Добравшись до постели, Питер долго ворочался, не в силах уснуть. Ночь выдалась слишком напряженной.
Тетя Мэй, взволнованная и перепуганная, едва ли ожидала увидеть племянника на пороге дома. По заплаканным глазам, дрожащим губам и зажатому в пальцах телефону, Питер понял — она обзвонила все ближайшие больницы и отделения полиции.
— Как так можно! — в голосе тети отразились отчаяние и страх, которые она успела испытать за время отсутствия племянника. — Звоню Нэду, а ты не с ним! Трубку не берешь! Ушел в шесть, а уже два часа ночи! По новостям показали… Такой ужас! Я думала, что-то случилось! Думала, ты пострадал… Питер!..
От того, как дрогнул голос тети на его имени, Питер сам был готов убить себя. И сейчас он не смел даже возразить что-то в оправдание, понимая, какой стресс, должно быть, испытала тетя Мэй.
Женщина опустилась на диван и закрыла лицо руками, задрожав от рыданий. Питер ощущал себя последней сволочью. Осторожно опустившись рядом, он обнял тетю за плечи.
— Сначала Бэн, а теперь… — тихо произнесла она, не убирая рук от лица.
— Прости… — Питер не знал, как искупить свою вину, как избавить тетю от страха, сжимающего ее сердце. Просто не нужно было допускать такой ситуации, и он бы не заставил Мэй переживать. — Прости, — повторил он. — Я не допущу, чтобы со мной или с тобой что-то случилось.
Питер закрыл глаза, крепче прижимая тетю к себе, поглаживая ее по спине. На комоде тикали часы, на кухне наверняка остывал ужин, так и нетронутый Мэй в ожидании племянника, и, хотя на сердце было тяжело, Питер знал — он снова дома. Здесь его любят, здесь ждут, здесь безопасно.
И так должно остаться всегда. И никто не сможет отнять этого у них.
Они еще долго просидели в гостиной, и, когда Питер дошел до своей комнаты, часы показывали почти три часа ночи. Тело ныло от усталости, и парень камнем рухнул на кровать.
Надежды на то, что после столь насыщенного и напряженного дня он быстро уснет, исчезли, спустя полчаса. В доме уже погас свет. Питер слышал шаги тети в коридоре — она тоже легла спать. А он все еще ерзал в кровати, не в силах погрузиться в сон.
За сегодня нервы были напряжены слишком сильно, и Питер находился в состоянии такой усталости, когда измотанный и измученный организм ни в какую не поддается на уговоры, вероятно, принимая сон за очередную ловушку.
Питер закрыл глаза, велев себе ни в коем случае не открывать их. Рано или поздно сон должен прийти, и парень выбросил из головы любые мысли.
Он был близок к состоянию дремы, когда перед глазами возник тот самый жуткий образ из подворотни. Питер дернулся, мгновенно открыв глаза, избавляя себя от видения. Сон сразу же отступил, но спокойствия это не принесло.
В доме было тихо и темно. Как и в переулке. Питер сделал глубокий вдох. Это глупо — накручивать себя, возвращаясь к пережитому ужасу. Нужно думать о том, что он дома. О том, что он в безопасности.
Но думать об этом не выходило от слова совсем. Питер вновь крутился в постели, терзаемый тревогой, а любая попытка расслабиться мгновенно возвращала его в темный проулок к мертвецу.
Любая, кроме одной.
В других обстоятельствах он ни за что не пошел бы на это — уверял себя Питер, дотрагиваясь до плеча. Касание подарило приятное тепло. Питер закрыл глаза, глубоко вздохнул и представил Тони Старка.
Память отозвалась на касания, и вновь перед Питером вспыхнули темные глаза Старка, глядящие на него властно и увлеченно — так, как может смотреть только Тони Старк, а рука Питера стала его рукой. Пальцы прошлись по ключицам, изучая их, большой палец на мгновение замер в ямочке между ними. Питер ощутил, как тепло и спокойствие разливаются по телу, и тихо застонал от облегчения.
На секунду образ Старка пошатнулся, и Питер, боясь, что тот пропадет совсем, а вместе с ним и покой, поспешно продолжил ласкать себя. Рука скользнула на грудь, замерла на ребрах, там, где скрывалось сердце Питера, и ему показалось, что Старк хочет дотянуться до него, приласкать в этой тесной клетке — так нетерпеливо дрогнули кончики пальцев.
