***
Квартира семьи Хьюстон, 19:00 Брилл с довольной улыбкой зашла в квартиру, в которой на пару дней полноправной хозяйкой осталась она одна — родители уехали в другой город на встречу с бывшими одноклассниками, а Адам и Харли живут отдельно — и, сняв туфли, прошла в спальню и кинула сумку на кровать. После, переодевшись, пошла на кухню и, поставив на плиту чайник, села за стол, глядя в окно и анализируя сегодняшний день. Быстро же он прошёл! Пока она встала, позавтракала, время уже приблизилось к двенадцати, а там уже нужно было быстренько прибраться и собираться в больницу. После посещения врача встретилась с Джоном и Хеленой, прогулялась с ними и всё, вот и дома, а день уже почти подошёл к концу. Довольно быстро вскипел чайник. Хьюстон, тряхнув головой, встала со стула и выключила тот. Едва полезла в шкаф за кружкой, как по всей квартире разнеслась звонкая трель дверного звонка. Удивившись и думая, кого это могло принести, пошла открывать. Отперев замок и отворив дверь, она растерянно улыбнулась, увидев незваного гостя. — Ты что тут делаешь? — на пороге, улыбаясь, как Чеширский кот, стоял Пирс, при этом из общего ряда зубов чуть выделялись клыки, которые больше остальных. Надо же, а девушка только сейчас это заметила. — В гости пришёл, — продолжая улыбаться, ответил он и нагло зашёл внутрь, вызвав немалое удивление своей омеги. — Правда, всего на пару минут, — теперь уже снял обувь и вальяжно прошёл дальше по коридору. Брилл неловко прокашлялась и прошла следом за ним. — Надо же! Я ещё не был у вас в гостиной! — Джонсон, пройдя в комнату, плюхнулся в кресло и, нахально улыбаясь, хитро посмотрел на истинную. — На пару минут? И ради этого стоило топать в гостиную? Притом так нагло, — она выгнула бровь, скрестив руки на груди, и чуть усмехнулась. — А не боишься, что... — Меня выпрет твой отец? Не-а, — парень победоносно улыбнулся. — Джон сказал, что твои родители отсутствуют. Собственно, как и мои. Вот поэтому я здесь. Надо же мне получше изучить место твоего обитания... Хотя дело не в этом. — И в чём же? — Хочу умыкнуть тебя на сегодняшний вечер, — и хитро улыбнулся. — Вот как? А если я не соглашусь? — А куда ты денешься, — альфа усмехнулся и, быстро поднявшись с кресла, ловко закинул омежку себе на плечо и уверенным шагом двинулся к выходу. Она не смогла сдержаться и засмеялась. — Пирс, погоди, дай я хотя бы дома всё проверю, — в ту же минуту уже стоит перед ним. — Так ты согласна? — А у меня есть выбор? Ты поставил меня перед фактом. — Хорошо. Тогда жду на парковке. Чтобы через пять минут была готова, — и, легонько чмокнув её, покинул квартиру. Брилл, облизнув губы, слегка улыбнулась, прислушиваясь к шагам в подъезде. — Как же мне нравится этот приказной тон, — она, весело напевая себе под нос, пошла одеваться, предвкушая вечер, который обещает быть очень интересным. Спустя полтора часа — Чёрт, — Пирс, отворив дверь квартиры, пропустил внутрь омежку, а после зашёл сам, поставив на пол два полных пакета с едой, — я иной раз жалею, что додумался до сцепки. Ты же меня доконаешь своими закидонами, — на его слова Брилл лишь невинно улыбнулась. Прийти пораньше в квартиру, что было в планах Джонсона, не получилось. А всё потому, что по пути, пока они ехали, истинной внезапно захотелось чего-нибудь сладкого, поэтому им пришлось сделать вынужденную остановку в кондитерской, а там дело дошло и до супермаркета, который находится неподалёку. В итоге девушка с её внезапными хотениями набрала всего и вся на два полных пакета. Она прекрасно видела, что альфа при каждом подходе к какой-либо полке злился и психовал, а иногда и недовольно порыкивал, но всё же молчал, стоически терпя бездумное сгребание продуктов — полезных и нет — своей омегой. И вот парочка наконец-то пришла на квартиру. Хьюстон, улыбнувшись, сняла обувь и, развернувшись, сразу впала в ступор. — Пирс, я, может, из-за тех гормонов