***
Джейк не обманул, через десяток минут Коннор действительно перешагнул порог его магазина и ступил уже не на скрипящий неисправный металлолом, а на новенькую синтетическую ногу, которая ощущалась совсем как родная. Будто и не было той глупой погони и нелепого падения. Улица встретила порывистым ветром, а в лицо тут же брызнули мелкие капли холодного дождя, который всё не желал заканчиваться. Девиант поморщился, смаргивая с искусственных ресниц ледяные капли, но его приподнятого настроения не могла омрачить такая мелочь, как плохая погода. Впервые за долгое время Коннор чувствовал себя так, словно он успешно подобрал ключ к мудрёному замку; отгадал сложнейший ребус, и всё, что ему оставалось до заветной таблички «миссия выполнена» перед глазами и сладкого чувства удовлетворения, так это вставить ключик в скважину или зафиксировать решение головоломки. Сущие пустяки. Коннор взглянул на одинокий чёрный линкольн, вокруг которого воздух вибрировал на добрых полметра от тяжелого баса, раздававшегося из закрытого салона. Разглядел в лобовом стекле насупленную фигуру лейтенанта, пытающегося абстрагироваться от реального мира в криках давно ушедших из жизни рок-звёзд. И тяжко выдохнул, осознав, что на самом деле не всё так гладко. …Ну, разумеется, Хэнк злился. По-другому и быть не могло, ведь андроид сам дал ему повод обижаться, когда молчаливо удрал, не приняв ненужную ему помощь. Вроде бы и ничего страшного, но Андерсоном подобное наверняка воспринялось в штыки. Только вот и винить в этом некого, всё же лейтенант не от бессмысленных капризов бесился, а просто испытал сегодня действительно сильный стресс. Нужно стараться быть к нему снисходительнее. С этой мыслью девиант быстро подошёл к автомобилю, ощутив, как за его перемещением хмуро проследили уставшие голубые глаза. Открыл дверь с пассажирской стороны и плавно опустился в своё кресло. — Всё сделал, что надо? — угрюмо поинтересовался Хэнк. Он явно остыл и был не настолько сильно раздражённым, как Коннор посчитал изначально, рассмотрев его лицо в стекле, искажённом дождевыми потоками, но недовольство всё равно сквозило в тоне голоса и дёрганом движении рук, которыми Андерсон крепко схватился за руль. — Да, — кивнул Коннор, захлопнув дверцу, а следом, чуть повернув голову к мужчине, доверительно попросил. — Сделай тише, оглохнешь. — Да пошел ты! — выплюнул тот рассержено и сразу же вдавил по газам, заставив машину резко тронуться.***
Дома всё пришло в относительную норму. Стоило только переступить порог, почувствовать слюнявый нос Сумо на штанине да втянуть лёгкими знакомый запах родной лачуги, как Андерсона отпустили липкие лапки паники и шока. Ему уже не хотелось рычать на бестолкового андроида и отчитывать того, будто нерадивого ребёнка. Они были дома, в безопасности, вместе. А это значило, что, несмотря на то, что рабочий день выдался для них обоих сложным, он закончился благополучно. Никто не умер, все остались относительно целы. И Хэнк искренне ценил это, познав, что в жизни всё может быть иначе. В конце концов, ему не раз и не два приходилось терять сослуживцев в ходе опасных операций, да и с болью от утраты членов семьи он был более чем знаком. Вскоре Коннор, сославшись на отладку системы в связи с установкой новой конечности, ушёл в спальню, и лейтенант остался предоставлен самому себе. Он сидел перед телевизором, пытаясь забыться от ужасов сегодняшнего дня. В этом ему помогал мохнатый здоровяк Сумо, развалившийся поперёк его ног, отличная игра национальной хоккейной команды в прямом эфире, солёные орешки в миске на журнальном столике да банка ледяного пива в руке, к которой он время от времени прикладывался. Даже Коннор ничего по этому поводу не сказал, лишь нахмурился, когда Андерсон достал её откуда-то из днища холодильника, но смолчал, понимая, что сейчас не стоит отсвечивать и осыпать нравоучениями уставшего человека. Хэнк пробыл в таком положении достаточно долго, видимо отладка требовала действительно много времени, но зато в этот импровизированный одинокий вечер лейтенант получил возможность полностью остыть и успокоиться, чтобы уже не глядеть на Коннора волком. Андерсон разомлел от тепла, пригрелся под шерстяным боком сенбернара, чуть захмелел от пива, а шайба, прилетевшая в ворота неприятеля прямо на последних минутах перед рекламным блоком, добавила хорошего настроения. Так что когда девиант показался в дверном проёме, Хэнк искренне был рад его компании. — Ну что, как нога? — спросил он, отвлекаясь от экрана, таким непринуждённым тоном, будто и не кричал сегодня, сильно испугавшись за чужую жизнь. — Все в порядке, лейтенант. Контакты в норме. Я всё отрегулировал, — Коннор присел рядышком на диван, и Хэнк хмыкнул, а следом вдруг согнал с коленей прикорнувшего Сумо, который сразу же вяло поплёлся к своей корзине. — Давай сюда своё копыто, поглажу, — Андерсон слабо улыбнулся и похлопал себя по коленям. Коннор с сомнением проследил этот жест, но всё же аккуратно уложил ранее поврежденную конечность на чужие ноги, и Хэнк действительно начал водить по ней рукой. Девиант хотел было сказать, что в этом нет необходимости, но смолчал, отдаваясь ощущениям. Он не мог чувствовать прикосновения, как человек, это было немного по-другому: он ощущал тепло, исходящее от чужой крупной и сухой ладони; степень нажатия на поверхность своей ноги; амплитуду движения. Коннор не мог сказать, что это было для него чем-то приятным. Нет. Но ему было как-то странно легко от самого факта того, что Хэнк так спокойно берет его ногу, гладит её, хотя и сам знает, что это бесполезно. Андерсон считает его человеком, даже больше, чем он сам. И это подкупает, топит сердце Коннора в любви так, что он решается, наконец, показать лейтенанту ещё одну свою покупку. Не давая себе и минуты на то, чтобы передумать, андроид протянул чип на раскрытой ладони прямо к лицу лейтенанта. Упавший на детальку взгляд мазнул искренним удивлением и недоумением, которое быстро сменилось хмурым беспокойством. — Это что? У тебя отвалилось что-то? — Нет, — девиант покачал головой. — Это чип стимуляции для успешного сексуального взаимодействия между человеком и андроидом. Коннор умело продемонстрировал микросхему — перевернул её пальцами, и снова уложил на раскрытую ладонь. Реакция Хэнка была неоднозначной, но можно было точно сказать, что маленьким квадратиком с неактивным диодом он впечатлён не был. Наоборот, как-то странно нахмурился, будто занял мозг каким-то тяжким мыслительным процессом, а его рука на конечности девианта замерла. — Откуда он у тебя? — спросил Андерсон севшим голосом, после минуты недоброго молчания. — Я приобрёл его сегодня, в том магазине. Это единственное место, где продавались подобные апгрейды, — честно признался Коннор, хотя и почувствовал в реакции своего человека что-то скрытное и нехорошее, — думаю, его функционал стоит того пути, что нам пришлось проделать. Лицо Хэнка внезапно побагровело, он сильно сжал челюсти и тяжело задышал, раздувая ноздри. Разозлился так, что, казалось, пар из ушей повалит в любую секунду, но при этом сквозь плотно сжатые губы не вырывалось и звука — он молчал, и от этого становилось реально жутко. Коннор насторожился, искренне недоумевая — что вызвало такие бурные эмоции у лейтенанта? Вроде бы, не было сказано ничего такого, но тот кипел сдерживаемым гневом и, кажется, вот-вот был готов рвануть. — Хэнк, что-то не так? — осторожно поинтересовался девиант, а в следующий миг испуганно отшатнулся от человека. — Ты ещё спрашиваешь?! — взревел Андерсон, внезапно подпрыгнув на диване всем телом от резкого всплеска эмоций. — Ты, блять, шароёбился по всему городу только для того чтобы раздобыть эту хуйню! Лейтенант не спрашивал, а обвинительно кричал, не допуская и мысли о том, что всё могло быть иначе. Хэнк видел его насквозь и Коннор сразу понял, что бесполезно прикрываться травмой ноги. Юлить, выдумывая достойную причину своего визита на другой конец города, не было никакого смысла. — Почему вас это так волнует, лейтенант? — девиант принял оборонительную позицию, чуть склонил голову, испытующе выглядывая исподлобья. — Ты солгал мне! — гневно выкрикнул Андерсон. — Наврал, что в Киберлайф нет деталей! Так ведь?! — Ну да! Но это было необходимо, иначе вы бы не согласились отвезти меня туда! А я, между прочим, ради вас старался, чтобы вы чувствовали себя комфортно! — андроид тоже повысил голос, даже подался корпусом вперёд, чувствуя, как синтетические внутренности рвёт на части от неясной обиды. Нет. Такую реакцию Хэнка вполне можно было предугадать, но сам факт того, что спустя столько усилий он наткнулся на неприятие и гнев, его очень сильно расстраивал, и это заставляло Коннора злиться. — Вы сами выразили желание отдачи в тот последний раз, когда мы занимались любовью! Сами требовали, чтобы я изменил свою модель поведения в постели, стал для вас лучшим партнёром! Я запомнил это и старался найти удобоваримое решение. И вот, я его наконец-то нашёл! Так почему теперь вы кричите на меня?! — Ты издеваешься? Как мне ещё, блять, реагировать, когда выясняется, что ты вместо того, чтобы реально заняться лечением свой культяпки, тратил время на абсолютную ерунду! — и не думая сбавлять тона голоса, рявкнул Хэнк. — Ты совсем, что ли, охренел?! Ты серьёзно думал, что я тебя за это по головке поглажу? Да ты подвергал себя опасности! — Ранение было незначительным, — твёрдо вставил Коннор. — Да плевать мне! Хоть даже это была бы просто царапина! Думай прежде всего о себе, а не о том, как, блять, ублажить хуй какого-то старика, Коннор! — Андерсон едва не захлебнулся в негодовании, экспрессивно взмахнув руками. — Неужели это так сложно, неужели в тебя не заложили никакой базовой программы самосохранения? — Я был в порядке, в отчёте о состоянии системы не было зафиксировано никаких серьёзных повреждений… — упрямо повторил андроид, словно зачитал предложение из учебника. — Коннор, я не знаю отчётов твоей системы! Всё, что я вижу — это разъёбанную к хуям ногу, и это выглядит пиздецки серьёзной раной! Я в жизни себе не прощу, если ты расшибёшься где-нибудь, а я буду рядом и не предотвращу! Ты пойми, что не для себя одного теперь живёшь, так что прекращай уже пытаться самоубиться на каждом ёбанном вызове! Слова повисли в комнате тяжёлым маревом, Хэнк замолчал, накричавшись. Его грудь энергично вздымалась, а красное лицо и не думало белеть. Человек и андроид застыли друг перед другом, будто замерли во времени, и лишь взгляд Андерсона скакал по виновато склонённой голове Коннора. Тот отвёл взгляд, чуть ссутулился, но выражение его идеального лица всё равно выражало несогласие. Андроид не понимал, что натворил этим своим безответственным поступком; что заставил несчастного лейтенанта пережить… Он не видел ничего страшного в сложившейся ситуации и думал, что и Хэнку не следует так на ней циклиться. И этот взгляд на вещи был таким… детским, что Хэнк невольно вспомнил Коула — его повинно опущенную голову, понурые плечи и упрямое, хоть и заплаканное лицо. В тот день он убежал куда-то во время прогулки, и Хэнк отыскал его лишь спустя час. На эмоциях наорал, дал по заднице, но лишь потому, что искренне испугался… а Коул не осознавал своей вины, не понимал за что получил. …И вот теперь, спустя столько лет, это чувство дежавю крепко обняло Хэнка со спины, хотя перед ним находился уже не собственный сын, а разумная машина, которая, впрочем, была ему дорога так же сильно. Андерсон выдохнул — не так с ним надо, ой не так… Зря он начал что-то доказывать криком. Хоть Коннор и превосходит его в интеллекте, да и в целом во всём лучше, в некоторых вещах себя нужно вести с ним, как с ребёнком — объяснять, наставлять, подталкивать к правильным выводам. Хэнк прочистил горло, заставляя себя отказаться от агрессии, хоть она и точила изнутри отравой, и заговорил уже спокойно, мягким, но уверенным тоном. — Коннор, что бы ты чувствовал, если бы это я получил тяжёлое увечье на задержании и вместо того, чтобы позволить себя вылечить, разъезжал по городу. Истекал бы кровью у тебя на глазах, и при этом говорил, что со мной всё в порядке? Ты бы поверил мне, Коннор? Спокойно бы принял всё это и продолжил вести себя, как ни в чём не бывало? Коннор хотел ответить: «Я бы не допустил вашей травмы», — но смолчал. Представил описанную человеком сцену: его ранение, красная кровь… Наверное, лейтенант был прав. В подобной ситуации голые факты мало что решали, ведь в чрезвычайных обстоятельствах логику и разум постоянно затмевали сильные эмоции, а люди были склонны поддаваться стрессу и даже панике, когда речь шла об опасности для жизни их ближних (даже если та была минимальной). Вот и Хэнк, даже несмотря на то, что убедился в полной функциональности Коннора, беспокоился и боялся за него. А тот своим необдуманным поступком только растянул эти неприятные ощущения, удвоил, умножил их… Теперь стало понятно. — Прости… думаю, это действительно было безответственно. Мне жаль, — девиант потупился, избегая зрительного контакта; осознание собственной неправоты заставило его испытать стыд, — такого больше не повторится. Я обещаю. Хэнк вздохнул, наблюдая перед собой каштановую макушку. Желание распаляться дальше как-то само собой пропало, а на плечи навалилась то ли усталость, то ли лень. Он не хотел, чтобы доходило до извинений, ведь в том, что случилось с Коннором, он и себя считал немного виноватым — недоглядел, не удержал… Но с другой стороны, если уж этот неугомонный механический парень что-то задумает, то горы свернёт на пути к своей цели. Куда уж там некрепким рукам лейтенанта да его глазам, не таким зорким, как раньше. — Ну ладно уже, ты всё понял. Иди сюда, — Андерсон протянул руку и, аккуратно ухватив девианта за локоть, подтянул его к себе, заключил в примирительные объятья. Тот вцепился в Хэнка как утопающий в тростинку. — Вот так. И ты прости, что наорал. Не следовало мне… Просто я люблю тебя, Коннор, ты — моё всё… я боюсь за тебя… — Я виноват, — снова завёл старую песню девиант, — прости, просто я подумал… — Ну, всё-всё, хватит, — Хэнк мягко прервал его поцелуем в переносицу, а следом опустил шершавые губы на щёку. Коннор пытался отвечать — чуть поворачивая голову, клевал Хэнка куда-то в бороду, извиняясь за причинённую боль нежностью. Тепло, что они делили между собой, для обоих было исцеляющим. Оно не требовало в себе примесей чего-то развратного и пошлого. — …Так что ты там говорил насчёт каких-то проблем в нашей постели? — спустя пару минут тишины вдруг заговорил Хэнк. — Я слегка не понял, о чём ты. Коннор вдруг отстранился, ему стало неуютно в чужих объятиях. — Ну… кратко говоря, я озаботился тем, чтобы качественно улучшить наш секс до уровня, который вы бы сочли удовлетворительным. — С чего ты, вообще, взял, что меня что-то не устраивает в том, что есть сейчас? — едва нахмурившись, спокойно поинтересовался Хэнк. — Вы сами это обозначили. В наш последний раз, помните? — Коннор заглянул в глаза Хэнка. — Мы едва не поругались тогда. Хэнк на миг даже растерялся, такому отчаянному напору девианта. Он попытался разбудить в себе те воспоминания, и когда это удалось, голове возникла та давняя ночь — не самая лучшая из всех, что у них были, но и не такая ужасная, как можно