своим любимым в трудные времена для него. Вот только дело в том, что Джонхен понятия не имеет, в чем сейчас дело. Вернее, не совсем так. Не нужно быть экстрасенсом, чтобы понимать, что Ки снова поругался с их местной шпалой. Уже около четырех-пяти дней между этими двум участниками происходит что-то странное и никому непонятное. Младший отчего-то по поводу и без цепляется к Кибому. Ну кому такое понравится? И, если бы хоть кто-нибудь знал, в чем причина, было бы гораздо легче! Но, кажется, даже сам объект его издевательств не в курсе того, что творится. Заглянув на кухню, чтобы удостовериться в своей правоте, Джонхен тяжело вздыхает, когда видит Минхо, молча сидящего за столом и покусывающего нижнюю губу. На самом деле, это первый раз, когда Джонг практически стал свидетелем ссоры. Потому что обычно 91-line расходятся раньше, чем кто-нибудь их застукает. Возможно, они еще не до конца лишились инстинкта самосохранения. За конфликты в группе может неслабо достаться. Хотя все и так все знают. За руку-то их никто не ловил, но, возвращаясь в комнату, Джонхен непременно заставал Ки в одной позе: тот лежал на своей кровати, свернувшись калачиком и уставившись пустым взглядом в одну точку на стене. Но в этот раз все иначе. Когда старший пытается открыть дверь, он с удивлением обнаруживает, что та неожиданно заперта на замок. Вот это уже что-то новенькое. Динозавр начинает волноваться. Почему-то ему кажется, что на этот раз Минхо все-таки каким-то образом перегнул палку. Хоть он и не знает точно, что произошло. Ведь Ки никогда не запирал дверь в их общую комнату. — Бомми, — словно котенок, скребется Джонхен. — Солнышко, открой, пожалуйста, дверь. Но в ответ только гнетущая тишина. Дива всея Шайни не то, что не выполняет просьбу, он и не отзывается. Не потому что не слышит. Нет. Разумеется, Ки прекрасно слышит голос своего парня за дверью. Потому что сидит на полу, прижавшись к ней спиной и зажав рот рукой. К сожалению, сегодня Джонгу, кажется, придется спать на диване. От этого немного совестно. Ведь, по сути, тот ни в чем не виноват. Наверняка сейчас, стоя под дверью, он безумно переживает. Так всегда бывает. Однако Кибом не хочет, чтобы кто-нибудь видел слезы на его щеках и кровоточащие порезы на его руках. Даже его любимый Джонхен. Тем более этот парень. Нет, порезы появились совершенно случайно. Просто Минхо очень не вовремя появился со своими дурацкими замечаниями. Как раз в тот момент, когда Ки взял в руки нож. Он совершенно не обращает внимание на то, что из ран на руках до сих пор сочится кровь. Ему очень больно. Впрочем, это ничего страшного. Так даже лучше. По крайней мере, эта боль отвлекает от мыслей, почему же его так ненавидит Минхо. За что? Что с ним происходит в последнее время? Может ли такое быть, что «мамочка» что-то сделал ему и случайно забыл? Бывает же такое. — Если ты сейчас же не откроешь, — громкий голос снаружи заставляет Ким Кибома вздрогнуть и подняться на ноги. — я выбью эту чертову дверь, на хрен! Открывай немедленно! Чувствуя, что Джонхен на этот раз совсем не шутит, Кибом тяжело вздыхает и, быстро промокнув глаза первой попавшейся тряпкой, коей оказывается чья-то валяющаяся футболка, подчиняется. Однако тут же отступает вглубь комнаты, падая на кровать и пряча руки за спину. На всякий случай. Потому что, несмотря ни на что, Ки не хочет, чтобы от одного из участников группы остались только воспоминания. Он всерьез боится реакции своего парня. Помнится, в прошлый раз парень, который додумался кинуть нечто тяжелое на сцену и из-за которого Кибом пострадал, три недели лежал в больнице. Как тогда сказал Джонг: «Он просто сам случайно упал. Семнадцать раз подряд». Все-таки не хочется, чтобы и с Пламенной Харизмой что-нибудь случилось. «Совершенно случайно». Зайдя внутрь своей комнаты, Джонхен тут же осторожно прикрывает за собой дверь и тянется к выключателю, норовя разогнать полумрак. Потому что в комнате, по его мнению, слишком темно. Ничего же не видно. А ему хочется как можно скорее увидеть свое любимое чудо, которое, кажется, все никак не может успокоиться, продолжая рыдать в подушку. Интересно, что между этими двумя произошло на этот раз? Что опять случилось? — Нет! — но его останавливает хриплый и надрывный голос Ки, который уже успел завернуться в кокон из одеяла. — Не включай, пожалуйста, — спохватившись, немного тише просит он. Кибом и правда лежит на животе, уткнувшись носом в свою подушку, пачкая ее подводкой. Чтобы старший, не дай бог, не услышал его всхлипов, сдерживать которые становится все труднее. Впрочем, Ки, честно говоря, особо и не пытается. Он лишь надеется, что, если выплакаться, станет легче. Кто бы знал, как сильно Диве сейчас больно. От необдуманных слов своего, кажется, другу. По крайней мере, так считалось до недавнего времени. Вряд ли настоящий друг смог бы так поступить. Вздохнув, Джонхен ложиться рядом с младшим и аккуратно обнимает своего любимого поперек спины, крепко прижимая его к себе. Он буквально чувствует, как