Железный капитан

"Ты не успеешь проснуться... Кричали ей птицы вдали. Дайте хоть раз в любви захлебнуться! - Вздохнула и ринулась вниз..." Polnalyubvi- "Девочка и море"

      Интерлюдия.       Драконий Камень.              Буря накрыла Драконий Камень внезапно. Ну, как внезапно: опытные капитаны, коих хватало во флоте Станниса Баратеона, всполошились еще за пару часов до первого серьезного порыва ветра — только поэтому удалось избежать совсем уж серьезных потерь среди кораблей, стоящих на рейде острова. Часть успели спрятать в бухте, часть — вывести от греха подальше в открытое море. Последнее — не ахти какая гарантия от потопления, но хотя бы можно было быть уверенным, что выскочить на скалы им не грозит.       В небольшом зале на вершине Каменного Барабана царил полумрак, разбавляемый лишь неверным светом свечей и жаровни, установленной в углу. Витражи в четырех узких окнах, расположенных на равном расстоянии друг от друга по периметру этого круглого помещения, дребезжали от порывов ветра, бушующего снаружи.       В центре зала располагался удивительный стол, вырезанный из потемневшего от времени дерева. Стол по форме в точности повторял очертания Вестероса, а на его лакированной поверхности были изображена точнейшая карта континента: со всеми ориентирами, вроде рек, лесов, заливов, гор, городов и прочего. Этот чертог так и звался: Палата Расписного Стола — и со времен Эйгона Завоевателя, который поставил здесь этот шедевр, никому и в голову не приходило переименовать его.       — Ваше Величество, — проговорил худощавый мужчина с седеющими каштановыми волосами и такой же бородой, облаченный в простое сукно и вареную кожу. Он стоял возле высокого кресла во главе резного стола, за которым восседал его собеседник — крупный и широкоплечий мужчина с обширной лысиной, окруженной, будто обручем, короткими черными волосами, покрывающими виски и затылок. Синие глаза смотрели неприветливо, тяжелая челюсть крепко сжата, а густые брови были, такое ощущение, вечно нахмурены — именно такое выражение всегда царило на лице Станниса Баратеона, последнего, как он сам считал, законного короля Семи Королевств. — Ваше Величества, я еще раз смиренно вынужден просить вас все же попытаться направить гонцов в Королевскую гавань, так как…       — Я не буду больше унижаться и вести переговоры с предателями, — сквозь зубы произнес Станнис в ответ, медленно переведя тяжелый взгляд на стоящего рядом человека. — Каждому — да, КАЖДОМУ! — верному и честному человеку во всем Королевстве совершенно очевидно, кто является истинным законным королем Вестероса, — выделил он. — А все эти танцы вокруг тех, кто присягнул бастарду шлюхи Серсеи — вдвойне унижение для истинного короля!       Повисла тяжелая тишина. Давос Сиворт, он же Луковый Рыцарь — а рядом со Станнисом стоял именно он — тихо вздохнул. Говорить в очередной раз его королю все то, что он и так повторял много раз, было бесполезно. Станнис Баратеон закусил удила и пер вперед, подобно оленю со своего герба, не видя препятствий и не оглядываясь на последствия.       И все же он попытался.       — Но в плену у мятежников ваша дочь, сир… — проговорил Давос. И осекся — настолько яростным взглядом одарил его Баратеон.       У Лукового Рыцаря поневоле зачесались давно отсутствующие на левой руке кончики пальцев* — мейстер говорил, что такое частенько бывает у тех, кто потерял ту или иную конечность, назвав это фантомными болями. Такой зуд у Сиворта появлялся в моменты, когда будто бы сама судьба намекала, что он ходит по самому краешку. Близость реальной, не иллюзорной опасности!       — Простите, сир, — тут же склонил полуседую голову рыцарь, отступая на шаг.       Станнис, какое-то время побуравив самого верного своего вассала взглядом, вновь отвернулся к столу, ничего ему не ответив.       — Выступление откладывается, — хмуро выдавил лорд Драконьего Камня, при этом снова скрипнув зубами. –Моряки говорят, что столь внезапный шторм — не к добру. И продлится Пекло знает сколько времени! Ты обещала мне совсем другое! — яростно бросил он последнюю фразу в другую сторону зала, туда, где стояла горящая жаровня.       Тень в том углу шевельнулась, являя перед взором двух мужчин третьего присутствующего в чертоге человека. Точнее — присутствующую.       Женщина в ярко-алом платье, со столь же алыми волосами и глазами, выступила из тени позади жаровни. Она являлась обладательницей почти идеально-красивого лица, на котором, несмотря на недовольный тон короля, не было и тени неуверенности. Лишь отстраненность и легка улыбка.       — Все в воле Владыки Света, — склонилась Красная Жрица, которую звали Мелисандра. И которая с некоторых пор являлась, вместе с Давосом Сивортом, одним из самых доверенных советников Станниса. Возможно, даже самым доверенным. — Он показал в пламени смерть Ширен, она была неизбежна, — качнула она головой. — Раньше или позже, но она бы погибла — так сказало мне пламя. Это не должно удерживать Принца-Что-Был-Обещан! — вскинула подбородок вверх жрица. — Азор Ахай пожертвовал жизнью любимого человека ради спасения мира — такова судьба Героя.       — Меня больше интересует буря, — сухо и жестко отрезал Баратеон. — Из-за пеклова шторма нападение на Королевскую гавань откладывается! А ведь там хозяйничает Бес. Что значит — можно ожидать чего угодно, любой подлости! — стукнул он кулаком по узорному столу. — И каждый день промедления дает ему возможность подготовиться еще лучше!       Мелисандра лишь улыбнулась на это, лукаво при этом стрельнув глазами в сторону нахмурившегося сира Давоса.       — Ничего не бывает просто так, — покачала она головой. — Все в руках Владыки Света. Возможно, так он показывает нам, что нужно набраться терпения? Лучше подготовиться? Что вы что-то упустили?       Станнис перевел свой хмурый взгляд уже на жрицу. Он знал, на что она намекала.       — В столице нет таких сил, чтобы дать мне отпор, — сквозь зубы выдавил он. — У нас больше кораблей, больше воинов, а в городе недостаточно припасов, чтобы не то что держать осаду, но и просто сдержать население от бунта! Другое дело, если Тайвин Ланнистер придет им на помощь. Так мне что же: понимать насланную на меня бурю как предательство?!       Давос Сиворт ничего не стал добавлять от себя. Лишь тяжело вздохнул: ему не нравилось практически все, что происходило вокруг. Начиная от этой неправильной войны, когда самозваные короли плодились подобно грибам после дождя, вместо того, чтобы склониться перед законным наследником трона. И заканчивая новой верой, которую приняла сначала жена его сюзерена, леди Селиса, а теперь практически принял и сам Станнис.       Хотя, что значит «практически»? Он слушает Красную Жрицу, он верит её предсказаниям, а сама Мелисандра находится при короле неотлучно — равно как и сам Сиворт.       Хотя, не отнять, её советы и видения, что приходят жрице в пламени, уже не раз им помогали.       Конечно, предложенный ею план, на котором Мелисандра мягко, но последовательно настаивала, был неоднозначен. Он предполагал как минимум еще две недели ожидания. На каковое ожидание Станнис бы ни за что не пошел, опасаясь, что к засевшим в Красном Замке Ланнистерам придет подкрепление. Но тут разразилась эта буря…       Очень уж странное совпадение.       — Владыка явил свою волю вполне однозначно! — улыбнулась она, фанатично сверкнув глазами. — Пламя подчинится победителю, и станет причиной его победы. Потерявший терпение первым и ринувшийся в ловушку станет жертвой Пламени, но стоит выждать небольшое время — и оно станет нашим союзником! Так показал мне Владыка Света.       — Но Тайвин Ланнистер… — начал было Давос, но был перебит:       — Что такое один человек, даже такой как Старый Лев, по сравнению с волей Бога? — подняла брови жрица. — Ведь именно Он, Владыка Света, избрал Его Величество Станниса для священного Предназначения! Кто помешает ему?       — Боги Тайвина Ланнистера? — упрямо набычился Сиворт, но было видно, что он спросил это уже просто лишь бы возразить. Потому Мелисандра лишь улыбнулась и покачала головой:       — Ложные идолы не помогут заблудшим душам в противостоянии с истинным Божеством. Победа будет за Азор Ахаем. Иначе и быть не может. Иначе мир обречен…       Дальше Станнис продолжать разговор не пожелал, лишь раздраженно пробурчал что-то невнятное и мотнул головой, выпроваживая их двоих. Да и что обсуждать? Выступление флота к стенам столицы откладывалось до тех пор, пока не утихнет пеклов шторм. Отменять нападение вовсе, как советовал сир Давос, король отказывался наотрез, давая понять, что уже заочно похоронил свою дочь, ставшую пленницей Львов. Он и откладывать бы его не стал, как советовала Красная Жрица, но, видимо, Р’Глор действительно имел какие-то планы на предстоящую битву.       Уже войдя в свои покои, Мелисандра победно улыбнулась: получилось! Недаром, недаром она последние годы готовилась, создавала материальную базу и заводила многочисленные знакомства по всему Эссосу и отчасти Вестеросу. Она готовилась переломить предназначение, путем которого шел мир Льда и Пламени без пригляда Богов.       Именно Богов, а не одного Бога. Это легковерным аборигенам можно было рассказывать про Истинную Веру и ложных кумиров — уж Мелисандра-то знала, что ей и её патрону противостоят и иные божественные силы, а также их эмиссары. Свидетельств тому, что она не единственная посланница Высших сил, было предостаточно.       Прошло уже два года, как она пришла в этот мир в тело Красной Жрицы, родившейся в Асшае и проданной в качестве рабыни в храм Р’Глора. Два года как она, мотивируя свои действия желанием Божества, развернула кипучую деятельность по подготовке к Войне Семи Королей. И победе над Великим Иным. Победе Владыки Света! Не мнимой, как в известной ей истории, а настоящей и окончательной.       Прежняя Мелисандра тогда, два года назад, шагнула в священный костер во время ритуала посвящения, позволяющего прозревать в пламени будущее… и не смогла выйти живой. О, нет: её тело осталось невредимо, огонь не тронул его. Но душа, не выдержавшая силы самого настоящего Бога, была обращена в пепел! И заменена душой той, что была избрана Владыкой Света для священной миссии в этом мире. Душой, знающей, что должно произойти и как это изменить!       Она прошла вглубь своих покоев и провела подушечками пальцев по шелковой простыне на выделенной ей кровати. Её брови сошлись на переносице в задумчивом выражении. Жрица судорожно вспоминала все то, что ей было известно об этом отрезке известной ей истории Песни Льда и Пламени.       В несколько шагов преодолев расстояние до стоящего в углу сундука, она открыла его и вынула небрежно завязанную кожаную сумку. Распустив стягивающий её шнур, Мелисандра аккуратно достала из неё ворох пергаментных листов, не скрепленных между собой.       Если знать, что написано на этих листах, то можно было бы сильно удивиться такой небрежности хранения. Впрочем, учитывая, что записи эти Мелисандра вела на родном языке своего мира, не имеющим аналогов на Планетосе, все вставало на свои места — никто из местных просто бы не смог их прочесть. А если бы они были уничтожены, она легко смогла бы их восстановить.       Потому что на этих листах она записывала все то, что помнила из «канонной» истории Песни Льда и Пламени.       