Молчи или умри.

Крик эхом отдавался от бетонных стен убежища. Не раз и не два в бок Джону больно врезался чей-то кулак, и кто-то кричал ему чтобы он заткнулся. Спустя какое-то время «конвоиры» бросили его на пол, и прижав руки с ногами начали запихивать Джону в рот какую-то тряпку. Крики тут же сменились невнятным мычанием и приглушенным визгом, вокруг его рта так же повязали тряпку, чтобы он не смог выплюнуть импровизированный кляп. Неожиданно его перевернули на живот, и мужчина почувствовал давление армейского ботинка на свою поясницу. Он было задергался стараясь высвободиться, но давление лишь усилилось не давая ему встать. «Конвоиры» заломили руки Джона за спину, защелкнув на запястьях не понятно откуда взявшиеся наручники, и рывком поставили его на ноги. Наконец Джон смог их рассмотреть: несколько человек в полевой форме как и он, а вот остальные трое, с повязками на рукаве, были из местной военной полиции. Один из полицейских расспрашивал о чем-то его «конвоира» то и дело кивая головой в сторону пленника. «Конвоир» активно жестикулировал, и судя по вылетавшей изо рта слюне в выражениях не стеснялся. Но Джон не слышал ни звука. Почему-то в ушах стоял дикий звон мешавший услышать даже жужжание ламп над головой, не говоря уже о людях стоявших в нескольких метрах от него. Постепенно коридор с людьми начал отдаляться, а голову будто сжал невидимый обруч. Джон тяжело задышал стараясь вдохнуть как можно глубже, и почувствовал пот который заструился по спине. Казалось что он уже не в коридоре, а смотрит на людей со дна глубокого, темного колодца. «Обруч» сжимался все сильнее, и картина перед глазами начала утопать в красных кругах. Джон дышал прерывисто с тихим свистом, и когда казалось он вот-вот задохнется тьма поглотила «колодец». Сначала вернулось сознание: он почувствовал как вновь обретает контроль над своим телом. Потом вернулись ощущения: холодный пол, приглушенное жужжание ламп, воздух разделился на кислород и пыль. И наконец вернулся Джон. Темнота никуда не отступила, но воздух слился воедино и холодный пол чувствовали только разгоряченный затылок и руки. Он попытался сесть, но головокружение заставило лечь обратно на бетонный пол. Джон глубоко вздохнул, ненадолго задержал дыхание, и выдохнул опустошая легкие стараясь успокоить бешено стучащее сердце. «Я Джон Роуз. Старший-менеджер магазина «Товаров большого Эда». Который находится в бункере правительства, которое построило его для спасения граждан Америки от Aurus Audite, они же слухачи.» Джон невольно засмеялся таким мыслям, и начал массировать виски. Постепенно к нему возвращалась память и самообладание: он помнил как ударил Рона, как его волокли по коридору, как связывали и как он потерял сознание. Восстановив картину произошедшего, он вновь попытался сесть, в этот раз головокружение было слабее. Тьма никуда не исчезла, сколько бы он не моргал, но и не отступала. Руки мелко дрожали обследуя глаза: никаких повязок, повреждений или инородных тел он не нашел. Так же ощупав голову со всех сторон, не найдя бинтов или чего-то подобного, Джон облегченно вздохнул. Значит он не повредил глаза или голову падая в обморок. Аккуратно встав на четвереньки он начала медленно водить рукой вокруг себя, надеясь найти хоть какой-либо предмет. Через некоторое время он смог нащупать: кровать с матрасом, но никакой подушки или простыни на ней, туалет совмещенный с раковиной, четыре стены и дверь. Никаких выключателей, тайных ходов или ловушек он не нашел, и сел на кровать. «Карцер.» лениво подумал Джон и судорожно вздохнул. До этого ему не приходилось быть в карцере, или чем-то подобным. Вспомнив же почему его бросили сюда, он судорожно сжал рубашку на своей груди. Картина получалась не самая лучшая: потерял человека, напал на подчиненного и сопротивлялся при «аресте». Рука продолжала хватать рубашку как спасательный круг, но мозг работал четко как часы. Вряд ли в карцер так же бросили Рона или Клару, они ничего не сделали, а это значит что скорее всего первая версия которую услышит Коул будет их. И Джон не сомневался что в этой версии ему будет отведена самая поганая и устрашающая роль сумасшедшего командира, который послал на верную смерть молодого паренька и запугивал своих подчиненных. На секунду его посетила дикая мысль: «А что если Клара скажет что я ее изнасиловал?». Громкий смех сотряс стены карцера, и не утихал добрых пять минут. Закашлявшись Джон вытер выступившие от смеха слезы и почувствовал себя намного лучше. Похоже вместе со смехом ушло и его душевное напряжение, за то пришла дикая усталость, усмехнувшись Джон лег на матрас, и забылся крепким сном.

