Девять способов убийства Кацуки Бакуго

Изуку Мидория, ребенок, родившийся без причуды, вечно терпел издевки со стороны друга детства. Мать… она пыталась всеми силами поддерживать своего сына, но в итоге все это бросила и стала безразлична. Но Изуку мечтал, что однажды он станет номером один. Жизнь не сказка, мечты часто не сбываются, даже если идти к ним долго и упорно. Изуку понял это слишком поздно, в возрасте десяти лет. С того момента в свою тетрадь он записывает не только анализ героев, их слабости и приемы, но еще и нечто несвойственное такому человеку, как он. Мечты разлетелись в пух и прах, перед этим постепенно разрушаясь, затмевая рассудок. Но что же послужило разрушению маленького уютного мирка Изуку, где он определенно стал бы героем? Весь мир, наполненный причудами и люди, гордящиеся тем, что им повезло родиться с силой. Изуку их не любил. Повод был: одноклассники, соседи, знакомые, все они в лицо или за спиной смеялись над тем, что Мидория не такой как они. Да и все общество подстроилось под людей с квирками. Мальчик понимал, что в будущем ему будет трудно найти даже работу, каким бы отличником он ни был, и что наверняка ему придется сидеть на шее у матери. Но апогеем всего этого стал случай, который произошел с Изуку в десять лет. Кацуки Бакуго, друг детства, которого Изуку звал Кач-чаном, решив поиздеваться над беспричудным одноклассником, созвал банду, которая начала избивать мальчика с помощью причуд, попутно с надменным голосом говоря, что он не сможет стать героем, не имея способностей. Да и вообще, даже сдачи дать для него будет проблемой. Больно, очень больно и обидно. Плакал ли он тогда? Нет. Он перестал чувствовать боль, или он просто привык к ней, поэтому он ничего не замечал. Побои были и до этого, Кач-чан не брезговал разок-второй ударить по плечу Изуку своей взрывной причудой, в прямом смысле взрывной. Но Мидория даже после этого продолжал быть жизнерадостным, со светящимися от счастья изумрудными глазами и мечтой за плечами. Может, дело случая, может, именно тогда он все понял, но благодаря всему этому жизнь мальчика пошла по другому пути. Этот случай он записал в журнал, как и все другие, связанные с причудами кого-либо. Да, помимо героев он записывал о квирках окружающих его людей. Просто так, это его хобби. Хобби, которое помогало ему до последнего не потерять рассудок.

***

— Изуку? Что с тобой случилось? Снова хулиганы? — Инко пыталась показать, что переживает, но актер из нее так себе. — Не-а, снова оступился и с лестницы упал, — с фальшивой улыбкой произнес Мидория и отправился к себе в комнату. Им бы обоим следовало поучиться актерскому мастерству. Комната Изуку — настоящая сокровищница для фаната. Фигурки, плакаты, кружки, постель — все было с одним человеком, героем номер один, символом мира, Всемогущим. Такого человека грех не любить, он всегда спасает людей с улыбкой на лице, смеется, даже когда все плохо. Но, почему именно в этот момент от почувствовал к нему отвращение? Не только к нему, но и ко всем героям? Он вспоминал сегодняшние слова Кацуки. Вот оно что. Все хотят стать героями, но ими становятся только те, у кого причуда сильнее других, при этом втаптывая в грязь слабых. Герой это не хороший человек, а сильный, которому повезло с причудой. Но внутри он Кацуки Бакуго. Вспоминая это имя, Изуку вздрогнул. Он терпеть не мог этого человека всеми фибрами души, но одновременно он восхищался им и его причудой. Хулиган со светлым будущим, ничего не скажешь. К слову, именно квирк Бакуго сподвиг Мидорию вести журнал, но все же первым, кого он записал, был Всемогущий. А для Кач-чана он завел отдельную тетрадь, которую он до сих пор ведет, с каждым днем записывая туда все больше информации, к примеру, какие приемы он использовал на Мидории сегодня, или вчера. В общем, зеленоволосый был для Бакуго неким живым тестером его новых движений и приемов, после чего он на нем же их отрабатывал. Изуку посмотрел на шкаф, где лежали несколько тетрадей. Подойдя туда и взяв первую тетрадь, он начал просматривать содержимое. На первой странице был кривой рисунок Всемогущего, где таким же корявым детским почерком были подписаны все части костюма. Перелистнув страницу, где был лишь текст, который иногда разбавлялся разноцветными полосами, выделяющими важные слова, Изуку начал читать. «Всемогущий очень крутой! У него большие мускулы, которые помогают ему в сражении со злодеями! У него нет слабостей, поэтому он супер крутой!..» Резкий звук заставил оторваться от чтения и оглянуться по сторонам. Единственное окно в комнате было разбито, а на полу лежал сверток. Решив сначала посмотреть содержимое, а потом позвать маму, Мидория поднял тяжелый объект и попытался раскрыть обертку. Этот сверток оказался серым камнем, обернутым в записку. На ней крупными буквами было написано: «Ты никогда не станешь героем, лучше умри» Изуку сел на пол, прямо на разбитое стекло, из-за чего некоторые осколки больно впились в ноги и руку, на которую мальчик оперся, чтобы не упасть. Он ничего не чувствовал, как физически, так и морально, но у него в голове промелькнула фраза, что он и без этого подарка все понял и эта записка была немного лишней. — Глупый, глупый Кач-чан. Если я это сделаю, то тебя обвинят в доведении до суицида.

***

На следующий день по всей школе стоял гул. Руки у Кацуки тряслись, он не мог нормально держать ручку, а учитель и вовсе не смог сосредоточиться. Сегодня утром сообщили, что их беспричудный одноклассник в больнице, еле живой. В десять лет уже за плечами у Мидории попытка суицида. Хотел ли этого Кацуки на самом деле? Определенно нет, он даже не думал, что такой бесхребетный слабак сможет такое с собой сотворить. После уроков блондин стоял у палаты. Ноги тряслись, он не хотел входить, поэтому смотрел в замочную скважину. Были видны только руки Мидории, все перебинтованные и он что-то усердно писал в тетради. — Чертов Деку, не мог ли он полностью показаться, а не только руками махать? — Кач-чан стиснул зубы — Там кто-то есть? Можете войти, — безжизненный голос из палаты заставил Бакуго дернуться, но после нескольких секунд колебаний он открыл дверь. В палате было слишком ярко, поэтому блондину пришлось несколько секунд привыкать, после чего он увидел его лицо. Лицо полное страдания и отчужденности, при этом была натянутая улыбка, но безжизненные глаза, которые не отражали свет, выдавали все с потрохами. Он что-то яро записывал, попутно бормоча себе под нос неразборчивые фразы, после чего посмотрел в сторону, на гостя, и весело сказал, протягивая тетрадку, чтобы Кацуки увидел написанное, — Ты вовремя, Кач-чан, хочу тебя поблагодарить. Спасибо, ты был прав, мне не стоит становиться героем. В тетради крупными буквами было написано: «Первый способ убийства Кацуки Бакуго»