Along a different path

Гарри вызвался подежурить. Сна не было ни в одном глазу, а Гермиона, хоть и пыталась это скрыть, очень обрадовалась его предложению – она крепилась и делала вид, что полностью оправилась, но все же слабость оставалась ее постоянным спутником. Гарри вооружился чаем, пледом и баночкой с огоньком (с некоторых пор маленькое пламя за стеклянными стенками успокаивало и дарило ощущение безопасности) и устроился у входа в палатку. После довольно теплого для февраля дня ударили ночные заморозки, и лес словно кряхтел: похрустывали веточки, трещала кора деревьев, тихонько шелестели не опавшие кое-где с кустов листья. Из головы Гарри никак не шел разговор с Гермионой. Он представлял ее, такую маленькую и восторженную, в огромном зале Гринготтса, и гоблина, непременно в очках, пренебрежительно глядящего на нее сверху вниз. У самого Гарри был ключ, сейф, наполненный монетками разного достоинства, и все это доказывало, что он в этом мире не случайный гость, а желанный, просто заплутавший у маглов, но наконец-то вернувшийся домой волшебник. Уизли тоже были здесь своими, хоть их и осуждали за бедность, и Невилл, и даже чудачка Луна. Все они сочувствовали маглорожденным и возмущались, когда кого-то называли грязнокровкой, но никто из них не знал, как это — на самом деле быть чужаком. Зато знала Гермиона, знали братья Криви и многие другие. Наверное, даже Волдеморт – Том Реддл – это знал. Гарри представил его таким, каким видел в Омуте Памяти, красивым, но скромно одетым мальчиком, у мраморных ступеней, ведущих в банк. Его однокурсники с родителями идут мимо, поднимаются к массивным дверям и скрываются внутри, кто-то толкает его плечом и бросает презрительно: «Что, грязнокровка, нравится наш банк?» Гарри даже на секунду стало жаль Реддла, но он погнал эти чувства прочь – никакое пренебрежение, испытанное в детстве, не могло служить оправданием жестокости. Уж он-то знал. Но Реддл, стремясь стать в мире магии своим (и дальше больше – его повелителем), выбрал путь преступлений, боли, крови. Его ключик от сейфа был перепачкан красным, а мраморные ступени, ведущие в банк, – усыпаны прахом. Гарри вдруг словно толкнуло под руку. Ключик, перепачканный красным… Он вскочил на ноги, не замечая, что чай из кружки выплеснулся ему на колени, и бросился в палатку – ему нужно было срочно поговорить с Гермионой. Она спала, подложив ладонь под щеку, и спокойно дышала через слегка приоткрытый рот. Даже в полутемной палатке были заметны все еще сохранявшиеся под ее глазами темные круги, и Гарри стало стыдно ее будить – после всего, что она пережила, спокойный сон был необходим ей больше всего, и, к счастью, Гарри мог его подарить. Он легонько провел пальцами по ее руке, поймав мимолетное ощущение разгоравшегося огонька где-то глубоко в душе, и решил не торопиться. У него было время до утра, чтобы хорошенько подумать. Гермиону разбудил аппетитный запах – Гарри крутился на кухне, поджаривая гренки. – Выглядишь бледным, – сказала она, сладко потягиваясь. Потом бросила взгляд на часы и буквально подпрыгнула. – Ты что же, дежурил всю ночь? – Ну да. – Почему меня не разбудил? Гарри, так нельзя! – Ты сладко спала, – попытался оправдаться он. – Тебе нужно набираться сил. – Я уже набралась сил! Мерлин всемогущий, однажды мне придется тебя выхаживать! – возмущалась Гермиона. Гарри с загадочной улыбкой поставил на ее колени тарелку с гренками и консервированной фасолью. – И я вполне могла бы поесть за столом! – Привычка, – пожал плечами Гарри и уставился на Гермиону все тем же нечитаемым взглядом. – Завтрак нехитрый, но хоть что-то. Спасибо запасам от Кричера и увеличивающему