Чем дальше она перебирала пергамент, изучая свои заметки, тем больше хмурилась. Либо в известной ей истории этот момент не уточнялся, либо что-то изменилось. Жрица не припоминала, чтобы какая-то буря или что-то вроде того, отложила знаменитую битву при Черноводной. Конечно, она и сама как могла оттягивала этот момент, подготавливая хитрому ланнистерскому карлику встречный пламенный привет в ответ на его «фруктики», ранее принадлежавшие Безумному Королю. Но бури, хоть убей, она в «каноне» не помнила.       К тому же, буря эта была чертовски странной! Обычно причиной волнения на море служил ветер, что разгонял волны и заставлял воду бурлить огромными валами, обрушивающимися потом на беззащитное побережье. Тут же, казалось, все происходило с точностью наоборот.       Мелисандра прислушивалась к разговорам капитанов и моряков флота Станниса, и вычленила один момент. Все они полушепотом обсуждали странный факт: море начало волноваться задолго до того, как поднялся хоть какой-то ветер. Будто оно… ожило?       Кто-то даже предположил, что Нечто ворочается в глубине, готовясь подняться на поверхность — оттуда и волнение на поверхности океана. Но на этого говоруна тут же с возмущением зашикали, попутно творя оберегающие жесты.       Больше дураков повторять что-то подобное не находилось. Но Мелисандра почему-то запомнила это предположение.       Но тогда откуда ветер и гроза? Очередной посланник Богов и его патрон?       Она пожала плечами. Не могло быть в Вестеросе и Вольных Городах никого её уровня могущества. Жрица внимательно следила за адептами различных культов, храмами всех и всяческих Богов, до которых могла дотянуться. Она приносила жертвы и вглядывалась в огонь, прося Владыку Света даровать видения, рассылала эмиссаров и шпионов в разные концы Узкого моря — и, вроде бы, знала все о местных культах и вряд ли бы пропустила какого-то жреца, выделяющегося особым могуществом.       О, она уже сумела прикончить парочку таких же, как она сама, самоуверенных пришельцев из иных миров, посланных разными Богами.       Один излишне удачливый дотракийский кхал, что привнес в жизнь кочевников невиданные до того идеи и новшества — убит в поединке с могучим кхалом Дрого, которого агенты Мелисандры натравили на «богохульника, попирающего традиции народа Ваэс Дотрак». Бог Коней с тех пор выбыл из Игры Богов.       Тот же Дрого после этого прошелся огнем и мечом по землям лхазарян — Ягнячьего народа — уничтожая такое же подозрительное шевеление, которое жрица разглядела в пламени. Попутно они прошлись и по берегам притоков Ройны, разрушив парочку храмов ройнаров и валирийцев — оказывается, такие культы тоже до сих пор сохранились и имели своих последователей.       Бессмертные колдуны в Кварте вырезаны почти в полном составе, и тоже чужими руками — так что, если Эурон Грейджой и является чьим-то ставленником, как она подозревает, до Вечерней Тени он не доберется. Залетный железнорожденный пират на службе у работорговцев удостоился по наводке Красной Жрицы нездорового внимания этих чернокнижников, после чего устроил им кровавую баню.       Конечно, до самого Эурона Мелисандра пока не смогла добраться, что уже доставляло ей проблемы. Чертов пират был неуловим, хозяйничая в основном на Западе Вестероса, за пределами влияния жрицы. Впрочем, ходили слухи, что он засветился среди флотилии морских разбойников, решивших воспользоваться смутой в Семи Королевствах и погулять в Узком море — так что, дай Владыка Света, вскорости их дорожки пересекутся.       Почему Мелисандру так заботил Эурон? Просто, что бы она ни делала, жрица не могла получить от Владыки каких-то четких видений или указаний на его счет. Одноглазый пират будто был закрыт от её взора — а ведь он являлся одним из основных подозреваемых в участии в Игре Богов из числа наиболее известных персонажей местной истории! На чьей он стороне? Утонувший Бог, или иной демон подобный ему — неважно. Она доберется до Эурона. Так или иначе.       Какое-то время она также следила за последними Таргариенами, но быстро успокоилась. Ни Дейенерис, ни тем более её ничтожный братец, не были божественными посланниками. Пусть пока следуют своим путем — если все пойдет как в известной ей истории, девчонка могла стать запасным вариантом Азор Ахая, если другие кандидаты не подойдут. Если сама Мелисандра не подойдет.       Жрица глубоко вздохнула, успокаиваясь. Её лица коснулась улыбка: ничто не могло остановить избранницу самого Р’Глора! Сила Бога, предзнание, личные таланты — что могло помешать ей? А что избранники иных Игроков скрыты от её прямого взора — не беда. По косвенным данным тоже можно было узнать немало.       Например, пропажа одной из её агентов — младшей жрицы, шедшей в Вестерос на корабле из Волантиса. Пираты, разумеется, тем более что дело происходило в районе Ступеней, где как раз собиралась та разбойная флотилия.       Что ж. После того, как войско Станниса возьмет Королевскую гавань, придется всерьез заняться пиратами. И Эуроном — шпионы докладывали, что он эту армаду и возглавил. После подобного сомнения в том, что он является посланником одного из конкурирующих Богов, практически отпали. Если вообще остались.       Дело за малым — собственно, взять столицу. Но на этот счет у Красной Жрицы были свои соображения. Недаром же она призывала своего короля подождать?       Пальцы с выкрашенными алым ногтями прошли над огнем жаровни — такой же, как в чертоге на вершине Каменного Барабана, только поменьше. Жар вполне ощущался, но не как боль или иное неприятное ощущение, нет. Мелисандра наслаждалась прикосновениями языков огня! Они дарили знание, могущество… и наслаждение       Жрица хищно облизнула губы. После того, как она закончит прозревать в пламени, нужно будет заглянуть в покои Его Величества Станниса: огонь неутихающей страсти, что полыхал в ней, нужно было периодически тушить. Да и Тень сама собой не родится — а ведь наверняка найдется еще достойные цели для неё, помимо дурачка Ренли.       