***
— Почему ты здесь? Эти слова были совсем недружелюбными, и Вэй Ин моргнул. Это должно быть Лин. Он был крайне молодо выглядящим духом с мальчишечьими чертами, и весь его вид передавал ребяческий настрой. Его выражение лица было раздраженным, а явная неприязнь, которую он направлял на Вэй Ина, была бы шокирующей, если бы он не выглядел настолько мило. Его человеческая форма стояла перед ними, его меч-вместилище нигде не было видно. — Лин, — сказал Цзян Чэн медленно, как будто говоря с ребенком, — Это дух меча Суйбяня, Ин. Он пришел навестить... — Я знаю, кто он, — надменно вставил Лин. — Ты меня за глупого принимаешь? Я могу сложить дважды два. Почему ты не сказал мне, что он придет? Тебе следовало ясно дать мне понять и сказать об этом. И не разговаривай так! Я не ребенок! Ты ребенок! — Если ты действительно не ребенок, тогда почему ты закатил истерику пару часов назад? — сорвался Цзян Чэн, забывая обо всех своих манерах в мгновение ока. — Если ты действительно не ребенок, тогда почему ты повесил Саньду над камином буквально вчера? — фыркнул оскорбительно Лин. — А если бы я расплавился? Тогда у тебя больше не будет меча, что ты будешь делать тогда? — Рассмотри идею, — сказал Цзян Чэн с огромным количеством угрозы, — Что это не было случайностью. Лин побледнел от этого и громко возразил: — Цзян Чэн! Ты не посмеешь! Вэй Ин смотрел на этот обмен с растущим весельем, и его плечи начали трястись. Лань Чжань отослал смутное замешательство, на которое он ответил, Смотри, Лань Чжань! Конечно, они не ладят, их личности — они абсолютно одинаковые! Две души, сделанные из одного теста; союз, заключенный в аду. С естественной вспыльчивостью Цзян Чэна, конечно, он не поладит с кем-то настолько требовательным, как Лин. Было еще несколько реплик, отправленных туда и обратно, в их ругани, и наконец Лин сменил цель. — Ты! Суйбянь! Вэй Ин весело улыбнулся. — Это я. — Убирайся. ??? На его озадаченный взгляд Лин фыркнул: — Это мой учебный полигон, и это моя территория. Убирайся отсюда! Нам не нужны второсортные мечи, как ты, болтающиеся вокруг! — Это мой дом, ты, глупец! — рявкнул Цзян Чэн, и Вэй Ин представил, что если бы Лин был человеком, то его бы сейчас ударили. — И Ин — мой гость. Не прогоняй их, как будто ты глава семьи или что-то вроде того! — Тогда ладно, — с видом высокопоставленной жены при императорском дворе Лин по-королевски указал на Вэй Ина. — Зачем ты здесь? Заканчивай и уходи! — Конечно же, я здесь, чтобы выразить свое почтение Саньду, — ответил Ин в хорошем расположении духа. — Ты, похоже, держишь Цзян Чэна в напряжении; ты действительно под стать ему. Оба, Цзян Чэн и дух Саньду, посмотрели на него, как будто он был сумасшедшим. Лин начал бормотать от этих слов, и от неожиданного комплимента его лицо немного покраснело. Он резко закричал: — Ты... ну, я думаю, я думаю, что ты… Его голос беспомощно становился тише, и к нескончаемой радости Вэй Ина, он стал настолько взволнованным, что исчез из реальности. — Отлично! — крикнул Цзян Чэн, смотря, как ни странно, в сторону неба. — Просто оставайся там, пока не заржавеешь. Сверху раздался отдаленный крик: — Я слишком дорогой, чтобы так легко заржаветь! — Тогда хорошо, что ты никогда не спустишься вниз, — зловеще пробормотал Цзян Чэн, затем зашагал прочь в сторону имения Цзян. — Пойдем. Мы можем поговорить внутри. Вэй Ин моргнул. — Что насчет Саньду? — Этот идиот, — вскипел Цзян Чэн, — Сам втянул себя в этот бардак с самого начала. Он стал таким чопорным и обиженным сегодня утром во время тренировки, он выхватил свой меч-вместилище из моей руки и бросил его на крышу. А затем у него хватило наглости попросить меня снять его оттуда. Вэй Ин рассмеялся. В этот раз он не мог остановиться, он прохрипел: — Почему... хаха, почему он не мог просто, хахахаха, сам