«Опыт в соединении с человеческой изобретательностью — всему учитель». Гай Юлий Цезарь.
— Вольно! Разойтись. — скомандовал Фальк Кариус после того, как группа бойцов сработала последний строевой приём. Муштра окончилась. Генерал распустил своих бойцов после дневных занятий и, миновав караульных на входе, прошёл вглубь форта. Мужчине нравилось наблюдать за подготовкой личного состава, а порой и самостоятельно её проводить. Только так, долгим и усердным трудом можно достигнуть хорошего результата и никак иначе. Иным путём работать со штрафниками было нельзя. В основном только их — строптивых, буйных и отличившихся внеуставными взаимоотношениями — отправляли на край света, в Форт Морозного мотылька. Потому-то отборному офицерскому составу и приходилось держать всех в ежовых рукавицах. Однако Кариус мог бы поклясться, что по сравнению с прошлыми годами дисциплина значительно выросла. Несмотря на суровые условия, разруху в крепости и отрезанности от метрополии солдаты переносили тяготы стойко и без происшествий. Командующий обдумывал разные стороны этого явления, но никак не мог понять, в чём же было дело. Распорядок дня, боевая подготовка и учения практически не изменились; со снабжением напротив, стало хуже. Катастрофа разорила половину Солстхейма. Но гарнизон форта, напротив, был слаженнее и сильнее с каждым днём. Когда генерал пытался вспомнить прошедшие события и миновавшие года, чтобы проследить текущее в динамике, всё становилось будто бы в тумане. Его жизнь в Империи больше напоминала фантом, иллюзию; он уже не мог задумываться об этих годах, да и не хотел этого. Столь отдалённые времена более не интересовали его. Для него ныне существовал только Солстхейм, Форт Морозного мотылька и его долг Империи; больше ничего. При этом и дела островных годов Фальк Кариус восстанавливал в памяти с трудом. Мужчина слышал про подобные случаи, но никак не мог представить себе, что что-то подобное случится с ним в его-то расцвете сил. Лекарь не заметил у него проявлений каких-либо старческих болезней или иных проблем. Впрочем, в профессионализме местных врачевателей у генерала также всегда были серьёзные сомнения. Поэтому оставалось положиться на себя, на собственную твёрдость духа и внутреннюю силу; принять это всё как данность, как испытание на прочность для его верности Императору и Империи. Командир добрался до штаба. Охрана салютовала ему; он же ограничился простым кивком. Бывшие внутри трибуны вскочили с мест, только его завидев. — Товарищи офицеры, — приветствовал он их. Командный состав вновь расселся по местам. Фальк Кариус прошёл в центр зала и занял своё привычное место у большого стола, за которым штабные работали с документами. Писарь и префект, давно знающие порядок и привычку своего начальника, уже были наготове. Ещё до привычного вопроса они представили расход имущества за последнюю неделю. — Так-с, — начал чтение командир, — 4Э 6, 1-е Огня очага… семьдесят четыре меры камня ушло на восстановление западной башни… двадцать две амфоры раствора затрачено на фундаменты… ещё три десятка дротиков на учения… Покончив с учётом, он обратился к первому из трёх своих трибунов: — Есть ли вести из столицы? — как обычно, последовал отрицательный ответ. Насколько Кариус помнил, было отправлено уже три запроса; ни на один не появился хотя бы один рескрипт. Неужели про них и вправду забыли? Генерал никогда бы не поверил, что их могли бросить. Императоры всегда приходили на помощь — и при бедственном положении войск в Акавире, и в годы войн в заливе Иллиак, и в годы мора в Морровинде. — Даэдра… Ну, а что с данмерами? — тёмные эльфы были ещё одним поводом для беспокойства для командующего. После Катастрофы из Вороньей скалы перестали приходить припасы и добытый эбен-сырец для отправки на материк. Результаты первой разведки поразили бывалого командира — за считанные дни данмеры возвели свои дома и огромный бастион на востоке города, отрезав немногочисленные силы гарнизона Форта от поселения