Небольшое недоразумение

Честно говоря, когда Кибом так скоро уезжал в свой импровизированный отпуск, он и подумать не мог, что съемки в драме затянутся так надолго. Нет. По правде говоря, это вполне привычное дело. Со съемками всегда так. Впрочем, Дива особо не жалуется. Чем дольше он пробудет вдали от мемберов, тем, наверное, лучше. Только так все может наладиться. Ки, по крайней мере, очень на это надеется. А еще у него неожиданно появляется одна причина, чтобы подольше не возвращаться. Только в разлуке он сможет убедиться, любит ли Джонхен его по-настоящему. Любит ли и ждет ли его возвращения. Разумеется, вокалист безумно скучает по своему любимому. И доверяет ему как никому другому. Однако, как говорится, доверяй, но проверяй. Вот и Ки решает удостовериться. На всякий случай. Съемки проходят вполне весело, и Кибому особо некогда скучать. Некогда думать о том, что его одногруппники тоже ужасно скучают. И о том, что одному конкретному парню без него наверняка очень плохо. Он даже не догадывается, что в некоторой степени из-за него кое-кому каждый день приходится замазывать синяк под глазом. Вернее, не совсем из-за него, конечно. Во всем виноват лучший заступник. Джонхен, который, обо всем узнав, не смог стерпеть, что кто-то посмел обидеть его Диву таким образом. Да как он посмел?! Нет. Джинки, как и обещал, ничего не рассказал Динозавру о том, что произошло на самом деле. Только Минхо. К счастью или к сожалению, у кое-кого очень хороший слух. Оно и не удивительно в общем-то. Все-таки главный вокалист. Совершенно случайно Джонхен проходил мимо комнаты и совершенно случайно услышал то, что не предназначалось для его ушей. Услышал, кто именно виноват в отъезде Ки и каким образом. После этого хорошей взбучки было не избежать. Телефонный звонок заставляет Ки вздрогнуть и отвлечься от крайне интересного занятия. От попытки выучить самую ужасную в мире фразу. Нет. Не то чтобы она была настолько ужасной, но почему-то никак не желает запоминаться. Наверное, потому что Дива все никак не может уловить нужные эмоции. Или он просто очень устал. Кажется, даже сильнее, чем тогда, когда был занят в группе. И, честно говоря, сейчас Кибому больше всего хочется вернуться назад и упасть в родные объятия. Тяжело вздохнув и отложив кипу бумаг, «мамочка» скашивает глаза на дисплей телефона и снова вздыхает. Минхо. Сколько раз за эти два с половиной месяца ему звонили одногруппники? Да они же трезвонят каждый день и не по одному разу. Впрочем, Минхо что неудивительно, звонит реже всех. Наверное, потому что стыдно и не знает, что будет делать, если Ки вдруг ответит ему. Хоть тот так ни разу и не взял трубку. Даже, когда на экране высвечивалось «Джонг-и». Но сегодня явно что-то идет не так. Кибом слишком сильно соскучился. По всем. — «Да?» — немного уставшим и хриплым от долгого молчания голосом отвечает. — «Ки?» — практически пищит на том конце провода Минхо, заставляя сердце старшего сжаться от боли. — «Это, правда, ты?» — «Ага», — больше ничего сказать не получается, и Ки приходится до крови закусить губу, чтобы не разреветься в ту же секунду. Первым порывом является тут же сбросить звонок, но он быстро проходит. Нельзя же вечно от него бегать. К тому же, в чем-то Минхо был прав. — «Я рад, что ты, наконец, соизволил ответить», — облегченно выдыхает младший, чувствуя, как глаза начинают слезиться. — «Мы все очень переживаем из-за того, что ты ушел», — хоть Ки и не может сейчас видеть Минхо, он чувствует, как тот пытается решиться на последующие слова. — «Знаешь, я очень виноват перед тобой», — наконец продолжает он. — «и хочу попросить прощения. За все. Ты не был ни в чем виноват. Ты помнишь тот концерт, на котором должна была продвигаться пара «ДжонгТэ»? Понятия не имею, что на меня нашло, но, кажется, я приревновал Тэмина к Джонхену. И вот, что из этого получилось. Прости меня, пожалуйста». — «…», — пока Минхо сбивчиво пытается объяснить все, что произошло, Кибом молчит, жадно впитывая слова Харизмы. — «Я прекрасно понимаю, что ты ни в чем не был виноват, это все агентство, и все это было несправедливо по отношению к тебе», — тем временем продолжает главный рэпер надеясь, что у него получится все внятно объяснить. Так, чтобы старший понял и простил. — «Не злись на меня, пожалуйста. И возвращайся к нам поскорее. Все по тебе соскучились. Ах да», — спохватившись добавляет. — «не мог бы ты позвонить своему парню? Или сбрось ему хотя бы смс-ку. Знаешь, он ведь безумно волнуется. Скоро нам негде будет прятаться от его неконтролируемых вспышек ярости». — «Я…», — Кибом пытается хоть что-нибудь ответить, но голос отказывается слушаться. Приходится