было подумать из слов Коннора. Хэнк помнил урывками — его беспристрастное лицо, дурманный жар собственного тела, темноту комнаты, старый фонарь, светящий через жалюзи… и своё раздражение. — Ах, это… — выдохнул Хэнк вслух, скорее для самого себя, чем для Коннора, наконец-то полностью понимая, о чём говорит андроид, и смущенно пожевал губу, — Коннор, я просто был на взводе, бесился хрен пойми из-за чего. Тебе не следовало воспринимать всё всерьёз, а мне нужно было извиниться за то своё поведение раньше. Я просто не знал, что тебя так сильно задели те мои слова… — Они не задели, — тут Коннор чуть-чуть приврал, всё же в глубине души, за холодной логикой, копошилось это мелкое, но гадкое чувство обиды, подобно вертлявому червяку в яблоке, но он не акцентировал на нём собственное внимание, — они заставили меня наконец-то увидеть проблему и мотивировали на поиск её решения. Всё это время я пытался найти новый подход к сексуальному взаимодействию между нами. — А-а, новый подход… — невесело ухмыльнулся Хэнк, — это ты про те случаи, когда на кухне заорал ни с того ни с сего? И как недавно попытался набиться мне в сыночки? — Признаю, вышло не очень удачно, — Коннор стыдливо опустил взгляд. Те провальные попытки ему было жутко вспоминать. Хэнк не стал напирать. — Честно, пойми я всё раньше — отговорил бы тебя от этого бреда. И я уже, кажется, объяснял: меня всё вполне устраивает на том уровне, на котором есть сейчас, так что просто… не забивай свою голову всяким дерьмом, ладно? У нас всё хорошо. — Не говорите мне этого снова, — несогласно покачал головой андроид, — ничего у нас не хорошо. Я вижу это по вашим реакциям, и, догадываюсь, что вы бы предпочли иметь рядом более умелого партнёра… Хэнк вдруг остановил его слова жестом — выставил ладонь перед чужим лицом, призвав молчать. Это выглядело отчасти угрожающе: немое «заткнись», и Коннор, мигом теряя все слова, которые хотел произнести, так и замер с приоткрытым ртом, вглядываясь в грозные голубые глаза, сейчас кажущиеся серыми, как грозовая туча. Хэнка, кажется, разозлили эти слова, но он был зол не до крика и истерики — зол как-то «по-холодному», скрытно. — Коннор, ты вот умный. Но иногда мне тебя за твою тупость хочется ударить, — серьёзно произнёс Андерсон, его голос звучал твёрдо и спокойно. — Ну о чём ты, вообще, говоришь? Какой более умелый партнёр? Мне никто кроме тебя не нужен. И если бы тебя рядом не было… я бы не то, что не ебался сейчас, меня бы давно черви жрали под двухметровым слоем земли. Коннор от этих слов содрогнулся. Это признание было… воспринято им крайне болезненно и Хэнк вдруг понял, что перегнул палку. Буквально десяток минут назад он сказал Коннору: «Ты не для одного себя теперь живёшь», — а теперь сам вёл себя, как последний эгоистичный ублюдок. Жизнь Хэнка тоже теперь не принадлежала ему одному, и он не имел права играть на светлых чувствах андроида, на его страхе потерять любимого человека. Андерсон замялся, прочистил горло и попытался как-то сгладить то, что уже было озвучено. — …но ты сейчас со мной и всё в порядке. Так что чего бы ты там себе не напридумывал про мои желания и ожидания относительно секса, забей. — Я не могу забить, — возразил Коннор. — Вы же сами сказали тогда, что я должен быть лучше в постели. И вы были искренни в своём желании, я прочитал это по вашей реакции. А сейчас вы просто отговариваетесь, пытаетесь закрыть тему и лжёте о том, что, якобы, незаинтерисованы в этом вопросе. Вы хотите в своей постели другого Коннора — чувствующего ваши прикосновения, испытывающего сексуальную напряжённость, способного вас удивить… Так что не думайте, будто я поверю в то, что вы откажетесь от такого партнёра, что вы просто закроете глаза на мою дефектность, будете довольствоваться малым и при этом будете счастливы. Хэнк тяжело выдохнул. Что ж… слова андроида отчасти были правдой. Ему действительно не хватало живости в Конноре, его эмоций, страсти… тот заметил это. Хэнк в какой раз почувствовал себя неблагодарной придирчивой сволочью. Сейчас этот пластиковый ангел намеренно подрезал себе крылья, чтобы только угодить грязному похотливому животному. Это было чертовски неправильно. — Коннор, я же не идиот. Я прекрасно понимаю, что подобного рода функций просто не предусмотрено в твоей системе и что бесполезно просить от тебя отдачи во время секса. Всё равно, что курицу просить взлететь — она, конечно, попытается, но… Увы. В этом нет твоей вины. Тебе не нужно исправлять себя и уж тем-более подстраиваться под нужды какого-то седого придурка. Поверь, я перебьюсь. Да и сам по себе секс — не апогей в отношениях, чтобы ему столько роли и внимания уделять. — Я не понимаю, почему вы противоречите сами себе, — Коннор действительно выглядел растерянным, — я же знаю, что для вас это важный аспект, и вы хотите испытывать более качественные сексуальные ощущения. — Да не этого я хочу, чёрт возьми! — вдруг снова взорвался Хэнк, а следом опал весь, заговорив тише. — Не этого… Ты не правильно меня понял, Коннор. Я хотел, чтобы ты хоть что-то почувствовал, чтобы хорошо было тебе, а не мне одному. Чтобы ты тоже хоть раз испытал удовольствие. Не просто давал воспользоваться своим телом, а чтобы ты был со мной по-настоящему. Мне это важно, потому что ты для меня… у меня просто нет слова, чтобы описать, кто ты для меня, Коннор. И друг, и коллега, и партнёр, и любовник, и даже сын — в те моменты, когда тебе требуется моё наставление. Чёрт… этого даже слишком много. Он вздохнул, чувствуя, как андроид внимательно смотрит на него, не смея шелохнуться. — Другими словами, я просто хотел, чтобы секс перестал быть для тебя нудной обязаловкой. Я чувствовал себя ужасно — словно использовал тебя, принуждал… И я злился… Очень злился. Знал, что не должен был делать с тобой всех этих грязных вещей, но не мог остановиться. Это было выше моих сил… — он в открытую взглянул Коннору в лицо, и, встретившись с этими щенячьими невинными глазами андроида, такого юного, прекрасного — будь он человеком, мог бы годиться ему в сыновья, и в один миг почувствовал резкое отвращение к себе — к старому обрюзгшему мешку мяса и костей. Он не был достоин этой щенячьей безоговорочной любви, он не должен был не то, что касаться этого ладного молодого тела, но даже думать о нём в сексуальном ключе. — Я не мог отказаться от этого, Коннор. И в тот раз я просто сорвался — наговорил всякого дерьма, хотя и знаю, что глупо думать, будто если ты разом обретёшь чувствительность, то это оправдает моё бессовестное пользование тобой… Блять, какой же я всё-таки мерзкий старый извращенец. Хэнк произнёс последнее практически с ненавистью. Он закрыл лицо левой рукой, упёр взгляд куда-то вниз, сгорбился, будто под невиданной тяжестью, грузно засопел. В этот миг он презирал самого себя и, видя это, Коннор смягчился, наконец-то поняв не только реакции своего человека, но и его чувства. — Лейтенант, — он осторожно положил руку поверх ладони Хэнка, потянул её вниз, заставляя того открыть лицо и наконец-то взглянуть на себя — виновато и загнано. Отвлекая Андерсона от самобичеваний, Коннор переплёл их пальцы и заговорил. — Вы не принуждали меня. Мне этого хотелось. И пусть я ничего не чувствовал, но видя, как выражение вашего лица менялось, считывая параметры вашего организма и понимая, что вы испытываете эйфорию, наслаждение, множество других положительных эмоций — я наслаждался этим. Мне нравилось думать, что я делаю это для вас, что мы с вами близки, так как могут только люди. Мне нравится быть вашим партнёром. — Хэнк внезапно понял, что тот вложил в последнее слово все смыслы, которые только