Ногти

Я не помню своей семьи. Это может показаться нормальным, раз моя память постоянно подвергается форматированию, однако, о моей семье нет упоминания даже в дневнике. Может я сам решил таким образом стереть их из своей жизни? Или обезопасить? Я не смогу ответить на эти вопросы. В одной из дневниковых записей я обнаружил, что уже имел дело с семьёй, одного из бизнесменов. Его семья была по сути своей паразитирующим придатком, который лишь высасывал из него материальные ценности. Может моя семья была такой же? И нужно ли вообще тогда о ней вспоминать? Я не до конца понимаю назначение семьи и само определение этого слова и боюсь, что не пойму никогда. Видимо, такова судьба. *** Медленно шагая вглубь леса, сгорбленная фигура приближалась к заросшей мхом хижине. Тихий шелест ветра в кронах деревьев почти не нарушал тишины. Скрип дверных петель наполнил пространство перед хижиной, и тень скользнула в темноту помещения. В глубине мрака рассыпались медным дождём искры и родили пламя, что начало медленно пожирать тело свечи. Свет огня приподнял завесу темноты и выхватил из неё грубые очертания лица, что нависло над пламенем. Губы шевелились в полной тишине вырисовывая собой одну букву за другой, не роняя при этом ни звука. Свеча проплыла дальше по помещению и застыла над книгой в чёрном переплёте. Обложка книги неспешно открылась, обнажая бумажную сердцевину. Фигура медленно опустилась на колени с книгой в руках и принялась водить пальцем по строчкам, продолжая шевелить сухими губами. Лишь шелест страниц нарушал покой тёмной хижины, что стояла посреди дремучего леса. *** Знаешь, тяжелее всего было работать с детьми. Иногда записи в дневнике о работе с ними занимали по десятку страниц. Мне приходилось менять по несколько лиц, чтобы заставить их делать то, что было необходимо. Бывало и такое, что они заставали меня в не самое удачное время. Видеть как из распоротого горла твоей матери вытекает кровь... Не думаю, что он, даже узнай о моих целях, смог бы когда-нибудь меня простить. Да ему и не пришлось. Простить теперь он никого не сможет. Увы, такова была необходимость. Вообще в начальных записях было много заметок о нелепых оплошностях, которые приходилось исправлять не самыми хорошими путями. Благо, со временем я составил список правил, придерживаясь которых, можно всего этого избежать. Однако этот список не смоет литры крови осевшие на моих руках. Тяжело это осознавать. Знаешь, возможно я бы обратился к какому-нибудь знахарю, который помог бы распутать клубок вины и долга в моём мозгу, если бы знал, что он сию же секунду не бросится сообщать стражам порядка. А уж последние со мной церемониться бы не стали. В любом случае, меня это уже мало волнует. Сейчас, когда я в шаге от достижения цели, моя совесть как никогда спокойна. Я вёл весь дневник специально для этого дня, чтобы оценить весь пройденный путь и рассказать достойному о том, через что мне пришлось пройти, чтобы мир обрёл то, чего он так долго ждал. Единение. Я, наверное, кажусь полным психом, пока это всё рассказываю, но поверь... Разумнее меня никого не оказалось. Тебя я выбрал в качестве слушателя лишь для того, чтобы ты смог рассказать миру о цене спокойствия. О том, что ждёт всех, если покой будет нарушен. Я - буря, а ты - лёгкий бриз, напоминающий о неистовстве стихии. Подбирай слова с умом, когда будешь рассказывать обо мне. *** Облака плыли под его стопами и это неповторимое чувство полёта приводило его то в восторг, то в уныние. Щупая длинным, раздвоенным языком воздух вокруг репортёр старался наслаждаться моментом. Когда ещё выпадет случай вести прямой эфир прямо с воздушного шара над самым крупным мегаполисом материка? Он поправил на длинной морде солнцезащитные очки, которые спасали от пагубного воздействия непрерывного света на его глаза без век, однако нос направлял в сторону солнца, ловя каждый его лучик. Настоящее ощущение свободы. Никогда в каменных стенах этого города он не ощущал себя настолько лишённым всякого рода преград. Проведя чешуйчатой лапой по бортику корзины воздушного шара он взглянул вниз, где копошились тысячи жителей этого города, которые сейчас не были даже видны. Даже чёртов босс, который уже в печёнках сидит со своими замечаниями. Репортёр оглянулся на своего оператора, который возился в это время с камерой, и как можно громче, перекрикивая работающую горелку, обратился к своему коллеге: -Работаем! *** Я, кстати, хотел уточнить по поводу моей особенности. Помнится, я говорил, что теряю память, сдирая очередное лицо? Это не совсем верно. Я теряю воспоминания лишь о том, что я делал, скрываясь под очередной маской. То есть, все навыки, приобретённые мной до всей этой кутерьмы сохранились. Помню каждую прочитанную мной книгу, честно-честно. Даже процитировать могу одну строчку, но откуда это, потом узнаешь сам: "Погублю мудрость мудрецов и разум разумных отвергну." Старая книжка, очень старая. Но для своего времени настоящий бестселлер!