рудокопов. Выяснилось, что значительное число поселенцев уже обосновалось там; жили они вместе с малой общиной имперцев и нордов. Местные аборигены — охотники и собиратели — также без каких-либо проблем посещали тамошний рынок. Суда беспрепятственно заходили в гавань и уходили в сторону материка. К негодованию Фалька Кариуса, соглядатаи донесли о ещё одном поселении эльфов на востоке. Если на западе обосновались — судя по архитектуре и знамёнам — представители Дома Редоран, то на востоке — телваннийцы. Столь быстрое развёртывание сил говорило только об одном — вмешательстве Альмсиви; на подобные действия были способны только данмерские полубоги. Генерал называл вещи своими именами — это было вторжение. И на него необходимо было ответить немедленно. Но Империя бездействовала. Сами же оккупанты не предпринимали никаких поползновений в сторону имперского укрепления. Местные норды и имперцы совершенно не противились эльфской власти, не уходили в леса и не организовывали партизанские отряды; ни один из них не обратился за помощью в Форт. Только поэтому командующий Форта Морозного мотылька не ответил силой на захват Вороньей скалы и решил выждать, прощупать почву и разведать обстановку. Его посыльный доставил уже три ультиматума местной «власти», но ни на один ответа опять же не последовало. Генерал дал данмерам зарок в неделю. И сегодня был на исходе седьмой день. — Да? — отвлёкся от мыслей Фальк Кариус, подняв голову от рабочего стола. В штаб прошёл вестовой, который доложил о прибытии посланца из поселения рудокопов. Солдат передал генералу свиток, скреплённый сургучной печатью. «Хм, печать Дома Редоран», — подумал командир, сломав кусочек смолы и распутав шёлковую ленту. Послание было лаконичным: нынешний «глава» Вороньей скалы, советник Морвейн, предлагал устроить встречу на нейтральной территории, в роще к северу от форта, и обсудить требования генерала Кариуса. Внизу, под текстом, красовалась краткая подпись. — Ну что ж… позволим им обсудить условия их капитуляции, — заключил имперец. Продиктовав писцу ответ, он скрепил его своей печаткой с драконом Септимов и отдал бумагу своему человеку. После этого генерал, распорядившись окончить военный совет позже, вышел на обход крепостной стены в сопровождении двух бойцов. Он хотел лично увидеть посланца данмеров. Внизу у главных ворот замерла маленькая фигурка в простом, неказистом платье с металлической жердью, на которой был закреплён белый флаг. Однако Фальк Кариус знал — данмерам доверять нельзя. Они одни из лучших убийц, чародеев и воинов на всём Тамриэле. Поэтому можно было ожидать чего угодно от незваного гостя. Тот, дождавшись вестового, боязливо взял у него запечатанный ответ и, едва ли не бегом, удалился в сторону Вороньей скалы.***
На следующий день генерал Фальк Кариус во главе небольшого отряда из своих пятнадцати лучших бойцов выдвинулся из Форта Морозного мотылька. Довольно скоро они достигли маленькой поляны среди рощи вековых елей. Древние стволы были сломаны; уцелевшие ветви склонялись под тяжестью пепельных шапок. Было тихо; птиц и нетчей здесь не было; море было далеко и шум прибоя был где-то на краю слышимости. Группа имперца замерла с краю прогалины; воины рассредоточились кругом по самым удобным позициям. Оставалось ждать. Но ждать им пришлось недолго. Уже скоро по другую сторону поляны показались данмеры. Несколько воинов в костяных доспехах вышли вперёд. За ними двигался вельможа в богатой шубе и меховой шапке. Позади него семенила пара храмовников в капюшонах и плащах до земли. Глава данмеров приветствовал имперского генерала поднятой рукой. Затем он, не торопясь, миновал первый ряд своих стражей и прошёл к середине пролеска. Выглядел видный эльф не слишком презентабельно — шапка завалилась набекрень, держался он не слишком статно, как подобало бы его статусу; эльф волновался. Фальк Кариус, продолжая ожидать подвоха, также вышел чуть вперёд. За ним двинулась пара его личных телохранителей. В итоге тёмный эльф и генерал