Conversations with a Cryptid

Все в общежитии были косвенно осведомлены о том, что Изуку что-то замышлял. К счастью, никто не догадался, что именно, потому что Каччан в таком случае, вероятно, сжег бы здание в приступе ярости. Это не останавливало шепотки, прекращавшиеся, когда Изуку появлялся рядом, или любопытные взгляды каждую субботу, когда его сопровождал Всемогущий при выходе из помещения. Даже объяснение Изуку об исследовательской работе, заменившей деятельность в клубе, едва ли их убедило. Все были обеспокоены, но недостаточно, чтобы спросить его напрямую. Они считали, что он слишком замкнутый, и этого было достаточно для начала сплетен. Джиро была одной из наиболее обеспокоенных, идеальный соглядатай, способный подслушать как его аудиозапросы, так и его бормотание в моменты, когда он не осторожничал настолько, чтобы держать рот на замке. Поэтому Изуку прятал свои тетради и жесткие диски в общем беспорядке на полках и надеялся на лучшее. Он действительно не ожидал, что кто-то совершит набег на его комнату, но Каччан всегда был непредсказуемым фактором. Айзава-сенсей и остальные учителя также не были в курсе его походов к Все-За-Одного, что добавляло риска. Это была дань уважения годам, в течение которых Всемогущий вел двойную жизнь, которые теперь позволили ему успешно отвести внимание от их совместного проекта безо всяких явных подозрений. Недзу и остальным предоставили оправдания и профессионально обвели вокруг пальца, аккуратно обернув все в предположение, что будет хорошей идеей поспособствовать улучшению отношений между будущими героями и полицией. Всемогущий на пару с детективом Тсукаучи заверил работников в том, что Мидория способен помочь в расследовании дела Ному и их причуд благодаря его умению анализировать причуды. Они, возможно, забыли упомянуть, что основное расследование связано с создателем Ному, но остальные могли прожить и без этой информации. Изуку думал, что его одноклассники имели право знать, но они не тратили свои субботы на прогулки по яичной скорлупе и битому стеклу. Одно неверное суждение, и их с Все-За-Одного хрупкий мир треснет. Если Мидория хочет узнать, что произошло с Тсубасой или со всеми жертвами Все-За-Одного, ему придется продолжить играть в игру, причем играть хорошо. Достижение соглашения без двухвекового опыта, необходимого для создания ровного игрового поля, также не помогало. Облегчение схем Все-За-Одного было так же важно, как и общение с друзьями, и Изуку мог лишь надеяться, что все, кроме Каччана, увидят это под таким углом. В то же время финальные экзамены стремительно приближались. Недельные расследования должны были быть отложены в долгий ящик в обмен на неистовые обучение и тренировки, поскольку ученики готовились к новому столкновению с учителями. Если учителя не наняли еще кого-нибудь на экзамены, с учетом повышенного внимания Шигараки к студентам, это становилось все более вероятным. Все-За-Одного был опасен, и приходить на допрос без чего-то, что могло поставить мужчину в невыгодное положение, было опасно вдвойне. Это было схоже с кормлением акул без клетки, в которой можно было бы спрятаться. Одна ошибка, и Изуку стал бы пищей для размышлений. Травм, полученных при подготовке к практическому экзамену, медленно прибавлялось, и Мидории остались лишь тупая боль, пронизывающая все тело, и постоянное покалывание в теле. Он не мог точно определить, что именно было не так, и даже причуда Исцеляющей Девочки не могла этого исправить. Изуку чихнул и продолжил собирать сумку для постоянных визитов, впихивая пачку салфеток. Изуку или мог прийти и отдаться на несуществующую милость Все-За-Одного, или взять недельный перерыв. Завидев кофемашину в общей зоне общежитий, парень налил себе наикрепчайшую порцию из всех, что он мог сделать, и понадеялся, что план Б сработает. С этими мыслями он направился к машине. — Ух, ты всегда можешь взять перерыв. Мы не осудим тебя, — предложил Тсукаучи, выезжая на дорогу. Всемогущий уже занял свое пассажирское сидение. — Экзамены были стрессом и в лучшие из времен. Пропуск недели не повредит. — Я не волнуюсь непосредственно о том, что пропущу это, но если он был достаточно мелочен, чтобы выкрасть внука Наны Шимуры, дабы подложить свинью Всемогущему, то я думаю, что лучшая идея — избегать провокаций, — объяснил Мидория сквозь одновременные боль и гул в голове. — Ему две сотни лет, и он не может потратить свое время на что-то получше, — Изуку помотал головой. — Какая трата. — Я украду эту цитату на случай, если он снова попытается меня убить, — Мидория услышал, как Всемогущий зашептал это хихикающему Тсукаучи. Он был слишком напряжен, чтобы улыбаться.

