Вся Власть Астартес 4 (Галактические викинги)

Прошёл год после блестящей бомбардировки, проведённой «Племенем-2». За это время в системе появилась эскадра флибустьеров Хэлгайна, состоящая из лёгкого крейсера и четырёх фрегатов. Командовал эскадрой Вольный капитан Дримлон по прозвищу Кастет. Адмирал Ли поначалу решил, что это очередная иллюзия «малявок», и когда корабли пиратов двинулись на его эскадру, он ограничился тем, что выдвинул им навстречу три фрегата, посчитав, что и этого за глаза… Однако, Джентльмены Удачи очень быстро заставили поверить в собственную реальность, открыв огонь из всех орудий. Итогом этой стрельбы стало повреждение ещё одного фрегата имперцев, который, потеряв щит, получил две пробоины. После этого имперцы отступили, а им в поддержку выдвинулся флагман эскадры, при виде которого пираты предпочли ретироваться, и более не предпринимали каких-либо активных действий, а ограничились лишь тем, что маячили над душой. На этом, в общем-то, активные боевые действия в космосе и закончились. Главным ТВД этой войны теперь стала поверхность планеты. Старший лейтенант Мартин Гуасис прибыл на Мавингу два месяца назад, и уже успел поучаствовать в городских боях, к счастью, без потерь, так как их рота держала оборону моста, который противник лишь иногда вяло атаковал, скорее, так, для порядку, чем горя явным желанием взять его любой ценой. Но сначала вернёмся в прошлое. С отбытием на тайную войну у Мартина вышел неожиданный инцидент: он сказал старшему сержанту Крипту, что через неделю отбывает на фронт, и теперь он останется за него. Громила Крипт молча кивал, потом зло сплюнул, видно было, что хочет что-то сказать, однако промолчал. А вот вечером Гуасис имел очень содержательный диалог со всем своим взводом. Парни впервые в жизни крыли страшным матом своего командира. Мартин тогда не на шутку перебздел — думал, что вот-вот и парни действительно начнут его бить. В общем, по мнению взвода, старший лейтенант Гуасис — гнида и тихушник. Любые попытки Мартина оправдаться тем, что отправка на Мавингу — это просто его личный выбор, и он не хотел подставлять взвод под сняряды и бомбы имперцев — отметались напрочь. В общем, пришлось Мартину тратится на элитный амасек и по ходу «мировой» просить прощения у коллектива за то, что принял решение единолично, а не посоветовавшись перед этим со своими товарищами, которые иначе как семью свой взвод и не воспринимали (да и сам Мартин тоже, именно поэтому и не хотел рисковать их жизнями). Таким образом, на Мавингу отправился весь его взвод в полном составе, правда, воевать им теперь придётся на «Химерах» и забыть на время про так полюбившуюся силовую броню, однако, главное, что все вместе. Также, командование Союза с помощью корветов произвело полную ротацию лётного состава, а также, этими замечательными кораблями (чью уникальность доказала текущая война, а также, операция на Вифлиее) периодически доставлялось подкрепление и вывозились раненые, а в последнее время ещё и дети, так как на планете намечалась гуманитарная катастрофа, но к этому вопросу мы ещё вернёмся, а пока вкратце о прошедших за год событиях. Когда группа де Кастельмора соединилась с отступающими частями Аделаиды, лихой Железный Мушкетёр начал переподчинять себе местные формирования, что ему частично удалось: два мехполка, три тяжёлых, один танковый и один лёгкий батальоны перешли под его командование, которые он развернул в две бригады. Бригада ПВО сразу же устроила хорошую трёпку имперской авиации, сбив три штурмовика и один истребитель, после чего началась битва за небо над линией фронта. Имперцы под прикрытием истребителей, бросили в бой штурмовики и бомбардировщики, которые должны были подавить ПВО противника. Два дня шла битва за небо, и в результате имперцы вынуждены были уступить связке ЗРК и авиации защитников планеты. Обе стороны потеряли по полтора десятка самолётов, плюс семь пусковых и зарядно-пусковых машин потеряла 39-я ЗРБр. А далее, началось контрнаступление соединения де Кастельмора. На передний край «красных мундиров» обрушился шквал артиллерийского огня, который длился полчаса, а после, огонь был перенесён вглубь позиций имперцев, а на их перемолотые позиции ворвались танки и БМП Чёрных Кнехтов. Началось знаменитое наступление за огневым валом. После того, как полки союзовцев смяли вторую линию обороны противника, де