оказались на расстоянии тридцати шагов по разные стороны широкой поляны. — Я генерал Фальк Кариус, командующий Фортом Морозного мотылька в провинции Скайрим. Я говорю от лица Императора Уриэля Септима VII, верховного властителя девяти провинций Империи и хранителя Драконьих Огней. — начал свою речь имперец. — Вы, Дом Редоран и Дом Телванни провинции Морровинд, в нарушение договора между Императором Тайбером Септимом и Вивеком вторглись в пределы территории иной имперской провинции, провинции Скайрим. Вы захватили имперский город, Воронью скалу, и заняли всё южное побережье острова Солстхейм, поставив под угрозу имперский гарнизон. Я повторю ещё раз троекратно изложенные вам в моих посланиях требования: освободить укрепления занятых поселений и сложить оружие, позволить моим силам беспрепятственно пройти в город и выдать всех зачинщиков мятежа. Только в этом случае будет свершено правосудие в соответствии с имперским правом. Только в этом случае вы сможете рассчитывать на милость Его Императорского Величества и его Помилование. В противном случае я буду вынужден принудить вас к исполнению моих требований силой. Данмер обдумал услышанное. Было видно, что ему не по себе. Однако, пересилив неудобство и боязнь, он ответил: — Император Уриэль VII вот уже как двести лет мёртв. Форт Морозного мотылька и Воронья скала были разрушены в ходе извержения Красной горы в 4Э 5, а в 4Э 16 остров Солстхейм был передан Морровинду по указу Верхновного короля Скайрима. Поэтому я… считаю ваши требования несостоятельными. — Что ты сказал, эльф? Император мёртв вот уже как двести лет?! Император живее всех живых и ныне прекрасно здравствует на имперском престоле! Будь моя воля, за эту грязную ложь я бы убил тебя на этом самом месте… но я дал слово провести переговоры с миром, и я сдержу своё слово. За сим, волей и именем Императора Уриэля Септима VII, я объявляю вам войну! Я лично проведу тебя и прочих по улицам Имперского города к Императорскому дворцу. — в гневе ответил генерал. Вдруг он увидел некое движение на краю видимости; резкий гул заставил его встрепенуться; данмеры схватились за оружие. С криком: «Засада!» — имперец выхватил свой гладиус, но более ничего не успел сделать. Белая вспышка озарила его сознание. Когда он пришёл в себя, он увидел перед собой… Императора Уриэля Септима VII! — Ваше величество! — и генерал Фальк Кариус рухнул на одно колено на землю; правый кулак он прижал к груди. Его воины последовали примеру своего командующего. — Я знал, я знал, что Империя нас не бросит, что вы придёте нам на помощь. — Встань, генерал, — мягко повелел государь. И имперец с превеликой радостью исполнил первый за долгое время приказ своего Императора. Не сдержавшись, генерал салютовал своему владыке: — Аве, кесарь! — и легионеры вторили своему лидеру. Мирак был доволен.***
Дукан исправно выполнил поручение своего повелителя, собрав все более-менее сохранившиеся после боя с Валоком останки воронов на верхней площадке храма. Это и была та самая тонкая работа, которую Мирак не мог позволить себе переложить на чужие плечи. Из погибших птиц жрец и создал нескольких кадавров: всего-то и стоило добавить к мёртвому тельцу камень душ и ряд хитрых плетений. Вороны позволили внимательно осмотреть весь остров с севера на юг, подметив то, что упустил жрец во время первой разведки. На севере в руинах огромного ледяного замка и множестве ледяных пещер копошились маленькие синие сородичи гоблинов. Они сбивались в огромные племена, создавали большие стойбища и даже держали скот. Кроме них, на заснеженном краю Солстхейма ютились группки скаалов, сбежавшие из разорённой Дуканом деревни. Они рассредоточились по укрытиям, схронам и маленьким сторожкам. Также под чутким взором Мирака оказалось небольшое судно, укрывшееся в одной из ледяных расселин скалистого побережья. В сокрытой от лишних глаз гавани устроили свою базу некие эльфы, удивительно похожие на кимеров или альдмеров. Как понял жрец, они умело маскировались под