***

По прибытии Изуку с некоторым усилием оторвался от автомобильного кресла и отправился в привычную комнату ожидания. Даже если кто-то из охранников позднее и заприметил гигантскую кружку кофе, пока вел его в камеру, то оказался достаточно любезным, чтобы не упоминать об этом. Они отперли дверь в камеру Все-За-Одного, и Мидория почувствовал, как растекается в кресле. — Изуку, выглядишь неважно. И хромота, и истощающая усталость. Ты уверен, что предназначен для UA? — спросил Все-За-Одного более неторопливо, чем имел на это право любой высокоохраняемый заключенный. — Вы даже «привет» не подождете? — парень без особого энтузиазма закатил глаза. — Мы готовимся к финальным экзаменам, — он вздохнул, не дожидаясь ответа. Его тетрадь сменил оспариваемый правилами тюрьмы стаканчик кофе. Это была тройная доза, но даже она не ощущалась достаточно крепкой. — Если Вам повезет, я начну выдвигать гипотезы, но не возлагайте слишком больших надежд, — так появился план Б, в простонародье известный как «начать, а дальше как придется». — Ах, ну конечно, — со знанием дела покачал головой мужчина. — Не вижу, чтобы у тебя были проблемы с экзаменами. По крайней мере, с письменной частью, — добавил он с контекстом. — Менее радует практическая часть. — Знаете, после всех моих попыток подкопать под все, чем Вы годами занимались, я, честно говоря, все еще в растерянности из-за того, что Вас это беспокоит, — Изуку воздержался от вытаскивания заметно распухшей тетради, но даже тогда страница, занятая этой заметкой, осталась бы безо всяких дополнений. — Вы отправили Шигараки на растерзание Всемогущему в USJ, поэтому сомнительно, что Вас беспокоило общее благополучие кого-либо, если Вас не заботит Ваш так называемый преемник. Также Вас не волновал Тсубаса, — мрачно добавил Изуку. — Зачем надо было атаковать Всемогущего с поврежденной причудой? — оставляя государственных работников позади, Мидория не чувствовал особого желания рассказывать им об истинной природе Одного-За-Всех. То, что они были государственными, не значило, что они заслуживали доверия. — Он напрямую ответственен за травмы, нанесенные тебе, — как оказалось, Все-За-Одного тоже не был склонен к раскрытию этой тайны. Странно, но Изуку мог с этим работать.— Учитывая твой статус поздно расцветшего, очевидно, что твое тело не способно справиться с отдачей. Это было… — Все-За-Одного остановился, пытаясь подобрать слова. — Я бы использовал «совершенно безответственно», но оно звучит слишком мягко. Как насчет «некомпетентно»? — попробовал формулировку мужчина. — Да, совершенно некомпетентно при овладении ей. — Да, но почему Вас это волнует? Кроме Исцеляющей Девочки и мамы, никто не выглядит достаточно обеспокоенным причиненным ею вредом. Они действительно не ощущают необходимость прерваться до того, как что-то случится. У них есть причины, но Вы… Вы, — криво закончил Изуку. — Если это попытка отвратить меня от ее использования, то она достаточно мягкая, учитывая то, что Вы предпочитаете калечить, убивать, мучить и избыточно манипулировать, — предупреждения Все-За-Одного были более неприятными, чем все остальное. Где шантаж и вымогательство? Ультиматум или угроза покалечить? Откровенная ложь, которую Все-За-Одного скармливал Шигараки после того, как тот прикончил Нану Шимуру? Подобная мягкость не соответствовала человеку перед ним. — У меня не остается выбора, когда альтернатива — ужасная смерть. Как и показала встреча с Восстановителем и его компанией. Все-За-Одного долго и мучительно выдохнул. — Как насчет того, чтобы не лезть на рожон? Детям нет необходимости заниматься уголовными делами. Японское общество имеет множество здоровых трудоспособных взрослых, которые должны заниматься этим, а не перекладывать все на младших. Тем не менее, кроме юношеского кадетства, предлагаемого в старшей школе, нет больше путей к героике, — не было никакой ошибки во враждебности, раскрывшейся в голосе мужчины как яростное напоминание