Второй шанс

Скрыть свою связь с прошлым… — Рен! — Кеко резко подскочила, хлопая мокрыми глазами и пытаясь приспособиться к темноте. В груди затрепетала надежда, что это всего лишь дурной сон, на самом деле нет и не было никакой Тины с ее ужасными откровениями. Тогда может и бала никакого не было? Девушка пошарила рукой подле себя. Пальцами она почувствовала размеренное биение сердца под теплой тканью рубашки. Сильная ладонь накрыла ее дрожащие пальчики и потянула к себе так, что ее голова устроилась на этой самой груди, которой она только что касалась. — Засыпай Кеко, это всего лишь очередной кошмар. Нам завтра рано вставать на съемки. Девушка вздрогнула от звука голоса, так не похожего на голос возлюбленного. Реальность снова накатила на нее с силой цунами. Всхлипывая и стараясь побороть горькие слезы, Кеко теснее прижалась к Шо, пытаясь унять нервную дрожь в его крепких объятиях. Шотаро аккуратно поправил одеяло на подрагивающем тельце и глянул на светившийся в темноте дисплей будильника. Еще только три ночи. Сколько еще раз Кеко будет вскакивать, обращаясь в пустоту или называя его этим ненавистным именем? Прошло больше месяца с того жуткого дня, что перевернул все с ног на голову. Фува непроизвольно сжал пальцы в кулак, с извращенным чувством упоения вспоминая, как коснулся этого напыщенного подбородка, подпортив красивую физиономию своего главного соперника. Вот только как бы сладко не было это воспоминание, оно все равно не вернет огонь в глаза Кеко. Сейчас Шо отдал бы все ради того, чтобы снова получить нагоняй от своей подруги детства. Пусть бы она, как прежде, обзывала его грязными словами и пыталась покалечить, чем вот так вот, словно выброшенный на улицу щенок, жалась к его боку в поисках защиты. Фува закрыл глаза и сильнее прижал к себе уже успокоившуюся Кеко. Он горько усмехнулся, размышляя о превратностях судьбы. Все то время, пока они жили вместе, Шо относился к девушке как к чему-то само-собой разумеющемуся и даже весьма раздражающему. Особенно эта ее вымораживающая любовь и старание во всем угодить просто бесили. Действительно, если быть честным, он никогда по-настоящему ее не уважал, да и в серьез не воспринимал. Его отношение к ней стало лишь хуже, когда он догадался о замыслах родителей поженить их. Но как только он узнал девушку с совершенно другой стороны, все изменилось. Ее сверкающие гневом глаза преследовали его даже во сне. Из-за нее он вскакивал весь в поту с одним лишь единственным желанием: обладать Кеко. Он скучал по ней, беспокоился и просто хотел ее. А соперник в виде Тсуруги только сильнее распалял Шо. И вот теперь, они, по дурацкому стечению обстоятельств, официально помолвлены и снова живут под одной крышей, старательно скрывая это от СМИ, и едва ли не каждую ночь ему приходиться спать с ней на одной кровати, чтобы в случае очередного кошмара быть рядом. Но он ей не нужен. Кеко нужен тот, кого она так страстно зовет, вскакивая по ночам. Тот, который ведет себя как последний ублюдок, не замечая страданий девушки. Тот, который мило улыбается на камеру, обнимая сногсшибательную блондинку, которую представил публике как свою девушку. А ведь эта пара практически затмила новость о союзе Кеко и Шо, что так же не могло не задеть тщеславия последнего. — Рен, пожалуй тебе уже хватит, — благоразумно заметил Киджима, пытаясь вытащить своего приятеля из бара, хотя сам был уже давно не стеклышко. Но актер его, казалось, совсем не слушал, погруженный в свои даже отдаленно не веселые мысли. — Пошли лучше сцепим каких-нибудь симпотяшек, прежде чем ты потеряешь способность ходить, — предпринял еще одну попытку Хидехито. Но ответом ему лишь был многозначительный взгляд покрасневших глаз, брошенный исподлобья. Парень тяжело вздохнул и снова присел рядом с Тсуругой. Приглашая его в бар, Киджима рассчитывал посплетничать и узнать, что в последнее время твориться с таким идеальным Тсуругой Реном. Но его план провалился, так как Рен вовсе не был настроен на дружескую беседу, поглощая один стакан спиртного за другим. — Неужели ты настолько втрескался в эту Могами, что тебя так подкосила ее помолвка с этим певцом? Как там его? Фува, кажется? Рен не произнес ни слова, а Киджима и не заметил, как побелели его пальцы, сжимающие хрупкий стакан. — Так вы все-таки