что-то путаю, но это не та квартира... — тихо, дрожащим голосом проговорила она. Почему-то начала накатывать паника, будто одногруппник опять замыслил что-то нехорошее. — Брилл, тише, не беспокойся, — он привлёк её к себе, видя, что девушка опять отчего-то напугана. — Да, это не та квартира. Прошлая была съёмная, и я вернул её хозяину, а эту недавно купил. — Купил? — Да, для нас. Всё-таки ты будешь со мной жить, а потом ещё и ребёнок, поэтому и пришлось пойти на этот шаг. Она, хлопая ресницами, смотрела на него, коря себя за то, что где-то до сих пор ещё живы отголоски неверия к Джонсону. Теперь ведь это уже ни к чему. Он всеми силами старается, чтобы у них в будущем всё было хорошо, а она любое его действие ставит под сомнение. Брилл тяжело вздохнула. — Прости, — и робко обняла его, а парень с облегчением выдохнул, погладив её по голове. — Не за что извиняться. Я тебя понимаю. Но я пытаюсь исправиться. Правда, котёночек. — Я вижу. Спасибо. Для меня это как никогда важно. Так они, в обнимку, простояли пару минут. — Ладно, давай-ка отлипни от меня, а то я ещё даже не разулся, а ты можешь пока осмотреться, — одногруппник мягко улыбнулся, а омега, согласно кивнув, наугад пошла в первую попавшуюся комнату, коей оказалась их спальня. Только сейчас, после его слов, она всерьёз задумалась, что в очень скором времени будет жить отдельно от родителей, со своим истинным альфой. Жутко непривычно это осознавать. Каково это вообще — делить одну кровать на двоих, чувствовать дыхание на шее во время сна, просыпаться и видеть рядом некогда чужого, но ставшего твоим человека? Или варить вместе кофе по утрам, проводить целые вечера наедине, в своём мирке? От этих вопросов невольно побежали мурашки по коже, и Хьюстон слегка улыбнулась, понимая, что ей ещё только предстоит это узнать. А спальня, меж тем, очень милая и уютная. Цветовую гамму, преимущественно, составляют серый и белый цвета. Пол покрывает ламинат коричневого оттенка, стены отделаны серо-белыми панелями с позолотой. Чуть поодаль от входа стоит двуспальная кровать с парочкой серых подушек на ней, заправленная чёрно-белым одеялом. Спальное ложе стоит на белоснежном ковре с длинным, как кажется, мягким ворсом. По обе стороны от кровати — тумбы белого оттенка в форме прямоугольников с четырьмя ящичками каждая, на одной из которых стоит ваза с букетом пионов, чему девушка сразу улыбнулась — одни из её любимых цветов. Прямо напротив кровати располагается точно такой же, как и тумбы, комод, только в разы больше. Место на нём пока пустует. Над ним висит большое зеркало в раме коричневого оттенка. В спальне имеется и выход на открытый балкон, на котором стоят небольшой столик округлой формы и пара кресел, а также столько же вазонов с цветами. Брилл, оставшись довольной своей будущей спальней, развернулась и, услышав звон посуды в одной из комнат, пошла к источнику шума. Как и думала — кухня, где на плите уже пыхтит чайник, а одногруппник успел разобрать пакеты со всем накупленным. И, судя по всему, он явно собирается устроить чаепитие. — Но я не хочу есть, — робко улыбнувшись, сказала она. Альфа, как собирался, похоже, достать ещё какую-то посуду, помимо кружек, так и остался стоять у раскрытого шкафчика, насупившись. — Мне послышалось, или ты сказала, что не хочешь есть? Я что, зря тащил все эти пакеты? — Ладно-ладно, не злись, я буду, — омега виновато улыбнулась и присела за стол. — Вот то-то. Вскоре стол был накрыт, осталось только дождаться, когда же вскипит чайник. И Джонсон, и Хьюстон сидели за столом, болтая о всякой ерунде. — Кстати, осмотрела нашу спальню. Мне понравилось, — она улыбнулась. — Я рад, — он тоже улыбнулся. — Я не стал просить, чтобы поставили телевизор. Смысл, если есть в гостиной. Ты не против? — Нет-нет, я только за, — наконец-то вскипел чайник, и парень встал, чтобы выключить. — А цветы на тумбе, пионы, твоих рук дело? — на