содрогаются от рыданий в его руках чужие плечи. К сожалению, успокоиться пока что никак не получается. Это в общем-то неудивительно. Так всегда было. Кибом просто не умеет быстро успокаиваться. — Бомми, не плачь, — умоляюще просит Блинг, стараясь заставить его повернуться к себе. — Когда я вижу твои слезы, мне самому хочется плакать, — чистая правда. — Что на этот раз между вами произошло? Расскажешь? Джонхен легонько водит пальцем по спине Ки, зная, как сильно тот любит подобные манипуляции. Это всегда успокаивает его. Их обоих на самом деле. Разумеется, он понимает, что Дива сейчас вряд ли сможет что-либо ответить. Если вдруг попытается, слез станет только больше. Всегда так. При любой попытке начать говорить, будучи в таком состоянии и не успокоившись окончательно, то потом его прорывает настолько сильно, что приходится отпаивать успокоительным. По-другому остановить накатившуюся истерику обычно не получается. — Ну? — больше всего на свете Джонхен ненавидит слезы своего любимого. Хоть в большинстве случаев он сам и становится их причиной. Но любого другого за них может убить. Потому что Кибом всегда плачет очень сильно и долго. — Умоляю тебя, не плачь больше. Прекрасно зная, какой его парень может быть чувствительный, Ки все-таки старательно делает пару глубоких вдохов и осторожно выпутывается из объятий. Но только для того, чтобы отбросить одеяло и оказаться вплотную к Джонхену, который только этого и ждет. Потому что это означает конец истерики. Вот теперь можно поговорить спокойно и все наконец разузнать. — Хен, скажи, пожалуйста, — хриплый голос младшего едва слышен, и Джонг заставляет его немного отстраниться. Ему не нравится начало. Потому что так официально Дива слишком редко к нему обращается. Только когда обижен или очень серьезен. — какова же все-таки моя роль в группе? От такого неожиданного вопроса старший давится воздухом. Вот этого он точно не ожидал. Нет. В самом начале их звездного пути Кибом действительно задавал подобные вопросы чуть ли не каждый день. До поры до времени его роль была и правда не очень понятна. Только то, что он «мамочка» группы. Потому что сразу же было понятно, что Тэмин — главный танцор и макнэ, Джонхен — главный вокалист, Минхо — ведущий рэпер, не а Джинки, по крайней мере, лидер. А он? Кто же тогда Ким Кибом? Правда старшему казалось, что они со всем разобрались еще тогда и все решили. Тогда что сейчас-то не так? Неожиданно в голове Джонга что-то щелкает. Вернее, складываются кусочки мозаики. Опять этот Минхо сказал глупость, не подумав! Честно говоря, хочется отрезать кое-кому язык и скормить его дворовой собаке. Но это, разумеется, немного позже. Сейчас главное не дать Ки снова впасть в депрессию. Его ведь потом оттуда очень тяжело вытащить. — Так. Прекрати немедленно! — наверное, не стоит кричать, но Джонхен знает, что по-другому этот мальчишка, которого почему-то считают «мамочкой» группы, ничего не поймет. — Обо всем этом мы уже говорили не один раз. Не начинай, пожалуйста, все снова. Иначе, клянусь, я ударю тебя. На этих словах Кибом едва заметно усмехается и заглядывает своему любимому Динозавру в глаза. Почему-то он не воспринимает его обещание всерьез. Да и кто бы в здравом уме воспринял? Кого Джонхен вообще может ударить? По крайней мере, на первый взгляд. Но стоит только узнать его получше и становится понятно, что он очень хорошо умеет драться. Когда ему это нужно. Впрочем, на кое-кого главный вокалист все же ни за что не посмеет поднять руку. — Как-то мне слабо верится, что ты сможешь ударить меня, — негромко смеется Ки, который все прекрасно знает. Это заставляет Джонга тоже улыбнуться. Конечно, слова Минхо все еще сильно царапают нежное сердце местной Дивы, но пока рядом с ним любимый человек, он верит, что нужен кому-то. Если Джонхен говорит, что без него, Ким Кибома, не было бы группы, то стоит ему наверное поверить. К тому же, помнится, когда-то их бессменный лидер сказал, что они не будут Шайни, если их останется меньше пяти. Поэтому несмотря на то, что он все еще точно не понимает, какое место в группе занимает, Ки не может перестать улыбаться. — Если на короткое мгновение забыть о том, что ты мой парень, я безумно люблю тебя и хочу защитить от всего мира, это вполне возможно, — смеется Джонхен и быстро целует младшего, заметив его немного обиженный взгляд. — Я надеюсь, больше ты не грузишься из-за слов этого пламенного придурка? Знаешь, я не понимаю, что с ним происходит, но постарайся не обращать на него внимания. Хорошо? И неожиданно его отпускает. Выпустив усталый вдох, Кибом едва заметно кивает и, обхватывая Джонхена руками, утыкается носом ему в грудь. Несмотря на то, что еще слишком рано, со сном он бороться не может. Из-за постоянных переживаний и стресса он ужасно вымотался. Так, что сил совсем не осталось. Совсем. Ки отрубается практически мгновенно. Потому что рядом с любимым так тепло и хорошо, что все тревоги отступают. До утра. *** Хоть Джонхен и хотел, вернувшись домой, прибить Минхо, как только увидит