Кастельмор бросил в прорыв одну из бригад аделаидовцев, которая должна была развить успех наступления, однако это решение, чуть не привело к катастрофе. Начала бригада хорошо: практически на плечах отступающих ворвалась на позиции противника и, сметя его сопротивление, продолжила успешное наступление. Затем успешными фланговыми охватами в кольцо было взято до двух батальонов имперцев. Вот тут то всё и началось… Комбриг граф Мальваузен, согласно правилам рыцарской чести, предложил окруженцам сложить оружие, и дал им два часа на размышление. Естественно, противник за это время успел перегруппироваться и, сформировав мощный бронетанковый кулак, ударить на помощь окружённым батальонам, а соединившись с ними — расчленить бригаду на две части. Пришлось де Кастельмору срочно, практически на коленке, сформировать бронегруппу из двух танковых и двух мотострелковых рот и бросить на спасение бригады. Танки «Молот» показали себя во всей красе, тем более, что степная местность позволяла наилучшим образом реализовать все сильные стороны танка. На вооружении «красных мундиров» были танки Леман Русс модификации «Покоритель» которые отличались гораздо лучшей, чем у обычных танков, пушкой, имеющей более длинный ствол и (также как и «Молот») стреляющей снарядами повышенного могущества, что давало имперским танкам преимущество над мавинговскими. Однако, пушка «Лом» танка «Молот» имела ещё большую длину (что добавляло ей дальности) и самое главное — великолепный стабилизатор, который позволял вести прицельный огонь в движении, что было не доступно Леман Руссам Империума, а к этому ещё и шикарную СУО*. Таким образом, в степной местности у имперских танков было мало шансов, и их контратака была сорвана. «Молоты» сожгли 9 и повредили 7 танков противника, плюс 6 БМП, правда, «красные мундиры» используя складки местности, всё же смогли подобраться на прицельную дальность выстрела и сожгли два танка и одну БМП Чёрных Кнехтов. После имперцы отступили, а де Кастельмор вынужден был остановить наступление. Всего в этой битве погибло 47 союзовцев, 432 аделаидовца и 722 имперца. Причём, больше половины потерь войск де Кастельмора были на совести графа Мальваузена и его тупой выходки. Прежде чем послать бронегруппу на помощь бригаде графа, де Кастельмор вышел с ним на связь на открытой частоте и на весь эфир заявил, что: «Граф, вы мезирабль и оральный содомит! Также, довожу до вашего сведения, что я неоднократно имел честь вступать в интимные отношения с вашей маман»! После чего, естественно, граф вызвал де Кастельмора на дуэль. Тут надо заметить следующее: рыцарство (как называли себя офицеры Мавинги) считали для себя унизительным опускаться до вульгарной матершины, и поэтому были большими мастерами ругаться без матов. Де Кастельмор, который хоть и был (как и все нормальные военные всех времён и народов) страшным матерщинником, подобным искусством владел в совершенстве. Да и вообще, своим поведением, манерами, лексиконом, Шарль де Кастельмор практически ничем не отличался от местных вояк. Это тоже было одной из причин, по которой Ипатьев взял его с собой. Железный Мушкетёр с его харизмой идеально подходил на ту картину, которую будет видеть противник. А ведь рано или поздно, но разведка имперцев заинтересуется фигурой командующего, и что же она увидит: да, типичного местного аристократа, помешанного на законах рыцарской чести. Что же касается поединка между де Кастельмором и Мальваузеном, то он длился всего четыре секунды, после чего графа хоронили со всеми воинскими почестями. Де Кастельмор не стал устраивать шоу в духе магистра Ба’кела, а просто проткнул голову графа мастерским уколом силовой рапиры. Через три дня наступление возобновилось. Однако, имперцы бой не приняли, а начали отступать. Так длилось неделю, пока имперские войска не откатились к городу Штрабену, на подступах к которому в лесостепной местности они начали окапываться и вгрызаться в землю, создавая бесчисленные линии траншей, ставить доты, рыть блиндажи и капониры. Де Кастельмор не решился атаковать в лоб, и тоже начал окапываться, а заодно и прощупывать позиции противника. Вскоре пластуны выявили стык между частями левого фланга имперцев, а после того, как сапёры проделали проходы в минных полях, две БТГ аделаидовцев в этот самый стык и ударили. Прорвав фронт и выйдя в тыл левому флангу противника, БТГ создали угрозу разгрома этого самого фланга, чем естественно и воспользовался де Кастельмор, усилив давление на этом направлении, а также отправив бронегруппу местных вояк в обход противника справа, и ещё одну союзовскую бронегруппу отправил в прорыв — развивать успех батальонно-тактических групп. Однако, Железного Мушкетёра ждал неприятный сюрприз в виде свежего полка имперцев, чьи передовые части уже развернулись в боевые порядки и шли на выручку левому флангу. Помимо этого, с центрального направления на левый фланг противник перебрасывал два танковых батальона для ликвидации прорыва. Де Кастельмор мгновенно оценил ситуацию, и поняв, что расклад не в его пользу, приказал бронегруппам отходить на занимаемые позиции. Помимо всего перечисленного, имперцы пытались нанести по бронегруппам удар с воздуха, однако залпы ракет «земля-воздух» отогнали штурмовики, и на этом активные боевые действия закончились. Следующие два дня воевала в основном артиллерия. Начарт группировки полковник Мезенцев, которого Ипатьев отправил в расположение де Кастельмора, завязал на себя всю артиллерию соединения и руководя всем этим огромным ансамблем, начал методично перемалывать передний край противника. Артиллеристы «красных мундиров» тут же начали контрбатарейную борьбу, чем выдали свои позиции, что и надо было Мезенцеву. Изначально, огонь вели исключительно батареи аделаидовских бригад, которых Мезенцев использовал как наживку, а после того как с ними затеяла дуэль артиллерия противника, он обрушил на них всю мощь своих орудий. Верх оказался за артиллерией де Кастельмора. Сказалась как большая численность стволов, так и лучшее управление, а также техническое превосходство, которое выражалось в комплексе технической разведки «Камертон», созданном скватами ещё 215 лет назад. К тому же, в тылу противника действовали корректировщики пластунов, правда, действовали они лишь в первый день артиллерийского концерта маэстро Мезенцева, так как имперцы начали их тщательный поиск и пластуны вынуждены были срочно отходить. Что же касается артиллерии «красных мундиров», то она теперь была вынуждена постоянно маневрировать, их батареи давали несколько залпов по переднему краю противника, после чего спешно меняли позиции, и в дуэли с батареями мавиноговцев более не вступали, так как вполне оценили превосходство последней. А через два дня артиллерийской войны, совершенно неожиданно, «красные мундиры» перешли в наступление, что было полной неожиданностью для де Кастельмора. Как оказалось, когда на второй день батареи Мезенцева принесли огонь вглубь боевых порядков противника, этот самый противник поступил совершенно по-хитрожоповски: вместо того, чтобы отойти назад, либо укрыться в блиндажах — он выдвинулся вперёд и укрылся на перепаханном вчера переднем крае. А с утра пораньше бронегруппы имперцев атаковали передний край де Кастельмора, где находились части местных бригад, за исключением двух танковых рот, которыми он усилил аделаидовцев. Свои же части товарищ Шарль держал во втором эшелоне. Намерения противника были ясны: лишившись мощной поддержки с воздуха и проиграв в артиллерийских дуэлях, «красные мундиры» решили навязать противнику ближний бой и, смешавшись с его боевыми порядками, раздавить врага мощью манёвренных бронегрупп. Однако, аделаидовцы оказались очень упорными в обороне и отбивали почти все атаки имперцев, которые смогли смять боевые порядки местных лишь на одном направлении, и то, прорыв тут же был ликвидирован рыцарской ротой (элитные офицерские части, как Аделаиды так и Вааля) из резерва бригады. Бои с разной интенсивностью шли весь день, однако, добиться успеха имперцы не смогли, а де Кастельмору даже не пришлось вводить в бой союзные части. Далее началась затяжная позиционная война. Как в последствии оказалось, в это время в пригородах Штрабена в срочном порядке строился укрепрайон, и сам город готовился к обороне — генерал Шиллинг решил перемолотить местных вояк в городских боях. Адмирал Ли анализировал последние события. Противник получил подкрепление в виде эскадры из лёгкого крейсера и четырёх фрегатов, а также, ещё одного фрегата в усиление эскадры местных мониторов. Это уже было опасно. Ещё не критично, но уже опасно. Особое внимание адмирала привлёк фрегат совершенно неизвестной конструкции. Корабль был более скоростной, чем его имперские