Пока же пламя открыло перед её взором картину, заставившую Мелисандру улыбнуться. Ящики из пропитанного особым составом Йи-тийского бамбука, погруженные на специально нанятые для их перевозки корабли, уже двигались через Узкое море. И все видения говорили о том, что вскорости они достигнут Драконьего Камня — как она и рассчитывала.       Пусть Тайвин Ланнистер и «призрак Ренли» успеют войти в Королевскую гавань. Пусть враги соберутся в одном месте. И тогда-то, только тогда, она устроит им всем то, что в «каноне» Тирион Ланнистер устроил Станнису на Черноводной.                     Королевская гавань. Дагон Пайк.              Теплый дождик моросил уже почти двое суток, то мелкой взвесью заполняя все пространство вокруг, то прекращаясь вовсе. Он оставался практически незаметен, но ровно до тех пор, когда попавший под него с удивлением не замечал, что дублет и плащ набухли от влаги, а в сапогах откровенно хлюпает.       Странная погода. Но после того шторма, что бушевал еще каких-то три дня назад, она могла считаться практически хорошей. Да и море с ветром относительно успокоились, будто намекая: пока есть возможность, пользуйтесь нашей добротой и плывите куда задумали, долго мы такими добрыми не будем.       И карликовый Ланнистер намек понял. Потому что, когда его убедили в том, что столь ровная (относительно) погода отлично подходит для отправки эскадры, он не стал медлить. Мирцелла Баратеон отправлялась в Дорн именно сегодня.       Мы ехали в составе пышной процессии, тянущейся в порт в качестве проводов принцессы. Правда, упомянутый уже противный дождик несколько подпортил эту «пышность», окрасив растянувшийся кортеж в серо-бурые краски.       Я оглядывался по сторонам, про себя гадая: случится ли в этой реальности тот бунт, что произошел в «каноне» во время возвращения, или нет? И хочу ли я этого бунта?       Немного поразмыслив, я пришел к ожидаемому выводу: мне было наплевать. Хотя, конечно же, при сильном напряжении в городе, будет гораздо проще проворачивать свои дела.       Я усмехнулся. Карликовый Ланнистер тоже вовсю мониторит обстановку среди горожан. Более того: прощупывает меня на тему продовольствия. Видимо, он не верит до конца в историю с мистически выловленной из загаженной бухты рыбой. Скорее уж в неких контрабандистов, что сумели проскочить мимо бурь и патрулей Станниса, подобно известному вассалу последнего с риском доставив продукты в осажденный город.       Конечно, формально Королевскую гавань никто не осаждал. Но пути снабжения были перекрыты — чем не вялотекущая осада? И голод, особенно на фоне жирующих обитателей Красного Замка, вполне ощущался.       Со мной ехали далеко не все мои люди. Матросня во главе с Шогги и Джейехерисом Мертвецом сейчас гуляла по кабакам, Джейни ехала впереди рядом с Сансой Старк. Со мной остались только старый Вик, что не особо уверенно чувствовал себя в седле, Келарра и Каххиз мо Раггоз — тот самый её троюродный брат, что не только прибился к моей команде, но и даже успел за последние месяцы добиться некоторого доверия как у меня, так и — удивительно — у Ноя Просоленного. Парень действительно проникся новой верой, что уж говорить. Даже стал носить, подобно нашему жрецу, рыболовную сеть в качестве предмета одежды. Правда, не в качестве накидки, как сам Просоленный, а скорее перевязи или скрутки, напоминающей те, что носили солдаты моего мира в первой половине XX века. При этом, по неистребимой астапорской традиции, нашил на неё золотых монист и золотых же нитей. Ну да Восток дело тонкое, у них там, в Заливе Работорговцев, все любят увешаться цацками согласно своему статусу. Ни новый Бог, ни полное лишений путешествие так и не смогли вытравить это из молодого Кахиза. Хорошо хоть, догадался в алые цвета, как все Добрые Господа, не одеваться — понял, что Ланнистеры могут неверно это истолковать.       Самому Ною я выходить с нами в город запретил: опять же, не стоило провоцировать Ланнистеров и едущего с нами Верховного септона лишними религиозными вывертами. И так само наше присутствие наверняка раздражало последнего.       Возвращаясь к мо Раггозу, то вот уж кто совершенно гармонично, несмотря на новую свою веру, вписался в придворную жизнь Красного Замка. Сейчас, даже под дождем, он выглядел куда больше похожим на вельможу, нежели даже остальные сопровождающие принца Джоффри. Особенно на нашем фоне: ни я, ни остальные мои люди не посчитали нужным рядиться в пух и прах, ограничившись практичной простой одеждой и, в моем случае, полными доспехами. Астапорец же умудрился таким образом подобрать себе цацки и тряпки, чтобы и подчеркнуть принадлежность к суровому культу Утонувшего, и выставить себя человеком богатым и имеющим несомненный вкус. Как он это провернул — убейте не пойму!       Впрочем, это было мне только на руку. По крайней мере, со многими придворными, особенно эссосцами, он сошелся за этот неполный месяц довольно тесно.       Еще чуть сзади меня ехал на коне здоровяк Горо. Боцман «Строптивой Гарпии» на суше выполнял при Келарре примерно ту же функцию, что обычно при мне выполняла Джейни Пайк — то есть телохранителя. Он был приговоренным рабом — за строптивый нрав миэринцы приговорили его к жестокой казни через снятие части кожи и распятие. Долгая, мучительная, и весьма жутко смотрящаяся со стороны смерть: на участки без кожного покрова на жаре слетались мухи и паразиты, копошащиеся в ранах и буквально жрущие распятого человека заживо. Весьма доходчивый сигнал остальным рабам: не бунтовать!       