скаалов или местных данмеров и разведывали территорию. Драконорождённый дал себе зарок позднее выяснить, в чём же с ними дело. На юге же безраздельно властвовал пепел. Тёмные эльфы разработали лишь малую часть земель рядом со своими посёлками; остальное же пространство занимали пустоши. Мирак подметил недавно организованные посты данмерских воинов вдоль основных дорог и ключевых высот. Видимо, это местные советники предприняли ряд действий для подготовки к атаке драугров. Один из подобных постов был и на Кургане Колбьорн. Пока что это ставило крест на освобождении Азидалла из подземного плена. Ну что ж… хорошо иметь дело с сознательным противником. Жрец внимательно осмотрел и разрушенный форт. Выяснилось, что укрепление не было столь пустынным, как ему казалось ранее. Оно было занято странными пепельными тварями. Самым удивительным было то, что ими командовал некто, наиболее сильно сохранивший человеческие черты и доспех. Позднее неподалёку от храма драугры с трудом захватили случайно забредшее в их края пепельное создание. После осмотра и изучения чудовища волшебник понял, что оно из себя представляет: душа погибшего мера или человека была привязана к куску неживого праха. Чернокнижник объяснил это тем, что Красная гора, одна из Башен Нирна, обладала множеством скрытых свойств. Первородный пепел из её недр, накрыв огромные пространства и погребя под собой множество душ, не позволил им уйти в Этериус и приковал их к земле. Живой огонь из глубин вулкана дал силы неупокоенным подняться из летаргии. Однако дикая стихия вместе с отчаянной душой создала гибельное создание, несущее смерть и разрушение любому на своём пути. Картинка сложилась до конца, когда один из воронов добрался до города данмеров и залез в хоромы главного эльфа. На его рабочем столе Мирак увидел распечатанное послание как раз из разрушенного форта, от некоего генерала Фалька Кариуса. Этот имперский командир требовал сдать город и вернуться под власть императора. Простой мертвец никогда не был бы способен на столь осознанные действия. Жрец решил воспользоваться этим подарком судьбы; мёртвый ворон по его приказу утащил несколько гербовых бумаг и печать первого советника. Таким образом колдун решил повременить с силовым захватом форта. Он мысленно послал строгий приказ Дукану не нападать на крепость, а затаиться неподалёку от неё и держать происходящие под надзором. Оставалось надеяться, что личу хватит сообразительности не нападать на превосходящего силами противника. Туда же жрец призвал и Закрисоша. Теперь наступал черёд действовать самому Мираку. Решив покинуть храм, драконорождённый хорошо подготовился к долгой дороге. Более жрец не хотел подвергать себя опасности в бою, как это было совсем недавно во время схватки с Валоком. Потому он создал несколько зачарований для своего одеяния: надёжные щиты от нежданного удара и крепкие обереги, которые позволят устоять какое-то время перед мощнейшими чарами разрушения. Также волшебник подобрал себе лучших телохранителей, каких мог из всех своих прислужников в храме: трёх языков, трёх чародеев, девять лучников, двадцать мечников.***
К окончанию всех приготовлений в вотчину Мирака успел прибыть Ревус Сарвани. Он вернулся с диковинкой, которая удивила даже бывалого волшебника. Силт-страйдер представлял собой гигантское насекомое на трёх парах ног высотой по меньшей мере в двух драконов. В Скайриме таких чудачеств точно было не сыскать. Когда жрец заметил это, данмер-погонщик только рассмеялся: — Вы, мутсера, ещё на Ввандерфелле не бывали до извержения! А уж там-то этих диковинок столько было, что вам даже и не снилось! — Ну что ж, тёмный эльф, тогда давай испытаем твоё чудо, — неожиданно для себя сказал драконорождённый. Он-то планировал совершить путешествие на юг острова на своём паланкине, но никак не рассчитывал проделать этот путь верхом на огромной блохе. С трудом переставляя травмированную ногу, опираясь на плечо своего языка, Мирак добрался до клети-панциря