***
Мне нравится жить на новом месте. Питер - очень интересный город. В нём много музыкантов и творческих людей. Мы приобрели хорошее жильё, довольно близко от центра, в интересном районе, выиграв в метраже. Иногда я скучаю по нашей старой квартире, правда не очень часто, учитывая, какое количество боли мы в ней перенесли. В новой дверь нельзя захлопнуть, только запереть на ключ. Надеюсь, это не пригодится. А ещё, после продажи московской квартиры и покупки питерской, у нас осталось достаточно денег на операцию по замене моей кости на протез. Шесть часов под наркозом и я стал как новенький. Как и тогда зимой, Двачевская ждала меня и держала за меня кулаки. Согласитесь, с такой поддержкой можно быть спокойным абсолютно за всё. Алиса прошла полный курс медикаментозной и групповой терапии. Сейчас она может спокойно употреблять алкоголь без опасения сорваться. Кроме того, она долгое время посещала психолога, который смог помочь ей разобраться со своими детскими комплексами, что сильно подняло её самооценку и теперь уже мне стоит бояться, что я недостаточно хорош для моего персонального солнца. По словам психолога, не последнюю роль тут сыграло отсутствие внешних раздражителей. Теперь мы оба это понимаем, но уже нет смысла поднимать эту тему. Как я говорил, тут много музыкантов. Но теперь мы играем вдвоём и нам этого достаточно. Да, нам ещё очень далеко даже до того уровня успеха, которого достигла наша московская группа, но кто знает, может мы создадим новый the White Stripes? Но пока это всё мечты, мы играем для себя, иногда на джемах в клубах. Для поддержания финансового положения нам пришлось найти обычную работу. Я вспомнил навыки программиста, а Алиса теперь работает в магазине музыкальных инструментов. После всего, через что мы прошли, у меня к Алисе остался лишь один вопрос. Я надеюсь, что её ответ будет «да».Последний бой
12 августа 2018 г. в 00:34
День начался с того, что я услышал, как на кухне разбился стакан.
«С добрым утром, как же прекрасна жизнь!»
Я поднялся с кровати, и похромал на кухню. Двачевская сидела на полу и плакала. Моя попытка присесть рядом с ней успехом не увенчалась, я с кряхтением разогнулся и опёрся о стол.
— Милая, что случилось?
Алиса злобно посмотрела на меня, а потом бросила быстрый взгляд на разбитый стакан, лежащий возле мойки.
— Ну разбила, ну бывает. Все мы иногда…
Она не дала мне закончить.
— Что иногда? Иногда у всех двадцатисемилетних девушек трясутся руки и они бьют стаканы? — голос Алисы был наполнен злобой и обидой, — Полгода прошло, а я всё ещё не могу даже посуду помыть!
Я попытался дотронуться до Двачевской, но та отстранилась, бросив на меня уничтожающий взгляд.
— Алиса, послушай, мы же оба всё понимаем, — я тяжело вздохнул, — это пройдёт со временем. Врачи уверяют, что это не длится больше полугода - года.
Не знаю, кого я убеждал больше, себя или её.
— Тем более, мытьё посуды - не самое важное в этой жизни. А стаканов мы новых купим, сколько хочешь, — я попытался улыбнуться, — Вон, помнишь, я костылём повалил гитару, гриф сломался. Но я же не унываю!
Вообще унывал я довольно конкретно. Моя мобильность так и не вернулась, и прогноз был неутешительным. Для восстановления нужен был протез, бесплатно мне его никто не собирался ставить в ближайшие три тысячи лет, а со спицами я так и буду всю жизнь ковылять, как пират по палубе своей шхуны. Нет, можно было купить его, конечно. Но у нас таких денег не было, от слова «совсем».
Внезапно Алиса разрыдалась.
— Прости, Сёма, прости меня! — она кинулась мне на шею, заставив ойкнуть от неожиданного перераспределения массы, — Это всё моя вина! Если бы ты тогда не полез...