собратья, кстати, причину такой быстроходности установил командир «Меча Тора» — всезнайка капитан 1-го ранга Виису, который утверждал, что у фрегата двигатель скватовского производства, как и двигатели «малявок». Отсюда следовал вывод, что корабли имеют общее происхождение. «Интересные всё-таки корабли тут клепают… Двигатели скватовские, главный калибр соответствует пушке «Копьё»… Перехватчики «Фурия»… Кстати, Виису утверждал, что какая-то из фракций скватов имела своё производство таких перехватчиков. Может действительно скваты? Любопытно " — так рассуждал адмирал. Фрегат ему понравился, прежде всего скоростью и огневой мощью: крейсерская пушка на фрегате — это серьёзно. Однако, в этом был и свой минус — для того чтобы вести огонь из орудия, нужно было доворачивать всем корпусом, а не орудийными башнями, как на имперских фрегатах, что было очень не удобно в манёвренном бою. Помимо «Копья», фрегат имел торпеды, на этом серьёзное вооружение и заканчивалось. Исходя из этого, можно было сделать вывод: корабль предназначен для атак на более крупные, и соответственно менее манёвренные корабли, а против его фрегатов он мало эффективен, для этой цели больше подходили «малявки». К тому же, такие фрегаты лучше использовать как соединения кораблей, а не по одному, вот тогда они могут стать серьёзной угрозой даже для крейсера, а пока… Один такой корабль на расклад не влияет. Что ещё было поразительно у обоих кораблей, так это то, что оба они использовали очень мощные щиты, совершенно не доступные для кораблей имперского флота. Подобное количество щитов имели только корабли Адептус Астартес. Оторвал адмирала от размышлений армейский транспорт «Мантикора», который встречал возвращающуюся эскадрилью «Молний» (которые сбрасывали бомбы над столицей Аделаиды и тут же уходили обратно) запрещённой в Империуме песней Гамаюна: Вновь мы встречаем багровый рассвет… И в небе огни будто сотни комет! Снова для нас наступила война… Пришло время смерти и огня! Штурвал самолета сжимая в руках, Имперские Асы парят в небесах! До полной победы каждый биться готов, Разя без пощады врагов. Мы Стражники Небес — гвардейцы высоты, Свой исполним долг для неба рождены. Мы Стражники Небес — мы слышим зов опять, Снова рвутся в бой, рожденные летать. Под градом снарядов стонет броня, Но держится корпус, пилота храня, Двигатель весь захлебнулся в огне! Летит самолёт навстречу судьбе! В безжалостной схватке, в заоблачной мгле, Исчезают машины в ярком огне. И станет надгробьем пилота тогда, С Аквиллой священной обломок крыла. Мы Стражники Небес — гвардейцы высоты, Свой исполним долг для неба рождены. Мы Стражники Небес — мы слышим зов опять, Снова рвутся в бой, рожденные летать. Мы Стражники Небес… Мы Стражники Небес — гвардейцы высоты, Свой исполним долг для неба рождены. Мы Стражники Небес — мы слышим зов опять, Снова рвутся в бой, рожденные летать. Мы Стражники Небес… Этой, очень популярной среди пилотов песней, встречал возвращающиеся борта аэродром Улау. Теперь эту традицию перенимал флот. Инквизитор Истраил лишь скрипел зубами и делал вид, что ничего не слышит, да и что он мог сделать, когда сам преподобный отец Михаил (в прошлом штурман «Мародёра», имеющий за плечами 72 боевых вылета) взял этот грех на себя и обещал лично отмолить его за всё богоспасаемое воинство. Песня, конечно же, была популярна и среди пилотов Союза, однако, гораздо меньше, чем среди их имперских коллег. Что же касается бомбардировок «куда-то туда», то это была вынужденная мера, которой Ли хоть как-то хотел помощь «сапогу» Шиллингу, который получил-таки по зубам от местных и теперь вынужден был отступать. Всё-таки, цена ошибки была колоссальная… Да и кто бы другой её не совершил? Ведь корабли Несущих Слово были совершенно натуральные, и то, что это всё обман, никто бы даже и не предположил. Адмирал Ли понял, что в данный момент он откровенно страдает хернёй и бессмысленно тратит боеприпасы. Ему, конечно же, не хотелось наносить орбитальные удары, но другого выбора нет — иначе местные, получившие серьёзную помощь «хер знает от кого», раздавят «брата-шлюху» Шиллинга, а этого он допустить никак не мог. Оказавшись без поддержки Империума, адмирал стал ценить все имеющиеся у него силы и средства, в том числе и мабуту**, о которой раньше он вообще не утруждал себя задумываться. В этот день фрегат «Неумолимый» дал первые