Келарра выкупила летнийца у палачей за полуторную цену от стоимости рабочего шахт. Немного для гладиатора — а именно в гладиаторы его готовили — но довольно много за «списанный» товар. Впрочем, учитывая, что Великие Господа планировали сделать из него показательный символ, но не получилось — это была компенсация палачам за то, что они брали на себя труд объясниться с хозяевами раба.       Сам Горо воином изначально не был. Точнее, драться он умел — но на уровне все тех же «ополченцев с луком», коих было полно на Летних Островах. Пришлось подтягивать его умения до приемлемого уровня, кои он все равно по большей части компенсировал чудовищной силой. Но зато не пришлось учить моряцкому ремеслу — все летнийцы так или иначе были моряками, так что его нынешнее звание боцмана чернокожий здоровяк заслужил. А уж в верности его и вовсе сомневаться не стоит: не с историей попадания в команду Келарры. Да и веру он нашу принял, что для уроженца Летних Островов было чем-то из ряда вон.       Несмотря на свои мысли, я все равно успевал внимательно оглядывать окружающее пространство. И с усмешкой отмечать, что несмотря на противный дождик, толпа провожающих явно превосходит число людей в кортеже.       В смутные времена народ всегда ищет утешения у своих правителей. Ищет подтверждения успокаивающему принципу, что все беды — они от «плохих бояр». И что «хороший царь», стоит ему узнать о происках этих нехороших плохишей, тут же стукнет кулачком по столу (или показательно кинет ручку) — и жизнь тут же наладится.       Вот и подтягивался народ к гавани, в надежде увидеть «доброго короля» Джоффри и донести его, народа, чаяния. Не подозревая, какое жестокое разочарование его ожидает.       В толпе мелькнуло несколько знакомых лиц — мои люди рассредоточились в толпе, как я и приказывал. Джейехерис и Шогги не подвели: как только по кабакам и тавернам наметилась движуха из серии «король едет, идем встречать!», они без шума и пыли собрали моих ребят и двинулись к гавани. Я не планировал каких-либо провокаций или тем более революций — кишка, как говорится, тонка. Да и не знал я до сего момента, будет канонный бунт или нет. Скорей уж я хотел, в случае начала нездоровой движухи, подстраховаться самому и подстраховать свои «инвестиции».       Каковые медноволосые «инвестиции» ехали впереди, в компании Джейни Пайк, чуть впереди паланкина Верховного септона. Спасет там Пес Сансу Старк от кровожадной толпы, или не успеет — не хотелось бы оставлять такие дела на волю случая. Даже Джейни не была гарантом. Так что пусть ребята страхуют всех нас.       Проводы не заняли много времени: никому особо не хотелось торчать столько времени под мелкой водяной взвесью, брызгающей, такое ощущение, со всех сторон.       — Что ж, надеюсь, во флоте Станниса не найдется никого столь же ловкого, как ты, Пайк, — с усмешкой проговорил Тирион Ланнистер, на обратном пути поравнявшись на своей конике со мной. — Не хотелось бы, чтоб её выкрали из-под носа у целой эскадры.       Я не стал комментировать эту фразу, лишь усмехнулся в ответ. Какими бы способностями не обладала трущаяся возле Станниса Красная Жрица, вряд ли она могла управлять туманами и приливами, как Боги Моря. А предвидением я тоже баловался, что в сочетании с теми же туманами обрекло меня на успех в деле похищения Ширен Баратеон. Конечно, если Мирцелле не повезет…       Я тряхнул головой. Если сестренку Джоффри захватит Станнис, это внесет еще больше хаоса в эту войну. Что мне тоже будет на руку. Что бы ни случилось — я смогу обратить это себе на пользу.       Толпа тем временем явно сгустилась, заступив путь королевскому поезду. Раздались крики, началась перебранка с охраной, во всадников полетели гнилые овощи и комки грязи. Учитывая и так не особо радужное настроение Джоффри и его сопровождающих — погодка не располагала к хорошему настроению — конфликт начался как бы не раньше, чем в каноне.       Я и мои люди начали действовать почти одновременно с тем моментом, когда наш блондинистый недокоролек проверещал что-то на тему «руби их всех» — благо, я своих предупредил о большой вероятности такого развития событий. Вынув мечи, мы рванули вперед, обгоняя паланкины и рубя тех, кто пытался заступить нам дорогу. Одновременно я старался не упускать из виду медную головенку девчонки Старк, отмечая, что рядом с ней маячит иссиня-черная шевелюра Джейни, что, оскалившись, с упоением пластала абордажной саблей тех, кто попытался подойти к её коню. Что удивительно: она умудрялась одновременно держать другой рукой поводья кобылы, на которой сидела Санса — таких умений верховой езды у чистокровных железнорожденных я не мог и предположить! Хотя, это скорее было из серии «жить захочешь — не так раскорячишься».       Наша импровизированная «свинья», состоящая из нескольких всадников, сумела все же вырваться на оперативный простор. Что в условиях узких улочек Королевской Гавани было ох, как непросто! Но недаром же мои ребята разведывали местность вообще и окрестности порта в частности — так что уже вскорости мы сумели выскочить на какую-то мелкую площадь, мощеную, в отличие от большинства улочек, брусчаткой. И тут-то произошло две неприятности.       Первая неприятность произошла не «вдруг» и заключалась в том, что мы не смогли соединиться с Сансой и Джейни Пайк, а потом я тупо потерял их из виду.       Вторая неприятность заключалась в том, КАК я потерял их из виду. А именно — подо мной пала лошадь. Какой-то утырок в толкучке сумел сунуть ей в шею заостренный штырь, и бедная животина просто истекла кровью.       