///
— Мне вот не кажется, что мы по адресу, Урахара-сан, — вход в бараки одиннадцатого отряда выглядел сурово. Поразительная тишина время от времени прерывалась завываниями и больными мужскими стонами. Листьев на деревьях уже нет, голые ветви недружелюбно выглядывают из-за высокого каменного забора. — Разве мы не должны были оказаться в Южном Руконгае? — А чем вас северо-западный Сейрейтей не устраивает, Йоруичи-сан? — на лице Киске легкая усмешка. — Во всяком случае, нам нужно в первый отряд, — в глазах Мацуо немой вопрос, — так, может быть, пойдем? — Ну что вы, нас так просто не примут, нужно обо всем договориться. — И что вы предлагаете? — А вы редкий гость в Обществе Душ, Урахара-сан, — девушка оборачивается, чтобы понять, кто говорит. Видит перед собой среднего роста мужчину, мускулистого, напряженного. Сознание молчит, в конце концов, кого она тут знает? Одно было ясно — шинигами. Но чтобы прийти к таким умозаключениям, не нужно было обладать высоким уровнем интеллекта. — Давно не виделись, лейтенант Мадараме, — мужчина легко кивает ему. — А это? — Иккаку смотрит в упор на незнакомку. Хана может почувствовать этот холодок, пробежавший между ними. Отчего-то в глазах лейтенанта не было снисходительности. — Это Хана Мацуо, — Йоруичи приобнимает девушку за плечи, улыбается, будто показывая ее. Задор в голосе Шихоин Мацуо совсем непонятен и чужд: чем дольше они здесь штаны просиживают, тем меньше у них времени, чтобы действовать. — Мадараме-сан, — Киске подходит к нему, шепчет что-то на ухо. Разворачивается, просит Йоруичи следовать за ним в бараки первого отряда. Мацуо, недолго думая, делает спешный шаг вперед, чтобы пойти за ними, однако шляпник ее прерывает, прося дождаться офицеров главнокомандующего здесь, в бараках одиннадцатого отряда. Хана, не в силах спорить, да и не зная, куда ей точно нужно идти, мирится с судьбой. Провожает взглядом Киске и Шихоин, поджимает губы, сжимает руки в кулаки. Как же это все, черт возьми, сложно! Слишком много нюансов, слишком много «если» и «надо». — Вот ведь!.. — Ты это чего? — лейтенант говорит с легким пренебрежением. Все так же внимательно смотрит на нее. Потом достает руку из кармана шикахушо. — Это вы чего?! — Хана совсем не рада чужим рукам на своих плечах, потому хватается за запястья Мадараме в попытке освободиться. Иккаку опасно наклоняется: так, чтобы их глаза встретились. — От тебя так и несет его реацу, — тихо говорит он. — И что с того? — не громче спрашивает девушка, с напором. — А? Что это значит? — Мацуо понимает, что наколоть дров ей будет проще простого, если она не будет держать себя в руках. Слово «секретность» сквозит эхом в ее голове, заставляя подумать, прежде чем ответить. — Будто я этого хотела, — спустя пару секунд выдыхает девушка ему в лицо. Иккаку, посмотрев на нее еще немного, отходит в сторону, к входу в бараки. — И что это еще за форма такая? Идем, — девушка запоздало заметила, что занпакто с шинигами не было. Хотя и без меча он выглядел грозно. Территория отряда не показалась Мацуо в каком-либо роде уникальной. Ожидания оправдались: хоть где-то фантазия приводила ее к настоящим реалиям. Однако подходя все ближе к додзё и слыша все отчетливее лязг стали, девушка невольно поежилась. Одиннадцатый отряд… — Зараки Кенпачи… — Хана нервно выдыхает. В первый день встретиться лицом к лицу с совершенно незнакомым капитаном Готея — вот уж радость. Мысленно она успокаивала себя тем, что капитанов уже встречала: и Урахара, и Йоруичи, и Тессай, и Главнокомандующий, и сам Айзен. Бояться было нечего. — А, это ты, Иккаку, — ничего, кроме белого хаори, широкой спины и копны