«Господи, какой же я тюфяк! Зачем я ей напомнил… Она ведь винит в переломе себя, а если бы не он - не свалил бы я эту чёртову гитару.»
— Рыжая, ты чего? Глупости это всё, ты меня за окно не выгоняла, сам себе чепухи напридумывал, как школьник впечатлительный, — я предпринял неуклюжую попытку выправить ситуацию, — за что и поплатился. И вообще, это несчастный случай, такое может с каждым случиться.
— Сёма! Не держи меня за дуру! Из-за меня у нас всё разваливается! Ребята только из уважения не выгоняют нас из группы, — Алиса была безутешна, — ты не можешь стоять на сцене. А я… Я даже медиатор не могу нормально держать, руки постоянно трясутся!
Да, если говорить честно, Двачевская была права. Для группы мы стали балластом. Из меня был никакой фронтмен, я мог выступать только сидя на высокой табуретке, с низкой я уже не мог встать. Не мог нормально работать с педалями. Да и Алиса, с её вечными перепадами настроения и трясущимися руками была не лучшим гитаристом по эту сторону Атлантики.
— Милая, всё это пройдёт. Главное, что мы есть друг у друга. Я живой, а ты не пьёшь уже очень долго.
Алиса прервала мои увещевания:
— Я часто хочу… Выпить… Иногда просто нестерпимо… Хотя, таблетки помогают, но… — Двачевская отстранилась и тяжело вздохнула, — А эта хренова терапия, как же я её ненавижу!
Она встала посреди кухни и начала изображать своих товарищей по несчастью:
— «Привет, меня зовут Дмитрий и я алкоголик.», она ядовито прыснула, — Да понятное дело, что не академик! Это ведь анонимные АЛКОГОЛИКИ, а не АКАДЕМИКИ. Вот скажи мне, Сёма, на хера эти прелюдии? И зачем мне вообще рассказывать абсолютно чужим людям о своих душевных проблемах?! Они же ни хера не понимают!
Гнев завладел ею полностью. Она тяжело дышала и злобно смотрела на меня.
— Эти скоты имеют наглость говорить, что мне повезло! А знаешь, с чем? С тем, что ты сломал бедро! — Алиса яростно тряхнула головой, от чего её хвосты затрепетали, как всполохи пламени, — Типа самые сложные месяцы, когда легко впасть в депрессию, я была занята тобой и это помогало мне! Я чуть не убила дуру, которая это ляпнула!
— Это была главная в группе? — с удивлением спросил я.
— Да нет, какая-то из больных… Думаю, наш врач себе бы такого не позволила, — последнее Алиса добавила уже гораздо более спокойным тоном.
— Ну, а чего её слушать, — я улыбнулся, — мало ли, кто чего скажет. Ты такая бунтарка, а обращаешь внимание на всяких сомнительных личностей.
— Да ну тебя, ты же понимаешь, когда говорят такие вещи - удержаться очень сложно, — Алиса нервно дёрнулась и отвернулась.
— Удержаться от чего? — осторожно спросил я, чувствуя неладное.
— Ни от чего, Персунов, — промямлила Алиса.
— Так, Двачевская. Давай поменьше секретов! — беспокойство в моём голосе проступило слишком явно.
Плечи Алисы поникли и она виновато взглянула на меня.
— Я её ударила.
— ЧТО?!
— Я. Её. Ударила.
У меня внутри всё оборвалось. Если произошло что-то серьёзное, Алисе может не поздоровится. Не хватало ещё проблем с полицией…
— И как, сильно? — мой голос дрожал от напряжения.
— Да ничего такого, ты меня за маньячку держишь? — Алиса бросила на меня гневный взгляд, — я, может, и алкоголичка, но ещё не безумная. Просто дала пощёчину. Чтоб не смела даже думать такие вещи.
— И когда это было?
— Две недели назад.