***

Металлический лязг ударил по ушам заставив раскрыть глаза, и тут же об этом пожалеть. Яркий свет резанул по глазам словно нож, заставив вскрикнуть и закрыть их ладонями.       - Завтрак. У тебя пятнадцать минут Роуз.- грубый голос раздался откуда-то издалека, и металлический лязг вновь повторился. Прикрыв глаза ладонью Джон постарался осмотреться слезящимися глазами вокруг. Он действительно находился в карцере: бетонные стены, металлическая дверь с небольшой дверцей внизу, лампа под потолком и поднос с едой на полу. Потирая глаза мужчина поднял поднос, сел на кровать, и стал есть. Еда оказалась пресной и невкусной, но ожидать что-то другое от тюремного пайка было сложно. Закончив с «трапезой» металлическая дверца с лязгом открылась, и тот же грубый голос прервал тишину: - Время вышло Роуз. Выталкивай поднос.- - Сколько мне тут еще сидеть?- спокойно спросил Джон выталкивая поднос. - Двое суток. Пока не освободиться генерал Коул.- неизвестный загремел подносом, закрыл дверцу и карцер погрузился во тьму. Джон вздохнул, на ощупь нашел кровать и сел на нее. Значит у него будет не обычный суд, а военный трибунал. Хотя в бункере любой суд можно было считать трибуналом, так как осуществлялся под контролем военных. Но участие генерала Коула не оставляло сомнений что суд будет крайне тяжелым и не приятным. Стараясь отвлечься от неприятных мыслей, Джон принял упор лежа и начал отжиматься. В такой рутине прошло четыре дня. Скудные трапезы вперемешку с тренировками не позволяли окончательно потеряться во времени. Единственным изменение в расписании стала смена его надзирателя: грубый голос сменился на противно жеманный. Свет включали лишь во время еды, и строго на пятнадцать минут ни больше ни меньше. К чему были такие ухищрения Джон понять не мог. Возможно расчет был на то что он морально сломается и не сможет оказывать какого-либо сопротивления, или врать правдоподобно. Когда такие мысли посещали его Джон лишь улыбался уголками рта. Может он и боялся слухачей, или своего наступающего безумия, но напугать его темнотой было сложно. Он уже давно догадывался что с ним что-то не так, и просто "отдыхом" тут не обойтись. Голос Линды, неожиданные вспышки агрессии и сны. Сны пришли на вторую ночь в карцере, он не помнил что это были за сны: что с ним происходило и что он делал там. Просыпался он неизменно в холодном поту, с гулко бьющимся сердцем и желанием забиться в ближайший угол, и не вылезать оттуда. Холодная вода иногда помогала придти в себя, но чаще всего несколько часов он ощущал что за его спиной находится нечто. Он не мог с точностью сказать что это такое, или кто это. Джон никогда не мог представить своего "спутника", или "спутницу", на их месте всегда было бесформенное облако непонятного цвета заполнявшего все пространство его воображения. Приятным открытием стало что после изнуряющих тренировок мужчина просыпался свежим и отдохнувшим, и не ощущал "нечто" за своей спиной. Из-за этого он чуть не пропустил день своего освобождения.