черных волос Мацуо не смогла увидеть. После мужчина развернулся к ним вполоборота. На его лице был шрам: от самого глаза до подбородка. На плече лежал его меч, казалось бы, неотесанный: вместо ровного лезвия сплошь зубцы. Больше напоминало пасть хищника, чем холодное оружие. — А это? — он кивнул на девушку. — Урахара просил подержать ее здесь, — мужчина отходит в сторону, берет в руки ножны, стоявшие у одной из стен, — она пришла показания против Айзена давать. — О, вот как, — Зараки не то улыбается, не то скалится. Разминает шею, водит плечами. — Нападай давай. С этими кретинами и пяти минут не повеселишься. — Да! — все офицеры вмиг расходятся, освобождая додзё, кто-то и вовсе выходит на территорию отряда. Хана, присевшая в одном из углов, для себя решает, что окружающим просто не интересно происходящее. Должно быть, они это видят каждый день. Битва двух шинигами проходит мимо ее сознания: хоть она и завороженно смотрит на то, как стремительно клинки рассекают воздух, она не может осознать ничего из того, что видит. Мацуо кажется, что пора бы думать, как отвечать в суде. Как объяснить, почему она пришла. Что скажет тот самый Совет 46. Посмеется ли? А что скажет Соуске? Взглянет ли на нее разочарованно, удивленно? Мыслей действительно было много. Девушка не замечает, как придерживает одной рукой голову. — Нездоровится? — Да нет, — отстраненно отзывается Хана. — Что тогда? — Много всего, — она смотрит на присевшего рядом офицера. Мацуо отмечает его изысканность и одновременную суровость. Возможно, где-то в глазах. — Юмичика Аясегава, третий офицер одиннадцатого отряда, — говорит он, смотря уже не на нее, а на друга с капитаном. — Хана Мацуо, — девушка легонько кивает головой вместо того, чтобы поклониться. — Значит, о тебе в последнее время говорят верхи. — Судя по всему, — она пожимает плечами, — а что говорят? — Говорят, что ты его новая союзница, — отвечает Аясегава. — Они так на тебя смотрят потому, что ваша с ним реацу очень похожа. — Он сделал так много ужасных вещей? — Не то слово, — он прищуривается, — он и Мир Живых чуть ли не уничтожил. А если бы пришел к власти, то вы бы уже не жили. — Здесь нет никого, кто бы думал иначе? — Если и есть, вряд ли кто-то скажет, — Юмичика быстро поднимается с места, идет к Зараки. Хана пытается придумать, как же ей отсюда улизнуть. Нет, ждать она определенно точно не хочет. Судя по тому, что говорит этот офицер, Айзена точно не собираются прощать. А значит ей нужно несколько причин, по которым она сможет остаться здесь, а не отправиться после суда в Мир Живых с Урахарой и Йоруичи. К сожалению, в арсенале такой информации не было. — Капитан Зараки, — робко начинает Хана, подходя к компании из трех, — возможно, я могу чем-то помочь? Вы уже долго стоите, — она улыбается. С виду выглядит уставшей. Кенпачи оглядывает девушку, будто сам для себя решает, безопасно это или нет. — Пойди и принеси нам воды, — ровным тоном отвечает он, — спросишь у офицеров, где кухня и мой кабинет. Аясегава, Мадараме, вы за мной, — когда мужчины скрываются из виду, Мацуо выдыхает: теперь важно выбраться отсюда. Девушка выходит из додзё и, словив первого проходящего мимо офицера, интересуется, как пройти на кухню. Офицер говорит, что наконец-то бабскую работу будут выполнять бабы, а после указывает на корпус, противоположный тому, в котором они сейчас находятся. Поблагодарив его и помедлив еще с минуту, она понимает, что дверь рядом с корпусом — это выход с территории отряда. Лучше сложиться и не могло. Хана решает скрыть свою реацу и к своему удивлению выясняет, что в духовном теле это сделать намного легче. Ну, или