— Ну, видимо, всё нормально? Тебя перевели в другую группу? Или объяснили, что нужно контролировать свои эмоции лучше? — робко понадеялся я.
— Нууууу… — Алиса медлила, — не совсем. Меня попросили больше не приходить.
— Охренеть. А ты не могла извиниться? Уговорить врача?
— Я извинилась! Сказала, что этого больше не повторится! Я даже перед этой сукой извинилась! — Алиса в сердцах топнула ногой, — Я же понимаю важность групповой терапии, Персунов!
«Но, видимо, не помогло…»
Я чувствовал, что мир рушится. Групповая терапия была важным элементом лечения Алисы. Таблеток и визиток нарколога было недостаточно. Да и с Ленкой мы больше не виделись, не вспоминали её. Нужно будет с ней поговорить, кстати... Просто так забывать про человека нехорошо. Но спокойствие Алисы сейчас было гораздо важнее. Но без групповой терапии лечение малоэффективно, это говорили все. А сейчас Алиса потеряла свою группу, в которую ходила почти пять месяцев, нужно искать новую, привыкать к новым людям, начинать всё с начала...
Ногу внезапно прострелило резкой болью. Я постарался не подавать виду.
— Погоди, получается ты две недели не была на собраниях?
— Да, я просто гуляла. Наслаждалась погодой, вспоминала наше первое лето, — Алиса грустно улыбнулась, — Прости, что не сказала тебе. Я просто боялась, думала, что сама смогу найти новую группу, но пока не срослось…
Вот почему она стала такой нервной. Мало того, что она потеряла группу, у неё ещё и дополнительный груз ответственности и лжи на плечах. Ладно, не время её обвинять, тем более, что она хотела защитить меня. Нужно искать выход. Стиснуть зубы и вперёд. Как альпинист, который под порывами ветра ползёт по ледяному склону вверх.
— Хорошо, что было, то прошло, — я старался говорить спокойно, не выдавая своего волнения, — Неприятность эту мы переживём, главное не падай духом и помни, что мы вместе. Да, Дваче? — я лукаво подмигнул Алисе.
— Персунов, ну ты же знаешь, дурень! — она рассмеялась сквозь слёзы и утёрла их рукой, — Как нога пройдёт, я тебя поколочу, обещаю!
— Если она наконец полностью восстановится - можешь хоть отбивную делать!
Я был так рад смеяться вместе с ней, последнее время поводов было маловато. Ради такого можно было разбить всю посуду в доме! Подчинившись внезапному порыву, я наклонился и поцеловал Двачевскую.
Через два часа я остался дома один. Алиса ушла за продуктами, так как эту обязанность я больше выполнять не мог, надеюсь, что временно. Можно было, конечно, заказать доставку, но, учитывая наши траты, это было слишком роскошно. Графиня Двачевская и баронет Персунов не могли себе такого позволить!
С какого-то момента своей жизни, все важные решения я старался принимать быстро, решительно. Поэтому я собрался с мыслями, налил себе кофе, закурил сигарету, засел за ноутбук и телефон. У меня было примерно четыре часа, Алиса собиралась ещё подышать свежим воздухом до магазина. Я был не против, ведь это мало того, что полезно, так ещё и играет мне на руку. Дел была масса.
В голове уже был вполне стройный план. Нужно было только прикинуть, как всё грамотно оформить. За то время, что у меня было, я успел позвонить ребятам из группы, Шурику и паре хороших друзей, которых я знал ещё со школы. Кроме того, я позвонил в Питер. Оставалось позвонить Лене. Найдя её в списке контактов, я нажал кнопку вызова.
— Привет, Сём, что-то случилось? — спросила Лена приветливым голосом, — ты давно не звонил, да и Алиса тоже. У вас всё хорошо?
— Да, у нас всё нормально, насколько это возможно. Спасибо, Лен.
— Я соскучилась по вам, ребят.
