Облачная рябь

      Завёрнутая в плотную ткань и с кружкой чего-то горячего и пахнущего сладко-сладко, Сакура смотрела в спину соулмейта. Он стоял у приоткрытого окна, выдыхал едкий белый дым наружу и изредка поводил головой, оборачиваясь и цепляясь за неё взглядом, будто проверяя, тут ли она ещё.       Она молчала, ждала, пока остынет напиток, грела пальцы. В груди ласково теплело какое-то неизвестное ощущение: попыткам его распознать не поддавалось, только скользило из вот-вот готовых сомкнуться на его кончике пальцев. Сакура не понимала себя, а стоило бы попытаться.       Вместе с материальностью в неё вернулось всё то, что давало возможность жить без тяжести в груди. И Сакура, наверное, сейчас просто искрилась от тёплого счастья. Казалось, даже цвета окружающего её мира стали ярче. — Ты… кхм… хорошо себя чувствуешь? — Мадара развернулся к ней боком, пристально всматриваясь в её скрытую тканью фигуру. — Да, — честно ответила ему Сакура, прислушиваясь к себе — на всякий случай. — Хорошо.       Чёрные глаза сузились. Мадара затушил белую палочку о дно круглой и плоской штуковины, стоящей на полосе подоконника, и медленно подошёл к ней, очерчивая шагами круг вокруг её стула. Сакура неуютно поёжилась. — Ты упала с большой высоты полтора месяца назад. Но твоё… тебя… не нашли внизу, — его ладонь потянулась к лицу. — Либо мне привиделось тогда, а значит и сейчас, из чего исходит, что я не очень здоров на голову, либо… либо ты удачно приземлилась. — Я удачно взлетела, — Сакура посмотрела на него открыто и улыбнулась, считая, что показывать свой страх нельзя.       Его лицо дрогнуло. — Ты просто растворилась в воздухе, — медленно сказал Мадара, не сводя с неё взгляда. — Как?       Она ждала. Ждала, пока он спросит об этом, даже придумывала, как объяснить. Но теперь из головы повылетали все умные и правильные слова. Сакура вдохнула с присвистом, взглянула на него прямо и как с высоты рухнула: — Просто я не человек. Я жила в небе, пока однажды меня не дёрнул вниз ты.       Его брови приподнялись. Она нервно прихватила губу зубами, зажмуриваясь. Действительно, не поверил. Но это не удивительно. Всё-таки он человек. А люди предпочитали опускать головы и не замечать вещей, которые не вписывались в их представление о мире.       И это было естественно. Люди ведь не имели возможности летать.       Может быть, умей Мадара летать, он не был бы настолько категоричным? Возможно, тогда бы он знал, что такое зов, и знал, как это — тянуться вниз, в неизвестность. Но Мадара был человеком. Человеком, который сейчас смотрел на неё как на сумасшедшую. Горькое разочарование было предсказуемо. Но почему-то она надеялась до последнего. — То есть, ты живешь в небе, умеешь летать, а вниз тебя дёрнул я, — со странным выражением лица пересказал её объяснение всему Мадара. Он подобрался к ней поближе. Сакура наблюдала за тем, как скользит под его ногами пол. — Да, — просто сказала она и улыбнулась. Отпила из кружки остывшего сладкого напитка, довольно зажмурилась — всё-таки есть что-то хорошее у людей. — И ты… можешь летать, — утвердительно повторил он, почти соприкасаясь с её коленями.       Она насторожилась, задрала голову и, немного помявшись, решила, что если спрашивает, то, может, поверил? — Могла бы, — осторожно поправила его Сакура и подцепила выбившуюся из-за уха розовую прядку, подёргала. — Но их отстригли, и я больше не могу...       Он похлопал по карманам штанов. Не глядя, вытащил пачку с белыми палочками. Достал одну. Поджёг. Широкие плечи поднялись, замерли, а позже, с выдохом, опустились. — То есть, — он резким жестом повёл белой палочкой в воздухе, — ты могла и не взлететь, когда прыгала с крыши? — Ты мне веришь? — встрепенулась она, округлила глаза и тут же чихнула. Жидкость расплескалась по коленям, но не обожгла — спасла ткань одеяла. Мадара не отреагировал, смотря на неё тяжело. Он ждал ответа. — Я не знала, получится или нет.       Она заправила яркие волосы, упавшие на щёку, свободной рукой и неловко попыталась улыбнуться. Но губы едва разъехались — от волнения, наверное. Соулмейт смотрел немигающе — почти сквозь неё — и продолжал дышать этим мерзким дымом. — То есть, — от его взгляда Сакура вжалась в спинку стула, — ты знала, что могла разбиться?       Она закивала, не видя проблемы. Белая палочка в его пальцах переломилась надвое. — Ты злишься, — Сакура посмотрела ему в лицо с опаской. — О, — Мадара Учиха кивнул, саркастично поддёрнув вверх левый уголок губ, — нет. Ты всего лишь могла умереть.       Это его «всего лишь» давало надежду, что не всё так страшно. Но страшно смотреть — как будто сейчас ударит — он не прекратил. — Но всё же получилось, — примирительно заметила она. — Так… ты мне веришь? — Ты из воздуха появилась, — он отошёл от неё, небрежно кинул испорченную белую палочку в раковину, где обычно должна была быть посуда, и включил воду, — на огромной высоте. После такого во что угодно поверишь. Но почему ты не рассказала мне всё сразу? — А ты бы не поверил, — Сакура одним глотком допила всё, что было в кружке, спустила ноги на пол и встала. — Ты же не поверил Шисуи, а его ты наверняка много знаешь. — Долго, — неосознанно поправил Мадара, наблюдая за её передвижениями по кухне. — И… что значит, не поверил?       