его, к утру его пыл понемногу проходит. Поэтому он решает не действовать с горяча и для начала поговорить с Тэмином. Может, хоть их макнэ сможет ему объяснить, что происходит и почему Харизма цепляется к Ки по поводу и без. К счастью, главный танцор обнаруживается довольно быстро и, что удивительно, один. На кухне. Сидя за столом, он потягивает свое любимое молоко, глядя в одну точку и не обращая внимания на неожиданного утреннего гостя, который, как всем известно, обычно спит до обеда. По крайней мере, когда появляются выходные. — Тэмин-а, — Джонхен присаживается напротив младшего и складывает на стол руки, а потом опускает на них голову. — Я бы хотел попросить тебя, — вкрадчиво и достаточно тихо начинает он, стараясь никого не разбудить. Иначе поговорить спокойно им точно не дадут. — Вернее, спросить. Что в последние несколько дней происходит с Минхо? Оторвавшись от созерцания прекрасной стены, Тэмин, кажется, только сейчас обращает внимание еще чье-то присутствие на кухне. Его задумчивый взгляд медленно проясняется, мысль постепенно куда-то ускользает, после чего макнэ пару раз удивленно моргает и пожимает плечами. Что творится с Минхо? А что, с ним что-то не так? Тэ как-то не заметил. Впрочем, в последнее время эти двое мало общаются из-за дурацкой ссоры. Стоп. Так в этом все дело? — А что не так? — стараясь изобразиться удивление, спрашивает Тэмин. — Я ничего не заметил. Теперь наступает очередь Джонхена удивляться. Да уж. Как можно было не заметить то, что происходит между двумя участниками Шайни? Тем более если учесть, что один их этих мемберов, вроде как, состоит в отношениях с макнэ. Почему-то в этот момент у старшего возникает плохое предчувствие. — Хорошо, — тяжело вздыхает Джонг. — Я, конечно, понимаю, что Минхо твой парень и все такое, но скажи, пожалуйста, почему он последние несколько дней все время старается побольнее зацепить Бомми? — ну как же ему суметь объяснить? — Мне бы не хотелось ни с кем ругаться, но видеть, как Бомми из-за него постоянно расстраивается и плачет я не могу, — он встает из-за стола, собираясь уйти к любимому, пока тот не проснулся. — Знаешь, — не сказать об этом Джонхен не может. — вчера Минхо сказал ему, что Ки самый бесполезный участник группы. Ты же знаешь, что для него это больная тема. Он так долго после этого плакал, — замечает уже на выходе. Просто потому что боится, что еще одной такой истерики не переживет. Твою ж мать! Тэмин честно не хотел, чтобы кто-то знал об его ссоре с Минхо, считая, что они сами со всем разберутся. Но, кажется, старший зачем-то впутал в это кое-кого другого. И, если бы просто впутал, ничего страшного не произошло бы. Однако тот, оказывается, делает все, чтобы вывести ни в чем не повинного Кибома из себя. Чтобы заставить Диву плакать. Правда зачем ему это нужно, не понятно. Идти мириться первым Тэмин не хочет. Не в этот раз. Потому что в ссоре виноват исключительно чересчур ревнивый Минхо. Что за придурок?! Хоть идти первым и не хочется, но надо. Ведь Ки не должен из-за них страдать. Главный танцор вздыхает, вспоминая, с чего началась эта ссора. И он бы понял, если бы старший цеплялся, например, к Джонхену. Ведь это с ним Тэ устроил внеплановый фансервис. Но Кибом-то тут причем? Что за глупость? Дива же в тот момент была на другой стороне сцены вместе с лидером. Впрочем, разговор со своим любимым младший решает немного отложить. Сегодня утром Минхо, ожидаемо, был в крайне плохом настроении, и усугублять ситуацию он не собирается. Иначе они так никогда не помирятся. Пока Тэмин находится в своих мыслях, на кухню медленно заплывает виновник всего этого хаоса. Заплывает, желая выпить бодрящего чая, и тут же замирает на месте, увидев, что там уже кое-кто есть. Подходить к младшему после всех тех слов очень не хочется. Нет. Не в этом дело. Просто стыдно. На самом деле, он очень хочет с ним помириться. С этим ребенком Харизма просто ненавидит ругаться. Потому что Тэмин, по правде говоря, тоже много плачет. Это на сцене танцор старается казаться сильным. Если еще и он будет реветь вместе со своими хенами, кто петь-то будет. Не один же Минхо. Ну честное слово. Сейчас макнэ молча сидит за столом, закусив губу и о чем-то напряженно раздумывая. Еще одного неожиданного гостя он также не замечает, пытаясь найти верное решение. — Тэмин-а, — наконец, решается начать говорить Минхо, когда видит, что чужие плечи начинают подрагивать от сквозняка. Или, может, дело совсем не в этом? — Что-то случилось? Вздрогнув всем телом, Ли Тэмин как-то слишком резко возвращается в реальность и слегка затуманенным взглядом смотрит на старшего, не понимая, что тот тут забыл. По правде говоря, меньше всего он ожидал увидеть Минхо здесь и сейчас. Но еще больше не ожидал, что тот сам с ним заговорит. Уже три дня ведь молчит, не желая разговаривать со своим любимым. Впрочем, на самом деле, Тэ и сам не особо рвется с ним общаться. Все-таки рэпер его очень сильно обидел своими беспочвенными поздравлениями. — Ничего, — немного погодя нехотя