— Ну, я примерно по этому вопросу. Мы можем зайти к тебе сегодня вечером? — я старался спрашивать как можно более уверенно.
— Эээ, это немного неожиданно, — Лена была явно удивлена моим вопросом, — ну, можно, конечно. Ты что, хочешь книжку отдать?
Воспоминание о книге больно резануло меня, но я промолчал. Лена ничего про это не знала.
— Типа того. Думаю, около девяти будем, пока.
— Пока.
Раздались гудки, которые означали, что я закончил последнее дело, которое планировал сделать до прихода Двачевской и можно отдохнуть. Новая сигарета немедленно задымилась в уголке рта. Остаётся ждать.
Алиса пришла через час. Она тащила на себе тяжёлые сумки и явно упарилась.
— Что, пионерка, стоически переносишь тяготы и лишения?
— Это вообще у военных, Сём, но ты у нас в этом не особо шаришь, правда, милый?
— Туше! — я нервно рассмеялся.
Алиса поставила пакеты на стол и села ко мне на диван.
— Будешь? — я предложил рыжей сигарету.
— Почему нет?
Я достал ей сигарету и подкурил от своей старенькой «Зиппо». Падение из окна она пережила лучше, чем я. Некоторое время мы лениво курили глядя то в потолок, то друг на друга, то на жаркий летний день за окном. Наконец, я решился.
— Двачевская, собирайся, — рванул я с места в карьер, — Времени у тебя час, нужно…
Алиса неожиданно прервала меня, туша окурок в пепельнице.
— Надоело, да? — она не плакала, но горечи в её голосе было столько, что у меня чуть не разорвалось сердце, — ничего, я тебя не виню. Ты достаточно долго...
Я не дал ей договорить, закрыв её рот поцелуем. Она сперва пыталась вывернуться, но быстро перестала. Сил ей бы хватило, но она благородно жалела мою ногу. Когда я отпустил Алису, она не дала мне сказать и начала сама:
— Что, хочешь ещё раз напоследок? — она стала стягивать футболку.
И снова мы вспоминаем лагерные моменты.
— ДВАЧЕВСКАЯ! — заорал я, вводя её в ступор, — ХОТЬ РАЗ ПОСЛУШАЙ МЕНЯ, А ПОТОМ ДЕЛАЙ ВЫВОДЫ!
Я быстро втянул воздух, понимая, что медлить нельзя.
— Собирайся, мы переезжаем в Питер. Нам нужно заехать ещё в пару мест, попрощаться с ребятами и так далее.
Рыжая явно не догоняла, что я её сейчас говорю. Ну ничего, не всё же мне быть тупым поленом.
— Зачем нам ехать в Питер? — ошеломлённо спросила Алиса.
— Мы туда не едем, а переезжаем, — спокойно ответил я.
Что может быть проще, ну?
Алиса улыбнулась и приложила руку к моему лбу.
— Жара у тебя вроде нет, Персунов. Наверное, ты спятил из-за обезболивающих. Чего несёшь? Какие переезды?
— Алиса, пора всё это менять. Хватит, — я старался говорить уверенно, хотя внутри ни хрена не чувствовал ничего подобного, — С группой всё плохо, нормальной работы у нас давно нет, с друзьями мы почти не общаемся, на лечение ты больше не ходишь. Что нас тут держит?
— Дурачок, у нас тут дом, — сказала Алиса, глядя на меня, как на ребёнка, — у нас и денег никаких не осталось почти.
— Деньги я займу на полгода, пока мы будем продавать квартиру в Москве. А там я уже забронировал в агентстве на месяц квартиру на Васильевском. Будем жить спокойно, а потом сможем купить свою и отдать долги. Надеюсь, за пару месяцев справимся.
— А как же группа? Что мы им скажем?