этих словах он улыбнулся. — Да, хотелось хоть как-то сделать тебе приятное. Лилии ведь тебе тоже нравятся? Уж прости, но терпеть не могу их из-за резкого запаха, а вот пионы... Они нормальные. — Мне очень приятно, спасибо. А как ты узнал? — Что они тебе нравятся? У Хелены спросил. — Вот как? И когда это ты успел? — Позвонил сегодня утром Джону, а там уже так спросил. Напитки — чай — омеге, а кофе — альфе — сделаны, и парочка приступила к вечернему чаепитию. И снова они вели разговоры на совершенно иные темы, не касающиеся их отношений, потому что им хотелось узнать друг друга получше. Но вечерние посиделки быстро закончились, и Брилл, попросив самой вымыть посуду, собрала по паре тарелок, ложек и кружек и принялась намыливать губку, ясно осознавая, что ей нравится это подобие семейной жизни. И, признаться честно, ей уже хотелось, чтобы это было не подобие, а самая настоящая семейная жизнь, со взаимопониманием, уважением, заботой и любовью. Она задумалась. Любовь... Девушка обернулась, взглянув на своего истинного, который что-то делал в телефоне, и вновь вернулась к мытью посуды. Прошло почти ровно два месяца с их сцепки и всего неделя, как они начали вот так общаться, без лжи и презрения друг к другу. И с каждым днём, если не часом, она всё больше убеждается, что ей дорог этот человек, что она готова принять его таким, какой он есть, со всеми достоинствами и недостатками. Ведь это и есть любовь, да? Когда ты любишь не просто за красивую внешность или положительные черты характера, а когда полностью принимаешь человека, каким бы плохим он иногда ни казался. Хьюстон невольно смутилась. Так странно. До сей поры об этом и не задумывалась, а сейчас, когда захотела, чтобы они с одногруппником стали одной из тех самых маленьких, но важных ячеек общества, она внезапно осознала, что очень дорожит этим человеком, как бы отвратительно он не вёл себя раньше. Пирс ведь никак точно не мог предугадать, что они будут истинными, лишь предчувствовать, но разве можно было так сразу придать этому значение? Омега отвлеклась от мыслей, когда почувствовала, как парень, подойдя к ней сзади, обнял, сместив руки на талию и положив голову на плечо. — Пирс, — выдохнула она, отмечая, что ей это нравится. — Знаешь, как давно я этого ждал, когда ты вот так просто будешь рядом? Хотя бы один день, — он убрал волосы с шеи и поцеловал как раз то место, куда приходится метка. — Боже, — снова выдох, но уже томный, а ноги едва ли не подкашиваются. Пирс уже легонько поцеловал плечо, а Брилл готова поклясться, что сейчас замурлычет от удовольствия. — Так странно слышать подобное от тебя, — она стоически ополаскивает оставшуюся посуду, желая сначала разделаться с ней, а потом... А потом уже время покажет, что будет. — Знаю. Но ты сводишь меня с ума. В хорошем смысле, — девушка непроизвольно облизывает губы, наконец-то покончив с посудой, и разворачивается к альфе лицом. Он без лишних слов целует её, но всего на пару мгновений. — До сих пор удивляюсь: до тебя я омежек менял, как перчатки, а вот после всего, что между нами произошло... — осторожно обхватывает её лицо рукой и гладит щёку большим пальцем. — Я постоянно думаю о тебе и просто хочу, чтобы мы были вместе, — теперь осторожно обхватывает лицо обеими руками, а Хьюстон чувствует, как сердце гулко забилось в груди. — Я люблю тебя, Брилл, — она широко открытыми глазами смотрит на него. Внезапно захотелось плакать. От счастья. — И до сих пор жалею, что так по-свински вёл себя по отношению к тебе. Если бы я только сразу знал... — Пирс, — Брилл мягко улыбается и берёт его за руки, — всё в порядке. Мы оба хороши. Конечно, я... Поначалу злилась на тебя, но не теперь. И... — запнулась. Стало страшно. До сей поры она никому этого не говорила. — И я тебя люблю. Щёки залил предательский румянец, а Пирс улыбнулся, видя её реакцию, и поцеловал — мягко, нежно, не углубляя. Девушка