Нет, разумеется, для моряка с Железных Островов лошадь — это просто вонючее и излишне много о себе мнящее будущее жаркое, которому позволяют прокатить человека из точки А в точку Б в том исключительном случае, если этого нельзя сделать на корабле. Но в тот момент, когда ты прорываешься сквозь кровожадную толпу в недружественном городе, и это самое «жаркое» обеспечивает тебе преимущество в силе и росте, подобное мнение можно на время и пересмотреть.       Все-таки хорошо, что я предусмотрел такое развитие событий. Именно поэтому мы не стали переть напролом, как королевский кортеж, а сумели свернуть на эту относительно тихую площадь. Скоро подоспеют мои люди и тогда…       — Эй, господин! — вдруг раздался мальчишеский голос откуда-то сбоку. — Сюда!       Зовущий нас тощий парнишка неопределенного возраста — то есть что угодно от десяти до пятнадцати — махал нам рукой из проулка справа, ведущего куда-то к морю, но в сторону от гавани. Учитывая, что мы находились где-то на границе Блошиного конца, это ничего могло и не означать. Вот только…       …Шум прибоя, крики чаек и перекличка дельфинов… Звон корабельной склянки, треск натянутого каната, переливы арфы…       Арфы? Откуда среди звуков моря арфа?! Да и откуда так явственно доносятся сами звуки — я же вроде не топился?!       Я тряхнул головой и огляделся: наваждение заняло всего пару мгновений, вокруг почти ничего не изменилось. Мои люди настороженно косились на меня, мальчишка махал нам руками, в голове…       В голове остался только фоновый белый шум, лишь отдаленно похожий на то, что я только что испытал. Но даже его было достаточно, чтобы понять: меня снова влечет к Морю. Влечет за этим пареньком!       — Планы меняются, — кинул я своим ребятам. — Едем за парнем, — и делаю жест в сторону мальчишки.       Ни у кого даже мысли не возникло возразить или усомниться в моих приказах — здесь собрались только те, кто проникся осознанием присутствия среди смертных Посланника Моря, которого ведет, немного-немало, самый настоящий Бог! Правда, я отослал Келарру с Горо предупредить наших, чтобы не ждали нас и возвращались на насиженные позиции в кабаках. Незачем им ждать нас на бурлящих улицах, мало ли что толпе взбредет в голову.       Сами же мы двинулись следом за пареньком, что уверенно вел нашу маленькую кавалькаду между какими-то ночлежками и портовыми складами — в сторону моря, в этом я не ошибся.       Сам я трясся позади Вика. Не то чтобы это помогало ему управлять конем, но выбора не было: не бежать же, держась за стремя? В узких проходах, в которые превращались порою местные проулки, это было нереально.       Впрочем, путь наш не продлился долго: в какой-то момент нам в лицо ударил порыв мокрого и соленого морского ветра. Мы вышли на берег моря.       Мальчишка уверенно повел нас к одному из приземистых зданий, когда-то бывшим то ли лодочным сараем, то ли рыбным складом. Впрочем, прошлое этого строения было не столь важно, как его настоящее. А точнее — собравшиеся там люди, числом пара десятков.       — Здрав будь, господин, — настороженно хмуря брови, произнес полуседой худощавый мужичок в грубой рубахе и кожаных штанах, покрытых застарелыми разводами соли. Дубленая загорелая кожа, медная серьга в ухе — явно рыбак. Как и большинство присутствующих. — Звиняй, что так вот без спросу дернули тебя, да только народишко, сам видишь, раздухарился не на шутку! Всякое болтали последние дни, и на вас, железнорожденных, наговаривали, так что мы с обчеством, — тут он оглядел присутствующих, по виду таких же рыбаков, — решили пригласить тебя к себе от греха подальше.       Я внимательно оглядел всех на этом складе-сарае. В принципе, первое впечатление было верным: здесь собралась, как я понимаю, одна из местных рыбацких артелей. Вряд ли они, конечно, собрались тут ради конкретно меня…       И, как будто читая мои мысли, старший рыбак пояснил:       — Ты это, не думай, господине, что мы следили за тобой или ишо что, — перемежая свой столичный говор явным крестьянским акцентом, кашлянул он. — Просто как слушок прошел, что Евойное Величество Джоффри выйдет прынцессу провожать, так поняли: что-то произойдет нехорошее. Ну и собрались думку думать, как быть. А тут Пак, — кивок в сторону парня, что притащил нас сюда, — прибежал и говорит, что бунт в городе, и что вы, значица, от королевского поезда отбились и в Блошиный конец подались. Ну и решили: пригласим хорошего человека к нам, переждать.       «Хорошего человека», да? С каких это пор для местных я стал «хорошим»?       И снова, будто торопясь за моими мыслями, рыбак продолжил:       — Пак тут… с твоими людьми познакомился, — при этих словах они с мальчишкой оба выразительно покосились на Старого Вика. — Ну те ему совет и дали. А мальчишки наши портовые подхватили — да как! — он всплеснул руками. — Стокма рыбы мы отродясь не видали даже в самые жирные деньки! — он покачал головой. — А тут еще и…       Что «еще и», он договорить не успел: со стороны входа на склад послышались довольно громкие голоса. Я было напрягся, но почти тут же расслабился: на толпу это не походило, к тому же один голос я узнал — это была Джейни Пайк.       — Седьмое Пекло! — подобно ржавой пиле проскрипел голос собеседника Джейни, что ввалился вместе с нею в здание склада. Голос Сандора Клигана по кличке Пес. — Девчонку нужно немедленно доставить в Красный Замок! Бес с нас всех шкуры поснимает, если мы немедленно этого не сделаем!       