Join us in Bliss.

      Прошло двадцать лет. Двадцать долгих лет, прежде чем мир начал потихоньку оправляться от «божественного» удара Иосифа Сида. Двадцать проклятых лет Элен, Ангел Возмездия Сопротивления, делила хлеб и воду с Отцом. И… Удивлению её не было предела, когда в один прекрасный день Мур поняла, что не видит в этом ничего ужасного. Что совместная жизнь с Иосифом не вызывает раздражения и зудящего желания его убить. Время, как говорится, лечит. И долгими вечерами, когда жуткий холод ядерной зимы проникал сквозь щели в их убежище, согреваясь друг другом, пара слушала истории из жизней покинувших этот свет.       Эта близость развязывала язык, располагала к беседе, ведь у них не осталось никого. Два одиноких человека нашли в друг друге что-то, способное заставить их жить. Смущённое различными чувствами сердце Элен однажды просто не выдержало, и откровение сорвалось с её губ. Она призналась во всём, лежа на кушетке с закрытыми глазами, Мур говорила и говорила. И в ту же ночь она родила Иосифу сына. Видимо, боль — её вечная спутница. — Я говорил, ты — моя семья, Элен, семья…       Элен удалось перебороть себя, вырвать из души весь негатив, истребить мрак, рождённый от постоянной битвы. Мур больше не испытывала ненависти к Иосифу, превратив её в любовь к сыну. К маленькому беззащитному существу, отчаянно хватающемуся за жизнь. К сожалению, его судьба очень похожа на родительскую. Но Мур испытывала стойкое желание оградить дитя от бесконечной тьмы, в которой погрязла сама настолько, что неразличимы для неё стали день и ночь. В этой заботе… она забыла обо всём… Однако, в отличие от Элен, Иосиф не смог похоронить в своей душе обиду на Сопротивление и усмирить «глас Господа». — Прости, любимая… — говорил он Элен, сглатывая густой комок, вставший поперёк горла. — Это необходимо… Это искупление… — лихорадочным блеском горели серо-голубые глаза, но Мур лишь покорно подняла голову. По щекам мужчины текли слёзы, но так велел Господь… Отец заставил Элен замолчать. Сделал так, что слово больше не сорвётся с этих губ, которые он, извиняясь, беспрестанно целовал, ощущая металлический вкус крови на своём языке. Ей же не было больно. От былой яростной фурии не осталось и следа, ей на смену пришла смирённая женщина, мать. — Ты всегда осуждала… Выносила приговор действиями, казнила… Ты останешься Судьёй этого мира, о возлюбленная моя.

***

      Он снял её маску, чтобы увидеть как прекрасно её лицо в солнечном свете. От поцелуев беспорядочных, опаляющих, жадных сознание Иосифа готово было расстаться с телом. Она не отвечала на проявление страсти, а Отцу оставалось лишь ловить солёные слёзы, не давая каплям упасть с её кожи. Седина уже тронула его тёмно-русые волосы, Старость стояла за его спиной. И свидание со Смертью, казалось, совсем близко. Но Элен не видела никого, кроме человека, решившего Её спасти от Геенны Огненной.       Он смотрел на неё и видел отчаянную, страдающую, смирившуюся женщину, однако сумевшую стать верной подругой для него, его опорой в стремлении выжить и возродить «Эдем». Она стала матерью его сына, не побоявшись, не отвернувшись, понимая, что дитя безгрешно… Она стала матерью Нового Мира.