силт-страйдера, оставленного у внешней стены храма. Прислужники помогли перелезть своему хозяину через толстую хитиновую стенку. На грузовой площадке уже устроили седалище, наложили подушек и одеял для удобства чернокнижника. Тут же разместили и нехитрую снедь, и прочие припасы. Вместе со жрецом и погонщиком в клети разместились ещё трое телохранителей Мирака. Остальные должны будут идти понизу на своих двоих. Впрочем, неживым было безразличны усталость и грязь, а потому колдун совсем не беспокоился на их счёт. — В добрый путь! — с этими словами Ревус Сарвани легко подвинул один из шипов, вставленных в чувствительные ткани гигантской блохи, и тем самым сдвинул силт-страйдера с места. Драконорождённый должен был признаться — это было одним из самых необычных его путешествий за всё время. Конечно, с полётом на драконе ничто не могло сравниться, однако поездка на насекомом превосходила всё остальное мыслимое. Силт-страйдер двигался по пепельной пустоши не спеша, переставляя свои высокие ноги понемногу вперёд. Клеть-панцирь почти не шатало в стороны, лишь слегка покачивало. С высоты открывался хороший вид на окружающие пепельные поля и на мёртвый лес. По указу Мирака Ревус свернул с основной дороги; памятуя о постах стражи, колдун до последнего хотел скрыть свои перемещения по острову. Для силт-страйдера практически не существовало никаких препятствий. Маленькую речушку он пересекал легко, совсем её не заметив; через небольшой овражек или расселину он переступал быстро и осторожно; провалы побольше вынуждали гиганта замедлиться, чтобы спуститься вниз и подняться обратно. Рост блохи позволял пассажирам не отвлекаться на разных тварей, населяющих пепельные леса. С ними приходилось сталкиваться лишь драуграм, с большим трудом поспевающим за шагающим насекомым.***
У форта Мирак соединил силы с отрядами своих личей. Драконорождённый по заранее намеченному плану отправил Ревуса Сарвани на переговоры с немёртвым генералом. Данмер нехотя согласился притвориться посланником из Вороньей скалы и доставить поддельное письмо от «первого советника». Дальнейший план прошёл как по маслу: Фальк Кариус клюнул на приманку и вышел из укрепления с небольшим отрядом. Перед встречей жрец наложил чары иллюзии на своих драугров и представил их в виде данмерских стражи и духовников. Несложная обманка не провела бы живого и внимательного человека или мера, однако мертвец был не столь наблюдателен. Также Мирак подготовил и поляну с местом встречи. Прикинув, с какой стороны прибудет отряд «имперских легионеров», он оставил в нужном месте чары пометки. Самой трудной частью плана было быстро телепортироваться к мертвецу и взять его под контроль. Несмотря на ряд опытов с захваченным пепельным созданием, жрец не был уверен, что с более сознательной и высокой нежитью, какой стал генерал Фальк Кариус, всё будет также просто. Разум всегда предполагал наличие воли, а свободная воля всегда была ограничением для контроля. Мирак знал это ещё со времён послушничества в Культе Драконов; он помнил, как истово и беспрестанно приходилось повторять клятвы верности и обряды жертвоприношений «владыкам». Более слабые духом и разумом неофиты попадали под безраздельное влияние старших жрецов и навсегда оставались фанатиками, не ведающими сомнения. Первое время драконорождённый смутно догадывался о процессе обращения в свою веру культистов, но именно благодаря своим догадкам сумел противопоставить слепому послушничеству собственную твёрдость духа и убеждённость в том, что он совершает все ритуалы и читает все молитвы только по собственной воле, только по собственному желанию исходя из серьёзной необходимости. Потому-то он и знал, насколько тяжко было и с убеждёнными фанатиками, и с вольномыслящими. Наконец, всё было готово. В назначенное время Ревус Сарвани (опять с большим трудом согласившийся представиться советником Редоран) в сопровождении драугров под чарами иллюзии прибыл на встречу. Как и предполагалось, генерал Кариус с немёртвой свитой