о первой неделе. — Это не помешало Вам извлечь выгоду из обстоятельств, связанных с Тенко Шимурой. Вы внушали ему это, пока он был ребенком, с единственной целью — добраться до Всемогущего, — указал Мидория с полным кофе ртом. — Вы совершаете нападки на правительство за то, что сделали сами. — Почему ты думаешь, что Шигараки стал моим преемником только ради того, чтобы я мог атаковать Всемогущего? — любопытство просачивалось волнами, усилившись, когда Все-За-Одного склонился вперед, заговорив. — У меня есть много причин, которые я собираюсь сохранить на другой раз, но предпосылка сводится в основном к тому, что это было странным решением для кого-то, кто не намекал на желание оного на протяжении предыдущих двухсот лет. Или на нужду в нем, — добавил Изуку. — Также явно странно то, что по имени Вы обращаетесь ко мне, а не к нему в случае, если Вас действительно волнует этот преемнический аспект. Тема для другого раза, — эта тема была настолько большой, что заняла множество разделов тетради парня. Это определенно не было тем, чем он мог бы оправдать три часа сна и такую дозу кофеина, которая едва ли была безопасна для человека. — Так что Вы там говорили? — вызывающе спросил Изуку, аккуратно покачивая свой бумажный стаканчик. — Я с нетерпением жду твоих заключений, — еще одним моментом общей жуткости Все-За-Одного было то, что его интерес звучал искренне на протяжении всех обсуждений. — Что касается предыдущего пункта, правительство поступало так еще до того, как я так поступил, Изуку. Геройская система и ее методы убеждения просуществовали значительный период времени до того, как Шигараки попал под мое крыло. — Действительно, — прямо сказал Мидория. — Что ж, раз правительство так делает, то, полагаю, мы можем выкинуть все моральные стандарты в окно и последовать за ними. — Я думал, ты собирался стать правительственным работником, — вот оно, продолжение тыканья носом и подталкивания, которое прервали при первой встрече работники тюрьмы, оказавшиеся достаточно любезными. Изуку почти вздохнул в свой кофе. — Работа на правительство не значит, что я согласен со всем, что оно делает, — отметил парень, чувствуя себя так, будто он в реальной жизни не туда нажал и попал на субфорум «Герои vs. Злодеи», заселенный двенадцатилетками. — Я имею разные точки зрения на разную политику. С некоторыми областями, к примеру, с регулировкой причуд, можно было справиться и получше, если бы учитывался интеллект населения. Это же политики, чего от них еще ожидать? — Мидория пожал плечами. — Самая последняя вещь, которую они сделают, — это реально прислушаются к мнению общества, а большинство голосующих слишком умно, чтобы ввязываться в партийную политику с учетом того, что там творится. Все слышали слухи о том, что происходит за закрытыми дверьми. Все-За-Одного одобрительно ему улыбнулся, блеснув зубами, и Изуку не был уверен, попал ли он в ловушку или же благополучно ее избежал. Счастливый Все-За-Одного — непредсказуемый Все-За-Одного. — Ах, так значит, ты не безмозглый последователь. Какое облегчение. Когда причуды криминализировали, правительства разнообразнейших стран внезапно полюбили детей-солдат. Дети так внушаемы и податливы… Как правило, — мужчина склонил голову к Изуку. — Но твое непослушание — заметное исключение. Ты преследуешь свои цели, не обращая внимания на суждения других, — Мидория действительно надеялся, что ему послышалось насыщавшее глубокий голос удовлетворение, но если бы это было так, это оказалось бы более убедительной причиной для Изуку пересмотреть выбор карьеры из всех, что он когда-либо слышал. — Зависит от того, от кого исходит суждение, — Изуку засопел и подавил очередной чих. — Ну, раз уж ты так говоришь, — мурлыкнул Все-За-Одного и без паузы продолжил: — На самом деле ты посещаешь военную академию, замаскированную под старшую школу. Ты кадет с временной лицензией, позволяющей под присмотром вступать в бои. Когда я был в твоем возрасте, для