можно было к нему отнести. — И просто знать, что вам нравится, что вы рады и довольны — для меня этого достаточно, чтобы чувствовать себя счастливым. Глаза андроида едва ли не искрились изнутри теплом и нежностью, добротой, которой Хэнк, определённо, не был достоин. — Я тебя не заслуживаю, Коннор, — прошептал Андерсон, а следом неуклюже, каким-то быстрым и сконфуженным рывком заключил андроида в объятия. Тот уткнулся в его плечо, чувствуя как длинные волосы щекотят лицо, а регулятор тириумного насоса автоматически настраивается на такт биения человеческого сердца, который Коннор чувствовал в бьющейся жилке на шее лейтенанта. — Вы не правы, Хэнк. Не принижайте себя. Вы прекрасный человек и очень красивый мужчина. Вас сложно не полюбить. И если честно — Коннор легко засмеялся, — это мне впору сомневаться в том, достоин ли я находиться рядом с вами. — Скажешь тоже… — проглотил тот нервный смешок, — я просто старый дурак, которому посчастливилось иметь рядом кого-то вроде тебя. — Ты не дурак… и не старый, — прогнусавил Коннор в плечо, проведя ладонями по чужой спине. Хэнк хмыкнул, ничего не ответив на это. Он не хотел расплываться тут, как чёртов мякиш в молоке, а потому, ещё немного подержав девианта в кольце собственных рук, отстранился. Встретил ни капли не изменившийся тёплый взгляд карих глаз, и, чувствуя как рожа горит от смущения, будто в огне, опустил голову и внезапно взглянул на схему, всё ещё зажатую в пальцах Коннора. — Раз уж ты притащил эту херню… может быть тогда опробуем её? — предложил он даже быстрее, чем успел подумать, и тут же зарделся. — Я не имею в виду, что прямо сейчас или… Вообще это необязательно, если ты не хочешь. — Я хочу, лейтенант. Очень хочу вас сейчас, — жарко произнёс девиант на грани шёпота, не стесняясь откровенничать, а следом чуть наклонился, доверительно заглядывая в самую глубь голубых очей. — Но вы должны дать согласие на её подключение. Процесс может быть неприятным. — Ты сам себе хозяин, Коннор, — резко заявил Хэнк, покачав головой, — тебе не нужно моё согласие на что-либо. — Нет, лейтенант, — мягко возразил тот, — её требуется подключить к человеку. Принцип работы этого чипа завязан на взаимосвязи электрических импульсов внутри человеческого мозга и системой андроида. Деталь крепится к виску. Я буду должен ввести зубья схемы вам под кожу. — Эм, — неуверенно промямлил Андерсон, но лишь заметив искорку страха отказа в глазах андроида, моментально кивнул, — ну, давай. Почему бы и нет? Коннор удовлетворённо кивнул, а следом вдруг плюнул на собственные пальцы и растёр слюну по торчащим иголочкам транзистора. — Фу… — не сдержался Хэнк. — Это дезинфектор, — пояснил девиант, не отрывая взгляда от микросхемы, — я не хочу занести вам в кровь какую-нибудь инфекцию. — Да знаю я, — отмахнулся Андерсон, сморщившись, — просто привыкнуть до сих пор не могу к тому, как это выглядит. Коннор ничего не ответил. Лишь провёз влажными пальцами по виску Хэнка, а следом чуть приподнялся на ногах, устроившись поближе, чем закрыл лейтенанту весь обзор — тот не видел перед собой ничего, кроме чужой груди, закрытой домашней толстовкой. Однако если бы у Хэнка была возможность взглянуть в лицо Коннора, он бы заметил, что то мгновенно утеряло всю человечность, превратившись в безэмоциональную маску, как бывало всегда, когда девиант полностью сосредотачивал свой превосходный ум на каком-то единственном процессе, который поглощал всё его внимание и требовал недюжинной концентрации. Обычно в таком состоянии Коннор сопоставлял улики или проматывал перед внутренним взором важные плёнки с мест преступлений… Теперь же он просто осторожно положил одну ладонь на затылок Андерсона, а другой прижал к его виску схему, зубчики которой неприятно захолодили кожу. Коннор был напряжён. Он планировал всё сделать быстро и по возможности безболезненно, чтобы не повышать уровень стресса собственного человека… а потому движение его кисти хоть и казалось внезапным, резким и быстрым, всё же было просчитано до самого миллиметра. — Ауч! — Хэнк дёрнулся, но Коннор смог удержать его голову, не позволив травмироваться сильнее. — Простите, лейтенант, — вежливо извинился андроид, заметив, как в месте прокола выступают алые бусинки человеческой крови. Их было немного, но, тем не менее, этот вид что-то нарушал в душе Коннора, вызывая тревогу, так что он поспешил стереть их пальцами, размазав по коже полупрозрачный красный цвет. — Вам больно? — Нет, уже нет. Было просто неприятно, когда ты её вставил, — пояснил Андерсон, и Коннор отстранился, взирая на своего человека. Наличие чипа как-то неумолимо изменяло Хэнка, хотя тот определённо всё ещё оставался самим собой — домашний, помятый, слегка смущённый… Он неуверенно поднял руку и осторожно коснулся схемы шершавыми подушечками пальцев, посмотрел на Коннора беспомощно и растеряно. — Ну, и как я выгляжу с этой хреновиной? — Потрясающе, как и всегда, лейтенант, — располагающие кивнул Коннор, ни капли не лукавя в своих словах — он действительно считал Андерсона привлекательным мужчиной и ему было очень грустно оттого, что сам Хэнк не может оценить себя по достоинству и полюбить так же, как его любит Коннор. Тот ожидаемо насмешливо фыркнул на чужой комплимент. — Льстец, — Коннор промолчал, понимая, что бесполезно пытаться доказывать обратное. Хэнк выжидающе пожевал губы, снова тяпнув схему пальцами. — Ну, и что теперь делать? — В данный момент необходимо её активировать для настройки с вашим мозгом и, непосредственно, моими частотами. Этот процесс может занять определённое время, но думаю, я быстро управлюсь. Пожалуйста, скажите, если почувствуете себя странно или неприятно. Хэнк кивнул, и Коннор прикоснулся к схеме. Пальцы оголились: подвижный скин освободил белый пластик. В виске стрельнуло, как при головной боли. Лейтенант сощурил глаза на миг, но ничего не сказал, чувствуя, как секундный дискомфорт растворяется без следа. Коннор с удовлетворением заметил, что световой индикатор чипа активно замигал, отображая функционирование. Перед глазами возник запрос на подключение к системе — основному центру, самому защищённому ядру, и он, надеясь, что всё это не окажется ловушкой, подтвердил его, плотно подключаясь к маленькой детальке, сияющей на чужой голове инородной лампочкой. Теперь всё: тириумный насос, самые важные биокомпоненты и системы, были подчинены этой крохотной незначительной штучке. Если бы кто-то решил сейчас взломать её, то смог бы запросто вывести Коннора из строя навсегда. Девиант всё же надеялся, что этого не произойдёт, и что его не обманули. Попасться на крючок мошенников ему, как копу, было бы жутко стыдно… Но, кажется, всё было в порядке — подключение оказалось успешным. Заполнились шкалы загрузки, уведомление об успешной синхронизации на миг перекрыло обзор, но андроид быстро смахнул его, продолжая следить за реакцией своего человека. — Чувствуете что-нибудь? — Нет, — Хэнк отрицательно покачал головой, — вроде всё, как обычно… — Наверное, эффект проявится в процессе, — рассудил девиант и тут же склонил голову набок вопрошающим жестом. — Чего бы вы хотели, лейтенант? — Если ты перестанешь выкать в постели, это уже будет ебанным пределом мечтаний, — угрюмо хмыкнул тот. — Оу, — замялся Коннор, — я снова забылся… — Совсем как человек, — одобрительно кивнул Хэнк, и неторопливо провел ладонью по чужой груди, — немного глупо себя чувствую с этой штукой в виске. Ты уверен, что она сработает? — Если продавец мне не соврал, то да. А мои датчики не зафиксировали ложь. — Ну что ж… думаю, нечего ходить вокруг да около. Нужно просто проверить, — с этими