она уже наловчилась. Когда девушка незамеченной выходит на улицу, тут же думает, что нужно использовать шунпо и поскорее уйти, однако в последний момент одергивает себя: так ее будет проще выследить по следам реацу. «Но меня во всяком случае легко выследить», — рассуждает Хана. Кто здесь не знает духовную силу Айзена? Должно быть, все знают. И все равно, лучше перестраховаться. Желательно, не попадаться на глаза людям, которые носят капитанские хаори и лейтенантские шевроны — точно будет плохо. За своими мыслями девушка не заметила, как вышла на одну из узких улочек. Вокруг никаких зданий или входов: это было больше похоже на лабиринт из белых стен. Путь был только один — вперед. Изогнув бровь в немом вопросе, Хана пошла немного быстрее. Быть одной показалось даже хуже, чем если бы она была в толпе незнакомцев. Странное чувство того, что за ней следят, медленно проникало в сознание. И если оно так на самом деле и есть, тогда Мацуо не удивлена. Интуиция никогда не была ее коньком, но отчего-то сейчас казалось, что она не ошибается. Оборачиваться было страшно, однако сделать это все же нужно было. Остановившись и собрав волю в кулак, девушка резко разворачивается на одних пятках. — Никого… — заключение тихое. Хана понимала, что это, вероятно, может оказаться лишь ее предположением. Ей неизвестны все техники шинигами. А учитывая, что здесь, в Сейрейтее, сердце Научного Исследовательского Института, то будет неудивительно узнать, что за ней кто-то, все же, стоит. Но волноваться уже не к чему, думает Мацуо, а потому идет к выходу с улицы. Она не успевает сделать шаг на широкую улицу, как тут же ахает и делает шаг назад: сколько народа! Вот уж точно, что за странная форма у нее. Быть замеченной не составит никакого труда. На секунду сознание озаряет идея: можно использовать силу гипноза Кьёки Суйгецу. Стать, например, Йоруичи или Тессаем. Хана одергивает себя быстро. Хочется узнать этот мир, будучи самой собой. Ну, словят, так словят. С кем не бывало? Вряд ли Урахара расстроится, узнав, что она сбежала из бараков одиннадцатого отряда. Мацуо уверена: он знал, что так и будет. Лавочки в Сейрейтее так и манят своим убранством: маленькие и большие, богато отделанные и совершенно простые, полные еды и украшений — все это кажется таким интересным и невероятным. Хана чувствует, будто погрузилась в какой-то исторический фильм о феодальной Японии. Женщины и мужчины в шикахушо, некоторые в кимоно. А лица! Все такие разные, прямо как в Каракуре и Кавасаки. Самое главное, эти люди настоящие. Кто бы знал, что Общество Душ будет настолько занятным местом. Переходя от одной лавки к другой, девушка случайно врезается в кого-то спиной. Чувствует: этот кто-то определенно выше, ведь головой она ударилась о плечо. — И-извините! — она спешно оборачивается и кланяется, не совсем низко. Хочет видеть глаза собеседника. А когда видит, то и вовсе застывает. И дело, пожалуй, не только в глазах. «Быть такой красивой — преступление, говорю же…» — отвести взгляд невозможно. В последний раз она видела кого-то похожего на эту женщину лишь в Каракуре, в доме Куросаки. Но Орихиме хоть и была отдаленно на нее похожа, но все еще не была настолько… изящной? — Ну, не нужно, — женщина говорит это с мягким задором, хотя ее глаза отчего-то серьезны. Но Хана может наблюдать это лишь мгновения, ведь потом она принимает совершенно беззаботный вид, слегка наклоняется к ней. — Какой красивый наряд, из какого ты подразделения? — она улыбается ей, осматривает внимательно одежду. — Понимаете… Я… — шинигами уже стоит ровно, скрестив руки под пышной грудью. Ждет. — Я здесь с Йоруичи