немного прочистить горло. Ассистентка с водой оказывается как нельзя кстати. — «Значит, ты не ненавидишь меня?» — этот вопрос волнует его больше всего. — «Мои съемки заканчиваются на следующей неделе. После этого я сразу вернусь домой. Честно говоря, я тоже по вам соскучился», — почувствовав непрошенную влагу на щеках, Ки отводит от уха телефон, чтобы Минхо ничего не услышал, и всхлипывает. — «Мне нужно идти. Прости. Пока», — быстро бормочет Дива, понимая, что дальше продолжать разговор не сможет. — «Я не ненавижу тебя. Прости, пожалуйста», — виновато отзывается Минхо. — «Пока». Когда Кибом слышит, что через две минуты его выход на площадку, он тут же сбрасывает звонок и откидывает телефон подальше, понимая, что живым домой сегодня не вернется. Потому что из-за внезапного звонка Минхо вся подводка растеклась по лицу, превращая его в некоторое подобие панды. Вряд ли макияж успеют поправить за такое кроткое время. К тому же, в этом нет смысла. Слезы до сих пор не хотят останавливаться. Наверное, придется все смывать и заново накладывать. Да уж. Визажисты точно спасибо не скажут. И режиссер будет очень злиться на него. Хорошо еще, если штраф не наложит за срыв съемок. — Простите, — очень виновато выдыхает Ки, подходя к мужчине и стараясь скрыть дрожь в голосе. — Мы можем прерваться на несколько минут? У меня небольшие проблемы, — шмыгая носом, говорит он. Кажется, такого недоумения и всепоглощающей ярости одновременно Кибом еще не встречал. Только во взгляде их режиссера. Становится немного страшно. Но что он может с собой поделать? Не дождавшись никакого отклика, Дива, мотнув головой, сбегает в уборную. Разумеется, он прекрасно знает, что после этого проблем будет не избежать. Повезет еще, если его не вышвырнут из актерского состава за все вот это. Сроки-то и без этого поджимают. Они же и так уже задерживаются. Все это должно было закончиться еще три дня назад. Не вышло. То какая-нибудь сцена не получается, то со сценарием какая-нибудь лажа, то что-то не так с костюмом или с макияжем у кого-нибудь из актеров, то с кем-нибудь из актеров что-нибудь случится. В общем, как и у всех, слишком просто ничего не бывает. Слишком много всякой фигни. Ки отчаянно плещет в лицо ледяной водой, пытаясь смыть с него черные разводы. Но лучше не становится. Наоборот. Только сильнее размазывает. К счастью, слезы больше не бегут. Идти к визажистам не хочется. Потому что они, несомненно, будут очень сильно ругаться. — Боже мой! — когда девушка видит, что творится с лицом Дивы, она не может сдержать изумленного вскрика. — Кибом-ши! Что случилось? Что с Вашим лицом? — охает она, разглядывая следы катастрофы. — Да что ж это такое творится?! Что случилось?! Как такое могло произойти?! Кибом-ши! — истеричный крик разносится по всей комнате, эхом отдаваясь от стен. Визажистка кричит до тех пор пока не замечает, что разводы похожи на дорожки от слез. — Что-то случилось? — уже тише в который раз интересуется. — Вы недавно плакали? Все в порядке? На все эти вопросы Кибом только грустно улыбается и кивает. А что он может сказать? Да и надо ли. Все ведь и так понятно. Если человек, а тем более взрослый парень, плачет, значит все действительно серьезно. Даже несмотря на то, что Ки всегда был крайне чувствительным. Просто так он никогда не плачет. Впрочем, его визажист очень хорошая девушка. И ей ничего не нужно знать. Не нужно знать, что творится на душе этого хрупкого паренька. — Все в порядке, — мило улыбнувшись девушке, Кибом усаживается в нужное кресло и прикрывает глаза. — Просто устал, наверное. Да и небольшие неприятности дома. Извините, я не хотел доставлять вам неприятности. И под этой обаятельной улыбкой визажист сдается, принимаясь за работу. Однако перед этим она заваривает горячий чай с ромашкой и заставляет актера его выпить. На всякий случай. Чтобы немного успокоился. К счастью, с режиссером ее связывают не совсем дружеские отношения, и она обещает договориться, чтобы Ки не ругали и, вообще, были с ним помягче. Потому что нервы у парня уже, кажется, не выдерживают. Откуда же ей знать, что дело совсем не в нервах. Когда дело касается любви, даже парни, порой, не могут контролировать себя. Особенно, когда не все так гладко. *** Несмотря на то, что у Минхо с Кибомом все, вроде как, разрешилось, возвращаться последний не спешит. Во-первых, потому что съемки драмы еще не закончены. Хотя, на самом деле, у него — да. Герой Дивы уже «выведен из игры». Однако ему интересно наблюдать за другими актерами, с которыми он успел неплохо сдружиться. А во-вторых, Ки все еще думает, что главный рэпер был прав, когда говорил о нем и о Джонхене. Не зря же