снять его оттуда? — Ты думаешь, я не спросил его о том же самом? — Цзян Чэн открыл дверь с большей силой, чем нужно. — Он сказал, что не хотел спрыгивать с крыши с ним, я не знаю почему. Из-за этого я подумал, что, может быть, это как-то связано с тем, что духи мечей не желают взаимодействовать с физической плоскостью, так что я сказал ему, что он может просто бросить его вниз, и я поймаю его. На это он ответил, что он «не верит, что я смогу поймать его»! — Цзян Чэн сел со слышимым скрежетом зубов. — Так что я сказал, «тогда я полагаю, тебе стоит остаться там». И я ушел. И так как духи мечей должны были оставаться со своими вместилищами, Лин застрял на учебных полигонах. Вэй Ин подумал об этом, затем спросил: — Как долго он там пробыл? — Несколько часов? В любом случае не слишком долго, — Цзян Чэн снова вздохнул, в очередной раз отходя от своей ощетинившейся злости. — Ин, эти последние несколько месяцев, как поживаешь? — Веселюсь, — честно ответил Вэй Ин. Он ласково похлопал Бичэнь, и Лань Чжань с любовью отправил нежное чувство его пальцев, пропускающих его волосы, звук бесконечного смеха Вэй Ина, без конца разговаривающего и болтающего по-своему. Своего рода ощущения, достойные воспоминаний. — А ты? Цзян Чэн замешкался. — …Каждый день, как этот, — другими словами, это была боль. Но он быстро сменил тему на духа, сидящего на другой стороне стола. — В любом случае, я собирался сказать… Бичэнь. Вэй Ин ждал, когда он закончит то, что хотел сказать. Когда стало очевидно, что тот не собирается продолжать, он спросил: — Ты хочешь услышать всю историю? — …Не очень, — помотал головой Цзян Чэн. — Зная тебя, это скорее всего смешно за пределами понимания. И отвратительно. Утверждение не было полностью ложным. Размышляя обо всем, что случилось, в удачное перерождение Вэй Ина было слишком сложно поверить, и кто-то, вроде Цзян Чэна, скорее всего не оценит все эти слащавые чувства между ним и Лань Чжанем. — Ну, как я сказал ранее. Это не было очень важным. Цзян Чэн с тяжелыми мыслями остановился на этом повторении. Ин сказал, что это не было важным, и это действительно не было. Для него все, что было важно, — это одна вещь. Но он отбросил свои мысли от этой темы и фыркнул. — Ну, какая разница. Вэй Ин хихикнул. — Ты сказал «какая разница». — Если хочешь пошутить, по крайней мере не используй одну и ту же шутку снова и снова.***
Двое поболтали еще немного, пока Вэй Ин не заметил: — Становится поздно. Как по заказу, Цзян Чэн зевнул. — Ну, — вздохнул он. — Ты можешь остаться здесь на ночь, если хочешь. — Я не сплю, — напомнил Вэй Ин, на что получил закатывание глаз. — Я знаю. Ты можешь побродить по территории этой ночью, если хочешь. Мы можем поговорить еще утром, — на этом он встал. — …Спокойной ночи. Вэй Ин вернул прощание, потом также встал, чтобы пойти наружу. Лань Чжань, я думаю, я воспользуюсь предложением Цзян Чэна. Мм. Хочешь увидеть что-то конкретное? Если нет, есть множество мест, которые я бы хотел показать тебе. Мои любимые места, чтобы бездельничать, мое любимое место, чтобы гулять, место с самыми красивыми деревьями… Лань Чжань, казалось, очень этого хотел, судя по значительному предвкушению, которое легло на плечи Вэй Ина. Он засмеялся, затем сказал, Прогуляешься со мной? Он закрыл свои глаза, протянул свою руку и ждал, пока не почувствовал пальцы, соединяющиеся с его собственными, большую руку, размещающуюся на его собственной. Когда он открыл свои глаза, Лань Чжань стоял перед ним, прекрасный, как всегда, терпеливый, как всегда, и любящий, как всегда. Вэй Ин не мог не поцеловать его в щеку прямо там и тогда и почувствовал призрачную жару, распространяющуюся под своей собственной кожей. Лань Чжань, кажется, чувствовал себя особенно теплым и счастливым сегодня. — Пойдем, — сказал Вэй Ин. — Лань