заклинанию. Гермиона осторожно откусила кусочек гренки (которая, к слову, получилась замечательно), хотя предпочла бы сначала умыться. Гарри же не сводил с нее глаз, и она заерзала под одеялом. – Что-то случилось? – Нет. То есть да, – он задумчиво взлохматил волосы, схватил с ее тарелки гренку и запихнул в рот целиком. Гермиона подождала, пока он прожует, и откашлялась, привлекая внимание. – Я ночью думал о том, что ты говорила… Ну, о Гринготтсе и всем таком, – он снова замолчал. – И? – поторопила Гермиона. – И… Послушай, ведь мы никогда не рассматривали банк как место, где можно хранить крестраж. Гермиона отставила тарелку в сторону – еда вдруг совершенно перестала ее интересовать. – А ведь это идеальный тайник!! Помнишь, что там написано у входа? – Вор, трепещи! И знай, что кроме клада найдешь там то, чего тебе совсем не надо, – быстро процитировала Гермиона. – Да-да, это. Мерлин, ну у тебя и память! Так вот… Это – самое защищенное место, Хагрид говорил, надежнее – только Хогвартс. Реддл выбирал для крестражей важные места, а сейф в Гринготтсе должен был казаться ему этаким символом… – Принадлежности к миру магии, – закончила за него потрясенная Гермиона. – Как и мне тогда. Гарри, это гениально! В этом есть смысл! – Во всяком случае, смысла больше, чем тыкаться наугад, – скромно сказал он. Гермиона отбросила одеяло, вскочила с постели и принялась мерить шагами комнату. – Нужно узнать, есть ли у Того-кого-нельзя-называть сейф в банке. И, если есть, как-то его проверить. Мерлин, как бы мне пригодилась библиотека, подшивка старых газет или банковский архив! Но вряд ли гоблины дают волшебникам доступ к своим бумагам. – Можно узнать у них самих. – У нас нет ни одного знакомого гоблина. Профессор Флитвик только, но он в школе, а там – Кэрроу. – Да, а в банк просто так не придешь, – Гарри ткнул пальцем в сторону стола, где все еще лежал газетный лист с его фотографией. – Разве только под оборотным зельем, – Гермиона потерла друг о друга озябшие ладони, и Гарри, заметив этот жест и дождавшись, когда она пронесется мимо него, быстро накинул ей на плечи свою кофту. – Но нашего слишком мало, новое готовить месяц, у нас нет ингредиентов, да и… Не станут гоблины выдавать такую информацию первому встречному. – У них, наверное, есть что-то вроде врачебной тайны, – он поймал момент и ухватил снова проходящую мимо Гермиону за руку, притянул ближе и застегнул кофту на пуговицы. – Нам нужен кто-то, кто знает банк изнутри. – И согласится ответить на наши вопросы. Кто-то, кому мы доверяем. – И кто не сдаст нас Пожирателям за награду. – Я знаю только одного такого человека. Билл Уизли, – подытожил Гарри. – Но как с ним связаться? У нас нет совы, а где он живет, мы не знаем. – Можно послать Патронуса, – неуверенно протянула Гермиона. – Но твой слишком известен, посылать его – небезопасно, мы же не знаем, где и когда Билла застанет сообщение. А о моем Патронусе Билл вряд ли слышал, он может не принять все это всерьез. Называть свое имя тоже нельзя. – Думаешь, он не узнает по голосу? – Голос нужно изменить. На всякий случай. – И что же делать? Гермиона плюхнулась на кровать, подхватила тарелку и с наслаждением откусила от подстывшей гренки. – Это же очевидно! Нам нужно составить ребус! – Ребус? – Гарри сел рядом и подцепил пальцами фасолинку с ее тарелки. – Да, шифрованное послание, которое укажет на отправителя и место встречи, но при этом не даст никакой информации прямо. Если Патронус застанет его в неудачный момент, никто не узнает ничего важного. К примеру… – она прикрыла глаза, приложила ладонь ко лбу, беззвучно зашевелила губами, а спустя пару минут выдала: – Как-то