словами, слегка нетвердо, но с желанием, Андерсон потянулся к андроиду и мягко коснулся его шеи губами. Поцеловал нежно, перебирая ладонями по рельефному искусственному телу в осторожном поглаживании. Он снова всё брал в свои руки; действовал так, как повелось с самой первой их совместной ночи… И поначалу Коннор привычно оцепенел, готовый снисходительно принимать чужую ласку, но быстро опомнился и взял себя в руки. …Этот раз должен быть особенным. Всё должно быть по-новому, иначе… лучше. А значит, теперь он должен был править бал. И стоило начать хотя бы с проявления инициативы. — Вы позволите, лейтенант? — ладони Коннора упёрлись в плечи Хэнка и несильно, но настойчиво надавили, укладывая мужчину на диван. Тот вскинул брови в непонимании, а уже через секунду охнул от истинного удивления, когда девиант, чуть приподнявшись, уселся прямо на его бёдра, даже не думая разрывать зрительный контакт. — Ты что это собрался делать? — спросил Андерсон, задней мыслью отмечая про себя, что тяжесть чужого тела, не испытываемая им так давно, была приятной и приходилась ему по вкусу. Коннор очаровательно улыбнулся, а следом методично принялся вываливать информацию на Хэнка, чётко раскладывая всё по полочкам. — В прошлый раз вы выразили недовольство моим бездействием в постели. Тогда я решил немного усовершенствовать свои навыки и начал изучать тематические материалы. Это будет первое практическое применение моих теоретических знаний… — андроид немного заволновался, его диод пожелтел, — …поэтому, прошу, дайте знать, если мои действия покажутся вам неприятными. И не стесняйтесь направлять меня. Моей задачей на данный момент является принесение вам сексуального удовольствия, и я сделаю всё от меня зависящее, чтобы… — Да-да-да, варежку прикрой, — совсем не грубо перебил его Хэнк, складывая улыбку, в которой явно читалось умиление и дружеское подтрунивание. Следом протянул руку к лицу андроида, уместил широкую ладонь на идеально гладкой щеке и привлек к себе, вынуждая того склонится; прошептал прямо в приоткрытые губы, — много слов, Коннор, и мало дела… Понимаешь, о чём я? Девиант кивнул, и тут же оказался втянут в поцелуй, на который с энтузиазмом ответил, переплетая свой язык с языком Хэнка. Не отключенные анализаторы сразу же выдали массу информации о том, что лейтенант сегодня ел; общее состояние его здоровья, так что андроид поспешил их вырубить. Сегодня он решил чувствовать, а, значит, программным излишкам не было места в его личности. Пока что. Ласка затягивалась. Коннор чувствовал постепенно твердеющий член Хэнка под своим пахом, и качнулся на пробу, провозя промежностью по красноречивой выпуклости, натягивающей полосатые семейники. Андерсон задохнулся прямо в поцелуй. Распахнул глаза, ошеломлённо заглядывая в лицо девианта, и тот повторил движение — плавное, лёгкое, но при этом не лишённое напора. Хэнк вдруг усмехнулся и шире развел ноги, позволив Коннору максимально притереться к его бёдрам, соприкоснуться с ним гениталиями через ненужный слой одежды. — Что, Коннор, пара программок, и ты уже осмелел до того, что трахаешь меня через трусы, а? — Хэнк видимо, любил грязные разговорчики больше, чем думал изначально, потому что только от произнесённой вслух мысли о том, что Коннор имеет его, по низу живота проскользили электрические молнии наслаждения, томительно осевшие в приподнятом члене. Андроид недоумённо склонил голову набок, словно пёс, не понявший команды, и проникновенным шёпотом, синхронно с очередной фрикцией, спросил: — Я действительно это делаю, лейтенант? По кругляшку жёлтого диода проехался красный всполох, а внутри, непонятно в каком блоке, закоротило схему — Коннор отчётливо почувствовал это, и данное ощущение было чем-то… необычным, никогда доселе им не испытываемым. Чип в виске Хэнка игриво перемаргивался с его индикатором. Андерсон усмехнулся, кивнув, и сам подстроился под движения партнера. Уместив ладони на его ягодицы, ненавязчиво направил, заставив девианта тереться о себя ещё интенсивней. — И не сомневайся… Ты бы меня и в задницу выеб, было бы чем. Да, ведро с гайками? Коннор вдруг громко ойкнул. По механическим внутренностям пробежался разряд тока — откуда он взялся, неясно; а перед глазами замигали первые сообщения об ошибках. Речевой аппарат словно парализовало, по всему телу прокатывались лёгкие электрические покалывания, но андроид взял себя в руки, чтобы ответить, чувствуя, как взгляд Хэнка постепенно темнеет из-за укрепляющегося возбуждения. То, что ощущает Коннор, по сути, должно быть ощущениями самого Хэнка… Значит ли это, что так на лейтенанта действуют подобного рода грязные разговоры? Ему нравится? Девиант решил попробовать подыграть, чтобы наверняка выяснить это. — Если такого ваше желание, лейтенант, то я вполне смогу управиться и без полового члена… — он склонился ниже, отмечая, как расширяются зрачки в глазах Андерсона, и в этот миг очередной программный сбой заставил внутри что-то сладко дрогнуть, — мои пальцы достаточно длинные, а мой язык очень ловок. Я мог бы удовлетворить вас ими… — Чё-ё-ёрт, заткнись, — внезапно прыснул Хэнк, и Коннору вдруг тоже захотелось рассмеяться, — я сразу вспоминаю, как ты лизал всякую гадость на работе. Страшно представить, что покажут анализаторы, когда ты свой язык мне туда, куда не надо запихнешь. — Если хотите, мы можем попробовать и выяснить, — с намёком произнёс девиант, но мужчина отрицательно покачал головой. Его лицо, как и шея, постепенно становилось всё более красными из-за приливавшей крови. — Ну, нет, я не настолько отбитый, чтобы так над тобой изгаляться. Коннор вдруг остановился, внимательно посмотрел в чужие глаза и с сомнением ощутил неясное жжение у тириумного насоса. — Хэнк, вы сейчас испытываете что-то вроде… вины? Вы… вы посчитали анилингус недостойным занятием и не захотели, чтобы я… «опускался», терял своё достоинство… — догадался девиант, и его лицо вдруг посветлело, — … я чувствую, как вы беспокоитесь о моих чувствах. — Охуенно, правда? — несмотря на то, что Андерсон выглядел смущённым, он всё же позволил себе немного сарказма. — Ты этим так удивлён, словно я раньше никогда о них не беспокоился! — Я знал это, но теперь я чувствую… Это так странно… — Ну да! Извини, что не разрешаю тебе копаться языком в моей заднице! Коннор вдруг снова пришёл в движение, и Хэнк моментально прикусил язык, пропустив сквозь плотно сжатые зубы сдавленный стон. — Просто, чтобы вы знали… — заговорщицки прошептал девиант, — мне было бы совсем не противно. В этом мире не существует ничего, что было бы способно отвратить меня от вас. — Оо, — хмыкнул Андерсон, и задорная ухмылка снова наползла на его губы, — неужто это какая-то твоя подхалимажная программка подкидывает тебе такие красивые ответы? — Нет, Хэнк, — покачал головой Коннор, — эта мысль идёт от меня самого. — Чёртов засранец… — фыркнул лейтенант и вдруг резко подорвался на месте, синхронно с этим звонко чмокнув Коннора куда-то в нос. Тот на миг даже испугался этого ретивого движения, но почти сразу же послушно поддался настойчивым человеческим рукам, которые быстро опрокинул его на жалобно скрипнувший диван. Теперь уже Хэнк нависал сверху, не скрывая победной ухмылки и страстного, но в тот же миг ласкового и игривого огня в глазах. Он демонстративно облизнулся, словно тигр, нагнавший свою добычу, и снова прильнул к белой тонкой шее своего возлюбленного, опаляя её жаркими поцелуями, лишь изредка сменяющимися осторожными нежными укусами. Коннор неожиданно даже для самого себя издал какой-то слабый, томный звук очень похожий на тот, который люди называют «стоном» — где-то в