— Ну, я думаю, ты сама понимаешь, что они будут только рады. Мы не самые лучшие музыканты в последнее время. Хотя, в своей способности держать гитару с того конца, я давно сомневался. Возможно, дело в том, что у меня был хороший учитель, — я ободряюще улыбнулся Алисе.
— Да брось ты свои чёртовы шутки! — Алиса явно хотела разозлиться, но была настолько в шоке, что не смогла.
— Никаких шуток! Я вообще не понимаю, как эти ваши гитары работают, — я взял гитару, стоящую рядом с диваном, и изобразил замешательство.
— Охереть, что ты вообще такое несёшь, когда ты это только придумал?! — Алиса вскочила с дивана и начала метаться по комнате.
— Дваче!
— Не называй меня так! Второй раз за день! Ты Клинтом Иствудом себя возомнил, засранец бессмертный?
— А ты успокойся, сядь и подумай. И всё сразу станет хорошо.
Алиса была явно взволнованна, но все же села рядом со мной и задумалась. Я сидел и блаженно улыбался, понимая, что теперь от меня мало что зависит. Если она не решится на этот шаг со мной - я никак не смогу её убедить. Это было одно из тех решений, которые нужно было принимать не головой, а сердцем. Но я надеялся, что сердце у рыжей всё такое же горячее.
Через какое-то время Алиса взглянула на меня и улыбнулась.
— Персунов, ты больной на всю свою голову. Ногу тебе, может, и починили, но с башкой сложнее. Я пойду собирать вещи.
Двачевская встала с дивана и направилась в другую комнату. На пороге она взглянула на меня.
— Я тебя люблю.
Через час мы погрузили вещи в машину и отправились по нескольким точкам, которые нам нужно было посетить перед началом нашего большего путешествия. Машина у меня была на автомате, поэтому вести я мог и с одной ногой. Двачевской предстояло ходить без прав ещё несколько месяцев.
Первым делом мы заехали к друзьям, которым я звонил утром, и забрали у них деньги, о которых шла речь. Всего триста тысяч, если прибавить наши сбережения - должно было хватить на первое время.
Следующей остановкой стали ребята из нашей группы. Мы встретились в кафе, где тепло попрощались, поблагодарили друг друга за совместный творческий опыт и проведённое вместе время. Никто ни на кого не держал зла, были даже слёзы. Но чувствовалось, что я прав. Парни вздохнули с облегчением, мы уже полгода тянули их вниз, не давали развиваться и сильно уменьшили вес группы на московской музыкальной арене.
У Шурика мы забрали необходимые Алисе лекарства и рецепты, которые позволили бы нам покупать их в Питере, пока не разберёмся, что там к чему. Врачей ещё предстояло найти, как и группу терапии для Алисы. Хотя Шура дал нам несколько телефонов. Кроме того, бывший кибернетик обещал помочь с организацией продажи квартиры, раз нас не будет в городе. Я был готов расцеловать ему ноги, столько раз он нам помогал.
И наконец мы приехали к Лене. Прощание с нашей подругой, по понятным причинам, было важнейшей точкой на нашем пути. Художница была очень удивлена нашему выбору и сильно расстроилась, что мы не рассказали ей этого раньше. Мы постарались утешить её, убедив, что это было спонтанным решением, связанным с необходимостью радикальных изменений, для нашей с Алисой реабилитации. Конечно, я не стал говорить Лене, что именно она стала тем триггером, запустившим чудовищную цепь событий. Её вины тут не было. Как мне кажется, она сама всё понимала. Но такие вещи очень сложно обсуждать. Унылова обещала прислать нам картину на память. Книгу я так и не вернул.
Ночная дорога в Питер, неожиданно, пролетела довольно легко. Уже к полудню следующего дня мы занесли наши пожитки в новую квартиру и приготовились начать новую жизнь.
Однажды, много лет назад, таким же жарким летом как это, Семён Персунов и Алиса Двачевская вместе смогли изменить свою жизнь. Я надеюсь, что сейчас они смогут повторить это чудо.