так. Храбрый Годрик Гриффиндор Где-то потерял топор. Весь оббегал Годрик замок, А нашел лишь старый тапок. В полночь Годрик вспомнил вдруг, Как рубил трухлявый бук. Бук пал жертвой ярких молний, Годрику пора в путь дальний. У пещеры бук тот рос, Пес туда не кажет нос. – И что это значит? – растерялся Гарри. – Ну как же, – Гермиона недовольно поджала губы. – Гриффиндор – указание на то, что мы друзья. Молнии – ты, полночь – время, пещера, в которую не кажет нос пес… – Та пещера, где прятался Сириус? – Точно! – Гермиона хлопнула в ладоши. – Думаешь, Билл разгадает все это? – Надеюсь. Он умный… В любом случае, попытка – не пытка. Не выйдет, придумаем что-нибудь другое. Гермиона взмахнула палочкой, вызывая Патронуса, и приготовилась продиктовать послание, но Гарри вдруг схватил ее за руку, и серебристая выдра истаяла в воздухе. – Тебе не кажется, что мы торопимся? – Билл точно на нашей стороне. Его жена – полувейла, Пожиратели не дадут их семье жить спокойно. К тому же, – она вздохнула, – мне кажется, что, если мы наконец не займемся чем-то, я сойду с ума. – Согласен. Но сначала придумаем план, – Гарри рубанул воздух рукой, и Гермиона лукаво взглянула на него. – Нельзя идти на встречу просто так. Как бы мы ни доверяли Биллу. – Твои предложения? Гарри снял очки и потер переносицу. Они планировали первую вылазку после всего, что случилось – ранения Гермионы, смерти Петтигрю, и нельзя было подходить к делу несерьезно. Иначе Снейп с его язвительными комментариями окажется прав касательно него, чего Гарри совсем не хотел, как не хотел, чтобы Гермиона еще хоть раз пострадала. Он прикрыл глаза и по привычке прислушался: Гермиона дышала совсем рядом – возбужденно, в предвкушении, в этом звуке чувствовалась жизнь в избытке, надежды и чаяния, опасения и мечты. Нет, он не желал, чтобы она пострадала ни по его, ни по чьей еще угодно вине. Лунный свет практически не проникал в пещеру, но даже несмотря на это Гарри казалось, что он отчетливо видит каждый выступ на стенах, каждый прутик, валяющийся на земляном полу, каждый занесенный сюда ветром сухой листик. Гермиона что-то возмущенно бубнила, но он не слышал – перед глазами так и стоял черный и лохматый, приветливо машущий хвостом пес. – Гарри, ты меня вообще слушаешь? – М-м-м? – он потер бок, который встретился с острым локотком Гермионы. – Я говорю, что не собираюсь прятаться тут под мантией! – Мы же все решили, Гермиона, – Гарри моргнул, фокусируясь на ее взволнованном лице. – Это ты решил, а я все еще не согласилась, – она сложила руки на груди. – Мантия легко укроет нас обоих, к тому же она надежнее, чем дезиллюминационное заклинание. Ты просто хочешь рискнуть собой, как и всегда! До полуночи оставалось меньше десятка минут, и Гермионино упрямство было совсем не к месту. Мантия и правда спрятала бы их обоих без труда, но Гарри не хотел подставлять Гермиону под удар – он доверял Биллу, но в последнее время хорошо знакомые, казалось бы, люди преподносили неожиданные сюрпризы: бросивший их Рон, к примеру, или Снейп, внезапно оказавшийся на их стороне. Гарри, ощущавший, как с каждым ударом сердца утекает время, судорожно перебрал в уме все доводы, которые могли убедить Гермиону, и остановился на самом, на его взгляд, весомом. – Это банальная тактика, Гермиона. Если мы будем стоять под мантией вместе, в нас легче будет попасть заклинанием. Меньше маневренность, скорость. А так, даже если меня оглушат, ты сможешь прикрыть сзади. Гермиона выглядела слегка растерянной. – Об этом я не подумала. – В Защите я всегда разбирался немного лучше тебя, – Гарри не смог сдержать улыбку, когда Гермиона сердито поджала губы – после