взрослых было диким вовлекать в военные действия детей даже при появлении причуд. Теперь же это норма, — со знанием дела усмехнулся мужчина. — Дети в настоящее время фактически являются субподрядчиками военных у UA, которой отчисляется значительная часть выделенных Японией на военные расходы денег. Воспитание через ярлык «герой и злодей» позволяет легко собрать урожай детей, жаждущих покалечиться за правое дело. Единственное, что отделяет меня от правительства, — это то, что я не правительство. — Все, что я слышу, — то, что не было бы никакой разницы, окажись Вы у власти. Если слухи верны, то в какой-то момент Вы уже имели контроль над правительством. — И? — это должно было прозвучать легко, но острая, как бритва, нотка уничтожила этот эффект. — Ничего не изменилось, — прямо ответил Мидория. — Я не Шигараки, и если этот самый слух правдив, то все это доказывает, что Вы не отличаетесь от людей, на которых Вы жалуетесь. Причуды все еще строго регулируются, и если Шигараки обезьянничает Вам, то это не то, с чем Вы согласны. Мы остались при тех же законах, несмотря на Ваше влияние. Вы просто решили уйти в тень вместо того, чтобы изменить культуру восприятия причуд людьми. Поразительно, что всего лишь две сотни лет назад Все-За-Одного был объектом правительственной клеветы за, в первую очередь, имение причуды. Теперь же, двести лет спустя, он все еще был объектом правительственной клеветы, но в этот раз за имение неправильной причуды. Помимо длинной криминальной истории Все-За-Одного, опыт Шинсо, не совершившего никаких преступлений, рассказывал нелестную историю дискриминации, распространявшейся в обществе. Криминальный статус едва ли что значил в Японии. Осознанная потенциальная преступность была единственным, что имело значение. Правительство сдвинуло экзамен в пользу откровенно бросающихся в глаза причуд, подобных причуде Каччана, что сделало более очевидным то, что определенная категория бесхитростных людей была предпочтительнее, чем бунтарское перераспределение причуд или способность пудрить мозги. У Все-За-Одного не было никакого законного основания существовать в обоих мирах, равно как и у Шинсо без способности воспользоваться крохотной рискованной лазейкой в собственной системе UA. Беспричудный Изуку, вероятно, не прошел бы на общий курс, не говоря уже о геройском. Не все люди рождаются равными. — Это система, которая порабощает своей волей людей и избавляется от тех, кого не может контролировать. В момент, когда они осознают тебя как угрозу, они также нацелятся на тебя, — предупредил Все-За-Одного в тревожном эхо собственных мыслей Мидории. — Даже если твои предположения верны, любое мое предложение не было бы принято, поскольку правительство уже приняло меры, чтобы запятнать общественное мнение против отмены контроля. Они долго убеждали всех, что некоторые причуды слишком опасны, вместо того, чтобы предложить уроки по контролю этих самых причуд. Потребовалось бы немало жизней, чтобы устранить ущерб, нанесенный тем, как общество воспринимает определенные причуды и их обладателей, — горько заключил мужчина. Интересно. Общество, казалось бы, не изменилось за двести лет, что могло бы объяснить, почему Все-За-Одного все еще был здесь спустя столько времени. Еще один пунктик в ментальной тетради. — Полагаю, хорошо, что я не в этой системе, — пробормотал Изуку, вытирая нос. — Я в курсе, насколько несправедливо то, что людей без причуды или с менее яркой причудой увольняют только лишь за это. Всего лишь очередной способ классовой дележки в наши дни. Теперь же, задумываясь об этом, я не ценю репутацию, — пока Всемогущий не попросил Мидорию стать Символом Мира, Изуку был бы рад остаться никем, помогающим из тени безо всякого общественного внимания. Один-За-Всех изменил это, как и издевки Каччана. Неестественная тишина привлекла внимание Изуку. Все-За-Одного пристально смотрел на него невидящим взглядом, напоминая больше статую, чем человека. Парень