робко обнимает его за шею, притягивая ближе. Но долго поцелуй не длится. Они отстраняются и смотрят друг на друга, а она не верит, что сказала это. Но приятнее всего было услышать такое от одногруппника. — Что-то не так? — осторожно интересуется он, видя растерянность на лице своей истинной. — Это так забавно. Я ведь... я никогда подобного никому не говорила, кроме своих родных. После такого по-иному себя ощущаешь. — Понимаю, — альфа слегка улыбается. — Я тоже не говорил. Как-то ничего подобного я не испытывал. Даже сначала-то и о семье не задумывался. Но не теперь. — Кстати, раз уж мы стали ещё ближе, — омега хитро улыбнулась, — хотя ты и так должен был бы узнать, но не суть. Я сегодня была в больнице, — он начал внимательно её слушать. — Встала на учёт. — И? Всё хорошо? — Да. Сказали только, чтобы завтра сдала необходимые анализы, так что, если тебе будет несложно... — она замялась. — Боже, Брилл, — парень закатил глаза. — Мне несложно. Это касается нашего ребёнка. Отвезу. Что-то ещё сказали? — Хьюстон кивнула. — Сказали, чтобы на следующей неделе я опять подошла, так как миссис Дженсен сегодня не было. Хочу у неё наблюдаться. И ты обязательно пойдёшь со мной, — она улыбнулась, увидев растерянный взгляд серых глаз. — А как ты хотел? Думал, ребёнка сделал и всё? Не-а, будешь со мной мотаться по больницам. — Ла-а-адно, но всё-таки? Зачем? — Твои данные тоже будут заносить в карту. Ты ведь отец, — снова улыбка, но уже счастливая. — А ещё сказали относительно образа жизни. Ну, там, отказ от вредных привычек, рацион... — Рацион, — медленно повторил Джонсон, будто пробуя слово на вкус. — Сомневаюсь, что эта дрянь туда входит, — и кивнул на торт и десять эклеров на одной из пяти тумб, строго взглянув на возлюбленную. Она невинно улыбнулась. — Ну, я же нечасто. — Угу, конечно. «И дёрнул же чёрт ляпнуть про рацион...» — подумала Брилл, видя, что Пирс недоволен. Впрочем, она прекрасно знает, как его отвлечь. Про кое-что ещё ведь пока не сообщила. — А знаешь, что мне ещё сказал врач? — Видимо, сейчас узнаю, — колко высказался, просверливая сладости недовольным взглядом. — А сказала она, что во время беременности мне пойдёт на пользу, если мой партнёр будет любить меня по ночам. Да и не только, думаю, по ночам, — почему-то произносить само слово «секс» несколько стыдно, даже спустя те три дня. Альфа сначала непонимающе смотрел на эклеры с тортом, а затем, когда, видимо, смысл слов дошёл, удивлённо вскинул брови, а затем заулыбался. Впрочем, девушка и не сомневалась, что это подействует. — Это тонкий намёк? — мужские руки недвусмысленно легли на талию. — Я просто сказала то, что сообщил мне врач. — Хитрая же ты чертовка, — шепчет он и целует её, внезапно прижимая омегу к тумбе. Она приоткрывает рот и стонет, когда он ласкает её языком. Но долго такая пытка не длится. — Я хочу тебя, — Хьюстон вздрагивает, однако понимает, что тоже хочет всего того, что было тогда. — Так возьми меня, — тихо шепчет она и целует его в шею, ощущая такой любимый и будоражащий кровь запах коньяка. Джонсон выдыхает и, подхватив её на руки, направляется в спальню.***
Не прошло и минуты, как они уже оказались в спальне. Пирс, целуя, аккуратно положил Брилл на кровать. Снова руки, будто в первый раз, очерчивают каждый изгиб желанного тела, а она робко водит руками по крепкой груди. В ту же минуту альфа ощущает, как тонкие пальцы подобрались к краям его футболки. Он улыбнулся и отстранился, прекратив всё действие до этого. Омега испуганно посмотрела на него и, получив утвердительный кивок, нелепо улыбнувшись, всё же трясущимися руками сняла вещь. А парень сдерживается, чувствуя, как хрупкое тело дрожит под ним, а сама девушка всё ещё робеет. Он не хотел пугать её и нарушать устоявшееся между ними доверие, ведь это бы вновь означало потерю того, что они наверстали за эти дни. Сейчас нельзя быть грубым, нужно забыть об