Чжань, днем что-то случилось с Цзян Чэнем? Почему ты такой счастливый? Лань Чжань был просто… рад. Он выразил это с помощью нескольких мыслей, что мерцали, будто тусклый фонарь. Он был рад, что Вэй Ин захотел быть с ним. Он шагнул вперед вместе с Вэй Ином, в сторону их первого места назначения. Как кто-то мог объяснить, как рады они были, когда их ценили? Конечно, я ценю тебя, был простой ответ. Ты Лань Чжань. Но как кто-то объяснял, каково это, когда… Лань Чжань остановился в поиске правильного значения. Как кто-то объяснял труднообъяснимую благодарность, которая возникала от этого факта? Было понимание боли за выборами, и то, что это вряд ли было хорошим или плохим решением. Не было суждения в правильности или неправильности действий Вэй Ина. Была просто… радость из-за того, что вышло. Настроение Вэй Ина стало немного грустным, из-за чего Бичэнь быстро начал суетиться. — Полагаю, если бы кто-нибудь сделал что-то подобное для меня, я бы тоже был благодарен, — он сжал руку Лань Чжаня немного сильнее. — Ты стоишь этого, ты знаешь? Ты мне действительно нравишься, Лань Чжань. Я не могу представить, как оставляю тебя совсем одного вот так, еще меньше жизнь без тебя. Но то же самое можно было сказать наоборот, Вэй Ин вернулся к мыслям, которые оба, он и Цзян Чэн, избегали говорить вслух, но о которых оба наверняка думали. Если бы кто-то сделал с Вэй Ином то, что он сделал с Цзян Чэнем, какой была бы его реакция? Если бы кто-то, вроде Лань Чжаня, сделал с ним что-то подобное, что бы он вообще смог сделать? Но такие мысли, несмотря на то, как он думал об этом, ответ всегда бы ускользал от него, и он тихо размышлял бы о «а что если», чего бы никогда не случилось за всю его долгую оставшуюся жизнь. Жизнь была полна ошибок, и иногда не было красивого ответа. Он просто сделал лучшее, что мог, и это все, на что он мог надеяться. Переходя на более веселые мысли, Вэй Ин потянул за рукав духа, который все еще выглядел обеспокоенным из-за неожиданного изменения его настроения. Лань Чжань, ночное небо ясное сегодня ночью. Я все еще не показал тебе некоторые из моих любимых созвездий. Давай, пойдем на крышу! Там очень хороший вид. Мы можем лечь и немного посмотреть на звезды, как насчет этого? Мм. Легким прыжком Вэй Ин оказался на крыше одного из зданий на территории. Он протянул свою руку в сторону Лань Чжаня, стоящего внизу. — Давай! С несравнимо большей грацией дух взобрался на крышу, исчезая и появляясь снова рядом с Вэй Ином. Он снова взял Вэй Ина за руку. Вэй Ин указал налево. Туда, там нет деревьев, растущих рядом с этим зданием. Они добрались до туда, блуждая уйму времени. Прыгнув на новую крышу, Вэй Ин повернулся к своему партнеру по мечу и сказал сердито: — Не телепортируйся, это жульничество. Ты должен перепрыгнуть. … Вэй Ин. Лань Чжань очевидно не хотел этого делать. Это было своего рода вещью, в которой он не видел смысла, в конце концов — перепрыгивание казалось бессмысленным занятием для духа, и чем меньше ему приходилось иметь дело с физической плоскостью, тем более удобно он себя чувствовал. Вэй Ин улыбнулся еще шире. — Не волнуйся, — заверил он и протянул свои руки. — Я поймаю тебя. Другими словами, если ты прыгнешь, я обниму тебя. И это была вся мотивация, которая требовалась. Дух рассмотрел его слова, затем осторожным, грациозным прыжком перепрыгнул с одной крыши на следующую. Вэй Ин специально стоял на его пути, хватая талию Лань Чжаня так скоро, как его ноги тронули черепицу. Он покрутил его разок, смеясь и нетвердо стоя, так как Лань Чжань был больше, чем он. Он быстро поставил облаченного в белое духа до того, как потерял свою хватку. Лань Чжань, хоть и был слегка недоволен из-за неожиданного передвижения, позволил своим опечаленным эмоциям исчезнуть ради более чудесного чувства от