отзывается Тэмин. — Просто до меня тут дошли слухи, что ты серьезно обидел Ки-хена, — поджав губы и скрестив руки на груди, заявляет он. Взгляд Минхо тут же незримо меняется, и он наклоняется как можно ближе к лицу младшего, которому становится немного страшно от этого. Разумеется, он знает, что тот в любом случае не тронет его. Просто не посмеет. Иначе группе точно придет конец. Да и Джинки точно не потерпит драк. Но все же. В его глазах слишком сильно пылает ярость. — Вот значит как? — Харизма неожиданно так сильно бьет рукой по столу, что Тэ вздрагивает и вжимает голову в плечи. — Причем здесь Кибом? Я только сказал ему правду, — делает шаг назад, чтобы заглянуть в чужие глаза. — С этим не стоит спорить, — злобно рычит он. — Если так волнуешься о нем, то, давай, иди. Не за чем тратить время на своего парня. Верно? А потом происходит то, чего Минхо никак не мог ожидать. Да, наверное, и никто не мог. В следующую секунду его щеку внезапно обжигает звонкая пощечина, от которой старший мигом теряет весь свой запал. Никогда у них еще не доходило до драки. Крики, пожалуйста. Но ни Минхо, ни Тэмин никогда не позволяли себе поднять руку на любимого. Видимо, последние слова Пламенной Харизмы очень сильно задели макнэ. В глазах танцора столько боли, что становится очень стыдно и хочется немедленно куда-нибудь сбежать. — Ки-хен — один из самых дорогих людей для меня, — громко и четко говорит Тэмин, глядя прямо в глаза на против. — Почему ты не доверяешь мне? Чем я заслужил такое отношение? И что тебе сделал хен? — по щекам макнэ катятся злые слезы обиды, и он, резко развернувшись и оттолкнув старшего, убегает с кухни. *** Снова на сцене. Снова очередной концерт. После полумрака во время выступления яркий свет ослепляет участников Шайни, заставляя их прикрыть глаза. Визг и вопли фанатов оглушают так, что Джинки на мгновение приходится прервать свою благодарственную речь. Потому что ничего не слышно и не видно. Вздохнув и немного подождав, лидер продолжает говорить, не обращая внимания на то, чем занимаются остальные мемберы. Впрочем, ничем новым или не обычным они и не занимаются. Все как всегда. Тэмин, ярко улыбаясь, машет руками каждому, кто его видит, не переставая при этом носится по сцене, словно угорелый. Единственное, что улыбка его остается фальшивой. Это хорошо видно всем, кто находится рядом. Потому что буквально в нескольких сантиметров от него стоит Минхо тоже с фальшивой улыбкой на губах, при этом одной рукой осторожно приобнимая Кибома, что, в общем-то, удивительно. Ведь отношения между этими двумя так и не улучшились за последние две недели. Но что поделать, если рэпер привык успокаивать Диву, когда тот снова плачет во время прощальной речи. А Кибом, как обычно, не может сдержать слез. Кто же кроме Минхо сможет помочь ему? Джонхен сейчас, к сожалению, не в состоянии помочь. Забыв обо всем, что было после прошлого концерта, «мамочка» прижимается к теплому боку младшего, чувствуя его молчаливую поддержку. Наверное, было бы гораздо лучше, если бы на его месте все-таки был Джонхен. Но тот тоже не может перестать плакать. Поэтому и сам не подходит к своему любимому. Боится, что, увидев его, Ки начнет только сильнее рыдать и успокоить его потом точно не смогут. Уже проходили все это. И не раз. — Эй. Все хорошо? — Минхо легонько бьет этого танцора по плечу, но тут же еще крепче прижимает его к своей груди, когда слышит судорожный выдох. — Чего это ты снова разводишь сырость? Почему-то именно в этот момент Харизма совершенно забывает о том, сколько боли он причинил Диве за последнее время. Несмотря на то, что все это началось с предыдущего концерта. Просто он тоже не может смотреть, как Кибом плачет, роняя горькие слезы на поверхность сцены. К сожалению, Чхве еще не знает, что эти слезы, как и многие другие, появились именно из-за его грубых и, порой, несправедливых слов. Из-за огромного давления и напряжения сдержать их не получается. По давней традиции после речи лидера остальные участники должны тоже непременно что-нибудь сказать своим фанатам. Даже если это кажется невозможным из-за комка в горле, который просто не пропускает кислород в легкие. Первым говорить начинает Тэмин, несмотря на то, что ему тоже трудно держаться, а после него — Минхо, которому, к счастью, все это дается гораздо легче. Потому что эти двое всегда говорят после Джинки. А вот потом все стопорится. Нет. Кибом все-таки берет себя в руки и начинает свою речь, которая, впрочем, обрывается после первых двух слов. Парень чувствует, как внезапно слабеют ноги, и он едва не падает. Не падает только благодаря Онью, который успевает вовремя подхватить младшего. Вздохнув, лидер возвращает его в вертикальное положение и незаметно меняется с Джонхеном местами. Чтобы теперь тот сам поддерживал своего любимого. На всякий случай. Так Диве будет гораздо проще успокоиться. Потому что только рядом с ним это становится возможным. — Так, — старший чуть сильнее прижимает любимого к себе и осторожно забирает из его чуть