говорят, что во время спора рождается истина. Никакого спора не было, но все же не на пустом же месте младший все выдумал. От осознания этого становится страшно. Так, что Кибому хочется забиться под одеяло и не вылезать ближайшие пару лет. Пока сердце не перестанет так сильно болеть. Интересно, это вообще когда-нибудь произойдет? Честно говоря, Дива очень в этом сомневается. Потому что ему страшно. От того, что Минхо прав, и рано или поздно он, Ки, станет для Джонхена пройденным этапом. Неизвестно когда, но это точно должно случится. Иначе и быть не может. Но кто бы знал, как блондин скучает по своему «тупому» Динозавру. Или Блингу. Кому как больше нравится. Если бы тот вдруг объявился на съемочной площадке, Ки, не задумываясь, кинулся бы к нему на шею, повис и долго-долго целовал. Но в обычной жизни чудес не бывает. Кибом чуть сильнее закутывается в плед, заботливо принесенный ему одной из актрис. Той, что в драме играла роль его подружки. Девушку эту зовут Миюн, и она, на самом деле, очень и очень милая и добрая. Наверное, добрая половина площадки мужского пола была бы не против с ней что-нибудь замутить. И Дива Шайни тоже. В другой ситуации. Если бы сердце его не было бы занято кем-то другим. Из-под полуопущенных ресниц блондин смотрит, как Миюн весело болтает с каким-то малознакомым парнем. Кажется, это какой-то хен из массовки. Ки даже не помнит его имени так как лично с ним не общался. Парень совсем не дружески обнимает актрису, и та начинает будто бы светиться от счастья. Честно говоря, Кибом немного завидует этому парню. Было бы гораздо проще, если бы он сам любил такую же милую девушку. Гораздо проще. Для всех. — Кибом-ши, — пока он раздумывает над своим нелегким положением, Миюн успевает отлепиться от своего ухажера подойти к нему. — В последнее время ты какой-то грустный. У тебя все в порядке? Или жалеешь, что твоего героя убили? Взгляд Кибома мгновенно становится более осмысленным, и он переводит его на девушку. Честно говоря, говорить с ней сейчас совсем не хочется. Как и убеждать в том, что все с ним в порядке. Миюн же совсем не глупая. Не поверит. Никто бы не поверил. Да он и сам себе не верит. В голове все еще слишком много лишних мыслей, которые съедают парня заживо, заставляя чувствовать боль. Хотя да, немного жаль, что его персонаж умер. Его ведь так и не раскрыли до конца. Очень грустно, что его история так и осталась незаконченной. — Прости, Миюн-ши, — как можно более убедительно старается улыбнуться Кибом. — У меня небольшие неприятности с любимым человеком, — поясняет он. Потому что ей можно. Она ничего не скажет и постарается поддержать. — Поэтому мне немного грустно и пока не хочется возвращаться. Но, не волнуйся, нуна, мой менеджер уже купил билеты, и послезавтра я возвращаюсь в Сеул. Вздохнув, Миюн придвигает поближе стул и присаживается рядом с загрустившим. Ей действительно очень нравится этот паренек. Наверное, потому что Кибом, во-первых, самый младший участник на площадке, а, во-вторых, такой милый и хрупкий, что Миюн хочется его защитить. От кого она и сама не понимает. Просто ей кажется, что такой парень, как Ки, никогда не должен грустить. — Не расстраивайся, Кибом-ши, — девушка аккуратно приобнимает Диву, тепло улыбаясь, и просяще-влюбленно глядя в сторону своего парня. — Мне не нравится, что у тебя плохое настроение. Не думаю, что тебе это поможет, но, мне кажется, что зря ты так расстраиваешься. Все у тебя с твоим другом будет хорошо, — слова Миюн заставляют Ки насторожиться. Не может же быть, чтобы она знала. — Позвони ему. Ты боишься, и это нормально. Но попробуй спросить его, что он думает обо всем об этом. Позвонить? Вряд ли Кибом сможет решиться на это. Потому что боится не сдержаться и снова расплакаться на глазах у всей съемочной площадки. В прошлый раз ему повезло, что нуна-стилистка смогла все утрясти и не сдала его. Миюн, разумеется, тоже не сдаст. Но ведь они здесь не одни. Удивительно, что тот парень из массовки ничего не говорит, молча наблюдая за их разговором. Любит ли он Миюн? Ревнует ли ее к нему? Главное, чтобы не посмел причинить такой хорошей девушке боль. Впрочем, о чужой любви блондину думать некогда. Слишком много своих проблем с Джонхеном. Позвонить ему он ни за что не решится. Но совсем скоро возвращение. Ему страшно. Страшно, что все его страхи могут оправдаться. Ки же не переживет этого. *** — Хен, — Джонхен с разбегу наваливается на Джинки, заставляя того едва ли не подавиться чаем. — Почему Бомми до сих пор не вернулся? Почему я даже не могу позвонить ему? — ноет он. — Джинки-хен, ты запретил мне с ним связываться, но ведь он выдумает себе черти что. Знал