Питер довольно улыбнулся, закусил губу, когда пальцы замерли у соска, словно не решаясь завладеть им без разрешения Питера. И он явно представил, как меняется взгляд Старка, как из уверенного и решительного, он становится жадным и просящим. Питер почти застонал от того, насколько сильным оказалось наслаждение от одной только мысли, что Тони Старк может о чем-то умолять его. Здесь, в темной комнате, под покровом ночи Питер имел власть над Старком, куда большую, чем последний — над Паркером в жизни.
Питер позволил. Сначала коснуться соска, пробежаться по нему пальцами, широким движением ладони приласкать чувствительную кожу. Потом спуститься на живот, вздрагивающий от уже сбивчивого дыхания Паркера, дрогнувший и под рукой Старка, но уже от удовольствия и предвкушения.
А потом было очень хорошо. Потому что Старк накрыл рукой его пах, умелым движением приласкал яички и член, и Питер едва ли не кончил от того, насколько это было крышесносно. Старк дрочил ему, уверенно, жадно, очень горячо, и Питер стонал и плавился под этими касаниями, лаская себя второй рукой, падал в бездну темных глаз, стремясь к бесконечному, неотвратимому и такому ослепительно яркому наслаждению.
Старк склонился к нему, провел по губам большим пальцем, чтобы в следующий миг проникнуть двумя внутрь. Пальцы завладели его ртом, не встретив сопротивления.
Тони Старк был близко, Тони Старк был повсюду, и от него исходил нечеловеческий жар. Питеру казалось, что он сгорит, если прикоснется сейчас к груди того, кто с таким обожанием любит его сейчас.
Тони Старк ласкал его и владел им, и Питер чувствовал, как тесно и жарко пальцам в его рту, как возбужденно и горячо ладони внизу, и как это охуительно все вместе.
С губ сорвался стон, а позвоночник словно прострелило сотнями фейерверков. Питер стиснул зубы, до боли прикусывая пальцы Старка, позволяя себе на несколько мгновений исчезнуть из этого мира, рухнуть на раскаленную звезду где-то на другом конце галактики и сгореть там.
Питер Паркер рвано и глубоко дышал, отходя от пережитой эйфории, скинув на пол одеяло и смяв простыню. Костяшки пальцев ныли от боли, по телу еще бродили волны тепла и удовольствия, а человек, которого Питер хотел ненавидеть, победоносно усмехался. И это был полный пиздец.
***
— Думаешь, завалил? — Нэд смотрел на друга с сожалением. Питер обреченно кивнул.
Минуту назад прозвенел звонок, и закончился урок химии. Сегодня был тест по темам прошлого года, так сказать, проверка остаточных знаний. Питер знал о нем еще с прошлой недели, но не особо волновался — химия была одним из любимых предметов, и можно было рассчитывать на память, вот только после сегодняшней практически бессонной ночи шансы получить нормальную оценку упали до нуля. Он не смог сосредоточиться, а буквы плыли перед глазами.
Нэд еще с утра заметил состояние друга. Тот клевал носом, сидя за партой. По поводу вчерашнего отсутствия Питера они еще не успели поговорить — в короткие перемены Питер вряд ли бы смог сосредоточиться, но сейчас уроки закончились, и Нэд ждал объяснений.
Питер вздохнул, понимая, что скрыть уличное происшествие от Нэда не получится. Да и бессмысленно. Он решил не вдаваться в подробности, дабы не пугать друга, сославшись на вечерний выпуск новостей и объяснив, что он — такой «везучий» — был там.
— Серьезно? — глаза Нэда расширились от шока и неверия, — Ты видел всю эту жуть?
Питер кивнул. Как странно, сейчас он ощущал себя так, словно это не он наткнулся на труп меньше суток назад. И образ хоть и стоял перед глазами, но почему-то Питеру было все равно. Наверное, сказывались недосып и череда уроков, особенно физкультура. Сегодня они сдавали забег на дистанцию, и каким бы выносливым Питер ни был, но недостаток отдыха сделал свое дело.
— Пит, ты опять завис, — окликнул его Нэд. — Понимаю теперь, почему ты такой. Не спал, да? Я бы тоже не уснул…
Питер невесело усмехнулся, не зная, что ответить. Не говорить же, что он пытался уснуть, и чем все обернулось. Нэд, конечно, его лучший друг, но знать ему эту странность Питера Паркера, пожалуй, не стоило. Питер и сам бы с удовольствием предпочел забыть это, затолкнуть поглубже, спрятать от самого себя или соврать, что ему вовсе не понравилось, только вот не мог.