подрагивающих пальцев микрофон. — Успокойся, пожалуйста, — едва слышно шепчет он на ухо Ки. — Скоро все закончится, и мы поедем в общежитие. Я обещаю тебе. Чуть улыбнувшись, стараясь выровнять свой собственный голос и скрыть отголоски рыданий, Джонхен говорит слова благодарности за себя и за своего любимого Кибома, который просто больше не в состоянии проронить ни слова и который доверчиво жмется к нему, прекрасно чувствуя защиту, исходящую от своего парня. Дива устало прикрывает глаза, глубоко вдыхая и ожидая конца. К сожалению, он еще не знает, что его ждет совсем скоро. Очень жаль. В гримерке все вроде бы проходит нормально. Возможно все дело в эйфории после концерта. Или просто в дикой усталости. В любом случае переодеваются мемберы молча. А вот потом… К сожалению, в мире до общежития Шайни добраться не успевают. Выдержки Минхо хватает только до машины. А потом все начинается сначала. Харизма долго и тщательно подбирает правильные слова, ища каким бы способом побольнее уколоть местную Диву. И, что неудивительно, находит. Заметив, что все кроме Кибома уже спят практически мертвым сном, он мгновенно подсаживается к старшему парню, чтобы кое-что сказать. — Знаешь, Бомми, — сладко тянет Минхо, заставляя того повернуться к себе. — Я тут недавно заметил одну интересную деталь, — дождавшись слегка вопросительного взгляда, продолжает. — В последнее время Джонхен-хен стал очень популярным среди девушек. Да и среди парней тоже, — он чувствует какое-то животное удовлетворение от того, что Ки напрягается всем телом от этих слов. — Не думаешь, что рано или поздно он поймет, что ему нужен совсем не ты? Слушая, что ему говорит парень рядом, Кибом старается оставаться совершенно безразличным. Чтобы не доставлять младшему еще большего удовольствия. Тот не должен заметить, что сейчас больше всего на свете Кибому хочется сбежать. Неважно куда. Главное, чтобы подальше от Минхо. Да и вообще от всей группы. Потому что ему безумно надоели постоянные издевательства. Больше нет сил терпеть. Нет. Разумеется, кроме Пламенной Харизмы никто и не думает портить жизнь Ки. Однако никто и не останавливает главного рэпера. Даже Джонхен, который, вроде как, считается его парнем. От этого больнее всего. Конечно, он старается быть рядом, всячески поддерживает его и успокаивает после ссор. Но этого мало. Очень мало. Почему, если Блинг так любит своего парня и переживает за него, то просто не поговорит с Минхо и не попросит его оставить Ки в покое? Почему не попробует хоть как-нибудь все это прекратить? Наверное, тот послушался бы. Особенно если хорошенько припугнуть. Если же и это не подействует, то можно было бы надавить на лидера. В конце концов это одна из его задач. Он же обязан поддерживать дружескую атмосферу в группе. Кибом чувствует на своем плече тяжесть и тепло Джонга, но это не помогает. Наоборот. После того, что только что сказал Минхо, рядом со старшим очень трудно находиться. По щекам против воли струятся слезы, и Ки старается смахнуть их быстрым движением руки. Так, чтобы никто этого не заметил. — Остановите машину, — едва слышно просит «мамочка», стараясь сдержать рвущиеся наружу всхлипы. — Пожалуйста. Мне нужно выйти, — Ки чувствует, как его постепенно накрывает истерика. Если не поторопиться и не сбежать, то ее свидетелями станут все, кто находится сейчас рядом. — Я прошу вас! И водитель, будто бы чувствуя, что это необходимо, выполняет просьбу. Наверное это от того, что слышит в голосе одного из парней безмерное отчаяние, которое просто переливается через край. Остановившись, мужчина поворачивается к Кибому и склоняет голову на бок, ожидая его дальнейших действий и решений. Они не заставляют себя долго ждать. Не обращая внимания на то, что своей вспышкой он потревожил Джонхена, Ки мгновенно выскакивает на улицу, громко хлопая дверью машины и исчезая в неизвестном направлении. Почему-то никто его не останавливает. *** В родное общежитие Кибом возвращается только лишь к утру, несмотря на многочисленные звонки и гневные сообщения и заставив остальных мемберов изрядно понервничать. Даже Минхо, который впервые чувствует, что по-настоящему перегнул палку. Причем очень сильно. Сейчас он чувствует, что ему не следовало касаться отношений Дивы и главного вокалиста. А что, если с Ки что-нибудь случилось бы во время ночной прогулки? Что бы тогда он делал? Ведь ни за что бы не смог этого простить себе. Что уж говорить о других. Если бы со старшим что-нибудь случилось, группе, вероятно, пришел бы конец. В тот же миг. — Бомми! — Ки! — Хен! — Ким Кибом! Как только «мамочка» заходит в общежитие, со всех сторон налетают одногруппники, перекрикивая друг друга. Но громче всего, конечно же, звучит голос лидера, который кажется больше яростным, чем встревоженным. Джинки злится. Очень злится. Это видно по его горящему взгляду, которого Ки, впрочем, не боится. Сейчас он, вообще, ничего не боится. Когда его глаза встречаются с глазами Джонхена, он тут же все для себя решает. — Прости, — одними губами шепчет