бы ты, как я беспокоюсь за него. Лидер отставляет кружку с чаем и поворачивается к убитому горю Джонхену, прекрасно понимая его чувства. Хотя нет. Не понимает. У него-то нет проблем с парнем. Впрочем, какие могут быть проблемы, если и парня-то нет. Иногда глядя на оставшуюся четверку мемберов, Джинки понимает, что отношений с курицей ему вполне достаточно. Курица, по крайней мере, ни с кем другим не заигрывает и не устраивает сцен ревности. Сердце Онью безумно болит за своих друзей. Он, вообще, не любит, когда кто-нибудь ссорится. Особенно, когда ссорятся члены его группы. Его почти что братья. — Не волнуйся, глупый, — Джинки успокаивающе треплет младшего по волосам. — Ты же знаешь, насколько наша Дива чувствительна и эмоциональна. И ты сам тоже. Если вам удастся поговорить, то Ки будет там полдня рыдать, а ты вынесешь весь мозг нам, — немного подумав, он решает сказать еще кое-что, надеясь, что после этого Джонхен на время утихомирится. — Скажу тебе по секрету: съемки заканчиваются на днях. Думаю, скоро он вернется. Соскучится и вернется. Кому как ни тебе знать, что Кибом не может долго жить без тебя. Тяжело вздохнув, Джонхен усаживается возле лидера всея Шайни и роняет голову на руки, которые складывает на столе. На глаза в который раз наворачиваются непрошенные слезы. Потому что он действительно сильно-сильно скучает по своему любимому. Хочется немедленно оказаться рядом с ним, обнять, поцеловать. А еще, очень хочется хорошенько врезать Минхо. Хотя бы еще парочку раз. Пару десятков раз. Может, с Ки они все разъяснили и, кажется, помирились, но он, Джонхен, не может простить Пламенную Харизму. За то, что довел Диву до нервного срыва и посодействовал его попытке сбежать. Косвенно, конечно. Но, если бы не все те ужасные слова, Кибом сейчас бы был вместе со всеми. — Ненавижу, Минхо, — едва слышно бубнит главный вокалист и несильно бьет кулаком по столу. — Из-за него я уже больше двух месяцев не видел и не слышал Бомми. А если он там присмотрел себе хорошенькую актрису? — недовольно смотрит. — Кажется, его партнерша очень милая. Сейчас только раннее утро, а у кого-то уже снова подавленное настроение. Нужно срочно ехать на репетицию, благодаря которым Джонхен до сих пор окончательно не впал в депрессию. Ну кто бы мог подумать, что банальная ревность Харизмы может привести к чему-то такому. Если бы лидер только заметил раньше, он бы постарался не позволить подобному случиться. Наверное он смог бы не позволить Минхо перегнуть палку. Готовка, внешний вид, пение, танцы — это все ерунда. По сравнению с темой об их неправильных отношениях. Ведь в чем-то он был прав. Вокруг них ведь всегда полно девчонок. Из стаффа, из других групп или те, которые все еще трейни. И, если сам Кибом всегда прерывает заигрывания с ним на корню, то этот глупый Динозавр не прочь немного пофлиртовать. Порой, от этого становится очень больно и неприятно. Поэтому Онью прекрасно понимает, почему младший избрал такой путь. Попросту сбежал. Чтобы разобраться в себе и в своих чувствах. — Все. Хватит страдать, — спокойно говорит Джинки, плавно поднимаясь со своего места. — Ки вернется в ближайшее время, — твердо говорит он. — а нам нужно идти на репетицию, после которой нас ожидает интервью, — но на выходе с кухни останавливается и, не оборачиваясь, добавляет. — Минхо, несомненно, виноват. Но, если бы ты был чуть более осмотрительным и поговорил с ним, он бы, вероятно, прекратил. Думаю, Кибом рассчитывал на твою защиту. Так что ты виноват не меньше Минхо. Если не больше. Все, идем. *** В целом репетиция проходит вполне нормально. Если, конечно, не учитывать того, что на этот раз здесь даже тише, чем в любой другой день за этот месяц. До этого Джонхен не упускал случая ткнуть Минхо носом в то, что он сделал. Пару раз даже доходило до небольшой драки, которую приходилось разнимать лидеру и Тэмину. Удивительно, но у макнэ это неплохо получается. Ему достаточно мертвой хваткой обхватить Минхо за талию, и тот сразу же смиреет. Джонхен же перестает бузить от одного грозного взгляда старшего. Сегодня все проходит на удивление гладко, и Джинки надеется, что так пройдет и весь остаток дня. Очень уж ему не хочется выставлять на показ отношения в группе. — Джонхен-ши, — молодая и довольно приятная на вид ведущая, дежурно улыбаясь, поворачивается к Блингу. — Вы выглядите чересчур отрешенным. Неужели поссорились со своей подружкой? У Вас ведь есть подружка? От слов ведущей напрягается не только главный вокалист, но и все остальные мемберы Шайни во главе с менеджером тоже. Кажется, вопросы интервью были проверены недостаточно тщательно. Или же девушка просто решила, не