Шихоин-сан и Киске Урахарой-саном, по делу, — Хана улыбается в ответ, разводит руками не очень широко. — О-о-о, тогда нам точно нужно где-нибудь посидеть и поговорить, — она кладет руки на плечи Мацуо, разворачивает ее и куда-то ведет. Отпираться не получается. Каждый раз, когда Хана придумывает, казалось бы, вменяемую отговорку для того, чтобы уйти подальше, Рангику (как выяснилось при случае) говорила, что все это пустяки, и они сами там разберутся в первом отряде. В Мацумото Рангику сошлось все то, на что Хана боялась напороться: она была шинигами, она была лейтенантом десятого отряда, а еще отправила адскую бабочку в первый отряд с посланием о том, что Хана Мацуо сейчас вместе с ней в ресторане «Нишиазабу Таку». Девушка там должна была, по словам новой знакомой, отведать лучших суши в ее жизни. — Лейтенант Мацумото, я на самом деле не голодна. И денег у меня нет… — Не беда, мы угощаем, — отзывается Рангику. Обе переходят порог заведения. — Мы? — Хана удивлена. Пополнению и так подозрительной компании она не может быть рада. — Хинамори-и-и, — она машет рукой, как кажется Мацуо, в пустоту, однако девушка, которая сидела рядом со стеной, начинает оглядываться, а когда находит женщину глазами, лучезарно ей улыбается и машет рукой в ответ. «Хинамори?.. Не может быть. Это ведь совпадение, верно? Просто совпадение!» — стоит девушке сесть напротив той самой Хинамори, как она понимает: нет. Это не совпадение. Суровая реальность. Когда глаза обеих встречаются, вокруг будто все замирает. Ступор хорошо читается на лице Мацуо, она даже не моргает. В голове проносятся сцены, которые она видела не раз и не два. Воспоминания Айзена сваливаются на нее снежным комом с еще большей силой, чем когда-либо прежде. Хинамори же выглядит растеряно, не говорит незнакомке ни слова, лишь смотрит на нее. Она чувствует эту реацу. Хорошо знакомую и одновременно чужую. Шеврон пятого отряда на доли секунд становится невыносимо тяжелым, однако совсем скоро это чувство пропадает. — Да, Рангику-сан, — Момо кивает ей. Хана не понимает, к чему относятся эти слова, но верит, что пока обдумывала произошедшее, просто прослушала что-то важное. — Нам, пожалуйста, как обычно, — говорит Мацумото. — Конечно, лейтенант, — девушка, взявшая заказ, уходит в сторону. — Капитан Хицугая, — на лице Хинамори расцветает улыбка. Рядом с ней садится невысокий парень. Мацуо кажется, что от него веет холодом, но она старается избавиться от странных мыслей. А потом понимает, что так оно на самом деле и есть. И его взгляд этим холодом пропитан насквозь. Особенно тогда, когда его глаза находят ее лицо. — Капитан, я же сказала, что беспокоиться не о чем, — Рангику подпирает голову рукой. — Урахара и Йоруичи прибыли с ней, чтобы давать показания против Айзена, — все выглядят довольно подавленно и серьезно, — это так? — Конечно, — кивает Мацуо. Вот ведь! Ее руки слегка холодеют. Нервы берут свое. — Мацуо-сан, — начинает Хинамори, немного робко, — а что он сделал? С вами, — трое смотрят на нее. Что же им сказать? Их компания привлекает внимание других шинигами в заведении. Хана осматривается, чувствует себя некомфортно. Но иначе никак, верно? — Он… — Мацуо выдерживает паузу, чтобы соотнести события в своей голове, — намеренно сделал меня сосудом. Сосудом для части своей души, что осталась здесь, в Сейрейтее. — Для чего? — Тоширо слегка наклоняется, кладет одну руку на деревянный стол. — Те пустые, которые пробудились… Он хотел меня убить, когда его душа вернется. Забрать свой меч… Кьёку Суйгецу. И, наверное, бежать, чтобы организовать еще одно нападение на Общество Душ. — Но ведь ты живая