несколько залпов по тылам мавиноговцев — единственными жертвами удара среди военных была колонна новобранцев на пяти грузовиках, все остальные 1250 погибших были гражданскими. Это стало началом совсем другой войны. Теперь каждый день какой-нибудь из фрегатов наносил удар по планете. Конечно же, главной и самой лакомой целью орбитальных ударов были позиции ПВО, однако, попасть в них была проблема: во-первых — дивизионы постоянно меняли позиции, а во-вторых- чисто физически попасть было очень сложно, так как целеуказание давать было некому, поскольку разведчики «красных мундиров» дальше переднего края противника не проникали. Причём, проникнуть куда-либо через не охваченные войной регионы тоже было нереально, поскольку полиция, а также волонтеры Аделаиды развели запредельную бдительность и вели постоянную проверку документов везде где только можно, и уж тем более где нельзя. Да и сами местные сразу же сообщали о всех незнакомых и подозрительных людях. Таким образом, чужие бы нигде не прошли. Поэтому, фрегаты имперцев не имея точных координат, в основном попадали по жилым кварталам, либо бомбили полупустыню. Орбитальные удары начали менять отношение местных к войне. Каждодневная гибель сотен, а когда и тысяч мирных жителей начала озлоблять Мавиноговцев. Пленных теперь брали редко и мало. Рыцарское отношение к противнику стало меняться на желание истреблять без всякой жалости, особенно, когда количество погибших мирных жителей перевалило за 100 тысяч. Что же касается ваальцев, которых имперцы безуспешно пытались склонить на свою сторону, то информация, а особенно видеопикты о массовой гибели гражданского населения Аделаиды, вызвали среди них бурю народного гнева и ненависти к пришельцам. Остатки разбитой армии Вааля заявили о прекращении рыцарского отношения к противнику и о начале тотальной войны. Что же касается бури народного гнева Вааля, то из него родилось движение «Чёрные Рыцари Смерти». Если раньше, считаться рыцарем мог только офицер, то теперь любой, кто одел чёрную повязку смертника, имел полное право на рыцарское звание. Само по себе, подобное явление было немыслимо для благородной и просвещённой Мавинги, однако одна крайняя форма жестокости породила другую. Люди надевали на себя пояса с взрывчаткой и подрывались вместе с имперцами. Либо, набивали машины взрывчаткой и шли на таран. Позже, группы Чёрных Рыцарей начали оборудовать машины для своих акций: с машин снималось всё лишнее и по максимуму усиливалась защита, а поскольку машина делалась только на одну поездку, то ходовую, естественно, никто не жалел, главное было защитить пилота и груз от обстрела солдат на блокпостах. Дестриэ*** (как прозвали машины смертников) Чёрных Рыцарей наводили ужас на имперских солдат, которые слышали о подобном только у хаоситов, и они вынуждены были таскать с собой гранатомёты, усиливать посты, проводить рейды, облавы, в общем, тратить силы и средства. Были Чёрные Рыцари и в войсках Вааля, правда очень мало, так как военные всё-таки предпочитали воевать традиционно. А вот о дестриэ армейских Чёрных Рыцарей нужно сказать отдельно: брался танк, с него снималась башня и максимально усиливался бронеплитами корпус, особенно ВЛД. Такую машину в лоб даже подкалиберный снаряд «Покорителя» не всегда мог остановить. В общем, ваальцы в своём праведном гневе разошлись не на шутку. Что же касается имперской авиации, то, потеряв контроль над полем боя, она не сидела сложа руки, а всё равно продолжала просить удары по противнику, правда, теперь в основном по переднему краю. Однако были и смелые налёты на позиции ПВО, хотя, количество ударов теперь значительно сократилось, а также значительно увеличилось время на подготовку каждой операции. Бомбовые удары теперь стали большой редкостью и наносились только «Мародёрами» и только на максимальной скорости, конечно же, говорить о точности таких ударов не приходится, однако, несколько раз бомбардировщики применяли КАБы****, не заходя в зону действия ПВО противника. Каждый раз это, действительно, приносило успех имперской авиации, однако, к счастью КАБов у имперцев было «кот наплакал». Что же касается штурмовиков, то они старались действовать только на предельно-малой высоте и только ракетами «воздух-земля», после чего, сразу же, покидали район. А тем временем, после двухнедельного позиционного стояния «красные мундиры» отошли