согласовав, добавить кое-что от себя, даже не подозревая о том, какой катастрофой может обернуться этот вопрос. Неужели ее не предупреждали о том, чего делать не стоит? — Да, — неуверенно тянет Джонхен, искоса поглядывая на своего лидера и не зная, можно ли так говорить. Охнув, ведущая тут же цепляется за возможность поговорить о том, что ей действительно интересно. Да и, думается, не только ей. Эта информация, несомненно, волнует множество поклонниц. Вот только непонятно, как они распорядятся имеющимися знаниями. В мире шоубизнеса с такой информацией нужно быть крайне аккуратным. Далеко не все фанатки готовы делить своего кумира с кем бы то ни было. В ближайшее время, кажется, стоит ждать огромные волнения среди шаволов. — Неужели, — притворно сладким голосом говорит ведущая. — Как интересно. Джонхен-ши, расскажите подробнее о вашей подружке. Я думаю, всем интересно. И вот, скажите, что теперь делать с этим вопросом. Не ответить будет невежливо. Да и наверное уход от ответа вызовет еще больше подозрений. К тому же, ведущая права, и многие шавол всерьез интересуются этим. Наивные девчонки надеются, что у них все еще есть шанс. Глупо, не правда ли? Впрочем, знать всю правду им ни к чему. Кроме группы это никого не касается. — Ну… Она… — на несколько секунд Джонхен задумывается, пытаясь подобрать слова, но быстро продолжает. — В разных ситуациях она абсолютно разная. Она может быть веселой и игривой, но, порой, становится очень уж серьезной. У нее прекрасное чувство стиля, которому, к сожалению, я так и не смог обучиться, — на пару секунд он задумывается, создавая в голове образ одного конкретного парня. — Еще она безумно любит готовить, и у нее это великолепно получается. Вот только, если кто-нибудь посмеет сказать, что это не так, она смертельно обидится, что грозит временной голодовкой для всех, кто зависим от ее еды, — вздыхает. — Также она немного истеричная натура, но именно это я в ней и люблю. Ах да. Но, к несчастью, у нее имеется небольшой минус: она очень и очень эмоциональная. Слишком часто плачет по поводу и без. Порой, бывает так сложно понять причину. Часто мы плачем вместе. Потому что вынести его слезы у меня не получается, — в ту же секунду он чувствует неслабый удар от сидящего рядом Тэмина, который первым заметил оплошность. — Простите, — тут же спохватывается. — Давайте на этом завершим разговор о моей подружке. Кажется, я сказал уже слишком много, — неловко смеется Джонг. — Хорошо, — девушка понимающе улыбается. — Думаю, этого достаточно. Во время небольшого перерыва Минхо удается ненадолго свалить в туман, прихватив с собой и Тэмина. Для приватного разговора. Усмехнувшись, он вталкивает младшего в какую-то приоткрытую гримерку. Чью, значения не имеет. Главное, чтобы никто не вошел. Запереть дверь за собой парни благополучно забывают. Притянув Тэмина к себе за талию, Пламенная Харизма впивается в его губы страстным поцелуем. Боже, как же он скучал по нему! Потому что с самого отъезда Ки, макнэ в наглую игнорировал своего любимого, аргументируя это тем, что тот посмел обидеть их «мамочку». Да еще и без каких-либо уважительных причин. Ревность — не причина. К тому же, Кибом-то тут совсем не причем. Если уж на то пошло, то мстить нужно было Джонхену. Впрочем, месть-таки свершилась. Наверное, для этого Динозавра самое страшное это расставание с Ки. Даже на короткое время. Но теперь Дива, помирившись наконец с Минхо, возвращается обратно. Честно говоря, Тэмин и сам безумно скучал по своему любимому хену. Нет. Просто любимому. Однако спустить все на тормозах не мог. Ему же тоже было обидно, что старший настолько не доверяет. И месть танцора еще не закончилась. Не давая Минхо прийти в себя после предыдущего поцелуя, Тэ вновь припадает к его губам, не обращая внимания на недостаток воздуха. Старший пытается перехватить инициативу, но у него ничего не выходит. Конечно, он знал, что этот я-буду-милым-но-не смейте-меня-так-называть ребенок может быть очень упрямым. Но никогда прежде Тэмин не пытался доминировать в их интимной жизни. Удивительно, но у него это неплохо получается. Что уж лукавить, Минхо это даже нравится. Может, почаще выводить младшего из себя? Не отстраняясь, танцор зарывается тонкими пальцами в жесткие волосы на макушке Харизмы. А потом… Внезапно а этом все заканчивается. Несильным, но уверенным ударом в грудь Тэмин отталкивает хена от себя, смотря в его шальные глаза своими хитрыми и совершенно невинными. На губах макне появляется насмешливая ухмылка. И кто, интересно, научил его таким гнусным приемчикам. Не к месту вспоминается о том, что сам Минхо несколько раз был свидетелем того, как от такой