того, что Вэй Ин был рядом с ним. Он вернул объятие, увеличив хватку вдвое, немного нагибаясь, чтобы прижать их щеки вместе. Вэй Ин снова радостно засмеялся, зная, что это звук был чем-то, что его партнер по мечу любил. — Лань Чжань, — сказал он, — Ты абсолютно чудесный. Он немного отодвинулся, так, чтобы их лица больше не соприкасались. Заменяя свою щеку своей рукой, Вэй Ин обхватил лицо Лань Чжаня. С явным намерением он позволил своим губам прижаться к губам высокого духа. … Если Вэй Ин думает, что он чудесный, тогда каким будет Вэй Ин? Чжань оказывается лишенным дара речи, как всегда. Что лучше, чем чудесный, лучше, чем идеальный, лучше, чем все описания, которые Вэй Ин имеет для него? Какое бы слово это не было, оно безусловно является словом для Вэй Ина. Лучшее описание его характера. — Какое бы слово это не было, это слово для тебя, не для меня, — проинформировал его Вэй Ин, затем снова поцеловал его. В этот раз поцелуй был глубже, и они не торопились. Лань Чжань все делал медленно и с расстановкой. Поцелуи не были исключением. Планы посмотреть на звезды оказались забытыми, они оба, похоже, были довольны тем, что смотрели друг на друга и прижимали форму другого ближе к себе. Возможно, это могло продолжаться довольно долго, с Вэй Ином и Лань Чжанем, потерянными в их маленьком мирке, который они создали для себя на крыше, пока все внизу дремали. Возможно, это могло продолжаться до рассвета, когда Вэй Ин спустился бы, чтобы поговорить с Цзян Чэнем. Могло произойти много вещей, если бы громкий, потрясенный крик не раздался за ними. Настолько поглощенные друг другом они забыли, что не были одни этой ночью. Лин, дух меча Саньду, держа свой меч-вместилище в своей дрожащей руке, уставился на них. Даже в полумраке ночи было ясно видно, как он отчаянно желал не видеть такого. Как только он был замечен, он с грохотом уронил Саньду. После тяжелого момента тишины с двух сторон Вэй Ин рассмеялся. Лань Чжань вздохнул и исчез из реальности. Лин взревел после момента потрясения: — Ты... ты негодяй! Ты, ты, когда ты, такие вещи... не делай этого передо мной!***
Так как Лань Чжань не любил говорить с людьми, в том числе и духами, все закончилось тем, что Вэй Ину нужно было успокоить крайне взволнованного Саньду. Лин бормотал и сыпал проклятьями, и чем больше он говорил, тем взволнованней становился. — Я ненавижу тебя, — выплюнул он. — Почему ты еще не ушел?! Цзян Чэн точно уже спит, зачем ты здесь слоняешься? — Я показывал своему партнеру по мечу хорошие места, чтобы наблюдать за звездами, — честно ответил Вэй Ин. Лин возразил: — И я полагаю, «наблюдать за звездами» по-твоему означает «быть отвратительными»? — с неожиданным количеством язвительности он продолжил, — И твой партнер по мечу — он тоже меч? Партнерство между двумя мечами; жалко! Это неестественно. Вэй Ин склонил голову. — Почему? — Что? — Почему ты думаешь, что это неестественно? — Почему я должен говорить тебе? — но он отвел свой взгляд, пока говорил это, и Вэй Ин подумал, о. Он лжет. — Лин, — сказал он. — Почему ты ненавидишь меня? Дух ощетинился еще больше, его мальчишечьи черты становились все красней и свирепей. — Почему бы мне не ненавидеть тебя? Какая часть в тебе людям обычно нравится? Ты раздражающий, отвратительный и громкий. Ты второсортный меч со второсортным партнером по мечу... — Почему ты так думаешь? — Не твое дело! Снова лжет. Но в этот раз Вэй Ин не мог не сказать: — Однако последняя часть неправда. Лань Чжань — самый лучший. Лин ухмыльнулся, очень хорошо пародируя Цзян Чэна. — Вот как? Тогда почему бы нам это не выяснить прямо сейчас, второсортные ли вы или нет? — он быстро подобрал Саньду с крыши и обнажил меч. — Давай сразимся! Если я выиграю, ты должен уйти немедленно! Вэй Ин отметил: — Если мы будем сражаться здесь, все, чего