на подготовленные позиции. С этого момента и началась Битва за Штрабен. Когда Гуасис прибыл на планету, Битва за Штрабен шла уже десять месяцев. Однако свой первый бой старлей принял совсем не на фронте. На третий день пребывания на планете, Мартин и десяток его парней забурились в один из кабаков Гюнтмарка. Народу было полно, в том числе и местных вояк. Где-то через час, в кабак завалилась группа лётчиков из 113-го ИАП*****, у одного из них была гитара. Лётчики разместились в другом конце зала, и где-то через час, с той стороны стали доносится гитарные аккорды. Гуасис решил послушать о чём поют лётчики и направился в их сторону. Подойдя ближе, он услышал: …Ждут по году любимые С поздним ужином в доме. Ни погонов, ни имени — Позывные и номер. Но вчерашних союзников Не обманешь и снова Приговором в наушниках Наше крепкое слово! … — Чё, бля, вылупился, пехота? Дёргай отсюда, гнида тыловая! — презрительно выдавил здоровенный рыжий лейтенант. Это была ошибка. Большая ошибка. Глаза Гуасиса остекленели, и он двинул в сторону рыжего. Коренастый лётчик капитан, по глазам маленького замухрышки пехотинца понял, что его коллега ошибся, и наехал на человека который был в аду, возможно даже неоднократно. Капитан попытался вмешаться в непоправимое, однако, было уже поздно. — Встать! — рявкнул побледневший Гуасис. — Пошёл в жопу! — выдал в ответ рыжий и презрительно сплюнул. Мартин Гуасис картинно выдал ему с вертушки. Рыжий лейтенант отлетел на сидящего рядом старлея. Увидевший, как командир всёк кому-то с ноги, старший сержант Крипт гаркнул: «к бою»! — и вскочил. А ефрейтор Раскаль проревел на весь кабак: «наших бьют». Пехотинцы бросились на помощь своему командиру. Если бы капитан Нестеренко знал, что этот рыжий придурок Блад глупо наедет на парней, которые прошли две компании (против орков и тиранидов) в войсках гуэ’ла на стороне тау, и которые кроме как убивать ничего не умеют, то сам бы вырубил этого недоумка, однако, было уже поздно — пехотинцы с перекошенными от злобы лицами и с глазами убийц перешли в атаку. Началась бойня. Кто-то из местных тоже выдал: «наших бьют», и спустя пару минут весь кабак стал сплошным полем боя: яростные встречные бои, лихие атаки, и стойкая оборона, всё это гремело и грохотало вплоть до прибытия комендантской роты, которой и выпала нелёгкая доля миротворческого контингента… Через два дня взвод Гуасиса в составе маршевого батальона убыл на фронт. К тому времени, генерал Ипатьев смог переподчинить себе дивизию ополченцев и 5 полков регулярных войск, что позволило развернуть ещё одно соединение состоящее из пяти местных полков, а также двух механизированных, одного танкового и одного артиллерийского полков союзовских войск. Возглавил соединение полковник Абалкин. Возведённый имперцами на окраинах города укрепрайон был давно взят, и бои уже четыре месяца шли в городских кварталах. К этому времени, в Аделаиде начиналась гуманитарная катастрофа вызванная орбитальными ударами, которые загрязняли атмосферу и убивали экологию. Начмед ограниченного контингента, полковник медицинской службы Алаян, докладывал Ипатьеву, что если ничего не предпринимать, то через полгода начнётся страшная смертность среди мирных жителей, прежде всего детей, которых уже сейчас было необходимо эвакуировать не менее 300 тысяч, и через каждый месяц, эта цифра будет увеличиваться на 100, а через три месяца на 200 тысяч. Нужно было, что-то срочно решать, и Василий Иванович, в шифрованном сообщении, доложил об этом магистру Наварре, который курировал всё это направление. Наварра, в свою очень, доложил Рюрику, который посоветовавшись со Скальдом, приказал принять все необходимые меры для спасения детей Мавинги и давал в этом вопросе, да и вообще во всём мавинговском конфликте, полный карт-бланш магистру. Магистр Ядовитых Шипов ликовал. Наконец-то ему дали сделать то, что лучше него никто сделать не сможет. Он покажет смертным, как дела делаются… А то, задрали нос — думают, что и без Астартес обойдутся… Все стороны конфликта даже и не подозревали, что их судьба уже предрешена, так как, теперь в эту часть галактики вцепится своей бульдожьей хваткой сам Наварра. *СУО — система управления огнём. **мабута — флотское презрительное название сухопутных войск. ***Дестриэ — рыцарский боевой конь. ****КАБ — корректируемая авиабомба. *****ИАП — истребительный авиаполк.