же проблемой мучился Джонхен. Значит вот чей это метод. Не мог что ли Кибом чему-нибудь другому научить своего «ребенка»? Самая настоящая «мамочка». — Думаю, с тебя хватит, — игриво улыбается Тэмин, легко касаясь пальчиком нижней губы Харизмы. — Надеюсь, впредь такого не повторится, и ты больше не будешь впутывать в свои разборки ни в чем не виновного и такого хрупкого Ки-хена. Если бы ты знал, как он переживал. Минхо виновато опускает голову вниз. Ему стыдно. Очень и очень стыдно. За то, что без причины обидел «мамочку». И за то, что обидел самого Тэмина. Ведь знал же, что тот ни за что не изменит ему. Тем более с Джонхеном. Ну что за глупости?! К тому же, даже если чисто теоретически предположить, что у младшего вдруг появится какое-то влечение к Джонгу, то тот ни за что его не примет. Слишком сильно он любит свою истеричную Диву. Никто и представить не мог, что этот неуклюжий Дино может так сильно любить. И, если бы кто-то точно также начал издеваться над его парнем, Минхо, не задумываясь, набил бы ему морду. Грубо, конечно. Но факт. Терпение явно не его сильная сторона. — Надеюсь, Ки не увидит сегодняшний эпизод, — немного помолчав, неожиданно заявляет рэпер. — Потому что если да, то из-за того, что сказал Джонхен, и из-за слов, сказанных мной ранее, он же… — Почему? — но его наглым образом перебивает макнэ. — Да, то, что ты сказал просто ужасно, но, думаю, совместными усилиями усилиями сможем его убедить, что ты придурок и был в корне не прав, — Тэмин, не сдержавшись, легонько касается губ Минхо своими. — Что же касается слов Джонхен-хена, то они же были о нем самом. То есть о Ки-омме. Ты разве не заметил? — удивленно спрашивает он. — Ладно. Думаю, нам уже пора. Перерыв, должно быть, давно закончился. Улыбнувшись и схватив старшего за руку, Тэмин достаточно настойчиво тянет его к выходу, очень надеясь, что злые и голодные хены не сожрут их заживо за такую задержку. *** По аэропорту, пробиваясь сквозь огромную толпу, быстрым шагом идет довольно высокий и симпатичный парень. Впрочем, симпатичный он или нет видно плохо. Потому что на лицо этот парень натянул маску, а на голову капюшон. Честно говоря, ему очень непривычно, что на него никто не обращает внимания. Однако так даже лучше. Ведь именно поэтому было запущено много ложных слухов о его возвращении. Следом за своим менеджером Кибом ловко петляет сквозь толпу встречающих в аэропорту, направляясь на парковку. Ему немного страшно. От того, что совсем скоро он снова встретится с группой, и, главное, со своим парнем, с которым у них осталось много неразрешенных вопросов. Много чего Ки хочет спросить сейчас у Джонхена, но, как сделать это так, чтобы не выглядеть истеричкой, нужно еще придумать. Зная себя, Ки прекрасно понимает, что не сможет сдержать слез. — Не нервничай, — блондин и сам не замечает, как начинает нервно постукивать кончиками пальцев по коленке. — Совсем скоро ты увидишься со своими любимыми одногруппниками и сможешь, наконец, обсудить с ними все ваши недоразумения и разногласия. Надеюсь, в ближайшее время все разрешится, — обернувшись, менеджер с полуулыбкой смотрит на своего подопечного. — И не вздумай вдруг реветь, — замечает он, когда слышит вполне недвусмысленный тяжелый вздох. — Все у вас с Джонхеном будет хорошо, — а вот это уже неожиданно. Несмотря на огромную поддержку со стороны менеджера, Кибом не может перестать переживать перед предстоящим воссоединением. Когда они заходят в общежитие, руки Дивы неожиданно становятся очень холодными, а ноги — какими-то ватными. На несколько секунд ему становится действительно плохо. От страха. Ему хочется и не хочется одновременно поскорее встретиться со своим любимым Джонхеном. Потому что сейчас он понятия не имеет, как себя теперь вести и что говорить. Однако дверь распахивается раньше, чем Кибом решается постучать. Открывается сама. Вернее, конечно, не совсем сама, а открывает ее макнэ, решивший прогуляться на ночь глядя. Открывает и тут же замирает на пороге, не веря в то, что видит. Глаза Тэмина вмиг расширяются, и он с диким криком хватает «мамочку» за руку и втаскивает его в общежитие. Честно говоря, никто не подозревал, что этот милый ребенок, отвечающий за танцы, может так громко кричать. Не давая старшему раздеться, главный танцор виснет на его шее и неожиданно даже для самого себя начинает всхлипывать. — Хе-е-ен, — едва слышно тянет танцор. — Я думал, что ты бросил нас и решил насовсем заняться сольной деятельностью. Чуть улыбнувшись, Кибом мягко обнимает младшего в ответ. Ему немного неловко от того, что тот так открыто плачет из-за него. Ни для кого не секрет, что Тэмин и Минхо самые