мы добьемся, — это сломаем крышу. Быть приниженным ребенком-духом — довольно унизительно. Тем более, когда Лин высмеял его: — Не смеши меня! Прямо здесь есть отличная тренировочная площадка, — на этой фразе он легко спрыгнул вниз, как будто бы не он застрял на крыше на весь день. — Чего ты ждешь? Чем больше дух говорил, тем интереснее становилась ситуация. Что думаешь? спросил Вэй Ин у Лань Чжаня. Хочешь сразиться с ним? Незаинтересованность затопила Вэй Ина так же, как и нежелание подыгрывать тому, о чем думал Вэй Ин. Эти эмоции отобразились так сильно, что он должен был быстро сказать, Хорошо, хорошо. Тебе не придется разбираться с этим. Он последовал за Лином и спрыгнул вниз, приземляясь на грязь тренировочной площадки. Это было ностальгическое зрелище — он и Цзян Чэн провели здесь много часов, всего несколько месяцев назад. Он осторожно отложил Бичэнь в сторону, рядом с набором тренировочных мечей. — Что ты делаешь? На этом Вэй Ин отвязал Суйбянь, затем обнажил его, небрежно отбрасывая ножны через свое плечо. — Ну, было бы нечестно, сражаться вдвоем против одного, не так ли? Лин разозлился: — Ты намекаешь на то, что я проиграю такому, как ты? Не недооценивай меня!***
Не нужно говорить, что дух Саньду проиграл. Так как духи мечей от природы знали, как сражаться, что-то подобное зависело от опыта и навыка. Лин на самом деле был неплох, но Вэй Ин долго практиковался в фехтовании, еще до того, как он был выкован. — Не расстраивайся, — сказал он Лину, который сидел на земле, притворяясь, что не хандрит. — Когда Цзян Чэн и я сражались в первый раз, он тоже не победил. — Это только потому, что ты нечестно сражался! — горько проговорил Лин. — Разве ты не дух меча? Почему ты используешь не свой меч, а свои кулаки? Вэй Ин засмеялся. Какая ностальгия. Он сел рядом с Линем, который быстро отскочил подальше. Как мило. Разговор с духом на самом деле был похож на разговор с ребенком — их капризы иногда казались необъяснимыми, а их объяснения своих действий имели смысл только для них. С детьми он зависел менее от логики и причин и более от их мнения о тебе. Не важно, что Вэй Ин сказал бы, и не важно, как благоразумно бы это было, Лин скорее всего не прислушался бы к этому. Так что вместо попытки выяснить больше, Вэй Ин сменил тактику. — Ты знаешь, — начал он. — Ты и Цзян Чэн очень похожи. Лин посмотрел в его сторону, затем упрямо отвел взгляд, как только осознал, что этого хотел Вэй Ин. — Он так же проиграл, как и ты, и когда он проиграл, вы оба сказали то же самое, — рассказывая об этом, Вэй Ин почувствовал снова поднимающуюся старую ностальгию. — …Ты имеешь в виду, что ты также украл его меч в середине битвы. А потом, когда он потребовал его обратно, ты также кинул свой собственный меч в него, говоря ему, что «все хорошо, давай просто ненадолго поменяемся». А затем ты ударил его в нос? — …Нет, — признал Вэй Ин. — С ним я перешел сразу к последнему шагу. Лин усмехнулся. — Ты ужасен. Я не знаю, как Цзян Чэн терпит тебя. Было что-то в этом утверждении, что заставило Вэй Ина остановиться. Это были не слова, но то, как дух произнес их, с слишком большой горечью, чтобы быть просто оскорблением. — Лин, — медленно сказал он, — Что ты думаешь о своем владельце? — Что ты имеешь в виду? Какое твое дело? — Ты должен понимать, — сказал Вэй Ин четко и без тени осуждения, — Что ты не единственный, кто заботится о Цзян Чэне. Как вы уживаетесь друг с другом — это мое дело, потому что я так хочу. — Ну, ты не можешь иметь все сразу, не так ли? — выплюнул Лин. — Ты не можешь уйти, вернуться сюда и ожидать, что все пойдет так, как ты хочешь. Ты не можешь сделать и то, и другое, не так ли? Это не твое дело, потому что ты сам сделал его не своим. — Разве плохо волноваться о том, как он поживает? — вернул Вэй Ин. — У тебя