Кибом, горько улыбаясь. А потом поворачивается к лидеру. — Хен, мы можем поговорить с тобой? Прямо сейчас. Еще минуту назад Онью собирался отчитывать младшего здесь и сейчас так долго, как только сможет. Но этому не суждено сбыться. После того, как он встречается с пустым взглядом Ки, злость куда-то испаряется. Слишком несчастной выглядит Дива. И лидер понимает, что сучилось что-то действительно серьезное. Это заметно по чуть дрожащей нижней губе младшего и по блеску в его глазах. — Нет-нет-нет, — Джинки тут же хватает Ки за тонкое запястье, пока тот не начал снова реветь, и тащит его в сторону ванной, где тут же запирает дверь. Вздохнув, лидер осторожно усаживает несопротивляющегося младшего на бортик ванны, набирает в руки побольше ледяной воды и ополаскивает его лицо. Но это не особо помогает. Наоборот. Становится только хуже. Вместо того, чтобы прийти в себя, Кибом лишь сильнее начинает плакать, и вокалисту приходится посильнее прижать его к своей груди. Разумеется, он понимает, что Джонхен гораздо больше подошел бы на роль успокоительного. Однако его тут нет. И, судя по всему, Дива сейчас не особо хочет быть рядом с ним. — Не плачь, — Джинки аккуратно поглаживает Ки по спутанным волосам. — Тише. Расскажи, что произошло? Отстранившись от старшего, Ки встает с бортика и снова умывается. Слезы остановить оказывается очень трудно, но он приказывает себе немедленно успокоиться. Чтобы не тревожить Джинки еще сильнее. Ведь тот всегда безумно переживает за своих «деток». Хотя тут можно поспорить. Потому что «мамочкой» группы почему-то зовут не его, а именно Кибома. Оно и понятно. Он, действительно, очень похож на мать многодетной семьи. Дышать все еще непросто, но Ки очень старается. А потом чувствует, как Онью снова обнимает его, разворачивая к себе. — Что происходит между тобой и Минхо? — тихо спрашивает Джинки, заглядывая в печальные глаза. — Расскажи. Я же лидер и твой хен. Неужели ты мне не доверяешь? И Ки сдается под таким напором. Просто не может он противиться, когда Онью ТАК на него смотрит. Когда говорит ТАКИЕ вещи. Потому что, разумеется, Дива доверяет ему. Так же, как и всем своим мемберам. Впрочем, о других сейчас речь не идет. Главное, что он безоговорочно доверяет лидеру. — Я не знаю, что происходит, — тяжело шепчет Кибом и отчаянно трет покрасневшие от слез глаза. — Мне бы и самому хотелось знать, за что Минхо так ненавидит меня. Ты ведь и сам прекрасно знаешь, что мы и раньше не очень хорошо ладили, — снова присаживается рядом с Онью, устроившимся на все том же бортике. — Но в последнее время он будто бы с цепи сорвался. Мне кажется, что Минхо хочет, чтобы меня тут не было, — тяжело вздохнув, чтобы утихомирить бешенное сердцебиение, младший кладет голову на плечо лидера. — Знаешь, на этот раз у него, кажется, получилось. Когда я сбежал от вас, отправился в компанию, — и опять слезы наворачиваются на глаза. — С завтрашнего дня я буду участвовать в новой драме. Ранее из-за забитого расписания у меня не было на это времени, а теперь его будет предостаточно, — почувствовав, как вздрагивает и напрягается от его слов Джинки, он едва слышно смеется. — Не переживай, лидер, так просто вы от меня не отделаетесь. Группу я не брошу. Просто мне дали внеплановый отпуск от деятельности, но знать об этом никто не должен, — быстро замечает Ки. Кибом так и не отстраняется от старшего, предпочитая не видеть его обеспокоенного взгляда. Потому что знает, что ничего хорошего там не увидит. А если увидит, то уйти будет в разы сложнее. Разумеется, Ки не собирается бросать группу насовсем. По крайней мере, сейчас. Хоть это и безумно тяжело, но он надеется, что небольшого отпуска хватит, чтобы привести мысли и чувства в порядок. Ну а если ничего не изменится, то придется всерьез задуматься об уходе. Впрочем, Кибом очень надеется, что до этого не дойдет. Он же очень любит участников группы. Даже Минхо, несмотря ни на что. Больше всего Дива, конечно, любит Джонхена и почему-то уверен, что не сможет бросить его. Как бы трудно ни было ему находится в такой враждебной атмосфере. Из-за него не должны страдать другие. А еще, Ки очень любит своих фанатов, которые дают ему силы, чтобы двигаться дальше. — А как же Джонг? — ну вот. Кажется, Джинки решил добить его. Онью совершенно не хочет расстраивать Диву еще больше, но от вопроса удержаться не может. Потому что прекрасно знает, какие нежные чувства витают между этими двумя. Знает, что они до безумия сильно любят друг друга. Так, что ни минуты не могут провести врозь. А теперь Ки собирается из-за одного придурка уехать. Хоть и на время. Это ничего не меняет. Да Джонхен же живого места от Харизмы не оставит, когда обо всем узнает. Только убийств им еще не хватало для полного счастья. Это же будет катастрофа мирового масштаба. — Джонга я никогда не оставлю, — отстранившись, заявляет Ки и снова улыбается очень ярко и очень тепло. — Просто мне нужно немного побыть одному. Мы живем в таком сумасшедшем мире, что иногда нужно остановиться и