неэмоциональные в группе. Честно говоря, те разы, когда эти двое плакали, можно пересчитать по пальцам. На памяти Дивы Тэмин плакал, вообще, всего один или два раза. По крайней мере, в присутствии кого-то еще. — Тэмина-а, не плачь, пожалуйста, — Кибом осторожно поглаживает висящего на нем парня по спине. — Мне нужно было немного побыть одному. Не злись. Ты же должен понимать, — на его губах появляется грустная улыбка. — Прости. Чтобы остаться здесь, мне нужно иметь выдержку посильнее. И куда это ты собирался на ночь глядя? Поздно же уже. Маленький еще по ночам гулять. Перестав наконец душить старшего в своих объятиях, Тэмин быстро и немного виновато отстраняется и умоляюще заглядывает в его глаза. Вот поэтому он и хотел улизнуть так, чтобы никто не заметил. Крику, конечно, потом было бы, ой, как много. Впрочем, ничего особо страшного в этом нет. Танцор уверен, что «мамочка» смог бы как-нибудь договориться. — У ребяток из Эксо сегодня вечеринка в честь очередной маленькой победы, — хоть Тэ и не любит этого, сейчас он пытается вести себя мило. Чтобы парень перед ним все понял и сжалился. — И Нини пригласил меня отметить с ними. Пожалуйста, хен, отпусти меня. Я очень скучаю по нему. Мы так давно не виделись. Но прежде, чем Кибом успевает что-нибудь ответить ему и дать разрешение, в коридор вываливаются немного заспанные мемберы, разбуженные громкими внезапными воплями Тэмина. Они не сразу понимают, что произошло и что за переполох на ночь глядя. На часах чуть больше полуночи. Глядя на такие умиротворенные лица, Дива счастливо улыбается. Так тепло и ярко, как не улыбался уже очень давно. С того самого концерта. Только спустя пару минут взгляды Джинки, Минхо и Джонхена проясняются, и они молча шокировано смотря на вернувшегося. — Ки! — Кибом! — Бомми! Придя в себя, Минхо тоже кидается на шею старшего, не замечая, как некоторые хитрые личности быстро выскальзывают за дверь. Конечно, завтра ему наверняка достанется от лидер, но пока что Тэмин не хочет об этом думать. Главное, что совсем скоро он встретится со своим лучшим другом. К тому же, теперь можно все свалить на «мамочку», сказав, что он отпустил, и тот, разумеется, его прикроет. — Ты в порядке? — обеспокоенно интересуется Джинки, когда до него доходит очередь обнимашек. — Как же я, нет, мы все скучали по тебе. А кое-кто больше всех, — он бросает недвусмысленный взгляд на главного вокалиста, который нерешительно мнется чуть в стороне. — Знал бы ты, как Джонг беспокоился, что ты решил оставить нас на совсем. Оставить его. — Да куда же я от вас денусь, — негромко смеется Ки, но лидер чувствует, что тот хотел сказать не совсем это. Потому что взгляд его устремлен только на Джонхена. — Могу я на несколько минут зайти в ванную, — кинув на старшего взгляд побитого щенка, Дива, не дожидаясь положительного ответа, скрывается в другой комнате. Пока Кибом постепенно приходит в себя под струями горячей воды, страсти снаружи потихоньку утихают, и главный рэпер с лидером скрываются на кухне. Чтобы успокоиться, заварить какого-нибудь вкусного чаю и все хорошенько обдумать. Главное, не сказать сейчас ничего лишнего. Кажется, Дива до сих пор окончательно не пришел в себя. Слишком убитым и расстроенным он выглядит. Хотя, может, это только от усталости после многодневных съемок. И только Джонхен остается терпеливо ждать в коридоре. Ему необходимо немедленно переговорить со своим истеричным парнем, который, кажется, не горит особым желанием с кем бы то ни было разговаривать. В том числе и со своим Динозавром. Видимо все дело в том, что сказала в тот день Пламенная Харизма. Все-таки надо будет с ним серьезно об этом поговорить. А Кибом не то чтобы не хочет с кем-то разговаривать. Просто очень боится. Чего? Он и сам точно сказать не может. Возможно все дело в том, что ему немного стыдно. За то, что устроил. Да, его вины в этом нет абсолютно, но… Можно ведь было не так остро реагировать на слова Минхо. Знал же, что тот действует на чистых эмоциях гнева и ревности. К сожалению, убедить себя в том, что скоро все вернется на круги своя не получилось. Поэтому и пришлось на время покинуть группу. Дверь в ванную комнату открывается только минут через двадцать, если не больше, и на пороге появляется полусонный, но немного посвежевший Кибом с наконец смытым макияжем и влажными после душа волосами. Удивительно, но сейчас Дива Шайни чувствует себя значительно лучше. Глупо моргая, он несколько секунд молча смотрит на главного вокалиста и по совместительству своего парня, до сих пор ожидающего его в коридоре и пристально смотрящего на него в ответ. — Даже не обнимешь меня, Бомми? — негромко спрашивает