нет права волноваться о том, как он поживает, — и о, вот он корень проблемы. Дух Саньду ощетинился как кот, настоящая злость бурлила в нем. — Ты оставил его. Не ты больше его партнёр по мечу, а я! И теперь ты возвращаешься, как будто ты хозяин положения! Это место мое. Цзян Чэн — мой владелец, больше не твой. Вэй Ин мягко указал: — Я никогда не говорил обратного. Согласие застало Лина врасплох. Он остановился на минуту, затем вернулся к своей враждебной агрессии. — Если ты согласен, тогда почему ты все еще здесь? Разве ты не видишь, как плохо он себя чувствует каждый раз, когда вынужден видеть тебя? Конечно, Вэй Ин знал. Цзян Чэн даже сказал тогда, Я надеюсь, что никогда не увижу тебя снова. Он никогда не сомневался, что Цзян Чэн говорил это всерьез. Несомненно, было больно видеть кого-то, кто разорвал что-то у тебя даже без намека на нежелание (или так казалось). Но чувства всегда были более многогранны. Ненависть приходила с любовью, и презрение приходило с желанием увидеть другого и связать концы с концами. Вот почему Вэй Ин был здесь спустя восемь месяцев. Чтобы связать концы с концами. Он позволил своим глазам приподняться и с искренней благодарностью произнес: — Тебе на самом деле нравится Цзян Чэн. И ты так хорошо его понимаешь. Вы оба действительно такая хорошая пара; намного лучше, чем он и я были. Как ни странно, это, казалось, только заставило Лина сильнее расстроиться. Он даже с ненавистью пнул землю. — Что ты знаешь! Мой владелец глупый, а я слишком хорош для него. И я ему даже не нравлюсь. Вэй Ин ответил: — Напротив. Я думаю, что Цзян Чэну ты действительно нравишься. В конце концов разве вы оба не похожи? Чем больше вам нравится кто-то, тем больше вы оскорбляете их. Тогда, когда он и Цзян Чэн встретились впервые, он был странно вежлив и официален. Как только Цзян Чэн открылся ему, его слова стали менее приятными и более оскорбляющими, саркастическими. Это просто то, кем он был. Разговаривая с Цзян Чэнем ранее сегодня, он подметил, что каждое слово про Лина было пронизано негодованием, разочарованием и скрытой нежностью, которая была основой для каждой жалобы. Он скорее всего начнет отрицать это, если его спросить, но он точно сильно заботился о Саньду. — … — пробормотал Лин себе под нос, затем сказал громче, — Для него я все равно просто замена! Он получил меня бесплатно, так что, конечно, он не отказался бы от меня, но в итоге я просто замена для его Суйбяня, верно? Прямо как ребенок, этот дух! Прилипчивый и нуждающийся, обижающийся, когда не получал достаточно внимания. — Как ты можешь быть моей заменой? Цзян Чэн за ужином рассказал мне, что вы двое уже достигли первого уровня связи. Как много времени прошло с тех пор, как ты был выкован, восемь месяцев? — …Семь месяцев, десять дней, — пробормотали ему в ответ. — У меня и Цзян Чэна на то, чтобы добраться до этой ступени, ушел почти год, а это уже считалось быстрым, — сказал Вэй Ин. С Лань Чжанем это заняло еще дольше. — Такой прогресс редок и достоин внимания. Помни, чувства нельзя подделать в связи. — Чувства можно подделать, но очевидно, тебе не нужно подделывать свои чувства, чтобы совсем не волноваться, так что ты можешь просто разорвать связь надвое всего лишь быстрой мыслью, — пришел неприятный ответ. Вэй Ин не дрогнул. Лань Чжань тихо слушал этот разговор, и на этих словах не было ничего, кроме утешения. Утешение, утешение, больше нежного утешения. Выбор был сделан, напомнил он Вэй Ину. Он сжег свои мосты. Не было смысла задумываться о бессмысленных «а что если». (Что за чудесный дух, этот Лань Чжань). — Возможно, тогда будет лучше спросить напрямую, — сказал Вэй Ин после паузы, — Почему ты думаешь, что не нравишься Цзян Чэну? Лин покраснел и снова пробормотал что-то неразборчивое себе под нос. — …Не твое дело! Будто