этом, потому что это Брилл. Вновь губы встречаются в поцелуе, но уже более требовательном, чем до этого. Едва Хьюстон хочет обнять возлюбленного, как он разрывает поцелуй, вкус которого ещё даже не успел почувствоваться, и, хитро взглянув на неё, взялся руками за юбку платья и потянул вверх. Она, оставшись в одном чёрном кружевном белье, снова заливается краской, думая, как же нелепо себя ведёт, когда Джонсон затуманенным взором не спеша разглядывает её. — Знаешь, по-моему, ты стала ещё красивее, — охрипшим голосом проговаривает он, а омега смущённо улыбается. Парень вновь примкнул к её губам и, заставив принять сидячее положение, завёл руки за спину, находя застёжку бюстгальтера. Чувствуя прикосновения в области лопаток, она ненароком вздрогнула, догадываясь, что он хочет сделать. — Котёночек, не бойся, — ободряюще прошептал Пирс, ощущая, как любимая по-прежнему дрожит. Он победоносно улыбается, когда чёртова застёжка, наконец, найдена, и, расстегнув её, снял бюстгальтер, отбросив куда-то в сторону. Она сразу обвила руками его шею и впилась сладким поцелуем ему в губы, прижимаясь всем телом. Альфа, не разрывая поцелуя и играя своим языком с её, уложил Брилл на спину. Ещё раз чмокнув её напоследок, поцелуями стал спускаться ниже. Сил сдерживаться уже нет, и он, распалившись, начал оставлять на шее поцелуи-засосы, в один из которых слегка прикусил нежную кожу, и девушка издала болезненный стон. — Пирс, больно. — Прости, котёночек, — виновато произнёс Джонсон, легко поцеловав её. — Я буду нежнее, обещаю. Омега выдохнула и, закрыв глаза, попыталась расслабиться, отдаваясь ощущениям. Парень нежно поцеловал то место на шее, куда и пришёлся укус, и спустился ещё ниже. Она вздрогнула, когда почувствовала прикосновение к груди. Он, лаская её — осыпая поцелуями, проводя по ней языком, облизывая и кусая соски, делая всё намного нежнее — одновременно водил руками по телу, будто желая изучить и запомнить каждый его изгиб. Хьюстон, улыбаясь, начала тихо постанывать и часто задышала, начав просить любимого о большем. Вскоре почувствовала поцелуи на животе, которые по сравнению с другими были особенно нежными. Но это продолжается недолго. Уже через пару минут до Брилл донеслись бряканье пряжки ремня и звук расстёгиваемой ширинки, а с неё сняли трусики и пристроились между ног. Она глубоко вдыхает. Несколько мгновений, и Пирс медленно входит, невольно издавая хриплый стон, а возлюбленная выдыхает, будто до этого задержала дыхание. Она обнимает его, стараясь сильнее прижаться и уткнувшись носом ему в плечо, ощущая любимый запах коньяка. Он начал неспешно двигаться, одновременно шепча ей всякую любовную чепуху на ухо. Девушка улыбается, постанывая, целуя его шею и плечи, двигая бёдрами навстречу, и неосознанно царапает широкую спину ногтями. Толчки становятся быстрее, стоны громче, спина исполосована ногтями, кровь кипит в жилах, воздуха катастрофически не хватает, а кожа горит. Ощущая приближение разрядки, Джонсон двигается ещё быстрее, буквально вдавливая податливое тело омеги в кровать. Стоны переходят в крики, а губы искусаны едва ли не до крови. Наконец долгожданное чувство удовлетворения, приятной негой разливающееся по всему телу. Хьюстон громко стонет и, выгибаясь дугой, окончательно расслабляется, а альфа с тихим рыком кончает, после выходя из неё и, ложась рядом, пытается отдышаться. Восстановив дыхание, притягивает истинную к себе и нежно целует в губы. Она с робкой, но в то же время счастливой улыбкой смотрит на него. — Всё хорошо? — улыбаясь, спрашивает он, гладя её по щеке. Брилл не отвечает, а лишь кивает, слегка улыбаясь. Она обнимает его и, уткнувшись носом в шею, быстро засыпает. А Пирс аккуратно проводит рукой по каштановым волосам, не веря, что его маленький котёночек начал наконец-то окончательно ему доверять и всё принял. За этими счастливыми мыслями он и не заметил, как сам заснул.