брюшном отсеке электрический ток трепетал на оголённых контактах, принося девианту приятное покалывающее ощущение и неожиданно острое желание вжаться в человека всем телом, практически слиться с ним, сплавиться кожей… Девиант не видел смысла сопротивляться этой жажде, а потому быстро обвил своего человека руками и завибрировал всем телом, для себя усиливая частоту токовых разрядов, а для Хэнка — качественное воздействие на возбуждённый половой орган. Тот вдруг сдавленно вскрикнул, неконтролируемо двинув тазом, и внезапно поспешил оторваться от андроида — рывком приподнялся на руках и коленях так, чтобы не соприкасаться с Коннором настолько, насколько это было возможно, всё ещё находясь в его объятиях. Девиант моментально прекратил вибрировать, озадаченно заломив бровки над округлыми блестящими глазами. — Что случилось, Хэнк? Всё так плохо? — голос слегка дрожал, а беспокойство отчётливо отображалось в тревожном подмигивании алого диода, с которым лицо лейтенанта в этот миг удивительно точно совпадало по цвету. — Наоборот, — вымученно выдохнул Андерсон, пока крупная капля пота выразительно катилась по крылу его носа, и продолжил, когда та упала, разбившись о светлую синтетическую кожу, — это слишком хорошо. Настолько, что я долго не выдержу… Так что, если мы хотим дойти до конца, то сейчас самое время закончить с прелюдией. Идёт? Коннор моментально кивнул, приподнимаясь на диване, чтобы стянуть с себя и с Хэнка мешающуюся одежду, но тот остановил его, надавив на ключицы раскрытой пятернёй, одним взглядом уверяя, что всё сделает сам. Так и вышло: лейтенант быстро стянул с себя домашнюю футболку, уже успевшую где-то заляпаться, но оставил собственное нижнее бельё нетронутым. Следом принялся за партнёра, распаковывая того из вещей, словно сладкий и желанный рождественский подарок. Коннор помог ему с толстовкой, подняв руки в нелепой позе «сдаюсь!»; но вот работу по освобождению от чужих боксёров Андерсон полностью взял на себя, с трепетом выпутывая сильные и стройные, но на вид преступно хрупкие ноги андроида из плена эластичной ткани. Не выдержав, приложился губами к заменённой лодыжке, выцеловывая имитацию выпуклой косточки. Тириумный насос на секунду сбился со своего привычного ритма, а Коннор вдруг почувствовал неконтролируемый выброс дезинфицирующего вещества в ротовую полость, но быстро вернул все излишки в маленький резервуар, хранящийся в горловом отсеке. Вид того, с какой лаской и трепетом тёплые человеческие губы касались пластиковой поверхности, плавил микросхемы девианта; щекотал биокомпоненты укусами статического тока и совершенно точно вызывал нестабильность программного обеспечения. Коннор чувствовал любовь. Ощущал её всей своей сущностью и очень сильно хотел ответно осыпать ей человека напротив. А потому мягко опустил свою ногу, высвободив её из плена крепких, но бережных пальцев, и подался вперёд, снова прижимаясь — грудь к груди — к своему единственному любимому мужчине. Потянул его на себя, вынуждая устроиться сверху, и фривольно развёл ноги в стороны, без слов давая понять, что пришло время перейти к более решительным действиям. Хэнк снова поцеловал его, нашарив своими губами чужие. Прочертив руками по ладному телу, опустил их на крепкие бёдра. Но одна из ладоней практически сразу сорвалась с места: нежно прошлась по пластиковому животу, погладила безволосый лобок и нырнула к промежности, скользнув пальцами по ровному отверстию и мягким ягодицам. Коннор шевельнул тазом, удобнее подстраиваясь под прикосновения, и в этот момент лейтенант отпрянул, оторвавшись от манящего горячего рта. — Нужно немного увлажнить, — пояснил он, и в поисках лубриканта, порыскал рукой за диванной подушкой, а, не найдя его, беззастенчиво сплюнул на собственные пальцы, и, размазав по подушечкам вязкую слюну, прошёлся ими по сжатому входу, а следом плавно погрузил внутрь, прощупывая внутренние стенки канала для откачки тириума. Коннор вдруг заёрзал. Его брови страдальчески надломились, а скуксившееся выражение лица красноречиво говорило о том, что он испытывает неудобства, хотя до этого подобная подготовка не вызывала в нём никаких эмоций. Значило ли это, что он действительно начал ощущать всё совсем как человек?.. Хэнк вытянул пальцы по среднюю фалангу, но полностью покидать синтетического тела не торопился. — Ты как? — шепнул он, вглядываясь в лицо девианта. Тот посмотрел на него со смесью озадаченности, страха и любопытства. Искренне ответил. — Не знаю. Это всё ощущается странно. Я чувствую, что мне хорошо, но в то же время этого будто мало. И это ожидание… — Коннор вдруг всхлипнул, жалобно проскулив, — оно невыносимо, Хэнк. О-о, Андерсон прекрасно понимал это чувство. Он испытывал то же самое: ощущал собственную возбуждённую плоть, до упора натягивающую нижнее бельё; чувствовал, как внизу всё ныло без должной ласки. Ему так сильно хотелось уделить внимание собственному члену, что аж бёдра подрагивали. И тут лейтенант догадался: они же связаны чипом, и тот передаёт Коннору сигналы, а это значит, и ощущения. Сделать хорошо андроиду можно было лишь через себя, а, следовательно, нужно прекращать затянувшуюся прелюдию, которая обоим доставляла уже больше дискомфорта, чем удовольствия. — Потерпи, мой хороший… сейчас, — пообещал Хэнк, привстав на коленях. Он вынул пальцы, и, наконец, стянул с себя мешающийся кусок ткани. Коннор даже приподнялся на локтях, чтобы получше рассмотреть своего возлюбленного человека: он внимательно прочертил его взглядом с самой макушки до пят — будто просканировал. Всё же Хэнк, на личный взгляд Коннора, мог гордиться своей красотой. Его лицо не портили даже возрастные морщины, а светлый цвет волос, отливающий благородным серебром, только добавлял определённого шарма. По-мужски тонкие губы были зацелованными, и это всегда делало их красноватыми, очаровательными. Андерсон тяжело дышал через рот, и девиант в какой раз отметил очаровательное несовершенство, которого люди обычно стыдились — диастему передних зубов. Ну и глупость же! Как может эта небольшая щёлка хоть что-то портить?! Андроиду она искренне нравилась. Но больше всего он обожал чужие глаза, хранящие в себе столько эмоций, столько непостижимых граней жизни, что Коннор каждый раз находил в них что-то новое. Ему даже казалось, что они меняли свой цвет: когда у Хэнка было хорошее настроение, они лучились внутренним светом и были яркими, как высокое летнее голубое небо; в моменты грусти серели, будто радужку затягивали тучи, и казалось — вот-вот пойдёт дождь с грозой; когда же они с Хэнком, как и сейчас — делили на двоих ложе, занимались любовью, то его глаза окрашивались в цвет индиго и становились невероятно глубокими из-за расширенных зрачков — тёмными, таинственными, опьянёнными. Коннор никогда не упускал момента полюбоваться ими. Девиант сполз взглядом ниже, на крепкое, но не лишённое мягкости тело: кончики отросших, сейчас взмокших, прядей ласкали широкие плечи; грудь, которую Коннор отчаянно желал затискать, покрывали умильные седые кудряшки, и андроид почувствовал, как сладко что-то дрогнуло внутри, от вида стоящих красных сосков; округлый живот с делящей его пополам полоской редких волос, что становилась книзу только больше; и наконец, его член — крупный, толстый, красный от прилившей крови. Головка призывно блестела от предэякулята, а у мочеиспускательного канальца даже собралась крупная капля. Мошонка была поджатой и с виду даже казалась твёрдой — всё указывало на то, что лейтенант очень напряжён, и чтобы это понять, Коннору не нужно было задействовать никаких наблюдательных протоколов. Хэнк мягко обхватил