***

На пятый день дверь его карцера открылась. Джон не сразу заметил это из-за шума в ушах, он делал уже третий подход по двадцать отжиманий и едва чувствовал собственные руки, не говоря уже о мыслях в голове. Легкий пинок по ногам заставил его открыть глаза и повернуться к двери. В дверях стоял мужчина в белом халате и с какой-то папкой в руках. Его сияющая лысина как лампа заставила Джона поморщиться и вспомнить свое первое знакомство с "распорядком дня". За спиной "ученого" можно было рассмотреть еще двух человек маячивших в коридоре. - Джон Роуз, я правильно понимаю? - флегматично спросил человек в халате, и провел рукой по лысине прижимая папку к груди. - Да. - Джон встал на ноги и отряхнул руки. - Меня зовут Алекс Грасс, я психолог убежища Хайперс. Печально что мы знакомимся в таких условиях, но мне нужно задать вам несколько вопросов. - мужчина раскрыл папку и достал ручку. - Надеюсь Вы не против? - Конечно не против. - пожал плечами Роуз.       Следующие несколько часов Грасс похоже составлял его психологический портрет, по крайней мере так думал Джон. Он показывал ему какие-то чернильные пятна, спрашивал о том как он готовился к выходу на поверхность, и как проходит его "отпуск". Он не использовал слова вроде: задержание, заключение, удержание, карцер, камера и тому подобные, и похоже всеми силами старался показать что это никакое не заключение. Это был какой-то подвох или психологическая проверка? Джон не мог этого понять: из-за своих кошмаров, а потом и изнуряющих тренировок соображал он не очень хорошо. Алекс же продолжал расспрашивать его про разные аспекты его жизни с добродушным лицом. Мужчина понял что проверка закончена после того как психолог закрыл свою папку, и убрал ручку. Встав с кровати он пожал ему руку, и попращавшись вышел. Дверь с неприятным лязгом закрылась, но свет по-прежнему горел. Подумать почему Джон не успел: через "собачью дверцу" в карцер пропихнули поднос с едой, и жеманный голос противно протянул: - У тебя пятнадцать минут, Роуз. - и "дверца" захлопнулась.       Закончив с обедом Джон поставил поднос рядом с "дверцей" мечтая наконец отдохнуть. Но громкий лязг и удар дверью по лбу заставил его отшатнуться и упасть на пол. В этот раз в дверях стоял мужчина в форме с пистолетом на изготовку, он приподнял брови смотря на то как Джон поднимается с пола и трет ушибленный лоб. - К стене и руки за спину. -       Роуз молча повиновался. Тихое сопение позади и топот еще одних сапог говорил что конвоиров двое. Один скорее всего держал его на прицеле, а второй защелкивал наручники на запястьях мужчины. Закончив с приготовлениями его вывели из карцера и повели не знакомыми коридорами, даже не завязав глаза. Спустя несколько поворотов, и прямых тоннелей, они встали перед дверью которую Джон в последний раз видел несколько недель назад. С последнего визита в кабинет генерала Коула мало что изменилось, разве что несколько меток городов из синих превратились в красные. За столом сидел сам Коул окруженный несколькими людьми: из них Джон узнал лишь Рона и Клару сидевших по правую руку, а с левой стороны сидел Грасс, и мужчина с женщиной. Глаза у женщины были на мокром месте, и она то и дело сморкалась в грязный носовой платок. Стул напротив Коула пустовал, и после его легкого кивка Роуз сел на стул. Генерал не торопился говорить: он отпил из кружки, потом начал рыться в ящиках стола, выудив несколько папок, Грасс поспешил добавить в общую кипу и свою папку, и когда он достал из нагрудного кармана ручку посмотрел в глаза Джону.       Джон Роуз никогда не был писателем, романистом или человеком с воображением. Поэтому он никогда не видел «блеск в глазах», или «безмерную печаль» или какие-либо другие метафоры что используют писатели в своих рассказах, или особо впечатлительные люди в разговоре. Но сейчас он был готов поклясться, что в глазах Коула было разочарование. Которое испытывает отец забирая сына из полицейского участка, после того как тот оставил похабную надпись на здании городской администрации. Неприятный холод сковал желудок, заставив вздрогнуть и отвести взгляд. Джон не думал что это будет так, последний суд на котором он был состоялся месяц назад и судили людей публично перед всем убежищем, и приговор тоже привели в исполнении у всех на глазах: выкинув преступников во внешний мир с минимумом необходимого. Холодный, и отрешенный голос генерала Коула вернул Джона в реальный мир. - Подсудимый Джон Роуз в ранге капрала-разведчика обвиняется в нарушении пунктов 34/1, 78/4, 79/2 повлекшее за собой смерть