подумать, — философски замечает он. — Мне это нужно, понимаешь. Если меня закрутит в этом водовороте, я не выдержу и сломаюсь. Поэтому не дави, пожалуйста. И Джинки, разумеется, соглашается. Не может не согласиться. Потому что прекрасно все видит и понимает, что его тонсену сейчас и без этого очень плохо. В общем-то Кибом прав. Иногда нужно останавливаться. При их-то сумасшедшем ритме жизни. Как старший, он просто обязан сделать все, чтобы хоть немного облегчить его жизнь. Лидер постарается сделать все возможное. — Ладно, — как можно более беззаботно улыбается Джинки. — Думаю, нам пора. И еще, я прошу тебя, больше никогда так не делай. Ты даже представить себе не можешь, как мы все переживали за тебя, — это было действительно ужасно. — Что бы мы делали, если бы с тобой что-нибудь случилось? Мы ведь не Шайни, если нас не пять, — тоже тепло улыбается -. Надеюсь, об этом ты не забыл? Да я думал, что Джонхен все общежитие перевернет вверх дном. Охнув, Кибом в ту же секунду кидается на шею Джинки и едва ли снова не ударяется в очередную истерику. К счастью, на этот раз ему хоть и с огромным трудом, но удается сдержаться, и он только еще крепче обнимает лидера. Как бы там ни было, а Ки сейчас чувствует себя неоправданно счастливым. — Прости-прости-прости, — отчаянно шепчет Кибом. — Я не хотел, чтобы вы беспокоились обо мне. Просто Минхо сказал про Джонхена и о том, что скоро я стану ему ненужным. Извини, — он, правда, не хотел, чтобы все так получилось. — я должен был выйти и немного успокоиться. Иначе меня бы накрыло прямо там. Я не хотел, чтобы Джонг видел меня таким. *** — Куда уехал Ки?! Завтрак начался, вроде бы, вполне нормально. Как всегда Джинки проснулся почти раньше всех. За исключением Кибома, который так и не ложился спать. Перед отъездом Диве очень хотелось провести ночь с любимым, а утром приготовить завтрак для своих дорогих одногруппников. Ведь долгое время он не сможет этого делать. Впрочем, это его собственное решение и собственный выбор. Ки так и не смог рассказать Джонхену, что уезжает. Побоялся. Да и, честно говоря, вряд ли смог бы тогда уехать. Flash Back: — Хен, ты уж присмотри за ними, — уже стоя у двери, просит Кибом и незаметно смаргивает непрошенные слезы. — Особенно, за Джонгом. И не спалите, пожалуйста, мою кухню, — закусив губу, просит он. — Не разгромите все общежитие. Следи, чтобы они не раскидывали свои вещи. И еще. Повеселитесь на сцене за меня. Попросите прощения у фанатов за мое отсутствие и скажите, что со мной все хорошо. Что же еще… Ах да… Мягко улыбнувшись, Джинки крепко обнимает одного из любимых одногруппников поперек спины. Он чувствует, как младший все еще колеблется, не решаясь покинуть это место, а потому самостоятельно открывает дверь и выставляет его наружу вместе с чемоданом. Разумеется, Онью понимает, что тот просто беспокоится, но, право, не стоит. Ненадолго ведь он. Все точно будет хорошо. — Успокойся, пожалуйста, — ласково шепчет лидер. — Не веди себя, как настоящая мамочка. Ничего с нами не случится. К тому же, ты скоро вернешься. Правда? — он снова обнимает Ки, машет на прощание рукой и закрывает дверь. Потому что знает, что младшему просто необходим отпуск. И знает, что тот все еще не уверен, что поступает правильно. Вот только Джинки понятия не имеет, что там, стоя за дверью, Кибом больше не может держаться. И плачет, плачет, плачет… Потому что ему одновременно хочется уехать немедленно и не хочется вовсе. Он не уверен, что выдержит два или три месяца без своего любимого, самого дорогого, пусть немного неуклюжего Динозавра. Да один день без него кажется целой вечностью. — Хен, я надеюсь, что ты поймешь меня, — едва слышно выдыхает Ки прежде, чем, наконец, спуститься вниз. — Я вернусь. Обязательно вернусь. Flash Back the End: — Еще раз спрашиваю: куда уехал Бомми? — громко кричит Джонхен и в бессильной ярости откидывает в сторону стул. Что ж, этого и следовало ожидать. Утром, когда его пришел будить именно Джинки, уже тогда Джонг почувствовал, что произошло что-то серьезное. А потом, полностью проснувшись, понял: он перестал ощущать присутствие своего любимого. Ничто в комнате не напоминало о присутствии Кибома в общежитии. — Не знаю я, куда он отправился, — тяжело вздохнув, лидер усаживает Джонхена за стол и вручает ему в руки кружку с горячим зеленым чаем. — Он ничего конкретного мне не сказал. Только то, что будет участвовать в какой-то средненькой драме и какое-то время не будет принимать участие в деятельности группы, — Джинки тоже присаживается за стол и бросает укоризненный взгляд на рэпера, отчего тот тушуется и утыкается носом в тарелку. Он, кажется, знает, понимает, что каким-то образом виноват, но пока не догадывается каким. — Минхо, я хочу поговорить с тобой. Зайдешь ко мне после завтрака? Не отрывая сосредоточенного взгляда от вкусно приготовленного блюда, Харизма молча кивает. Ему кажется, что разговор с лидером не сулит ничего хорошего. Кажется, Джинки собирается вправлять ему мозги. Хоть сейчас он и говорит, что ничего