Один шаг

Десятая авеню, ближе к вечеру       Брилл, глубоко вздохнув, открыла глаза, проморгавшись. Снова глубокий вдох, и она лениво обводит интерьер комнаты глазами. Ну конечно, всё то же самое: тёмная цветовая гамма — преимущественно чёрный и серый оттенки — исключение составляют белый натяжной потолок, кремового цвета ламинат и стены, отделанные под имитацию кирпичной кладки светло-коричневого оттенка; кровать, на которой омега и лежит, а по обеим сторонам — небольшие прикроватные тумбы с выключенными сейчас светильниками и парой будильников, напротив — ЖК-телевизор на стене, под ним стоит метра два в длину тумбочка с различными безделушками; слева вход в спальню, а также большой шкаф из тёмного ореха; по правую сторону — выход на застеклённый балкон, небольшой пуфик возле двери, а также письменный стол с покоящимся на нём ноутбуком и кучей разнообразных книг и совсем рядом с ним — небольшой книжный шкаф так же из тёмного ореха. Снова вздох, но уже тяжкий, и девушка ложится на спину, смотря в потолок. «Боже, ну, за что?» — немой вопрос так и остался без ответа.       И так уже... А она не знает, сколько прошло времени с тех пор, как они тогда с Пирсом в университете... Хьюстон вздрогнула. Ей даже вспоминать это не хочется, но всё так въелось в память. Хотелось стереть это, чтобы забыть и не вспоминать. Никогда ещё она не чувствовала себя настолько... противоречиво. Уже в который раз убедилась, что ненавидит свою омежью сущность, а в связи с происходящими событиями — так особенно.       Брилл, тяжело выдохнув, всё же повернулась к одной из тумбочек и посмотрела на электронные часы. Время показывает 18:56, а дата — 15 июня, воскресенье. Она снова откинулась на простыни и мысленно подсчитала. «Если сегодня пятнадцатое число, воскресенье, значит, уже третий день, так? Точно! Это последний день!» — омега слабо улыбнулась. Неужели сегодня всё закончится... Или уже закончилось? А она не понимает. Обычно, когда во время течки отлёживалась в общаге, как-то сразу становилось ясно, что «хотелки» закончились, а сейчас, когда Джонсон уже три дня измывается над ней... Девушка просто не может разобраться в своих внутренних ощущениях.       Да, вот уже третий день она на квартире у наглого одногруппника. Тогда он просто, в пятницу, закинул её себе на плечо и запихнул в свою машину, привёз сюда, в свою обитель, и во второй раз, уже негласно, дал понять, чем они будут заниматься эти дни. И Хьюстон просто смирилась. Конечно, не сразу. Пару раз, когда просыпалась и Пирса не оказывалось в квартире, пыталась сбежать, но с величайшим сожалением обнаруживала, что он её закрывал. Один раз пыталась даже при нём — и тоже без толку. Говорить альфе, что так вообще нельзя, было дохлым номером. Он просто продолжал гнуть свою линию. И Брилл это бесит. По сути, она сейчас в роли игрушки, которая сама лезет к тебе в руки, когда гормоны захватывают с головой. А Джонсон только того и ждёт. Не сам ведь пристаёт к ней? Нет, сама ластится, вот пусть и пожинает то, чего добивается.       Теперь уже абсолютно всё равно. Конечно, чертовски обидно, что ею просто пользуются, но... Раз так получилось, иного выбора уже нет. И омега просто не противилась, хотя внутренний голос не раз говорил, что потом она будет жалеть. Но это ведь потом, а сейчас девушка в такие моменты просто старалась расслабиться и отдаться чувствам — иного выбора у неё и нет. Да плюс и не только в этом. Парень всё это время не додумался подвести всё к сцепке. Хоть за это она ему благодарна. Хоть чем-то не испортит ей жизнь.       Хьюстон тяжело вздохнула. А ведь ей действительно нравилось, хоть потом хотелось разрыдаться от своего подневольного состояния. Ей по-прежнему нравилось, когда альфа целовал её, нравилось ощущать его дыхание на своей шее, нравились его грубые объятия, нравилось ощущать его каждой клеточкой тела. Брилл всё это нравилось, но признавать сей факт не хотелось. Всё упирается в одно и то же — для него она просто очередная омега, а вот он для неё... За это девушка Джонсона и ненавидит: за то, что прикоснулся к душе, а потом сам же её растоптал. За это она себя и корит, уже в сотый раз жалея, что не послушала Джона. Надо было остановиться уже тогда, когда только начала отвечать на его ухаживания. Тогда было бы легче. А сейчас, после этого дня, он просто выставит её за дверь, едва течка прекратится.       «Дура. Как всегда ошиблась», — Хьюстон, рвано выдохнув, легла набок, лицом к окну. Уже вечерело. Небо потихоньку приобретало тёмный оттенок, солнце на западе начало скрываться за горизонтом. В любой другой день она бы полюбовалась уходом дня, но не сейчас. Мысли заняты совершенно другим.       — О, а вот и моя спящая красавица проснулась, — Брилл вздрогнула от этого «моя» в частности и от прозвучавшего за спиной голоса в общем. Она тихо фыркнула, не ответив ему. — Котёночек, я прекрасно видел, что ты не спишь.       Омега, тяжело вздохнув, перевернулась на спину, посмотрев в сторону двери. Там, ухмыляясь, стоял Джонсон, скрестив руки на груди и оперевшись всем телом на косяк. Она вновь предпочла промолчать, лишь сцепила руки на животе и устремила взор в потолок. Альфа хмыкнул и в ту же минуту подошёл к кровати, присев рядом с одногруппницей.       — Так и будешь дуться? — она со всем презрением во взгляде смотрит на него.       — Издеваешься? — резко приняла сидячее положение. — Да я у тебя в сексуальном рабстве! И я ещё должна быть чем-то довольна?!       Парень просто вскидывает брови, как бы удивляясь её ответу.       — Да брось, — губы расплываются в едва заметной улыбке — будто снисходительной. — Знаешь, меня всегда веселили ваши, омежьи, нападки. Тебе напомнить, по чьей вине ты тут? Или в своём глазу и бревна не видно? — Хьюстон презрительно фыркает и смотрит куда-то вперёд, но не на него. — И потом, тебе ведь и самой это нравится.       Она снова вздрогнула. Прозвучало это как констатация факта. Девушка исподлобья смотрит на него.       — Ну да, ну да! Как ещё оправдать свои подлые поступки? Конечно! Только перевести стрелки на другого.       — Вот только не надо мне тут. Брилл, я не девственник или малоопытный в сексуальном плане. Мне прекрасно видно, когда омеге нравится то, что с ней делают, а когда нет. Даже во время течки некоторые могут сопротивляться так, что приходится применять силу, — она нервно сглотнула, неосознанно отодвинувшись от одногруппника. «Маньяк», — сразу пронеслось в мыслях. — А в случае с тобой всё иначе. Не нравилось бы тебе всё, ты бы всеми силами противилась этому, а подобного не происходит.       Он замолкает, слегка улыбаясь, а Брилл отводит взгляд, стараясь смотреть куда угодно, только не на него. Почему всегда так выходит? На каждый её словесный выпад Пирс находит ответ, притом против неё же. А самое фиговое, что всё это правда. Но так просто сдаваться не хочется, поэтому она молчит. Не хватало ещё философских рассуждений в такой-то ситуации.       Пару минут ничего не происходит. Они не разговаривают друг с другом, в спальне царит мёртвая тишина. Но недолго. В ту же минуту омега ощущает, как её привлекают ближе к себе, обхватывая плечи руками. Чувствует тёплое дыхание на своей шее, а в лёгких опять начинает оседать полюбившийся запах коньяка. Медленно начинает накатывать паника. Она совсем не хочет этого, а альфа только того и добивается, явно пытаясь ворошить спящие гормоны, которые потом подтолкнут её к слишком активным действиям. Хьюстон уже через это проходила.       — Джонсон, — шепчет она, чувствуя, как голос предательски дрожит.       — Тебе что-то не нравится?       — Всё, — только хочет отодвинуться от него, как на плечи сильнее надавливают, а на шее ощущает долгий поцелуй, отчего непроизвольно вырывается вздох.       «Нет-нет-нет! Не надо! Я просто хочу, чтобы оставшийся вечер прошёл спокойно, без этого!» — девушка силится вырваться, уже выпуталась из цепких объятий и почти встала с кровати, как сильные руки одногруппника заставляют её сесть обратно. В ту же минуту его губы накрывают её, а она противится, не позволяя ему продвинуться дальше.       — Забавно. Вчера ты весь день сама ко мне липла, а сейчас противишься, — выдыхает ей в губы. — Но мы это исправим.       Снова соприкасается с ней губами, но снова без толку. Омега в порыве злости кусает ему губу, из-за чего слышит недовольный рык, а после ощущает на себе пронизывающий насквозь взгляд. Сейчас уже невольно съёживается, чувствуя, как вся злость вмиг куда-то улетучилась. «Когда-нибудь мне за это влетит», — проносится в мыслях. Мама всегда говорит ей, что альфу лучше не провоцировать на злость, и она старается этому следовать. Однако в случае с Джонсоном как-то не выходит...       — Брилл, — Пирс грубо берёт её за подбородок, сильно сжимая, и несколько секунд всматривается в зелёные глаза. От такого внимательного, чуть ли не до костей пробирающего взгляда ей стало не по себе, но она продолжает испуганно смотреть на него, — ты специально меня провоцируешь?       — А ты меня нет? — выдыхает Хьюстон, часто дыша, уже чувствуя, как от всей ситуации вновь начинает кругом идти голова, а живот сладко потягивает. Снова. Только в этот день инициатор — одногруппник.       — Ты сама себе противоречишь, — он глубоко втягивает воздух и начинает шумно дышать. Только начинает вновь тянуться к её губам, как его останавливает тихий шёпот:       — Ненавижу тебя.       — Знаю.       Губы девушки накрывают жадным поцелуем, врываясь языком в рот. Она тихо стонет, но обвивает его шею руками, отвечая. Плевать. Какой толк противиться, когда к этому всё и шло?       Парень смещает руки ей на ягодицы, сильно сжимая, вызывая мурашки на коже одногруппницы и её тихий выдох. Он недолго церемонится и тянется к краям своей футболки на теле Брилл, которую по приезду сюда услужливо ей предоставил, и снял вещь, ощутив, как затвердевшие соски упираются ему в грудь. Альфа, ухмыляясь, одной рукой прижимает Хьюстон к себе, жадно целуя, а другой сжимает грудь, отчего она выгибается, ещё сильнее прижимаясь к нему.       Но долго это не длится. Пирс, оторвавшись от манящих губ, легонько толкнул её, отчего омега упала на спину, а сам навис сверху. Начинает целовать её шею, улыбаясь, как она часто задышала, привлекая его ближе к себе. Прижавшись губами к левой нижней части шеи, начал посасывать кожу, изредка целуя. Девушка тихо застонала, ещё больше откидывая голову.       Закончив измываться над шеей, Джонсон проложил дорожку поцелуев от ключиц к груди, остановившись и начав поочерёдно посасывать соски, а Брилл сильнее выгибается, прося большего. Однако тут же болезненно стонет, ощущая, как он сильно прикусил сосок, ясно давая понять, чтобы она ему не указывала.       Но пытка долго не длится. Через пару мгновений парень снимает с себя футболку и вновь вовлекает её в поцелуй, одной рукой сжимая подбородок, а другой вновь касаясь клитора и медленно поглаживая. На его губах проскальзывает довольная ухмылка, когда Хьюстон начинает жалобно поскуливать, прося большего и извиваясь под ним. А альфа и не торопится. Плевать, что джинсы уже причиняют нестерпимый дискомфорт. Сейчас ему только хочется слышать и видеть, как она просит о большем, учитывая, что всегда утверждает обратное. Хочется, чтобы эта на вид ледяная леди подольше помучилась, умоляя его.       — Пи-и-ирс, пожалуйста, — до слуха донёсся жалобный голосок одногруппницы. Она уже вся извелась, неимоверно злясь на то, что Пирс не торопится, будто дразня её. Хотя, по сути так и есть. Низ живота уже невыносимо тянет, а смазка от его прикосновений всё сильнее и сильнее течёт по бёдрам. А он лишь лукаво улыбается, глядя на неё.       — А ты ещё всё время утверждаешь, что не хочешь меня, — шепчет ей на ухо и прикусывает мочку уха, оттягивая её. Омега снова стонет.       Неожиданно всё меняется. Парень резко отстраняется от неё и, взяв за бёдра, переворачивает на живот и снимает трусики. Она удивлённо выдыхает, но принимает более удобное для себя положение — вытягивает руки вперёд, грудью соприкасаясь с одеялом, и сильно выпячивает попу, ожидая реакции парня. До слуха доносится, в который-то раз за эти дни, бряканье пряжки ремня, вжикнувшая молния, следом шорох. Чувствует разгорячённой кожей, как он прижимается к ней, очерчивает руками изгибы тела. После, легонько поцеловав в плечо, входит в неё, и Хьюстон стонет. Сместив руки ей на бёдра, Джонсон начинает двигаться — сначала медленно, потом всё более ускоряясь. Одновременно с этим хватает её волосы и наматывает их на кулак, заставляя девушку прогнуться в спине и опереться на локти. Дышать становится труднее, а спина начинает затекать, но альфу это не волнует.       В комнате невыносимо жарко. Кожа горит, а в местах соприкосновения тел — особенно. Слышатся шлепки, громкие стоны, тяжёлое и частое дыхание. Брилл начинает жалобно поскуливать, надеясь разжалобить Пирса, чтобы он ослабил хватку, ибо шея уже нещадно болит. Но ему в этот раз плевать. Он играет по своим правилам, не внимая её просьбам. И не сказать, что сейчас это проносит только лишь одно удовольствие.       — Пирс, — еле выдавила девушка, когда одногруппник в очередной раз потянул её за волосы, — хватит, прошу. Мне больно.       