душа? — Мацумото поворачивается к Хане. — Хотелось бы быть, но нет, — девушка виновато улыбается. Вот уж точно. Она не жива. — Это он вас убил? — Момо спрашивает увереннее. — Айзен? — в голосе девушки сквозит удивление. — Нет. Это был его пустой. — Зачем тебе давать показания? — капитан десятой дивизии не скрывает своего недоверия. — О чем вы? — Он и так осужден на двадцать тысяч лет. — Двадцать? — Тебя это удивляет? — Нет… Я просто хочу помочь себе, — говорит Хана, сложив руки в замок на коленях. — Помочь? — спрашивает Мацумото. — Помочь себе пережить это, — заканчивает Мацуо. Они сидят еще недолго. Кушают быстро, после чего Хицугая сопровождает Хану в бараки первого отряда, где оставляет на попечение младших офицеров. Там ей выделяют небольшую комнату с выходом на веранду, красивым видом на небольшой сад, пускай и сбросивший свои листья. Завтрашний день не будет легким. «Выйти прогуляться по отряду, что ли», — еще даже не поздний вечер, заснуть раньше обычного Мацуо не сможет. Так почему бы и не попытать удачу? Вдруг найдет что-то интересное. Девушка выходит из комнаты, задвигает за собой сёдзи, думает, куда бы пойти: направо или налево? Раз уж направо она шла тогда, когда выходила из бараков одиннадцатой дивизии, будет резонно сейчас пойти налево, чтобы никого не обидеть своим фаворитизмом правой стороны движения. Вокруг никого нет. Тишина даже хуже, чем на той узкой улице, где она бродила днем. «Мукен ведь расположен под этими бараками… Но я ничего не чувствую. И ты, должно быть, тоже…» — Хана устало выдыхает. Она ловит себя на мысли, что уже и не знает, что верно. Все те, кого она сегодня встретила, все они были против Соуске. И даже она, когда все узнала, тоже поначалу не смогла это принять. В такие моменты она обычно вспоминала, что, пускай он был не лучшим, он делал для нее многое. И, должно быть, точно убил бы, если бы хотел. Но эти мысли ей уже так надоели. Играя, как бесконечная пластинка в голове, они могли бы утомить кого угодно. «Я ведь уже все решила», — думает Мацуо. «Пути назад нет», — девушка кивает сама себе, продолжает идти по длинной веранде казарм. Впереди поворот. Хана, услышав голоса, застывает на месте, будто липнет спиной к стене, чтобы ее не заметили. — Уже всех собрали здесь? — Да, — мужские басы слишком хорошо слышны в этой мертвой тишине. — И тех арранкаров тоже? — А, ты о тех, которые вернулись с Капитаном Кучики и капитаном Ядомару? — Да, о них. — Уже здесь. Но они помогли им привести в порядок гарганту. И не нападали, судя по словам лейтенанта Хинамори. Не знаю, зачем они здесь, — с легким возмущением говорит человек. — Говорят, — немного тише начинает первый, — что они причастны к убийству лейтенанта кидо отряда. — Не может быть! Ведь было объявлено… — Коджи, ты, конечно, новобранец, но не неси чепухи. Где ты видел, чтобы такие случаи были случайностью? — Тот парень не выглядел тем, кто мог бы убить лейтенанта Миуру. — Капитан Куроцучи подтвердил, что мелкая взломала хранилище информации. Хана решила, что этого ей вполне достаточно. Потому настолько тихо, насколько могла, постаралась покинуть это место. Доски, к счастью, не скрипели. Вернувшись в комнату, она решила обдумать, что делать дальше. Эти новости представляли неописуемую ценность. Это то, что могло сыграть ей на руку на суде. Сомнений быть не могло: это были те самые арранкары, которые напали на нее в Каракуре. «Пора спать», — девушка потушила свечу, прежде чем опуститься на футон и провалиться в сон.///