вышел из леса с нужной стороны, однако встал он далеко от пометки. Мирак наблюдал за происходящим с помощью одного из своих воронов; когда события приняли скверный оборот, драконорождённый перенёсся к пометке. — Tiid Klo Ul! [1] Благодаря крику ни генерал, ни его пепельные прислужники не успели среагировать на появление Мирака. Жрец, сжав зубы, с трудом переступая с больной ноги на здоровую, поминая всех даэдра поимённо, приблизился к замершему Фальку Кариусу и приложил пальцы к его вискам. Разум погибшего легионера был словно разбитый хрусталь — столь же хрупкий, сколь и чистый, и твёрдый. Целая плеяда жизненных событий оказалась перемешана друг с другом; хаос и непоследовательность воспоминаний привела к тому, что в сознании командующего прошлое смешалось с будущим. Осознание произошедшей катастрофы, память о Кризисе Обливиона спокойно уживались с убеждённостью в целостности Империи, с верой в здравие последнего драконорождённого императора. Было видно — какой-то чародей уже прикоснулся к разуму генерала, уже пытался воздействовать на неживого. Скорее всего, это был тот самый кудесник, который вживил в грудь мертвеца этот таинственный осколок Красной горы. Осколок этот и заставил мертвеца вернуться к жизни. Ещё одной любопытной особенностью не-жизни генерала Фалька Кариуса, удивившей Мирака, была его связь с душами других погибших легионеров. Те также не были способны уйти в Этериус и представляли собой тех самых пепельных созданий, заполонивших форт. Эта связь и обуславливала удивительную слаженность мысли и чувств неживых имперцев с волей их командующего. Захватить волю генерала напрямую Мирак не мог. Первозданная сила Красной башни, одушевившая мёртвое тело, была неподвластна драконорождённому. Однако он всё же мог опосредованно воздействовать на сознание Фалька Кариуса. Потому жрец решил воспользоваться его убеждениями и верой в Империю в свою пользу. Колдун сделал так, чтобы его и только его мёртвый генерал воспринимал как императора Уриэля Септима VII.***
Форт Морозного мотылька был в куда лучшем состоянии, чем представлялось Мираку. «Легионеры» произвели хороший ремонт крепости: раскопали засыпанные землёй и пеплом рвы, помещения, подвалы и погреба, починили сломанные ворота, восстановили осевшую западную башню, подлатали деревянные настилы, полы и потолки, восстановили пристань… Свободные площади позволили разместить все пришедшие со жрецом силы — чуть менее сотни драугров, и Дукана с Закрисошем. Ревус Сарвани отказался располагаться в крепости и удалился на близлежащую стоянку со своим силт-страйдером. Не-мёртвые имперцы были на удивление хорошо и слажено организованы, даже с учётом их духовной связи с командующим. В их существовании удивительно любопытно переплетались былые привычки и современное бытие. Часовые держали посты у всех ворот, складов и важных помещений; при появлении чужака на подходе к крепости они тут же докладывали о нём офицерам. Центурионы постоянно вели боевую подготовку в главном дворе; префект и мастеровые были заняты хозяйственными работами. Падшему жрецу стоило взять на заметку возможности и могущество первородных сил. Генерал Фальк Кариус не без гордости провёл экскурсию своему повелителю по внутренним помещениям форта и показал итоги их долгой и упорной работы, доложил данные разведки и предоставил все сведения о расходе личного состава. Теперь Мираку становилось понятно, почему военная машина Империи смогла покорить весь Тамириэль. Оставалось лишь хорошо изучить её механизм и перенять лучшее в свою пользу. В запасниках форта нашлись старые знамёна Септимов. Немного подумав, чернокнижник решил их использовать. Пусть все враги знают — Дракон уже здесь и готов взять своё!***