Сакура, поставившая кружку в раковину (прямо рядом с размокшей белой палочкой), развернулась к нему лицом, подтянула одеяло на плечи и торжественно улыбнулась. То и значит. — Шизуне такая же, как и я. Она мне очень помогла, когда я почувствовала зов, — Сакура скромно опустила ресницы, разглядывая из-под них Мадару, — и потом подсказала, как вернуться назад. Ей ведь тоже обстригли волосы, помнишь?       Его лицо было непередаваемо поражённым. Сакура подошла к нему поближе, таща за собой одеяло, как шлейф, по полу. Похлопала ладошкой по животу, сочувственно улыбнулась на прямой взгляд.       Он перехватил её за запястье и крепко сжал, подтягивая ещё ближе, второй рукой приобнял за плечи. Глаза-угли прожигали в ней дыру. Сакура чувствовала себя не напуганной, но очень смущённой — щёки неприятно теплели. Соулмейт распространял вокруг себя напряжённую атмосферу. Честно говоря, Сакура не знала, чего ей от него сейчас ждать. — Если ты будешь меня пугать, я снова уйду, — твёрдо сказала она и задрала подбородок, заставляя себя смотреть ему в глаза. — Мне будет больно, я буду скучать, присматривать за тобой сверху, но больше не вернусь.       Хватка разжалась. Сакура спрятала довольную улыбку, опустив голову, и отошла на шаг. — Ты присматривала за мной? — он криво улыбнулся. — Я видела, как ты бьёшь человека.       На его лице заиграли желваки. Сакура отступила ещё на шаг. Мадара это заметил, взял себя под контроль. — Значит, мне не показалось, — медленно процедил он. — Ну и? — Зачем? — Сакура вспыхнула от этой небрежности.       Да как вообще можно было так… так… бесчеловечно себя вести!       Мадара развернулся к ней спиной и неторопливо подошёл к окну, опёрся о подоконник обеими ладонями. — Видишь ли, за это платят, — наконец-то ответил он, и лучше бы не отвечал. — Такое развлечение.       Сакура потеряла ориентацию в пространстве, стало пусто-пусто в голове. Она задохнулась от накатившего возмущения, сдавившего обручем грудь, но так и ничего и не смогла сказать. Мадара обернулся, становясь в её глазах размытым. По щекам побежали мокрые горячие ручейки. Руки сами подёрнулись вытереть. Соулмейт шагнул к ней, но остановился — она шарахнулась от него назад. — Т-ты, — она хватанула губами воздух, — ка-ак ты можешь? Это же… это… Вы же люди!.. Нельзя, так нельзя!       Его руки крепко перехватили её за талию, поддержали и не дали осесть на пол. Но Сакура взбрыкнула. Было непереносимо слышать от Мадары такое. Образ соулмейта, и так претерпевший изменения, рассыпался на части. И больно от этого, кажется, было только ей.       Сам он не понимал ничего. — Прекрати, — раздражённо процедили ей в макушку, притянув совсем близко. — Это всего лишь работа. Никто никого не заставляет. — В этом и проблема… Что ты на такое идёшь сам, — вскинулась Сакура, пихая его локтем. — Ты не понимаешь… — Нет. Это ты не понимаешь — и не поймёшь. Мы видим это с разных сторон. Но и обвинять меня ты не можешь, — жёстко отбрил Мадара и отпустил её. — Не ты. И не после того, что ты сделала.       Сакура замерла. Он ударил в больное и, кажется, об этом знал. И как на это ответить… У неё не было ни одного хорошего слова, и поэтому она промолчала, глотая обидные слёзы.       Она опустила руки, поддержала упавшее с плеч одеяло и положила его на стул. В глазах всё плыло от воды, но Сакура упорно развернулась и пошлёпала босыми ногами в коридор. Мадара, в конце концов, был невыносимо прав.       Но уйти он ей не дал. — Нет уж, — сердито сообщил соулмейт, перехватывая её сзади, и вздёрнул в воздух. — Хватит с меня этого.       Оказавшись у него на руках, Сакура попыталась вывернуться. В ответ её сжали ещё крепче — так, что едва можно было сделать вдох.       Учиха усадил её на стол, опёрся руками по обе стороны и наклонился близко-близко. Сакура, с мокрыми и горевшими щеками, прерывистым дыханием, возмущённая до глубины души и собиравшаяся обрушить на него весь свой гнев, замерла, скукожилась в комочек — только бы не соприкоснуться с ним чем-нибудь.       На его бледном лице играл солнечный свет, но глаза он не затрагивал. Чёрные, жутковато-серьёзные, они прожигали в Сакуре дыры, буквально придавливали к столу. Она покосилась на разворот мощных плеч, цепкие пальцы, впившиеся в край, и подумала, что свернуть ей шею Мадара сможет без каких-то усилий. — Мне всё равно, кто ты там, — вкрадчивые нотки в его голосе завораживали. — Просто останься, раз уж вернулась. — Тебе не нужен соулмейт, — Сакура напомнила ему его же слова и даже смогла спрятать обиду внутри, не дала голосу дрогнуть. — Ты меня услышала, — он наклонился ещё ниже, почти коснувшись лбом её собственного. — Говори и думай, что хочешь. Мне без разницы. Но обратно, — он повёл подбородком в сторону окна, — я тебе уйти не дам.