встречались или тебя просто бесит, что малышка предпочла тебе, великому покорителю дамских сердец, этого смазливого сопляка? — не унимался молодой человек. — Вот тебе мой совет. Причем, прошу заметить, абсолютно бесплатный! Нужно зажать где-нибудь в уголке эту девицу и на деле показать, чем отличается настоящий мужик от недомерка со слащавым голоском. Послышался треск и звон разбитого стекла. — Я сваливаю, — сквозь зубы проговорил Рен, кинув на стойку несколько купюр. Несмотря на выпитое, его походка казалась такой же твердой, и со стороны, все, вроде как, было в порядке, если не обращать внимания на капавшую из пораненной ладони кровь. Даже боль от пореза не могла заглушить те страдания, что разрывали его душу на части. Рен сел в машину и наспех перевязал руку шелковым платком из кармашка пиджака. Он устало опустил голову, уткнувшись лбом в кожаную обшивку руля. Парень тихо застонал от бессилия, так как слез, чтобы оплакать свою потерю, уже не было. Он так устал. Может, если бы он все-таки не струсил в свои шестнадцать лет и сделал шаг с этой крыши, то теперь не корчился от невыносимой боли. Как он был глуп, надеясь, что ему нужно только лишь прощение Рика, чтобы примириться со своими демонами. Но, наверное, в этих пытках была сама суть мести Тины. И как бы он сейчас не ненавидел ее, не мог не понимать причины ее поступков. В который раз он уже корил себя за прошлое, но искупить вину было не в его силах. — Если бы ты был сейчас рядом, Рик… Если бы был рядом… Идиот, если бы Рик был рядом, то такого априори не могло бы случиться. В тот день, словно что-то предчувствуя, Рен не хотел оставлять Кеко одну. Но тогда он списал все на собственнические чувства. К тому же, парень подозревал, что в поместье босса ему предстоит отнюдь не самая приятная встреча с нагрянувшими так неожиданно родителями. А ведь Куу обещал не соваться к нему, пока Рен сам не даст зеленый свет на то, чтобы раскрыть свою тайну. В еще большее замешательство приводил приезд Джулии, которая не появлялась в Стране восходящего солнца с самого рождения Куона. Однако, теплое отношение семьи к его избраннице не могло не радовать молодого человека. Когда-нибудь ему все равно пришлось бы представить девушку своим родителям, так что плохого в том, что она уже заранее завоевала их сердца? Если, конечно, не обращать внимание на то, что она еще не знает, кто их сын. Негодяй, лжец, обманщик! Рен поежился от голоса Кеко, зазвучавшего в его голове, с той же интонацией, с которой девушка обычно чихвостила этого Фуву. Нужно как можно скорее признаться во всем, прежде, чем Могами сама сопоставит все в своей хорошенькой головке. Но сознаться в том, что он и есть Куон Хизури это была только маленькая часть дела. Как объяснить ей, зачем он выдавал себя за Корна? Если бы все ограничивалось только событиями в Киото и этим дурацким стеклышком. Так дернул же его черт сорвать ее поцелуй в образе этого дурацкого эльфа из ее фантазий. Кому расскажи, посоветуют им обоим обратиться в больничку к специалисту. Занятый своими размышлениями, Рен не заметил, как добрался до поместья. Ворота отворились при появлении его машины, приглашая в глубь аллеи, скрывающей огромное поместье в восточном стиле. Парень остановил авто у каменных ступеней, где его встретил слуга и проводил в дом. Как и ожидалось, в гостиной он наткнулся на Джулию, мило беседующую с Марией. — Добрый день, милые дамы, — выдавил Рен свою самую лучезарную улыбку, пытаясь скрыть волнение от присутствия матери. — Привет, Рен-сама, — весело помахала ручкой девочка, при этом что-то тщательно высматривая за его спиной. — Кеко… Могами-сан осталась дома, — догадавшись о причине такого поведения, пояснил молодой человек. — Я приехал за ее вещами. Джулия постаралась сдержать улыбку от вида порозовевших щек сына. Он не пояснил в каком доме осталась девушка, но женщина и так догадалась. Она вежливо поздоровалась с сыном, не называя его по имени. Хоть псевдоним и подходил этому мальчишке, но матери больше нравилось его настоящее имя, данное ею при рождении. Только вот в присутствии посторонних оно было под запретом, что разбивало ее такое хрупкое сердце. Женщина так скучала по своему драгоценному мальчику. Ей хотелось обнять его, зарыться лицом в золотистые волосы, точь-в-точь как ее