Резиденция Совета 46 что снаружи, что внутри, по мнению Ханы, выглядела бездушно, пусто и подавляюще. Вход кому бы то ни было был воспрещен, да и из того, что она успела услышать, сами судьи не отличались добрым нравом или высокими моральными принципами. Сегодняшнее же слушание было довольно занятно. Хотя посторонние шинигами не могут присутствовать на судебном процессе, в этот раз капитанскому составу было разрешено принять участие в качестве наблюдателей. Занятно это заседание также было тем, что из Мира Живых прибыл человек, готовый дать показания против Соуске Айзена, что не могло не симпатизировать Совету. Подземный актовый зал снаружи выглядел массивным и тяжелым. Рядом с Ханой, по обе стороны, стояли Урахара и Йоруичи. Дверь все еще была закрыта. Их не приглашали. — Я думаю, ты уже придумала две легенды, — спокойно начинает кошка. — Да, Йоруичи-сан, — послушно кивает Хана, сверля взглядом дверь. — Если захочешь вернуться в Мир Живых, просто расскажи ту, что менее правдива, — женщина поворачивается к ней. Кладет руку на плечо. Мацуо смотрит на нее не то с печалью, не то с решимостью в глазах, кто ее знает. — Спасибо, — дверь перед ними медленно открывается, слабые лучи света падают на них. — Идите за мной, Мацуо-сан, — девушка еле выговаривает «да», прежде чем последовать за Урахарой. Внутри все нагнетает еще больше. Не видно ни одного лица. Сплошь и рядом высокие таблички с номерами. Глаза разбегаются, потому она их закрывает, чтобы зря не отвлекаться и не волноваться. Сердце не колотится словно бешеное, нет. Ей просто страшно. Странное чувство поднимается из самого живота, застревает где-то в горле, не найдя выхода, и давит, давит на нее всю. — Соуске Айзен, — громко объявляет мужской голос, — приговорен еще к пяти тысячам лет заключения за создание оружия опасной природы без разрешения правительства во время службы в Готей 13, а также за убийство человека без прямого приказа во время заключения в Мире Живых. — Это не перестает быть ироничным, — отзывается Айзен, — то, что вы судите меня. — Тебе лучше молчать, — с напором замечает судья, — ведь здесь есть тот, кто может это все подтвердить. Вывести всех свидетелей! — вперед выходят арранкары, те самые, с которыми она сражалась, союзники покойного Шичиро, Сейджи и Марисэ. Шинигами, прежде увлеченные ими, перевели свои взгляды на Хану. Киске подтолкнул ее вперед. — Неприятная встреча, не так ли, Айзен? — замечает кто-то из судей, сидящих повыше. Мацуо кажется, что прошла вечность, прежде чем она встала между Соуске и представителями Совета. Это кресло… Это ведь то самое кресло, которое она видела в его воспоминаниях? Связанный по рукам и ногам. Лишь его лицо открыто. Хана молчит. Смотрит. Его взгляд холоден. Насмешлив. Будто говорит, что она пришла сюда зря. — Хана Мацуо, — звучит женский голос, — говорите, — на лицах некоторых шинигами легко заметить удивление. Никто не ожидал, что ей действительно дадут право что-то сказать. Большинство было уверено, что лишь ее присутствия, как обвинителя, будет достаточно для Совета 46. Девушка, хотя и репетировала свою речь и с утра, и по дороге в зал суда, совершенно растерялась. Как ей начать? — Не прерывайте меня, пожалуйста, — она бросает взгляд на Соуске, прежде чем отвернуться от него и начать разговор с безликими судьями.«У каждого человека есть то, за что он с радостью отдаст свою жизнь»