В штабе форта, украшенном старыми-новыми стягами, расположились Мирак, Фальк Карий, Дукан, Закрисош и трибуны генерала. Обсуждался дальнейший план действий. — С твоими пятью десятками легионеров, генерал, будет просто отбить плацдарм перед данмерским поселением у Колбьорна, — все свои слова жрец иллюстрировал на карте Солстхейма. — О том, что твои силы имеют нашу поддержку, эльфы не подозревают. Потому я использую свои своих воинов позднее, когда враг будет истощён боем с Легионом. Однако удержать плацдарм — это не главная задача. Для нас важно как можно быстрее произвести раскопки кургана. Дисциплина и слаженность твоих людей позволит сделать это в считанные дни. Дукан и Закрисош по праву считали себя вторыми после Мирака, в связи с этим между ними и новоявленным командующим могли возникнуть серьёзные прения. Поэтому ещё перед занятием крепости колдун предупредил своих личей, чтобы они воспринимали имперца и его «людей» не как подчинённых, а как вынужденных союзников и относились к ним соответствующе. — Государь, зачем необходимо разбрасывать силы и заниматься раскопками? Не лучше ли, заняв эту позицию, перекрыть сообщение между поселениями тёмных эльфов и взять их измором? — недоумевающе спросил Кариус. Кое о чём, полагал жрец, ему знать не стоило. — Потому что таков план, генерал, — сухо ответил Мирак. К несчастью, он не мог позволить себе разговаривать с имперцем, также, как и со своими слугами; а подобная вольность могла нанести серьёзный ущерб его репутации перед мёртвыми жрецами. — Надлежит заручиться поддержкой более весомых сил, чем теми, которыми мы располагаем сейчас. Неожиданно в штаб прошёл один из бойцов Легиона. Дело было явно срочное — в противном случае никто из гарнизона не позволил бы себе переступить порог во время военного совета. Мирак до сих пор не знал, каким образом пепельные создания общаются с генералом: они не использовали слова в привычном понимании. Однако генерал всегда знал, о чём идёт речь и мог «расшифровать» любое послание. Вот и сейчас, выслушав своего подчинённого, он доложил жрецам: — Часовые приметили нечто к югу от острова. И это нечто стремительно приближается. Они торопливо прошли на южный, осыпавшийся и просевший бастион. Мираку, как и прежде, помогал двигаться один из драугров — жрец опирался на его плечо и переносил вес с больной правой ноги, неловко перешагивая здоровой левой. Впереди, в бухте, располагалась небольшая пристань форта. Отсюда в былые времена менее чем за сутки можно было добраться до Вварденфелла. Сейчас же со стороны материка над морем к Солстхейму неслась маленькая чёрная точка. Вскоре одна точка разделилась на три; они были всё ближе и ближе. Теперь стало понятно — это драконы. Один, чуть оторвавшись от своих преследователей, держался впереди. Он шёл неровно, с трудом взмахивал крыльями, однако всё равно продолжал полёт. За ним, с небольшим отрывом, двигалось два других. Они то и дело пытались поразить своего врага огнём и льдом. — Тревога! Готовсь к бою! — генерал Кариус удалился с бастиона и принялся за организацию обороны форта. Мирак же внимательно наблюдал за драконами, обдумывая, как же лучше будет поступить. В форте был довольно глубокий внутренний двор; потому оставаться в нём для боя с летучими ящерами было неразумно. С другой стороны, обход внешних стен был плохо прикрыт осыпавшимися зубцами. В то же время сами башни крепости были довольно неплохи — узкие, но многочисленные бойницы открывали широкий простор для действий, а толстые стены должны были выдержать массу драконьей туши и напор пламени. — Хосподин! Они уже совсем блиско! — взволнованно сказал Дукан. Перспектива боя с драконами ему совсем не нравилась. — Покойся, Ducaan, — умиротворяюще сказал Закрисош. Он был уверен в превосходстве Мирака и знал, что тот легко одолеет двух драконов. — Для нашего повелителя это не помеха. — Первый из драконов — Krosulhah. Он ранен и надолго его не хватит. В этом бою он нам не помощник, — сказал колдун. — Zahkriisos, отправляйся на северную башню. Займи её и бей через большой провал. Отвлекай на себя одного из драконов при случае. Ducaan, ты же пойдёшь со мной. Они едва успели добраться до осевшей западной башни, когда над фортом пролетел первый дракон с жёлто-серой чешуёй и окровавленной