рядового Майкла Ровштайна, и телесные повреждения у рядового Рона Уилобби. Так же сопротивление при аресте что является нарушением пункта 12/8. - Коул закончил читать обвинения, и обвел взглядом всех присутствующих. - Есть возражения? Ответом послужило молчание, и всхлипы. Коул кивнул головой и сделал пометку в своих бумагах. Джон посмотрел на Рона с Кларой, те старались не смотреть ему в глаза и время от времени шептали что-то друг другу на ухо. «Ни капли раскаяния или стыда.» Роуз вздохнул и прогнал эти мысли. В следующие полчаса Коул опрашивал свидетелей, как их окрестил Джон, и узнал очень много нового о себе. В первую очередь благодаря Рону, который врал словно его яйца в тиски зажали, и Кларе которая время от времени поддакивала и так кивала что казалось ее голова оторвется. Конечно в первую очередь они сговорились в том что Джон явно любитель прикладываться к бутылке, и выходил на задания пьяным, и побои в их «отряде» это рядовое событие. Не говоря уже о каких-то "тайниках" в которых Джон прятал не то наркотики, не то секрет победы над слухачами. Особенно они заострили внимание на том что он куда то пропал с Майклом на пару часов, а когда они вернулись мальчик был сам не свой. Клара так театрально закатывала глаза, «заламывала» свои руки и пускала слезу, что не оставалось сомнений что именно сделали с «бедным мальчиком». Джон старался держать себя в руках, но раз или два все же пристально смотрел на Клару или Рона и кулаки непроизвольно сжимались, что не укрылось от взгляда Коула, который тут же сделал несколько пометок в своих бумагах. Когда Клара недвусмысленно намекнула что Джон сделал с "мальчиком", женщина дернулась в его сторону и залепила пощечину. Спустя мгновение один из конвоиров оттащил ее от Джона, но рот исторгающий проклятья и брань он закрыть не смог. Глядя на эту сцену Коул даже бровью не повел, и сделал глубокий глоток из своей кружки. После Клары и Рона пришла очередь Грасса. Его рассказ был коротким: психопатом или наркоманом он Джона не считал, что в какой-то мере подтверждали сделанные им тесты, и каких-либо отклонений в сексуальном плане он тоже не нашел. Коул ничего не говорил, лишь кивал да периодически делал себе пометки. Когда психолог закончил свой рассказ, генерал повернулся к Джону и спросил: - А что расскажешь ты? - - Майкл погиб по моей вине. - в горле встал неприятный, холодный ком, и Джон сделал небольшую паузу. - Без моего приказа Клара и Рон отделились от группы. В ходе их поисков мы с Майклом нашли здание в котором предположительно находилась остальная часть отряда. В нарушении инструкций я начал исследовать здание в одиночку, а Майкла отправил искать убежища. В здании, на втором этаже, нашел Клару и Рона. По всем признакам у них был половой акт, который и являлся причиной отделения от группы. После чего мы вышли из здания, и собирались отправиться вниз по улице на поиски Майкла, но...       Глаза защипало, и мужчина замолчал. Майкл не был ему другом, но он был его солдатом. Он нес за него ответственность, он отдавал ему приказы и из-за него он и погиб. Такие мысли посещали его и раньше, но почему-то сейчас глядя на родителей Майкла и на генерала, он окончательно осознал что парень погиб по его вине. Он мог взять его с собой что бы обследовать здание, мог оставить его на первом этаже для подстраховки, мог заставить его затаиться в здании напротив, да сотни черт возьми вариантов! Но уже слишком поздно для этого, и поздно играть в раскаивающегося мученика. Глубоко вздохнув Джон продолжил: - Выйдя на улицу мы заметили как Майкл убегает от слухача. Я попытался отвлечь слухача бросая банки и создавая шум подальше от него. Когда банка загрохотала внутри магазина слухач вроде бы потерял интерес к парню, но потом его "язык" раздулся до размера мяча и схлопнулся. Мгновение тишины, а потом уши словно проткнули раскаленным прутом. Майкл этого не выдержал и закричал, на звук прибежали другие слухачи и сделать что либо было уже не возможно. - Ты сказал что пытался отвлечь слухача. - Коул собирался сделать пометку, но остановился. - Да сэр. - кивнул Джон. - Ты пытался, а не пытались. - генерал почесал ручкой за ухом. - Клара и Рон ничего не делали. - мужчина не смотрел в их сторону, но судя по жесту Коула те пытались что-то сказать. - Они просто смотрели. - Хорошо Роуз. - Коул махнул рукой конвоирам, и один их них положил руку на плечо Джону.       Джон Роуз молча встал и пошел за своими конвоирами. Через некоторое время он снова оказался в своем карцере, дверь с лязгом закрылась, и камера погрузилась во тьму.