Цикл "Friends forever"

На первый взгляд, это утро ничем не отличалось от других. Точно так же встать ни свет ни заря, умыться, справить нужду, монотонно пробормотав себе под нос заученные до машинальности слова благодарения, стянуть со спинки стула заботливо приготовленную женой ещё с вечера одежду. Мягкие ремни стареньких тфилин*, подаренных ещё отцом, земля ему пухом, удобно и привычно ложатся кольцами на левую руку - один, два, три... Два витка на бицепс, восемь между локтем и запястьем, перехлестом через ладонь и закрепить на пальце. Прикрыть глаза ладонью. "Внемли, Израиль! Господь — Бог наш, Господь — один!.." ** Молитвенник не нужен - он и так знает, что говорить... И пусть он родился в России и здесь же прожил всю свою жизнь, эти слова древнего языка, ежедневно повторяемые им с тринадцатилетнего возраста, уже давным-давно врезались в память, стали частью его самого. "Дабы помнили вы и исполняли все заповеди Мои и были святы перед вашим Богом. Я, Господь, — Бог ваш, Который вывел вас из земли Египетской, чтобы быть вашим Богом. Я, Господь, — Бог ваш." ** Закончив утреннюю молитву, парень осторожно, виток за витком, снял кожанные ремни с руки и головы, с тем же благоговением, что и впервые в детстве, поцеловал закреплённые на них кожаные коробочки и аккуратно сложил назад в богато расшитый бархатный чехол. Ну что? Здравствуй, новый день? - С добрым утром, солнышко! - задорно хлопнув ладонями по коленям и насвистывая прилипший ещё вчера заводной мотивчик новой песни "Сплинов", двинулся он в сторону кухни. - Солнышко? Детка... Ты где? Какой-то шум, раздавшийся прямо по курсу, и витающие в воздухе ароматы подтвердили правильность выбранного направления. - Ку-ку, - вид, открывшийся его жадному взгляду, оказался ещё более аппетитным, чем ванильный запах свежей сдобы. Призывно оттопыренная попка облокотившейся на обеденный стол девушки абсолютно однозначно приглашала... Приглашала. И он не стал отказывать себе в удовольствии. Неслышно подкравшись к шикарным тылам увлечённо что-то читающей их обладательницы, парень звонко шлёпнул по подставленной заднице и, не удержавшись, немного пожамкал мягкую плоть. И вот тут-то и случилась первая странность этого утра. Вместо того, чтобы удивлённо взвизгнуть, смущённо хихикнуть либо же призывно податься назад, жена... вывернувшись, хлопнула его по рукам и отошла к окну! Дальше хуже - быстрый осмотр открывшегося после её ухода стола не выявил никаких признаков наличия ни любимой им овсяной каши, ни какого-либо её заменителя, ни крепкого свежесваренного кофе, которым неизменно вот уже год баловала его по утрам благоверная. Совершенно пустой стол с раскрытой книгой посередине. Зачиталась, что ли, или?.. Насупленные брови на миловидном личике и скрещенные на груди руки наводили на мысль, что скорее "или". - Сёма, - начала жена, - нам надо поговорить. - Хани, сладкая моя, - Сёма по собственному горькому опыту знал, что говорить с этой добродушной хохотушкой в таком состоянии смерти подобно. - Может, вечером, а? Я на работу опаздываю... - А как же завтрак? - фуууух, кажется, Бог миловал. - Спасибо, родная, - незаметно выдохнув, улыбнулся он. Рано расслабился. - Вот вместо завтрака и поговорим, - обрубила девушка. - Что за цирк вы с Мишей вчера устроили? - А? Что? А откуда ты узнала? - Откуда узнала - уже моё дело, - маленький аккуратный пальчик сурово ткнулся в его сторону. - А ты - объясняй! - Да что там объяснять? - отмахнулся Сёма, начиная просчитывать ходы к отступлению. - Этот педик припёрся ко мне на работу... - Не смей называть его так! - Хочешь сказать, что он не пе... - Хочу сказать, - перебила его жена, - что в лексиконе интеллигентного человека найдутся и другие слова. - Например? - Например, имя? Михаил. Его зовут Михаил. - И он - педик! - Шимон! - всё, отступать поздно. Надо было молчать. Просто молчать. Теперь благоверная не угомонится, пока не вынесет ему мозги окончательно... - Я не собираюсь общаться с этим пе... человеком! - поправился он в последний момент. - И тебе запрещаю! - Ха-ха, - с такими интонациями смеются ехидны, а не миленькие беременные девушки из хороших еврейских семей. - Очень