разговариваешь с детьми, напомнил себе Вэй Ин. Очевидность — это ключ. — Ну, знаешь, вместо того, чтобы снять Саньду с крыши сегодня, он предпочел проговорить со мной весь вечер. Дух напрягся. — Кстати говоря, — сказал он, как будто до него это только дошло, — Ты нормально спрыгнул с крыши самостоятельно, когда бросал мне вызов на дуэль. Но клянусь, Цзян Чэн сказал мне, что ты не мог ранее… Может, я неправильно услышал. Лин снова пробормотал себе что-то под нос. — Что такое? — спросил невинно Вэй Ин. — Я не расслышал. — Я сказал, как я могу ему нравиться, если он даже не хочет сделать что-то настолько простое, как взобраться на крышу ради меня? — вырвалось у Лина. — Это не трудно, и он делал это раньше. Один из его шиди посадил своего воздушного змея на крышу ранее, и он даже взобрался туда, чтобы достать его для него. Но если об этом прошу я, простой глупый меч, полагаю, я не достоин в его глазах даже того, чтобы сделать что-то настолько простое, как это. Вэй Ин переварил это, затем прокомментировал: — К сожалению, если есть одна вещь, в которой Цзян Чэн плох, так это общение с детьми. — Я не ребенок! — Лин, нет ничего постыдного в том, чтобы говорить более прямо. Если ты хочешь, чтобы Цзян Чэн сделал что-нибудь для тебя, просто поговори с ним. Я уверен, он не будет лгать тебе. Ты не можешь просто так создать ситуацию; если бы его шиди специально закинул своего воздушного змея на крышу, тогда навряд ли Цзян Чэн снял бы его для него. Ты не можешь ожидать, что он исправит что-то, что ты сам на себя навлек. Это нечестный тест. Лин быстро хмыкнул, отводя взгляд. Однако его уши покраснели. Вэй Ин ярко рассмеялся. — Но ты знал обо всем этом, верно? По правде говоря, всё, что я сказал, для тебя очевидно. Ты уже знал, что ты нравишься Цзян Чэну очень сильно и что ты скорее всего знаешь его лучше, чем кто-либо другой. Ты просто слушал, чтобы заставить меня чувствовать себя лучше. — …В-верно! Я смеялся над тобой, — заикнулся Лин, затем неохотно добавил, будто скряга, одалживающий свои деньги, — Также полагаю, что ты можешь остаться на ночь. — …Спасибо. Когда он не был таким надменным, его поведение было довольно милым. — Но только на одну ночь, — на Вэй Ина снова посмотрели. — Цзян Чэн не любит видеться с тобой, так что ты не можешь остаться. Я не совсем знаю, что произошло, и я не хочу знать, — его заметно побледневшее лицо ясно говорило, что он вспомнил недавнюю встречу на крыше, — Но единственная важная часть — ты не можешь остаться. У тебя нет права оставаться. Вэй Ин улыбнулся.***
Цзян Чэн хрипло сказал: — Тогда ты отправляешься? — Да, — Вэй Ин решительно похлопал его по спине, затем сказал, — Было приятно увидеть, что у тебя все хорошо. — …То же самое можно сказать о тебе. Саньду был сжат в руке Цзян Чэна, духа нигде не было видно. Все же Лин ужасно много говорил и материализовывался вчера, не удивительно, что он не хотел материализовываться сейчас. — Цзян Чэн, — сказал Вэй Ин, — Саньду — потрясающий меч. Он и я немного повздорили прошлой ночью; он идеально подходит под твой стиль. Молодой мужчина немного покраснел. — Я знаю, — проворчал он. — Он немного раздражающий, но… хороший меч. Вэй Ин снова улыбнулся той улыбкой, которая у него всегда была. — Прощай, Цзян Чэн. — …Прощай, Ин. Хотя перед тем, как он по-настоящему ушел, он вспомнил последнюю просьбу Лина с прошлой ночи. Лань Чжань? Что думаешь, должны мы исполнить ее? Заинтересованность затопила Вэй Ина. Она была такой выразительной, что он почти рассмеялся вслух. Хорошо, хорошо. Чего же ты ждешь? Перед тем, как он закончил свой вопрос, Лань Чжань воплотился в реальности. Цзян Чэн немного подпрыгнул. — Ты... Средь бела дня Лань Чжань поймал его губы своими, прижимая всего Вэй Ина ближе к себе. Цзян Чэн подавился. Саньду с грохотом упал на землю.