мордой. Едва миновав крепость, он рухнул на землю, вспахав несколько десятин и выломав рощу мёртвых елей. После падения древнее чудовище перевалось с одного бока на другой и замерло. Два других ящера зависли над фортом. Они увидели маленькую фигурку Мирака. — TahRODiiS! AlDuIN KOS PRUZah! [2] — воскликнул первый из драконов. Это был оранжево-ржавый Нааглив. — MU AaK Roo Wah DINOK! [3] — сказал второй, Винтурут. Мирак, опираясь на плечо своего миньона, лишь крикнул в ответ: — MUL Qah DiiV! [4] — и мгновенно облачился в бледно-голубой доспех. — YoL TooR SHuL! [5] — два дракона одновременно крикнули, намереваясь испепелить жреца. Но тот оттолкнулся от своего прислужника и заскочил в башню через заранее открытую дверь. Внутри уже ждали Дукан и один из бойцов генерала. Пепельный легионер сноровисто закрыл массивную дверь тотчас, как колдун оказался внутри башни. В итоге пламенем, растёкшимся по стене, была объята лишь маленькая фигурка драугра, оказавшегося в неподходящее время в неподходящем месте. Засипев от боли, Мирак поднялся при помощи пепельной твари и подковылял к стрельнице. Драконы не спеша, не ожидая никакого подвоха, облетели форт, осматриваясь кругом. Они знали — Предателю некуда скрыться из каменного мешка. А затем Нааглив кинулся вниз, пройдясь пламенем по оконцам и бойницам. В тот же миг в него полетели дротики и стрелы; чародеи и личи ударили по нему боевыми заклятиями. От неожиданности дракон сбился в полёте и ударился об одну из башен. Форт содрогнулся. В этот же миг Винтурут ринулся к башне, в которой засели Мирак и Дукан. Он взгромоздился на неё сверху; на жрецов посыпалась каменная крошка, пошли трещины; одна из стен башни рухнула вниз с внешней стороны замка, утащив за собой пепельного воина. Перед жрецами образовался опасный провал, в который тут же пролезла уродливая морда дракона. Но драконорождённый был готов: — GoL Hal DOV! [6] — NID! Проклятый JooR! Проклатые Lah! [7] — рыкнул тёмно-серый дракон, намереваясь крикнуть. Но было поздно: чары взяли своё. Ящер огляделся по сторонам и, хлопнув крыльями, взлетел вверх. В это время Нааглив отвлёкся на Закрисоша, больно ударившего его молнией из провала северной башни. Рыжий дракон уже было собирался залить пламенем укрепление, как вдруг его со всего размаха всей массой своего тела ударил Винтурут. Потеряв ориентацию в воздухе и неловко махнув хвостом, Нааглив завалился, но успел ухватить своего недавнего союзника зубами в шею. Так, сцепившись, два дракона рухнули вниз, прямо на северную башню. Та, не выдержав, развалилась на части, засыпав обломками внутренний двор крепости и сломав потолки смежных помещений форта. Нааглив, более молодой и сильный, скинул с себя тушу раненого Винтурута во двор и перевернулся на брюхо. У него было повреждено левое крыло; один глаз был разбит. Он с трудом, переваливаясь с лапы на лапу, попытался взобраться по стене наружу из укрепления. Однако ему это не удалось — секция стены провалилась под его тяжестью; одна из конечностей оказалась зажата меж каменных блоков. Дракон издал истошный рёв. Чернокнижник вышел во внутренний двор, опираясь о стену. Он, вздыхая от боли при каждом шаге, обходя слабо вздрагивающее тело Винтурута, приблизился к своему врагу. Нааглив, извернувшись шеей, обернулся. Не сразу различив Предателя, он последний раз взрыкнул: — BAIN TahRODiiS! [8] Мирак не стал с ним церемониться: — ZI LoS Dii DO! [9] Рыжий дракон изогнулся в агонии и свалился, испустив дух. Жрец, убедившись в его гибели, устало сел на один из каменных блоков из развалившейся северной башни. Сейчас он поглотит душу дракона и восстановит свои силы. Наконец-то. Но душа упрямо не желала покидать бренное тело дракона и переходить к сильнейшему. Мирак раздражённо подозвал к себе одного из прислужников из крепости и с его помощью подошёл к туше Нааглива. Однако вновь ничего не произошло. Драконорождённый прикоснулся к плоти дракона, но ощутил лишь отсутствие жизни в мёртвом существе. Души словно и не было.