— Я здесь не для того, чтобы обвинять Соуске Айзена, — она может услышать сдавленное «что?» позади себя, — ведь он не сделал ничего для того, чтобы у меня была причина его в чем-то обвинить. В отношении меня. — Что вы имеете в виду, Хана Мацуо? — не без злости спрашивает судья. — Я имею в виду, что я здесь для того, чтобы поддержать его! — в зале суда поднимается шум. — Мы… Мы все выбираем разные дороги! Нет ни верного, ни ложного. Как нет правды или лжи. Есть лишь власть. Сила. Все идут за ней. Вы все… Вы ведь выбрали свою сторону. Вы решили, что для вас «верно». Я уверена! — Хане приходится повышать голос, чтобы все замолчали. — Если бы когда-то давно, когда я еще не родилась, его стремления к совершенству поддержали... если бы только тогда кто-то отнесся к этому иначе — нас бы всех здесь сейчас не было!«Чтобы защитить право иметь место, к которому он принадлежит»
— Примите мои извинения, но я с вами не согласна. — Неужели ты не понимаешь?! — Хана оборачивается. Сой Фонг выглядит раздраженной и злой, она делает выпад вперед, но не выходит к Мацуо. — У тебя еще есть шанс остаться безнаказанной! — Почему вы считаете, что ваша сторона заслуживает поддержки, а его — нет? — тихо интересуется девушка, глядя в глаза капитана второй дивизии.«И каждый человек будет в отчаянии сражаться голыми руками»
— Замолчите, иначе вы не избежите смертного приговора! — Смертный приговор? — Хана оборачивается к судьям. — Вы трусы! Такова власть Общества Душ?! — Тебе ли судить о законах этого мира? — Тоширо Хицугая появляется перед ней неожиданно. Кончик лезвия Хёринмару опасно касается ее горла. Будто предупреждает.«Прольет свою кровь, чтобы остановить вторжение»
— Вам не повезет узнать, что я бессмертна, капитан, — на выдохе говорит Хана, смотря прямо в глаза Хицугаи. — Хана Мацуо, — звучит голос судьи, — вы проговариваетесь к заключению за поддержку государственного изменника, — казалось бы, вокруг все застывает. Хана оборачивается, чтобы встретиться взглядом с Айзеном. Мысленно благодарит его за то, что он дал ей сделать все так, как она того хотела. Улыбается ему, прежде чем ее окружают стражи и уводят прочь из зала суда.///
— Мы провели экспертизу, — тянет слова Маюри, — все подтвердилось. Капитан Кьёраку, Хана Мацуо в перспективе может стать не лучше Айзена. — Поэтому это будет правильным решением, капитан Куроцучи? — Боже мой, вы же сами так решили, несите ответственность за свои приказы. — Вы правы, это важно, — усмехается главнокомандующий, — и это большее, что я мог для них сделать. — Как по мне, это уж слишком милосердно, — ученый довольно пренебрежителен. — Будем считать это подарком за помощь в победе над Яхве, — заключает Шунсуй, — идемте. За массивной дверью, ведущей в темницу Айзена, тихо. Мужчина прикован к распятию так же, как и прежде. Он смотрит вперед. Впереди — такое же распятие, а к нему прикована она. — В этом есть что-то смешное? — его губы трогает легкая усмешка. — Нет, совсем нет, но я рада тебя видеть, — она запинается на секунду, — и слышать тоже. Не хочешь отсюда выбраться? — Хочу ли выбраться? Возможно, — в его глазах блестит интерес. Неужели она что-то задумала? — Давай заснем? — в ее голосе есть нотки сомнения. — В твоей или моей душе. Там эти распятия не помеха. — Сон, длиной в двадцать тысяч лет? — Да, — кивает Хана, — от этой моей способности обычно умирают, но нам это вряд ли грозит, — Соуске прищуривается, думает, хорош ли этот план. Внезапно он вспомнил, как однажды размышлял о мужестве после смерти Яхве. Он смотрел на Хану и понимал, что она, безусловно, им обладает. Она отправилась за ним и оставила все. Должно быть, пришла его очередь проявить мужество и выбрать ее, а не тысячи смертей от клинка Кьёки Суйгецу? — Пожалуй, — соглашается он. Хана тепло улыбается, одними губами говорит «суймин махи», прежде чем его одолевает невероятная тяга заснуть. Айзен видит, как закрываются глаза девушки. Какое счастье, что он не проведет остаток жизни в иллюзии своего духовного меча.«Спасибо, Хана. Я иду».