Потому что это было бы неправдой.
Неспешно друзья добрались до остановки.
— Увидимся завтра, — Питер махнул рукой другу, садящемуся в автобус. — Хочу заскочить по дороге за тако.
— Бывай, — Нэд кивнул в ответ. Двери автобуса закрылись, унося Лидса прочь.
Питер проводил автобус взглядом и побрел прочь. Свернув с шумных улиц, оказался в небольшом сквере, решив срезать путь до магазинчика. Здесь было спокойно — редкий тихий уголок Нью-Йорка. С газона ветер вынес на дорожку листья, и Питеру нравилось наступать на них, шурша и ощущая под ногами осень.
Питер добрался до середины сквера, когда осознал, что за ним наблюдают. Это чувство появилось само собой, словно организм инстинктивно почувствовал опасность. Питер замер, повернул голову влево, понимая, с чьим взглядом встретится в следующий миг. А через секунду сорвался с места, бросаясь в противоположную сторону, но тут же налетел на скамейку и, запутавшись в ногах, потеряв равновесие, растянулся на газоне.
Это было очень тупо. Парочка, сидевшая неподалеку, кажется, захихикала. Питер был уверен почти наверняка — он и Тони Старка заставил повеселиться. Кто-то подхватил его под руки, потянув наверх.
— Позволь тебе помочь… — Старк буквально поставил его на ноги. Мужчина улыбался, сдерживая смех. — Ты всегда бросаешься в бегство, когда на тебя кто-то смотрит? Ну, должен признать, выглядело это… эффектно.
Хэппи, стоящий на пару шагов дальше, усмехнулся.
— Скорее нелепо.
— Да, ты прав. Скорее нелепо, — Старк сделал глубокий вдох, стараясь ответить с как можно более серьезным выражением лица.
Питер почувствовал, что щеки залила краска. Уши горели, а на коленке, кажется, расползался синяк. Но это пустяк по сравнению с тем, как Питер себя чувствовал. Он и сам не знал, почему решил дать деру, тело среагировало слишком быстро, хоть и понимал — глупо убегать от того, кто тебе даже не угрожал.
— А вы всегда следите за школьниками, когда они идут домой? — парировал Питер, глядя на Старка исподлобья, просто чтобы не встречаться с этими пронзительными глазами напрямую.
— Только если их зовут Питер Паркер, и они должны мне, — Старк усмехнулся.
— Нашли достойное применение моей жизни? — Питер вспомнил их последний разговор и почему-то вовсе не боялся разговаривать со Старком в таком тоне. Не думал же он, что Питер будет любезен?
— Ты и правда умный мальчик, Питер, — лицо Старка приобрело серьезное выражение. — Поэтому сейчас ты сядешь в мою машину, напишешь тете, что ты в порядке, и немного опоздаешь к ужину.
Питер вздрогнул, взглянул на Старка с удивлением и испугом, понимая, что хорошего расклада быть не может. Но ослушаться не смел, зная, что на кону может стоять безопасность тети Мэй.
Когда Питер и Старк расположились на заднем сидении, машина плавно тронулась, набрала скорость и понесла их прочь, оставляя позади пестреющие деревья сквера, фонарики мексиканского магазинчика, серые дома с темными окнами и едва пришедшее чувство безопасности.
***
Мягкий ход машины убаюкивал, и Питер, поначалу боровшийся с подкрадывающимся сном, теперь дремал на заднем сидении. Старк наблюдал за мальчишкой, не тревожа этот зыбкий сон.
Пламя в груди напомнило о себе вновь. Оно становилось сильнее с каждым днем, и это тревожило. Старк мог оступиться, совершить ошибку, подпустив мальчишку слишком близко. Это противоречило бы кодексу семьи, это было бы опасно для самого Старка.
И теперь, терзаемый сомнениями, балансирующий между двух крайностей — поддаться или отступить — Старк все сильнее осознавал одно: глупо было втягивать Паркера в этот мир. Глупо было соглашаться на его предложение. Глупо было подумать, что чувство обладания, поначалу приносящее удовольствие, не окажется капканом для самого Тони.
Мужчина задержал взгляд на лице Питера. Тот был расслаблен, дремал, прижавшись виском к стеклу. Глаза закрыты, и ресницы слегка подрагивают. Наверное, обычно Питер смотрит на мир вокруг с детским восторгом, если только в этом мире нет Тони Старка. Вот только совсем скоро все изменится, и не будет больше мира вокруг. Тони Старк разрушит его, и этого не избежать.