собственные, сказать как сильно она его любит. Но вместо ее светленького сыночка, в котором они с Куу души не чаяли, стоял совершенно незнакомый молодой человек. Он был также красив как и Куон, только черты его стали резче, плечи шире, а голос ниже. А уж то, что ему приходилось скрывать ее наследие под темной краской и этими дурацкими линзами, просто сводило женщину с ума. Тем не менее это бы ее сын. Тот самый, которого так нагло похитил у нее Лори. Только теперь вместо милого ребенка и озлобленного потерянного подростка перед ней стоял сногсшибательный молодой мужчина. — Рад снова встретиться с вами, госпожа Хизури, — галантно поклонился Рен. — Кажется мы еще вчера условились, юноша, что для вас я Джулия. Мама. — Тогда и вы зовите меня по имени. Куон. — Как вам будет угодно, Рен, — сдерживая слезу, согласилась женщина и обратилась к наблюдавшей за ними девочке. — Мария, детка, не могла бы ты принести вещи Кеко, пока мы побеседуем. Девочка хотела возразить, ведь у них полон дом слуг. Но почувствовала, что ее просто отсылают, как лишнего свидетеля, и нехотя покинула гостиную. Как только дверь за Марией закрылась, Джулия с рыданиями бросилась в объятия сына. Рен немного растерялся от подобного порыва. Он неловко коснулся плеча всхлипывающей матери. В детстве он любил, когда Джулия его обнимала, целуя в макушку и трепля волосы. Теперь же она казалась такой хрупкой в его слишком больших и таких неуклюжих руках. Но то, что он всегда был маменькиным сынком дало о себе знать. Запах ее парфюма рождал воспоминания, когда он был совсем еще маленьким, когда, разбив коленку, находил утешение в этих ласковых руках. Не выдержав наплыва чувств, Рен упал на колени перед женщиной, что родила его. Он даже не замечал раньше, насколько скучает по ней. Сердце сжалось от осознания, какую же боль он причинил маме, исчезнув шесть лет назад и ни слова ей не сказав за это время. Думая только о себе, он даже не оставил ей записку. Молодой человек чувствовал, как по лицу катятся слезы, оставляя пятна на дизайнерской шелковой блузе Джулии. — Я так скучала по тебе, милый, — сквозь слезы проговорила женщина, прижимая к себе его голову и зарываясь пальцами все в такие же шелковистые волосы, как были у него в детстве. — Я тоже, — пробормотал парень. — Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня? — Тебе не за что извиняться, дорогой. Это я была слепа. — Я так тебя люблю. — Я тебя тоже, родной. Так они и стояли, прижимая друг друга к себе, будто единое целое. Не замечая, приоткрытую дверь и невысокую тень за ней, которая скрылась, как только мать и сын разомкнули свои объятия. Чуть позже, когда волнения улеглись, Рен рассказал матери о своей боязни открыться перед Кеко. Казалось, что лучшего советника, чем Джулия ему не найти. Она без осуждения выслушала сына и даже не отчитала его за выдумки с эльфами. — Дорогой, Кеко взрослая умная девушка с огромным сердцем, — ласково улыбнулась женщина. — Даже если она и рассердится на тебя из-за Корна, то не думаю, что это продлится долго. Вчера я заметила, какие взгляды вы бросаете друг на друга. Такие сильные чувства должны затмить все обиды. Тем более, если ты честно признаешься, почему так сделал. — Не могу отделаться от ужаса, что она меня возненавидит, когда узнает правду, — поморщился Рен. Женщина ободряюще накрыла его руку своей: — Если совсем тяжело будет, давай тогда сделаем это вместе на семейном ужине. Завтра у нас с твоим отцом свободный вечер. Может мы как раз заглянем в это местечко, где подрабатывает Кеко и, заодно, поговорим. Вряд ли ей удастся не поддаться обаянию всех Хизури вместе взятых. Рен тогда облегченно рассмеялся. Ему было тогда так хорошо и легко на душе, после беседы с мамой. Он даже не заметил странного взгляда Марии, когда она принимала от него подарок, приготовленный Кеко и того, что девочка ушла, как только передала вещи, даже не попрощавшись. Отец и Лори должны были вернуться через час, но у парня не было времени их ждать. Он, словно заново окрыленный, мчался к Кеко, несмотря на превышение скорости. Еще никогда он не был таким живым, особенно за последние шесть лет. Любовь и прощение матери согревало сердце, а чувства к рыжей девчонке заставляли его биться чаще. Тогда он еще не знал, как легко оно может разорваться на кусочки.