всего, что с ними случилось, ее все еще волновали школьные оценки, и это было так мило, так знакомо и… нормально. Словно недавно закончились занятия, и они стояли посреди гостиной факультета, а не ночью в пещере, готовясь исполнить очередной сомнительный план. – Пора, – вдруг выдохнула Гермиона и легонько стукнула его палочкой по голове. Знакомый холодок заструился от макушки по плечам и спине. Гарри взглянул на свои руки – в темноте пещеры казалось, что они просто истаяли. – Что ни говори, но в заклинаниях мне равных нет. – Помни, о чем мы договаривались, – шепнул Гарри. – Мантию не снимай, в случае чего – аппарируй прочь. Гермиона попыталась что-то возразить, но он сжал ее пальцы, безмолвно умоляя не спорить, и она послушалась – Гарри не было видно, но его беспокойство и решимость ощущались даже так. – Ну, вперед. Зашуршали листья на полу пещеры – Гарри осторожно двинулся к выходу. До полуночи оставалась пара минут. Гермиона покрепче сжала палочку и пошла следом – ей предстояло скрываться под мантией у входа в грот, чтобы в случае чего помочь. Гарри выбрался на усыпанную камнями площадку у расселины, ведущей в пещеру. У подножия холма, залитые лунным светом, хорошо различались и петляющая тропинка, и забор с перелазом. Чуть дальше начинались дома, сначала они стояли редко, но ближе к центру деревушки сбивались плотнее. Окна в основном оставались темными, лишь кое-где мелькали огоньки, над припорошенными снегом трубами еле-еле курился дымок. Тишина оглушала. Хогсмид выглядел таким мирным – словно с открытки, и не верилось, что в мире волшебников идет война. Легкий хлопок отразился от камней, от стен грота и рассеялся в прохладном воздухе. Гарри, забыв, что он невидим, пригнулся и осмотрелся: хлопок точно означал, что кто-то аппарировал на холм, но никого не было видно. Он с досадой чертыхнулся – должно быть, Билл тоже наложил чары невидимости. Мелкие камушки покатились по склону, подтолкнули и подхватили другие, и вот уже целая каменная лавина неслась вниз, к тропинке, заглушая сухим перестуком все прочие звуки. – Покажись! – хрипло крикнул Гарри, поудобнее перехватывая палочку и быстро смещаясь влево, под прикрытие большого камня. – Кто здесь? – раздался знакомый голос, хрустнула ветка. Гарри высунулся из-за укрытия, прицелился и крикнул еще раз: – Я сказал – покажись! – Гарри? Это ты? – Голос, несомненно, принадлежал Биллу, и Гарри мысленно попросил у него прощения за то, что собирался сделать. – Петрификус Тоталус! – он послал луч заклинания в ту сторону, откуда донесся вопрос. – Петрификус Тоталус! Петрификус Тоталус! Заклинания пронзили морозный воздух, послышался вскрик и глухой стук – один из лучей попал в цель. Гарри взволнованно огляделся – вспышки на холме должны были быть хорошо видны из деревни. Вряд ли бы кто-то пошел в это неспокойное время, к тому же ночью, проверять, что там стряслось, но стоило перестраховаться. Он осторожно выбрался из-за валуна и, пригибаясь и растопырив руки, двинулся по площадке. Довольно скоро его ботинок уперся во что-то мягкое. Гарри торопливо наколдовал «Фините Инкантатем» и еще один «Петрификус» следом, и у его ног материализовался Билл Уизли. Взлохмаченный и немного бледный, он бешено вращал глазами, будто обещая испробовать на Гарри весь арсенал заклятий египетских магов, а по его рассеченной от падения щеке медленно стекала струйка крови. – Прости, Билл, – виновато вытирая кровь с его лица, сказал Гарри. – Я не могу рисковать, нужно было подстраховаться. Сейчас я перенесу тебя в пещеру, и, если через час ты не превратишься в кого-то другого, мы поговорим. Билл по-прежнему таращил глаза и озирался по