Жизнь любит повеселиться

—НЕ НАДО, ПОЖАЛУЙСТА! МНЕ ЖЕ БОЛЬНО! — кричала еще такая юная девушка. Но он не слушал ее. Наносил удары один за другим. — Будешь теперь знать как дома не ночевать, тварь! — он был безжалостен и жесток. Ревность переросла все границы. — Я была на студии. Честное слово, Сережа! Пожалуйста... Перестань... — из ее карих глаз ручьем текли слезы. Ей было больно... Очень больно... Она уже устала с ним жить. Зря! Зря она связала свою судьбу с ним. Клялся он, обещал ей вечную любовь и веру. А она не смогла отказать. Силы покинули ее. Она упала на пол. Глаза ее закрылись. В ушах зазвенело. Боль начала утихать. Проснулась Кристина там же, на полу. Все ее тело было покрыто синяками и болело. Голова раскалывалась. Она попыталась встать. Ноги не хотели держать ее. Еле-еле девушка доползла до гостиной. Она взяла в дрожащие руки телефон и набрала короткую смс человеку, который смог бы заживить синяки. "Пожалуйста, приезжай" <отправить> Голова вдруг так заныла, что Кристина взялась за нее руками и скорчилась от боли. Лицо ее было опухшим от слез, а глаза красными. Она не могла даже встать. Оставалась только лежать на полу калачиком и плакать... Рыдать... На телефон начали сыпаться смски. "Крис, что случилось???" "Ответь мне. Пожалуйста. Я волнуюсь" "Я еду." Она не могла на них ответить. Смогла только сидеть, поджав колени, и с каждым вдохом чувствуя как позвонки впиваются в холодную стену, рыдать. Она чувствовала, как от каждого нового всхлипа, ее ребра ломаются, издавая громкий хруст. Только ломались это не ребра. Ломались мечты. Мечты такой маленькой, невинной девочки. Она мечтала прожить счастливую долгую жизнь. Выступать на сцене, очаровывая всех своим пением. Мечтала дарить всем свою доброту... Но любит Жизнь повеселиться, скучно ей. Только вот, шутки у нее совсем не веселые. Нравится ей смотреть как люди страдают. Как рушатся их мечты. Как ломаются судьбы. Ведь это так весело! И бесится она, если люди во всем лишь хорошее видят Бесится, когда видит, что улыбаются ей, не смотря на шутки злые. Бесится Жизнь, когда она им препятствия ставит всякие разные, а они через них перепрыгивают радостно хохоча. И посылает Жизнь им слуг ее черных, не добрых совсем. Сначала добрые люди в них влюбляются, а они берут, да ломают их судьбы к чертям собачьим! Раз жизнь не сумела, то они смогут. А жизнь смеется, да шепчет под нос себе "Добрым здесь не место". А добрые люди ломаются. И мир внутри них рушится. И видят эти люди теперь не хорошее вовсе. Боль внутреннюю заглушить пытаются всякими способами. Это их и губит. Вот и Кристина, пытаясь заглушить боль внутреннюю, себя ломает. Лезвие в руки дрожащие берет не смело. Проводит по коже цвета молока топленого. Да, больно, но то что изнутри режет, еще хуже. Вторую линию кровавую на коже рисует. Сама не знает зачем. Но нравиться ей дело это. Линии не глубокие вырезает, боится. Кровь алая стекает медленно. А Кристине нравится, завораживает ее это. —Кошелева! Ты что творишь? Перестань сейчас же! — кричит на нее парень, только что в дверном проеме появившийся. Кристина вздрагивает. Лезвие из руки ее падает на пол с металлическим шумом. НИЧЕГО она не понимает. Сидит в ступоре, глазками хлопает. —Эй, Крис, очнись. Ты чего натворила тут? Голос Свободы в ушах у нее остается. Из глаз слезы льются. То ли от боли, то ли от безвыходности. И чувство у нее такое, будто мама спалила. —Максим... Произносит так тихо, хрипло. Он руки ее в свои берет, на колени садиться. Слеза скупая из глаз его скатывается, по щеке бежит, на щетине застревает. Кошелева эту слезинку пальцем утирает. Улыбка на ее лице расплывается. Такая туманная, грустная. —Зачем, Кошелева, зачем? Он от нее ответа ждет, а она ему в плечо утыкается, как котенок маленький. Плачет. —Не подросток, вроде, а ведешь себя как маленькая. Пошли обработаем. А Кристина усмехается, но встает и идет. Не только у подростков дерьмо откровенное в жизни случается. Хотя сама она еще подросток, только признать не хочет это. И через пол часа уже нет почти следов царапин. Они у него уже на квартире. В той опасно. И вроде все офигенно, Но Максим все равно с Кошелевой как с маленькой носится. —Успокойся, пожалуйста, все со мной в порядке. —Как я, по-твоему, успокоиться должен, если ты себя в любой момент изрезать нахрен можешь и кровью истечь. Пообещай, что такого больше не повторится! Злится. Потрепала же она ему нервишки. Знает теперь, что волнуется он за нее. И улыбка все с лица ее не сходит. —Если ты, Свобода, рядом будешь, Не повторится. Говорит она и обнимает крепко-крепко. Отпускать не собирается. Легким работать сложно от обьятий таких, а ей и ему только легче становится. Целует он ее в макушку. Она смеется своим детским смехом. И Свобода понимает, что не на какую свободу ее он не променяет. И знают они оба, что любят друг друга...