старший, скрещивая руки на груди. — Я, между прочим, соскучился. Джонхен, правда, не знает, что ему теперь делать. Кажется, все гораздо хуже, чем он предполагал. В глазах его любимого сейчас нет того самого огонька, который старший обещал оберегать всеми силами. А самое страшное, что тот отчего-то продолжает молчать. Поскольку все в группе привыкли к чрезмерной болтливости Ки, его молчание заставляет всерьез переживать. — Не молчи, — звучит чересчур уж жалобно и умоляюще. — Кибом! — честно говоря, он не знает, можно ли использовать то обращение, которое использовалось раньше. — Судя по всему не очень-то ты и скучал, — младший старается придать голосу как можно больше безразличия, но в нем все равно слышатся нотки обиды. — Джинки-хен, Тэмин-и и даже Минхо постоянно звонили мне, несмотря на то, что я некоторое время не отвечал. Они все равно нашли способ связаться со мной, — обвиняюще ткнув в Динозавра пальцем, Кибом хмыкает и уже собирается скрыться в комнате. Но не успевает. В ту же секунду его хватают сильные руки и прижимают к чьей-то тяжело вздымающейся груди. Несмотря на весьма небольшую разницу в росте, в объятиях Джонхена тепло и спокойно. Ки, по правде говоря, уже успел отвыкнуть от этого. Поэтому на мгновение теряется, а потом его будто размораживает. Плечи начинают мелко трястись, заставляя Диву еще сильнее прижиматься спиной к груди любимого. Развернув младшего к себе, Динозавр позволяет ему уткнуться носом в свою шею и немного поплакать. — Все хорошо, — Джонхен начинает осторожно отступать назад. К комнате. — Поплачь, если это необходимо, — видеть слезы своего любимого очень не хочется, но иногда нужно дать волю чувствам. — Я даже представить себе не могу, что ты там себе напридумывал. Но мне правда очень жаль. Зайдя в комнату и осторожно опустившись на кровать, Джонхен укладывает младшего себе на грудь и начинает успокаивающе гладить его по голове. Ему безумно больно от того, что тот так открыто и беззащитно всхлипывает. Больно-то больно, но, к сожалению, сейчас он ничего поделать не может. Только быть рядом и убеждать в том, что все непременно будет хорошо. Почему-то сейчас главный вокалист уверен в этом. Не может быть иначе. — Я давно стал замечать, что вокруг тебя стало виться слишком много размалеванных девиц, — сбивчиво начинает шептать Кибом, и от прозвучавшей обиды в его голосе Блингу хочется смеяться. Если бы тот не выглядел в этот момент настолько серьезным и расстроенным. — А потом Минхо сказал, что я тебе не пара и скоро надоем. Как бы мне ни хотелось этого избежать, ты все равно рано или поздно бросишь меня. Я же не смогу без… И снова все начинается по новой. Кибом чувствует, как его начинает буквально колотить так, что, кажется, говорить дальше просто не получится. Сердце колотится словно сумасшедшее. Становится ощутимо больно. Да что же ты будешь делать?! Неожиданно к его губам приставляют палец, заставляя замолчать. Видимо его состоянии не остается незамеченным. — А теперь послушай меня, — голос Джонхена звучит тихо, но уверенно. Так, будто бы успокаивает. — Все хорошо, — повторяет он. — Минхо беспросветный придурок. Это факт. Если бы ты знал, сколько раз хену приходилось останавливать меня от его избиения. Тэмин-и всерьез боялся за сохранность жизни своего парня. Но сейчас не об этом, — отстранив Диву от себя, вокалист старается заглянуть в его глаза. — Я так не хотел, чтобы ты уезжал. Однако даже после этого так хотел позвонить тебе. Услышать твой голос. Знаю, это не оправдание, но Джинки-хен запретил мне. Потому что боялся, что после звонка вся работа встанет. Он побоялся, что звонок может сделать еще хуже, и ты, вообще, не вернешься. Или же я сорвусь к тебе. И, предупреждая еще вопросы, скажу: в интервью, что ты наверняка смотрел, я говорил исключительно о тебе. И Кибома снова прорывает. Он ревет в голос, совершенно не заботясь о том, что Минхо с лидером, наверное, уже легли спать. Успокоиться не получается. Слишком много всего произошло за последние три месяца. Для него все это было слишком тяжело. Впрочем, сейчас уже, к счастью, не все так ужасно. Слезы эти только от облегчения. Кто бы знал, как Дива рад, что все обошлось. Может, Минхо в чем-то и был прав, но сейчас это совсем неважно. Главное, что все вовремя прояснилось и ничего непоправимого не произошло. Остается надеяться, что больше Пламенной Харизме не придет в голову ничего подобного. P.S: Ну а что было утром, думаю, всем уже понятно. Одному очень милому, но хитрому макнэ, который не хочет таковым считаться, досталось абсолютно от каждого хена в отдельности и от всех вместе. Хотя, разумеется, «мамочка изо всех сил пытался его защитить.