смешно, дорогой. Считай, я оценила. А теперь серьёзно - ты мой муж, он - мой друг. Почему бы вам не перестать меряться пипи... пирожками и объявить перемирие? - она тоже с трудом сдержалась. - Какое перемирие, Хани? Я с ним не ссорился. Я просто не хочу иметь с этим... пфф... грешником ничего общего! - Грешником? - девушка внезапно подскочила к столу и схватила лежавшую там книгу. - Вот! - ткнула она переплётом мужу под нос и тот, с трудом сведя глаза, убедился, что ему не показалось - благоверная с утра пораньше штудировала Тору. - Я ещё раз всё перечитала - нет тут такого! Нет! Так вот где собака порылась... Нет, ну это уже ни в какие рамки не лезет! Ладно, Сёма ещё был готов принять, как факт, необъяснимую блажь любимой жены общаться с этим мужеложцем, но искать оправдания этому?! Выдвигать Святое Писание как аргумент? Да что она себе позволяет? Так, спокойно, спокойно... Кричать нельзя, мало ли как это подействует на глубоко беременную женщину. - Хани, - предельно осторожно начал он, - девочка моя, я понимаю твоё желание оправдать друга, но Тора абсолютно точно указывает нам... - Где? - книга снова ткнулась ему в лицо. - Пальцем покажи мне, где, и я в тот же момент порву любые отношения с ним. Ну же, где? - Любимая... - Где? - Хорошая моя... - Где, Шимон, где? Надо сказать, что тут его конкретно подловили. Дело в том, что Шимон Дорсинский, хотя и был человеком верующим, более того - религиозным, но не то, чтобы очень. Книги святые не изучал, всё больше полагаясь на слова местного раввина, да и заповеди исполнял без особого фанатизма. Если быть уж совсем честным с самим собой, то он больше руководствовался принципом удобства. Следовал тому, что не особо мешало ему жить, старательно игнорируя то, что мешало, и не утруждал себя вопросами "почему" и "зачем". А вот жена к сегодняшней беседе, видимо, хорошо подготовилась. - Хани, - Сёма говорил медленно, растягивая слова, давая себе возможность тщательно продумать ответ. Главное, не показать слабину. - Ну, допустим, ты не веришь мне - собственному мужу, но уж мудрецам-то ты должна поверить... - То есть, ты считаешь, я глупее какого-то мужика, который жил тыщу лет назад? - Что ты, милая, ты у меня самая умная, - о, Боже, за что это на его голову? - Просто есть определённые вещи, которые не видны на первый взгляд... Иногда надо читать между строк. - Как вот это? - девушка открыла заранее заложенную страницу и зачитала вслух: - "Онан знал, что семя будет не ему, и потому, когда входил к жене брата своего, изливал на землю, чтобы не дать семени брату своему. Зло было пред очами Господа то, что он делал; и Он умертвил и его." - Да! - обрадовался парень неожиданной подсказке. - Например это. Видишь, даже если мы опустим на секунду сам факт мужеложства, остаётся грех пустого излияния семени, так что... - Так что, - захлопнув книгу, елейным голоском прошептала Хани, - тот минет прошлой ночью был грехом. Теперь я понимаю, дорогой. Спасибо, что объяснил. - Нет-нет, - опомнился Сёма, сообразив, какую яму вырыл сам себе. - Ты не поняла... - О нет, я всё прекрасно поняла! Читать между строк. Знаешь, - сделала она вид, что задумалась, - а ведь я уже беременная, а значит всё то, чем мы с тобой занимаемся по ночам, не более, чем перевод твоего драгоценного семени. - Хани... - Я, конечно, всего лишь глупая женщина... - Хани... - ...куда мне до твоих мудрецов... - Девочка моя... - ...поэтому, Сёмочка, учись читать между строк! - место книги под носом опешившего парня заняли три тесно прижатых друг к другу пальца: безымянный, средний и указательный. - Это то, что будет тебе вместо секса в ближайшие пять месяцев! - указательный и безымянный палец согнулись, оставляя Дорсинского один на один с ультимативно торчащим средним. - Господи, да как ты не сообразишь?! - окончательно озверев, взвыл мужчина, падая на стул. - Ну не могу я понять этого! Не-мо-гу!!! Не понимаю я, как можно... - Я тоже не понимаю, Сёма, - неожиданно сменив гнев на милость, жена мягко опустилась к нему на колени и взъерошила коротко стриженные волосы на затылке. - Думаешь, мне это всё не дико? Поверь, я пыталась его понять, перечитала кучу литературы, перерыла