рукой ствол, на котором виднелись вздувшиеся венки, и андроид не сдержал тихого, на грани слышимости, стона. Провёз по вмиг пересохшим губам языком, напрочь забыв, что для его оральной системы ненормально вырабатывать жидкость, когда с ней не взаимодействуют посторонние предметы или губы его человека. — Во-о-от так, — одобрительно протянул Андерсон, всё же заметив небольшую положительную реакцию андроида. В том, что нужно ласкать себя, чтобы ласкать его Хэнк уже не сомневался. Он подобрался плотнее, и Коннор сам развёл пошире ноги, стремясь сделать площадь соприкосновения максимальной. Мужчина постарался устроиться поудобнее: упёрся одной рукой в диван — сбоку от Коннора, другой придерживал сочащийся смазкой член. Когда он уже собрался ввести его, ладонь андроида накрыла сверху свободную руку, и лейтенант почувствовал короткий укол тока — как от статического электричества — а глянув, обнаружил, что Коннор обнажил пластик на своей кисти. Лейтенант, поддавшись какому-то странному сильному чувству, вошёл куда более резко, чем планировал изначально. Коннор вдруг выгнулся идеально ровной дугой, таким образом, что опёрся на собственную макушку, и протяжно застонал сквозь сжатые зубы, нетерпеливо подмахнув бёдрами навстречу. — Охуеть… — сорвался неосознанный шёпот с губ Хэнка. Он сильнее впился пальцами в диван, нависая над андроидом, и затуманенным от возбуждения взглядом обвёл черты его лица: запрокинутый подбородок, распахнутые карие глаза, слепо выискивающие что-то в пространстве, чувственно приоткрытый рот с собравшимся на его уголке синтетическим аналогом слюны. Это, чёрт возьми, было даже лучше того, на что Андерсон надеялся. Ещё никто в его жизни не отдавался ему настолько полно и страстно, и понимание этого сжигало в пламени желания внутренности; сводило ноги судорогой. А ведь это была всего лишь первая фрикция, но Коннора уже так сильно лихорадило. — Лейтенант… — жалобно позвал тот, наконец, опуская подорвавшееся тело обратно на диван. — Нет, — тряхнул головой Хэнк, — пожалуйста, малыш, мы говорили об этом… — Хэнк, — тут же исправился Коннор, — Хэнк, я не могу, этого слишком много… мои схемы сейчас закоротит. — Мне прекратить? — Андерсон моментально замер, несмотря на то, что желание двигаться было невыносимым и тянуло болью низ живота. Он бы ни за что не поставил собственное удовольствие выше состояния Коннора. Тот внимательно посмотрел в его лицо и внезапно усмехнулся. Поднял руки и сильно вцепился пальцами в широкие плечи, притягивая ближе. — Ни за что, — прошелестел едва ли не в самые губы Андерсона. …И этот шёпот полностью сорвал все предохранители в голове Хэнка; послужил сигналом к старту; мелькнул, как красная тряпка перед разъярённым быком… Он едва не зарычал, резко вскинув бёдра, и синхронно с этим жестоко впился зубами в белую подставленную шею. Коннор под ним едва не завыл. Но не жалобно или болезненно, а похотливо, и уже сам требовательно вскинул бёдра, негласно требуя от человека брать его ещё сильнее и жёстче. Андерсон с радостью был готов выполнить эту просьбу. Его таз задвигался с какой-то немыслимой частотой, разнося по комнате вульгарный звук влажных сильных шлепков. Хэнк так быстро толкался, что сам задыхался, глотая воздух и давясь стонами. Коннор, зажмурившись от разнообразия терзающих его доселе невиданных, но прекрасных ощущений, прижался к нему всем телом — обхватил за шею, притиснув к себе, ощущая человеческое влажное мокрое дыхание на своей искусственной коже, и сам — без подсказки со стороны, без привычной просьбы — закинул на Хэнка ноги, обвил его ими, будто ядовитый плющ, не давая и шанса на то, чтобы отстраниться. Коннор и не догадывался о том, что он настолько жаден: сейчас ему было необходимо всё, абсолютно всё, что являлось Хэнком Андерсоном. Он хотел впитать каждое мгновение близости, каждое чужое движение, каждое влажное прикосновение, каждый сорванный стон. — Посмотрите… — простонал он вдруг, чудом найдя в себе силы расцепить руки и дать мужчине возможность приподняться, — пожалуйста, посмотрите на меня, Хэнк… Тот, поглощённый агонией страсти, всё же уловил эту тихую просьбу. Замедлился, приподнялся над девиантом, вглядываясь в его лицо — такое непривычно встревоженное сейчас. — Хэнк… — жалобно позвал Коннор, и Андерсон кивнул, дав понять что слушает, при этом продолжая ненасытно насаживать на себя податливое тело. –… я хочу видеть ваше лицо, — вдруг закончил андроид дрожащим голосом, и лейтенант ухмыльнулся. Снова кивнул без слов, чувствуя взгляд, который уже не казался цепким, не считывал его будто сканер — штрихкод, не давил морально, не ощущался тяжестью и совсем не раздражал. Он был чем-то большим, какой-то демонстрацией нежности и доверия… Андерсон поддерживал зрительный контакт — ему тоже хотелось видеть лицо Коннора: эти обычно аккуратные, но сейчас искажённые страстью черты, прикушенные мягкие губы, мило сморщенный нос… Хэнк снова увеличил темп, ощущая как тело девианта, принимает его с благодарностью и охотой. Коннор отвечал: покачивался в такт толчкам, прижимал сильнее ногами, и это всё ощущалось просто чудесно… Лучше, чем когда-либо в жизни одного запустившего себя лейтенанта. — Так вот что вы чувствуете, Хэнк… — Коннор снова заговорил, хотя еле связывал слова. Взгляд карих глаз из-под опущенных ресниц был неприлично томным, — теперь я понимаю… почему вы так хотели этого. Ощущений… так много. Мне кажется, я готов взорваться… — Замолчи… — словно в трансе простонал Хэнк, чувствуя как этот невнятный бубнеж родного голоса заставляет его распаляться ещё больше. Бёдра задрожали, когда Коннор, по обыкновению не подчинившись, потянул шею, склоняя голову вбок и зарываясь носом в подушку. — Схемы искрят… около шестидесяти сообщений о программных сбоях в системе, уровень перегрева 87%. Хэнк… — внезапно прервал он статистику именем любимого мужчины, — Хэнк, пожалуйста, не останавливайся… Андерсон зарычал, вскидывая бёдра чаще и жёстче. Красный огонь страсти вымыл из головы все мысли об осторожности — он грубо трахал Коннора, словно какую-то потаскуху на заправочной станции. Но тот и не был против. Подставлялся, разводя ноги шире и приподнимая таз — лишь бы больше, лишь бы сильнее, лишь бы глубже… — Хэнк!.. — беспокойный вскрик взвился к потолку, а андроид внезапно мерцнул всем телом, словно огромная вспышка, но сам этого даже не заметил. Зато Андерсон с лёгким изумлением наблюдал то, как скин — нежная светлая кожа с умильными точками родинок и каштановые волосы — таял, словно корочка льда в тридцатиградусную жару, обнажая истинное обличие девианта. Впрочем, такая перемена человека не смутила от слова совсем. — Я здесь, — слова еле проскальзывали средь сорванного загнанного дыхания, Андерсон словно бежал кросс. — Я здесь, детка… — Уровень перегрева составляет 91%… Хэнк, пожалуйста, — Коннор протянул руки, словно испуганный ребёнок, и Андерсон понял его без слов: склонился, обнял так крепко, как было возможно. Телам стало тесно. Белый корпус андроида, лишённый кожи, жарил живот лейтенанта, будто каменная печка, но тот лишь снова и снова вжимался тазом в разведённые бёдра Коннора, совершая нетерпеливые фрикции, так быстро, как только мог. — Люблю тебя… — зарычал Андерсон, уже чувствуя как собравшееся в паху напряжение готовится выплеснуться наружу, — Кон… Коннор, я люблю тебя!.. — Максимальный уровень перегрева. Система требует перезагрузки… Нет! Хэнк! — Вскрикнул девиант, бастуя против своего тела. И вдруг резко обхватив лицо мужчины руками, дёрнул к себе и впился в его губы своими — горячими настолько, что у Андерсона на глаза навернулись