осознал, что допустил ряд серьезнейших ошибок, в момент, когда поднял чашку для очередного глотка. При первом он не заметил, что кофе остыл. Второй он не использовал как приманку, чтобы уйти пораньше и избежать очередного разоблачающего разбора. — Ты осознал это только сейчас? — скромно спросил Все-За-Одного. — Почему ты решил заниматься героикой? Этот вариант даже не был доступен тебе поначалу. Почему бы не бросить это и заняться чем-то другим? Ты в любом случае не бездарный. Изуку застонал и почувствовал начало буквальной и метафорической головной боли. — У меня даже нет веской причины на это. Я хотел помогать людям. Тень улыбки, тонкой и острой. — Почему? Если Все-За-Одного ожидал глубокого и вдумчивого ответа, он был близок к тому, чтобы разочароваться. Чем больше Изуку думал об этом, тем увереннее становился его ответ. — Потому что я никогда не ожидал, что кто-нибудь мне поможет, — Мидория скривился, увидев, как радостно оживился Все-За-Одного. — Когда Шигараки говорил со мной в торговом центре, он казался крайне повернутым на идее того, что Всемогущий не способен спасти всех. Как будто бы это когда-то было хорошей причиной осуждать кого-то. Должно быть, родители Шигараки донельзя избаловали его в детстве, раз уж он думал, что есть шанс, что Всемогущий лично спасет его, — Мидория на фундаментальном уровне не мог понять Шигараки. Томура носил это право, как прикрытие, даже будучи взрослым. Все-За-Одного был для него щитом, защищавшим от последствий, и Шигараки, казалось, никогда не ощущал необходимости выйти за его пределы. Это было непостижимо для четырехлетнего Изуку, и мало что с того изменилось для него более десяти лет спустя. Это была несуществующая роскошь для семьи с одним родителем. — Интересно. Шигараки не упоминал о своем междусобойчике с тобой вообще, но был несколько зациклен на тебе из-за наблюдений Курогири, — из-за того, что выражение лица мужчины было тщательно скрыто, Изуку подумал, что тот выглядит, как кто-то, кто собирается шлепнуть ребенка по рукам линейкой. Значит, визит Шигараки не был одобрен сенсеем, но значило ли это, что он не знал истории Один-За-Всех или Все-За-Одного? Знал ли Шигараки, что Изуку тоже вовлечен в это? Что именно Шигараки делал, если Все-За-Одного не рассказал ему о настоящем наследии? Еще одна горстка вопросов для тетради, которую Мидория не удосужился вытащить из сумки. Голова тупо запульсировала, стоило только Изуку двинуться на стуле. — Реальность такова, что герои более популярны, чем кто-либо еще. Они не везде, и у них есть жизнь вне героики. И если небольшое состязание причуд помешало им спасти Бакуго, то зачем мне надеяться на то, что они спасут меня? — парень нахмурился. — Я не заслужил банального «спасибо», не говоря уже о том, что минутами ранее чуть не умер от рук того злодея. Всем было плевать, и я... не хотел быть похожим на них даже после того, что случилось. Лицемерие налицо. Все та же тишина витала между ними. — Ты участвовал в этом инциденте? Изуку мягко улыбнулся: — Я был его первой попыткой убийства в тот день. Он пытался захватить мое тело, чтобы спрятаться от Всемогущего. Я тоже не ожидал, что кто-то придет, но Всемогущий спас меня в последнюю секунду. — Она проявилась спустя некоторое время после этого, не так ли? — подтолкнул Все-За-Одного. В его голосе было что-то, что послало прохладную дрожь по спине Мидории. Опасная, враждебная нота, что, как оказалось, была направлена не на Изуку. — Около десяти месяцев спустя, — с опаской ответил парень. — Каким образом ты все еще жив? — и снова неестественное спокойствие. — У тебя не было доступа к ней на протяжении года. — Что ж, после проведенных с Бакуго и его друзьями лет я относительно хорошо могу судить, без каких конечностей смогу прожить, — беспечно сказал парень. — Исцеляющая Девочка также помогла, — на самом деле, постоянная погоня за битвами между героями и злодеями тоже была в теории обучающей. Однако на практике