интернет... Нет-нет, - вскинулась девушка, заметив расширяющиеся от возмущения глаза супруга. - Ты не подумай, ничего такого, только научные статьи. И всё равно не понимаю. Если Господь создал для мужчины женщину, то как такое возможно? - Как же тогда?.. - Очень просто, - она без слов поняла невысказанный вопрос. - Я не пытаюсь понять. Не уверена, что мне это дано. Но я могу просто принять. Как факт. Как то, что наш сосед жарит в субботу свинину под сливочным соусом. Бог ему судья, они сами разберутся. Это же не мешает тебе ходить с ним по четвергам пиво пить, так? Подумай об этом, Шимон, хорошо? Просто подумай... - Мишка, - невысокая белокурая девушка, месяце на четвёртом беремености, внаглую висела на руке своего спутника и ныла. - Ну, Мишка... Ну что ты, Сёму не знаешь? - О, поверь мне, - блондин машинально потёр челюсть свободной рукой, - очень даже хорошо знаю, а потому и говорю: я не пойду! - Мишенька, ну Мишусюсечка, ну пупсик... - Бля! Хани, у тебя гормоны на словарный запас влияют? - Нет, на него влияет твой отказ идти на мой день рождения! - хихикнула та. - Миш, ну что ты, как маленький? Сёма обещал прилично себя вести. - Так прям и обещал? - скептически скосился на неё парень с высоты своего роста. - Ну... - смутилась Хани. - Ещё пообещает! - Ты такая манипуляторша, дорогая, - щёлкнули её по носу. - Но тут, боюсь, даже ты бессильна. - А вот это мы ещё посмотрим, - прошептала блондинка себе под нос и хотела, видимо, ответить что-то вслух, но неожиданно схватилась за живот, неловко оседая на пол и хватая воздух широко открытым ртом. - Аха... А-а-а... Что-то не так, Мишка! А-а-а! Из приёмного покоя, куда перепуганный едва ли не больше самой девушки парень влетел впереди собственных воплей о помощи, извивающуюся от боли беременную немедленно определили в отделение экстренной помощи. Примчавшийся на крики дежурный врач, едва взглянув на выступающий Ханин живот, вызвал бригаду и, решительно заступив Михаилу и примчавшемуся к тому времени взмыленному и бледному, как смерть, Шимону дорогу, увёз её прочь, наказав парням "ждать тут". И они ждали. Оба перепуганные, беспомощные, кусающие губы в кровь, боящиеся того момента, когда дверь, наконец, откроется и к ним кто-то выйдет. Что он скажет? Что происходит? Что... - Я не знаю, что буду делать, если с ней что-то случится, - неожиданно прошептал Сёма и поднял на парня красные, полные боли глаза. - Тихо, - Миша не думал, что он делает. Просто обнял того за плечи и притянул к себе. - Спокойно. Здесь полно врачей, всё будет хорошо, - шептал он, поглаживая окаменевшую напряженную спину. - Всё будет хорошо. Врач вышел к ним минут через двадцать и, как-то странно взглянув, сообщил, что с Ханой Дорсинской всё будет в порядке, острый приступ гастрита, хорошо, что вовремя приехали, правильная диета и своевременное медицинское вмешательство всё решат, угрозы беременности нет. Желающие лицезреть будущую мамашу могут сделать это в палате номер бла-бла-бла в западном крыле. Этаж второй, белые халаты выдадут на сестринском посту. Удачи и скорого выздоровления. - Пойдём? - отпуская руки, тихонько спросил Миша. - Пойдём... - Шимон чуть отодвинулся и начал вставать, но неожиданно опустился обратно, утягивая парня за собой. - Погоди... Ты это... Спасибо, короче. Она всё, что у меня есть, понимаешь? Я не знаю, что было бы... - Да всё же обошлось, Сём, - блондин хлопнул его по плечу и снова тот не сделал ни малейшей попытки отстраниться. - На день рождения Ханин придёшь? - уставившись в пол, поинтересовался он. - Приходи, она будет рада. - Э... Я не уверен, что это хорошая идея... - Почему? - словно решившись на что-то, парень поднял на него прямой честный взгляд. - Приходи, все свои будут. - Свои?.. - Свои, Миш, свои... Пошли к моей девочке? - Я сказал то, что Вы просили, но Вам не кажется, юная леди, - сурово насупив кустистые брови, нависнул над больничной койкой давешний врач, - что пользоваться своим положением, дабы манипулировать людьми не совсем приемлимо? - Доктор, - Хани смущённо улыбнулась, показывая милые ямочки на щеках, - ну согласитесь, грех упускать такой случай. А мальчикам уже давно надо было поговорить....