сторонам. Гарри сообразил, что его до сих пор не видно, и отменил дезиллюминационное заклинание. Не успел он и пальцем шевельнуть, как в грудь ему врезался луч заклинания, и он, больно приложившись затылком о камень, улегся, парализованный, рядом с Биллом. – Неужели ты думал, 'Арри, что я отпущу мужа одного на какую-то сомнительную встречу? Откуда-то из тени выступила Флер. Она выглядела разгневанной – волосы развевались, хотя ветра не было и в помине, глаза горели дьявольским светом, а ее пальцы (может, Гарри и показалось) как будто вытянулись, ногти на них заострились наподобие птичьих когтей. – Гадкий мальчишка, что ты себе позволяешь? – прошипела она и тут же, взвизгнув, отпрыгнула в сторону. Заклинание ударило в камешек на том самом месте, где секунду назад стояла Флер. – Гарри тоже не один, – голос Гермионы, слегка приглушенный мантией, звенел. – Ге'гмиона? – Флер прищурилась. – Покажись и подними палочку. – Вот еще! Ты первая! Флер медлила. Ее пылающие глаза обшаривали каменистую площадку, словно надеясь увидеть Гермиону сквозь чары. – Давай вместе, – наконец предложила она. – Насчет т'ги. 'Газ, – Флер раскрыла ладонь, а палочку зажала между большим и указательным пальцем, будто говоря: «смотри, я не смогу ничего наколдовать быстро, меня нечего опасаться». – Два, – Гермиона сдернула мантию, и Гарри поразился – ее глаза горели не хуже, чем у полувейлы. – Т'ги. И Гермиона, и Флер подняли руки к небу, демонстрируя друг другу ладони. – А теперь я 'гасколдую Билла, – Флер собралась шагнуть к мужу, но Гермиона тут же перехватила палочку и направила на нее. – Сперва докажи, что ты та, за кого себя выдаешь. – О, как 'газумно! – оживилась Флер. – Дай подумать. Ты ходила на Святочный бал с Викто'гом К'гамом. – Об этом знают все, кто умеет читать, – фыркнула Гермиона. – А все ли знают, что после вашего пе'гвого поцелуя ты сказала что-то в'годе: «За тобой бегает полшколы, а ты тут, со мной. Это п'госто чудо какое-то»? – Что? – Гермиона даже подпрыгнула. – Откуда ты это знаешь? – О, не только вы тогда п'гятались в кустах! Гермиона хмыкнула, затем ее губы задрожали, она опустила палочку и бросилась к Флер, которую, честно говоря, никогда особо не любила, с объятьями. – Ну же, пе'гестань, – та гладила ее густые каштановые волосы. – Я так 'гада видеть вас живыми! Но тут небезопасно, надо сп'гятаться – вся де'гевня, должно быть, видела вспышки. – Ты права, – Гермиона отодвинулась от нее, откашлялась и вытерла глаза. – Фините Инкантатем. Гарри наконец получил возможность двигаться. Он сел, потирая затылок. Рядом заворочался Билл. – Вот как вы встречаете гостей, – проворчал он. Флер уже суетилась подле мужа, вытирая кровь с его щеки. – Лучше бы спасибо сказали, что мы вообще пришли после этого странного послания. – И что вообще поняли, о чем 'гечь, – поддакнула Флер. – Мне жаль, Билл, – Гарри поднялся и протянул ему руку. – Но доверять сейчас нельзя никому. – Уизли всегда будут на твоей стороне, – Билл улыбнулся и закатал рукава, демонстрируя чистые жилистые руки. Гарри кисло улыбнулся, вспомнив Перси и – что хуже всего – Рона, и Билл, словно прочитав его мысли, хлопнул Гарри по плечу. – Даже не сомневайся. Как бы оно иногда ни казалось. – Пойдемте в пещеру, поговорим там, – поторопила их Гермиона. – Заходите, а я наложу заклинания. – Я помогу, – живо откликнулся Гарри и, стоило Флер и Биллу скрыться в темном нутре грота, наклонился к уху размахивавшей палочкой Гермионы: – «За тобой бегает полшколы… Чудо какое-то». Серьезно, Гермиона? Она резко отвернулась и еще активнее заработала палочкой – стоило усилить чары у выхода. А заодно спрятать налившееся румянцем лицо.