все оказалось совсем по-другому, поскольку трясущиеся руки Мидории решили напомнить ему, что бодрость, подаренная кофеином, начала угасать. — Я придержусь своего первоначального мнения об обращении с твоей причудой, — произнес Все-За-Одного так холодно, что Изуку бы не удивился, если бы его кофе замерз от витавшей в воздухе злости. — И мы возвращаемся к нашим баранам. Почему это важно? — спросил Изуку, приподняв бровь. — Общество не всегда позволяло детям калечить себя, но теперь это приемлемо, если за правое дело, — съехидничал Все-За-Одного. — Ты здесь, даже будучи раненым, и никто не счел нужным помешать тебе приехать. Удивительно, что ты вообще сюда добрался. — Шигараки когда-нибудь жаловался на то, что Вы слишком властны? — невольно спросил Мидория. — Не так часто, как ты, но, раз уж ты находился без присмотра последние пятнадцать лет, можно понять, почему ты считаешь мои взгляды странными. Совершенно неуместно. Что с тобой на этот раз? — парень решил, что Все-За-Одного приподнял бы бровь, если бы таковая у него имелась. — Эм, — пробормотал Изуку. — Случайные боли? — Информативно, — саркастически отозвался мужчина. — Кто-нибудь знает о болях? — Да. — А они сказали, что у тебя, вероятнее всего, простуда, раз ты шмыгаешь носом и чихаешь? — спросил Все-За-Одного таким тоном, будто предлагал выгнать Исцеляющую Девочку с места врача как можно скорее. — На удивление, нет, — сквозь туман осознал Изуку. Впрочем, он не помнил, чтобы говорил Исцеляющей Девочке о болях в костях. Обычно она проверяла наличие видимых травм, а не то, что предлагал Все-За-Одного. На самом деле Мидория не мог вспомнить, чтобы кто-то ходил к ней с простудой. — Это все, Изуку, потому, что простуда не всегда перманентно кого-то калечит, и они думают, что ты можешь позволить себе не думать об этом. Зачем правильно лечить заболевание, если необходимо как можно быстрее снова вернуть всех в строй? Помимо замечательных исцеляющих способностей, она не способна побудить иммунную систему бороться с вирусами, в противном случае у нас была бы подробная статья, описывающая универсальное лекарство от рака, — обманчиво легко закончил мужчина. Изуку моргнул. — Ваша точка зрения? Все-За-Одного вздохнул и повернул голову к камерам: — Всемогущий, сделай себе одолжение и забери его из комнаты до того, как он отключится. Было бы неприятно это увидеть. Мидория вскочил на ноги и намеренно быстро направился к выходу. — Я не так далеко, знаете ли. — Я обсуждал не тебя, — ехидно отозвался Все-За-Одного. — Тогда до следующей недели? — спросил Изуку с фальшивой улыбкой, почти выйдя за дверь. — Только если Старатель попадет на первую страницу «Зеркала» этой недели. Хмыкнув, Изуку позволил двери захлопнуться и, как и ожидалось, обнаружил чрезвычайно бледного Всемогущего, скрывшегося из поля зрения. — Это было действительно пугающе, — признался парень, пока они стремительно приближались к парковке. — Он ни с кем не говорил об этом раньше, — сдержанно подтвердил Всемогущий. — Шигараки говорил о том, что у правительства монополия на насилие, но, кажется, его идеология — лишь бледная тень взглядов Все-За-Одного. — Если он против методологии, то почему он использует ее против Вас? — задумался Мидория. — Без понятия. Единственное, чего я хотел, — навсегда остановить Все-За-Одного, — Всемогущий раздраженно мотнул головой в сторону примерного расположения клетки Все-За-Одного. — Я начинаю думать, что это было частью проблемы… — пробормотал Изуку. Всемогущий лишь промычал что-то в ответ. Все-За-Одного был личностью до того, как стал Все-За-Одного. Эта личность впоследствии и стала Все-За-Одного. Если о Все-За-Одного не было исторических записей, кроме неясных слухов, то, возможно, где-то были записи о настоящем Все-За-Одного, что не прятался за псевдонимом. Пожалуй, настало время покопаться в более легальных исторических источниках. Возможно, у Тсукаучи была рекомендация, раз уж расследования были его делом.