слёзы. Синхронно с этим того и настиг оргазм: внутри несовершенного человеческого тела всё дёрнулось, низ живота скрутило яркой, практически болезненной судорогой, и семя выстрелило внутрь Коннора обильной струёй. Сладкая нега моментально накрыла всё естество мужчины. Он для верности ещё пару раз плавно качнул бёдрами, так и прижимаясь ртом к бездвижным губам андроида, а после уложил его — подорвавшегося, обратно, и подарил ещё один поцелуй на этот раз мягкий и неторопливый — любящий. Коннор не ответил. Хэнк приоткрыл веки и увидел, что глаза под закрытыми веками девианта бегают, а диод нестабильно моргает красным. Если бы Коннор был человеком, то лейтенант решил бы, что он потерял сознание, и это его, признаться, немного обеспокоило. Он приподнялся, разглядывая чужое ровное и неподвижное лицо, а следом осторожно положил ладонь на гладкую щёку, легонько похлопывая её пальцами. — Коннор? Коннор, ты в порядке? Андроид не ответил, но его диод замерцал ярче. Хэнк привстал повыше, легонько постучал ещё раз, однако подобное не дало никакого эффекта… И тогда он решился потрясти девианта посильнее. — Коннор! Ты слышишь меня? — Да, — вдруг ответил тот, так и не открывая глаз. — Я в порядке, Лейтенант. Простите за неудобства. Систему коротнуло и мне пришлось перезагрузиться. — Фух, не пугай меня так больше, — Хэнк облегчённо выдохнул, мягко провезя по обнаженной пластиковой щеке тыльной стороной кисти. Коннор лениво, даже как-то сонно приоткрыл свои очи. Благодарно улыбнувшись, накрыл ладонь Хэнка своей… и только сейчас заметил, что его руке чего-то не хватает. — Ой, простите, мой скин!.. — девиант, словно укушенный, резко подорвался на диване, с ужасом обнаруживая, что облез и теперь щеголяет перед человеком своим заводским малоприятным обликом, однако Хэнк практически тут же уложил его обратно. — Спокойно, не кипишуй. Передохни немного. — Но мой вид, я… — неуверенно начал Коннор, как Андерсон прервал его отрицательным покачиванием головы. — Я не вижу ничего выходящего за рамки нормы. …И действительно Хэнк смотрел на него так же, как обычно, не разделяя пластиковое лицо и лицо, покрытое эстетической оболочкой. Он не лгал в том, что ему был безразличен внешний вид Коннора, но тот отчётливо ощущал, как сильно лейтенант ценил его внутреннее содержание — личность и живую душу, если она всё же у него была. Это подкупало, а потому девиант подался вперёд и коснулся чужих губ своими, утягивая Андерсона в очередной поцелуй. Тот зажмурился, поддаваясь чувственной нежности, а Коннор воспользовался этим моментом, чтобы окончательно восстановить оболочку. Так что когда лейтенант отстранился, на него снова ласково смотрел красивый юноша с умильными веснушками на щеках и лёгким беспорядком на голове. — Лейтенант, вам было хорошо? — задал он важный для себя вопрос и едва не замурлыкал, услышав честный ответ. — Ты не представляешь, насколько. — Думаю, представляю, — лукавая улыбка делала Коннора похожим на какого-то игривого и безумно симпатичного бесёнка. — А что насчёт тебя? — тут же спросил Хэнк, во все глаза следя за чужой реакцией. Признаться, он надеялся, что не ударил в грязь лицом… всё же это был его едва ли не первый раз в роли настолько энергичного и ненасытного актива. — Я такого не ожидал, — признался Коннор, пожимая угловатыми плечами. — Думаю, мне понадобится время, чтобы распробовать это действо и окончательно сформировать полноценное мнение… Думаю, следует повторить. Андерсон усмехнулся. — Не успел закончить, как захотел ещё? — Я могу без перерывов, Хэнк. Но… сможете ли вы? — девиант дразняще подмигнул и Андерсон обрушился на него, подминая под себя, зажимая и сдавливая в медвежьих объятиях шуточного обездвиживающего захвата. — Ух, засранец! Не помню, чтобы учил тебя дерзить! Коннор не сдержал смеха, чувствуя незнакомую и неясную реакцию — непредусмотренное воздействие на сенсоры отчего казалось каким-то… щекотным? Словно тело быстро-быстро и еле уловимо покалывали тоненькими мягкими иголками. Андерсон вторил ему, и, наконец, прекратил возню, доверительно прижавшись своим лбом ко лбу Коннора. Он глубоко заглянул в карие глаза — смешливые сейчас и чертовски тёплые. Почувствовал, как в груди практически болью тянет давно утраченное сладкое чувство; как дышать становится чуть сложнее, по спине пробегают мурашки, а влага во рту испаряется, иссушая язык полностью, оттого его голос звучит немного сорвано, когда он шепчет — тихо и искренне, так, словно открывает свою самую страшную тайну, впуская постороннего в собственную душу: — Я тебя люблю, Коннор. Я очень сильно тебя люблю… …И это не звучит как-то неосознанное признание в похотливом жарком бреду; не так как признаются в бульварных романах. Эти слова дорогого стоят, ведь Коннор знает, как непросто Хэнку было произнести их, и как долго он шёл к этому пониманию. — Я тебя тоже, Хэнк, — отвечает он так же интимно, тем же доверительным шёпотом, а потом его взгляд цепляется за незначительную деталь, маленькую, но такую важную, что она вмиг завладевает всем его вниманием и он слегка хмурит брови, смотря куда-то чуть выше и вбок от глаз Хэнка, нарушив зрительный контакт. Его рука вдруг приподнимается, тянется к голове мужчины, и следом Хэнк невольно морщится от неприятного укола лёгкой боли — Коннор легким движением вытащил чип из чужого виска и удивленно охнул. — Что такое? — громыхнул Хэнк, обеспокоенно прищуриваясь. — Чип сгорел, ещё в процессе, — андроид покрутил деталь в пальцах, обнажив их от кожного покрытия, — удивительно… тогда как такое возможно, что я… — Ну-ка притормози, — поднял ладони Андерсон, — хочешь сказать, что то, что ты ощущал было как бы… взаправду? Это были твои чувства? — Получается так, — просто кивнул Коннор, — ваши нервные импульсы и моя система… они как-бы синхронизировались, из-за этого чип перегорел и произошел небольшой сбой. Мои тактильные датчики перенастроились, позволив мне ощущать… Хэнк вдруг прервал его резкой щекоткой, и Коннор моментально оборвал всю свою речь: скуксился и звонко расхохотался, как сделал бы любой человек на его месте, подвергшись такому беспринципному и беспощадному нападению. — Охренеть! — искренне выразился лейтенант, когда слабые шлепки чужих ладоней попытались его остановить, а девиант, захлёбываясь смехом, начал повторять как мантру задушенное: «Хватит, прекрати, Хэнк». Они, дурачась и шутя, повозились на диване ещё какое-то время, но скоро оба поняли, что им просто необходим отдых. Добраться до широкой кровати оказалось целым испытанием, полным поцелуев, игривых щипков и шуточной борьбы, но, в конце концов, человек и андроид синхронно рухнули на мягкое покрывало. …Хэнк засыпал со счастливой улыбкой, и Коннор мысленно похвалил себя за проделанную работу. Со смехом он, конечно, немного преувеличил, но небольшой обман стоил того, чтобы увидеть чужую радость. Он провел ладонями по собственному телу, чувствуя, как быстро уходят тактильные ощущения. Это было коротко, но так ярко, что девиант был ошеломлен и полон решимости повторить удачный опыт, который, определённо, пошёл на пользу им обоим. Мысленно Коннор оставил пометку на то, чтобы в ближайшее время посетить тот замечательный магазинчик снова, побеседовать с продавцом об апгрейде, и, возможно, приобрести несколько этих волшебных чипов, на случай если они все начнут перегорать от диких человеческих эмоций… За окном чернела ночь. Хэнк посапывал под боком, Сумо снова прохаживался по коридору, цокая коготками по ламинату. А Коннор наконец-то чувствовал себя счастливым и крайне удовлетворённым проделанной работой и исполненной целью. Миссия выполнена.