Он прекращает двигаться, но вновь тянет её на себя, заставляя уже привстать с кровати и выпрямиться. Ухо опаляет горячее дыхание, из-за чего Хьюстон вздрагивает. Парень по-прежнему держит её за волосы, отчего она всё так же запрокидывает голову, и одной рукой обнимает её за талию.       — Больно? А чтобы в следующий раз неповадно было мне перечить, — шепчет ей на ухо.       Тут же выходит из омеги и грубо толкает её на кровать. Она падает, тяжело дыша и ощущая сильную боль в шее. Хьюстон не понимает причины такого поведения. Конечно, одногруппник никогда не мог похвастаться нежностью и лаской в действиях, исключение — когда он за ней приударял и тогда, в универе. Сейчас такое поведение удивляет. Неужели только из-за того, что на протяжении прошедших дней она ему грубила? А ещё та пощёчина в библиотеке... Скорее всего, так и есть. Альфы подобное не терпят.       Неожиданно Пирс заставляет её лечь на спину и вновь нависает над ней, крепко целуя в губы. Сначала Брилл противится, но после неуверенно отвечает. Поцелуй длится всего несколько секунд, и Джонсон отстраняется от неё, заглядывая в зелёные глаза. В них отчётливо читается страх, но в то же время любопытство.       — Ты меня не удовлетворила, — он нагло ухмыляется, а девушка хмурится. Внизу живота по-прежнему сладко потягивает, но невыносимое желание более-менее утихомирилось. А надолго ли? Желаемого организм до конца не получил.       Она молча обнимает его за шею, привлекая к себе, и целует. Парень отвечает, покусывая её губы. В ту же минуту начинает покрывать поцелуями шею омеги, такой дорожкой опускаясь ниже, пока не доходит до груди. Снова покусывает соски, временами посасывая нежную кожу. А Хьюстон стонет, вновь прося о большем. Снова чувствует, как по бёдрам течёт смазка, явственно ощущая, что точно хочет продолжения. Хоть какого. Лишь бы только ощущать его.       Пытка длится недолго. Через некоторое мгновение альфа уже пристраивается меж её бёдер. Только собирается войти, как останавливается, желая посмотреть на одногруппницу. А она всё такая же соблазнительная, вызывающе красивая: смотрит на него затуманенными страстью и желанием глазами, на щеках красуется румянец, губы приоткрыты. Вся его, жаждущая сейчас только его одного. А он и не понимает, как ещё умудряется сдерживаться, чтобы так сразу не сорваться и не взять её силой, и рассматривать её. В который уже раз.       Но и любое её малейшее движение в такие моменты мгновенно сносит крышу. Всё слишком противоречиво, но так оно и есть. Стоило девушке облизнуть пересохшие от частого дыхания губы, как Джонсон тихо рыкнул и резко вошёл в неё. Она сразу застонала, закинув голову и ноготками впившись ему в плечи. Боли он не почувствовал, лишь наслаждение от очередной близости с ней.       Пирс начинает неспешно двигаться, с каждым толчком ускоряясь, чувствуя, что разрядка близко. Одновременно целует Брилл шею, а она выгибается, будто так прося о большем. А он всё двигается, слушая её стоны, чувствуя, как Хьюстон смещает руки ему на спину и проводит по ней ногтями.       Снова становится жарко, снова кожа горит. Омега часто дышит и в ту же минуту громко стонет, со всей силы царапая Джонсону спину и выгибаясь дугой. Она окончательно расслабляется, но по-прежнему старается прижаться к нему. Он двигается всё быстрее, когда замечает, что Хьюстон лежит с закрытыми глазами, повернув голову в другую сторону. Ощущает, что приближается разрядка, и думает недолго. В ту же минуту прикасается губами к шее и резко вонзается в кожу клыками, тихо рыча. Она тихо стонет, однако по-прежнему лежит с закрытыми глазами.       Наконец-то приходит развязка и долгожданное чувство удовлетворения. Альфа сильно сжимает бёдра девушки, с хриплым стоном кончая, ощущая, как набухает узел. Она распахивает глаза, чувствуя, как внутри живота всё скручивает в тугой ком. Непроизвольно стонет, часто дыша. Он опирается на локти по обе стороны от неё, опаляя кожу шеи на месте метки горячим дыханием и пытаясь отдышаться. Спустя несколько секунд поднимает взгляд и встречается глазами с одногруппницей, в коих отчётливо читается испуг. А ему всё равно. Пирс рад этому. Теперь-то она от него не отвертится. Он улыбается, смотря на шокированную Брилл, в уголках глаз которой уже собрались слёзы.       — Теперь ты моя, — шепчет ей на ухо и нежно целует в место укуса, кое в очень скором времени обещает стать меткой, а она вздрагивает и, не сдерживаясь, начинает рыдать от безвыходности ситуации.