не знает, Минхо уверен, что это не совсем так. Ну не мог Кибом уйти, ничего не рассказав хотя бы лидеру. Странно, правда, почему он ничего не сказал также своему любимому Джонхену. Впрочем, в глубине души он все-таки понимает. Такой разговор всегда дается очень трудно. И Ки, не считающий себя сильным, побоялся начать его. Минхо уже не рад, что задумал все это. Не должен был он мучить этого парня, который ни в чем не виноват. К тому же, наверняка ему тоже было больно, когда Джонг на сцене заигрывал с Тэмином. Скосив глаза на сидящего рядом макнэ, Минхо едва не давится обжигающим кофе. Потому что тот смотрит на него в упор, а в глазах светятся обида и укор. С ним, вероятно, тоже предстоит серьезный разговор. Но немного позже. — Через час мы едем на шоу, — говорит Джинки через несколько минут, чтобы прервать гнетущую тишину. — Джонхен, не волнуйся за Кибома, пожалуйста, — он тяжело вздыхает. — Ему действительно необходимо было уехать. А тебя, Минхо, я жду у себя в комнате, — напоминает, покидая кухню. Следом за Джинки из-за стола встает и Тэмин. Пусть он и безумно любит Минхо немного больше, чем других своих хенов, так просто простить его не может. Ведь, в самом деле, «мамочка» точно не виноват в том, что все так получилось. Кто виноват, что Пламенная Харизма слишком ревнива? Это же все фансервис. Ну не могут они совсем отказаться от него. Все это ради фанатов. И, разумеется, Минхо прекрасно об этом знает. Но, к сожалению, не может контролировать себя, когда дело касается макнэ. В этот раз под раздачу попал Ки. После этого встают и двое оставшихся. Кажется, пора собираться. Без местной Дивы, конечно, шоу будет уже не то. Впрочем, ничего не поделаешь. Нет смысла спорить с решением директора. — Ты хотел о чем-то поговорить со мной? — Минхо осторожно проскальзывает в комнату лидера и прикрывает за собой дверь. Самый старший участник сидит на кровати, скрестив руки на груди и глядя прямо пред собой. Ему не хочется очень уж сильно отчитывать главного рэпера. Потому что, по большому счету, Минхо тоже не виноват в своей вспыльчивости и ревнивости. Никто не виноват в том, что у него такой характер. Но, тем не менее, кое-что прояснить просто необходимо. Другие не должны страдать из-за этого. Особенно такие парни, как Ким Кибом. С его-то ранимостью. Даже трудно представить, как тяжело и больно ему было все это выслушивать. — Прежде, чем ты что-либо скажешь, — первым начинает Минхо, виновато опустив голову вниз. — я хочу заявить, что все прекрасно понимаю. И очень виноват перед кое-кем. Вздохнув, Джинки похлопывает рукой по месту рядом с собой, приглашая младшего присесть, что тот тут же делает. По правде говоря, лидер понятия не имеет, как начать этот нелегкий разговор. Не знает, зачем вообще его затеял. А еще он чувствует, что Минхо дрожит всем телом от едва сдерживаемых эмоций. Неожиданно Онью слышит, как тот неожиданно начинает всхлипывать, не сумев удержать эмоции в себе. Поэтому аккуратно приобнимает его, внезапно вспоминая, как совсем недавно в ванной так же обнимал крайне расстроенного Ки. — Не плачь, пожалуйста, — негромко просит Джинки. — Ты виноват. Очень виноват перед Кибомом, — осторожно стирая дорожки слез с чужих щек шепчет он. — Минхо-я, я знаю, что ты все понимаешь. Я чувствую это. Но все-таки не могу не поговорить с тобой об этом. Думаю, ты и сам прекрасно знаешь, какой наш Бомми хрупкий. Каждый раз его очень задевали твои слова и поступки, но он терпел, продолжая изводить себя в одиночестве. Терпел ради группы, — лидер отстраняет от себя Минхо и заглядывает в его удивленные и грустные глаза. — Только Джонгу удавалось предотвратить глобальную катастрофу в его душе. Но потом… В машине… Кибом просто не смог этого вынести. Знаешь, он думает, что ты ненавидишь его, — его слова наверняка тоже причиняют боль, заставляя чужое чувство вины буквально переливаться через край. — Только не понимает, почему. Я хочу, чтобы ты сам понял это. Понял, принял и перестал, наконец, мучить нашу бедную и несчастную Диву. Охнув, Минхо отчаянно трясет головой. Конечно, он с самого начала в глубине души знал, понимал, что будет именно так. Знал, что этот разговор будет не из легких. Но даже представить себе не может, что пришлось вынести их любимой «мамочке» из-за его тупой ревности. Тупой, потому что приревновал он Тэмина к Джонгу. А потом решил почему-то отомстить именно Кибому. Таким ужасным способом. Сначала Минхо, разумеется, собирался лишь чуть-чуть помучить его, чтобы сделать неприятно главному вокалисту. Он и сам не заметил, что в какой момент просто не смог остановиться. Какой же этот парень все-таки придурок. Нужно было вовремя все понять и сразу же остановиться. Просто прекратить маяться дурью. Чтобы не доводить до такого. И как теперь вернуть все обратно? — Я не ненавижу его, — очень тихо шепчет Минхо, закрывая лицо ладонями. — Правда. Это все моя тупая и жгучая ревность. Как только Бомми вернется, я обязательно извинюсь перед ним. Обязательно, — на гране слышимости добавляет он.