Я мельком окинул взглядом вошедшую троицу, которую вел еще один мальчишка. Что ж, отдать рыбакам должное, они тоже умели работать с уличными пацанятами. А потому отставшую от нас Джейни с подопечной тоже сумели довести до нас. Клиган же, как в каноне, все же присматривал за пташкой Старк, отчего и увязался вслед за нею, несмотря на беснующуюся толпу, что наверняка уже порвала Верховного септона на тысячу маленьких септончиков и пошла громить поместья знати. Плюс ему в карму. И минус башка — если что-то из происходящего здесь дойдет до Тириона.       Потому что Море просто так меня бы сюда не призвало.       — Лучше переждать здесь, сир, — будто повторяя уже по десятому разу, протараторил мальчишка. На что получил закономерный ответ:       — Я не сир, маленький ты паршивец! — тут же вспылил Пес. — И, Неведомый тебя задери, я уже устал тебе это повторять!       — Пес, — произнес я, обращая на себя внимание. — Мальчонка прав. Стоит переждать, пока сир Джаселин и Золотые плащи не наведут порядок на улицах.       В ответ Клиган так громко проскрипел зубами, что, наверное, даже Утонувшему на дне Западного океана было понятно, насколько Пес раздосадован. Но продолжать перепалку он не стал. Лишь буркнул:       — Ладно, Пайк, убедил. Вот только смотри у меня! — ткнул Клиган пальцем в меня. — Я слежу за тобой. И если у тебя на девчонку какие-то свои гребанные планы…       Уточнять, что за «планы» он имеет ввиду, Пес не стал. То ли карликовый Ланнистер всех Алых и прочих причастных настропалил наблюдать за нами, то ли Клиган просто думает, что я её прямо тут изнасилую и сожру — неважно. Мы все равно собирались возвращаться. Но раз уж выдался момент вырваться ненадолго из-под слежки Беса, Вариса и прочих Игроков в смертные Престолы…       — Леди Санса, как вы? — не став ввязываться в перепалку, спросил я у девушки, что стояла позади Джейни, кутаясь в плащ.       — Спасибо, милорд, — вежливо присела в книксене она. Мне показалось, или на её лице проступила какая-то… надежда? — Я… я очень испугалась, — всхлипнула она. — Они набросились на нас со всех сторон! Бедняжку Лоллис стащили с коня и куда-то уволокли. Верховного септона вытащили из паланкина и… и… — тут она судорожно сглотнула, явно вспоминая не самую лицеприятную картину того, как живого человека буквально растерзывают на части. Благо, наш понтифик отличался солидной комплекцией — на всех жителей столицы по кусочку аккурат хватит, хе-хе.       Говорить это вслух я, конечно же, не стал. И так видно, что девочка шокирована. Видела это и Джейни, потому что дальше докладывала уже она:       — Ушли обратно к гавани, дальше вдоль пирсов, — четко отрапортовала командир моей абордажной команды. — Там нас не преследовали — Золотые плащи заняли оборону у арсенала и нескольких складов, да и моряки застрявших там кораблей вряд ли бы дали безобразничать. Пес помог прорваться, — кивок в сторону хмурого Клигана. — Удобно, когда есть в загашнике бронированный всадник, не пришлось нырять в воду, чтобы доплыть куда нужно.       — Кхм! — то ли смущенно, то ли возмущенно крякнул Пес, но комментировать не стал.       — Ясно, — кивнул я. Все хорошо, что хорошо кончается. Только вот — кончается ли?       — Господине? — напомнил о себе старшина рыбаков, когда Джейни увела Сансу в сторонку и усадила на канатную бухту в углу.       — Да, — обернулся я к нему. — Ты хотел мне что-то рассказать.       — Истинно так, господин, — снова, как болванчик, кивнул он. После чего протянул руку к стоящим позади него рыбакам, что до сего момента изображали из себя бессловесную массовку. Ему передали какой-то вытянутый предмет, завернутый в ветошь. — Мы б ни за что не поверили этому засранцу Сопле, — кивок в сторону мальчишки, которого до того назвали Паком. Видимо, такое вот у бедняги нелестное прозвище. — Думали, они с дружками нашли какой-то склад купеческий, где садки с рыбой без присмотра есть. Хотели было намылить ему шею, но… В общем — вот.       С этими словами он развернул ветошь. В неверном свете пробивающегося через щели склада пасмурного неба блеснуло золотом. В руках рыбака лежала небольшая золотая фигурка!       Фигурка явно нечеловеческого производства, изображающая Глубоководного с трезубцем, пронзающего крупную рыбу.       — Её выловили из моря, когда Родж навернулся, — будто это все объясняло, сказал старшина. — Пак нам заливал в уши, что они с ребятишками «жертвовали» Морю дохлых крыс — и оно взамен присылало рыбу. Мы поначалу не поверили, — пожал он плечами, — ну и вздули его малясь, чтобы не врал старшим. Потом решили подержать в подвале, пока ищем, где они рыбу промышляют… А Родж как раз сынишку потерял — и годика не было, от голодухи преставился, — тут несколько рыбаков за его спиной нахмурились и сняли шапки. — Ну и совсем через это ума лишился. Послушал Пака внимательно — да и пришел с трупиком младенца к морю. Кинул его в воду, что-то подвывая. Ну мы кинулись было его оттаскивать, а вышло так, что толкнули его самого. Ну и с концами… А к вечеру на том самом месте глянули — а там золотишко, статуя энта и драконов россыпь! Да и рыба косяками на мелководье плещется — голыми руками бери! Ну мы и…       Занятно. Рассказ рыбаков подтверждал мои выводы о природе разразившейся бури: мой божественный тезка и его подданные были уже совсем близко. Скорее всего, русалки приняли факт утопления неведомого Роджа и трупа младенца как жертвоприношение, оттого и расщедрились на такой дар. Баш на баш, как говорится — вполне в стиле всех и всяческих Богов. Особенно таких, как Утонувший и его детишки.       — …Ну мы и покумекали с обчеством, — тут старшина оглянулся на стоящих за ним хмурых рыбаков. — Прикинули так и этак… Мы же эта… не совсем дремучие, не вчера из деревни-то сбежали…       Судя по тому, что старшина то и дело сбивался на чисто крестьянский говор, фраза про «не вчера из деревни» была не совсем корректна. В столице много таких артелей обретается, что ушли из деревень в поисках лучшей доли. А учитывая, что рыбак и вовсе почти полностью перешел на деревенский слэнг и никак не мог окончательно родить нужную мысль, он сейчас сильно волновался. И я поспешил прийти ему на помощь:       — Стало быть… как бишь тебя, добрый человек?       — Джек меня зовут, — представился старшина, с облегчением передавая мне инициативу в разговоре. — Джек Старшой — так меня здесь все зовут.       — Так вот, милейший Джек, — я улыбаюсь, но, видимо, улыбка у меня еще та — рыбаки явно вздрогнули. Но не отступили ни на шаг, что явно показывает их решимость. — Вы, я так понимаю, хотите понять: откуда взялось золото и рыба?       — Знамо откуда: из моря, — вякнул кто-то из рыбаков за спиной Джека, и по рядам мужиков прошелся неуверенный смешок. Хорошо, немного разрядили обстановку.       — Из Моря, — кивнул я, соглашаясь. — А точнее — от Богов морских, кои жертву вашу приняли и бедой прониклись. Увидели, что младенец, который им достался, голодной смертью умер — и решили помочь. Вот только… — изображаю я сомнение.       — Только? — аж придвинулся Джек. Все, клиент готов, определенно.       — Только нет их власти в Королевской гавани, — покачал я головой. — Раз помогли вам по доброте да милости своей — все, хорош, — я рубанул рукой воздух. — Не ваши это Боги. Не местные. Все знают, что подданые короля Джоффри в столице молятся Семерым…       — В Пекло короля Джоффри! — внезапно зло оскалился Старшой, и его поддержали гулом остальные рыбаки. — В Пекло Семерых! У нас дети каждую седьмицу помирают — а все через гребанного недоноска Беса и его семейку. А септоны сраные нам талдычат каждый божий день, что так и должно быть, что смиритесь и молите Богов о милости. Родж вон молил… и не уберег малого.       Судя по злым лицам остальных, у каждого из них за последнее время — да и не только в последнее, видимо — умирали от голода и нищеты кто-то из близких.       — А тут, милорд, вы со своими людьми, — резко дернул кадыком Джек. — И еды вдоволь. Истинно говорю вам, господин, сам видел: в загаженной бухточке, от сливов городских недалеко, вода будто хрусталь стала — и рыбы в нем непуганной плавает видимо-невидимо! Это ль не чудо Божье? А все через вас и ваших людей! Так что говорю вам: в Пекло Семерых!       — Истинно верующим, и особенно септонам, ваши слова могут не понравится, — с усмешкой произношу я. Конечно, мы и так тут уже на пять четвертований за богохульство наговорили. Но предупредить я был обязан.       — Верховному септону, говорят, уже все равно, что мы тут балакаем, — фыркнул Джек. Слухи быстро разносятся. — А что до верующих да септонов… Где все они были, когда мы подыхали в грязи и нищете? И сейчас все эти милорды да лэди жрут в Красном Замке в три горла, пока простой люд с крыс готов на человечину перейти! Верховного септона-то самого видали?! Да у него ряха была такая, что все Семеро ликов поместились бы!       Какое-то время рыбаки гомонили под моим внимательным взглядом. И — под взглядом Пса, который не то чтобы внимательно слушал — скорее он пытался понять, что я замышляю. Ну-ну, псина, гляди-гляди…       — Так что вот как, ваше блаародие, — когда гомон немного утих, проговорил Джек. — Хотим знать, что за Боги у вас, кальмаров железнорожденных, такие, что дают еду и золото задарма! Да не потом когда-нибудь, в следующем лучшем мире, — явно процитировал проповедь кого-то из служителей Семерых он, — а здесь и сейчас.       Я покачал головой.       — Не задарма, милейший Джек. Ох, не задарма, — вдох — и вновь взгляд обращен на собеседника. — Мы на то и железнорожденные, что платим своим Богам Железной Ценой. Кровью — своей и чужой. Вы вот заплатили всего-то ничего, — усмехаюсь я под хмурыми взглядами рыбаков. — Младенцем мертвым да его безумным отцом. Боль свою от гибели родных предложили — но этого мало.       — Так научи! — подался вперед Старшой. Я даже испытал тень удивления — вопросов у него больше не было. Видимо, и так понял, что Родж с ребенком стали первым жертвоприношением. Ну что ж…       — Каххиз! — позвал я.       — Да, о величайший из адмиралов! — тут же выступил вперед астапорец и изящно поклонился, приложив руки к сердцу. Ну не может он без этих восточных цветистых оборотов!       — Проведешь обряд, — просто говорю я, отчего глаза парня удивленно распахиваются. — Утопишь этих достойных людей.       — Но, великий… — все так же изумленно поморгал мо Раггоз. — Я только начал учиться у почтеннейшего Ноя, да будет Пучина всегда благосклонна к его мудрости…       — Каххиз, — перевожу на него взгляд своих янтарных гляделок, отчего он поперхнулся. — Ты уже несколько месяцев изучаешь обряды Железных Островов. И, в отличие от большинства наших жрецов, видел Богов Моря воочию! Пусть ты не так мудр, как Ной, и не прошел официального посвящения, — усмехаюсь на этой фразе. — Но ты вполне способен провести обряд. Не хуже многих железнорожденных.       Каххиз еще цеплялся за привычные ему по Заливу Работорговцев обычаи. Это у нас на Железных Островах любой капитан или старший корабельный офицер мог запросто проводить простые службы Утонувшему. На Эссосе же, и в городах Залива в частности, у большинства местных Богов была четкая иерархия жречества, не допускающая отправления обрядов никем, кроме рукоположенного служителя соответствующего ранга. Ну ничего, чем дальше, тем парень лучше понимает, в какую культуру попал. Обтешется, под руководством того же Просоленного.       Каххиз лишь сосредоточенно кивнул и шагнул вперед. Справится. Куда он денется со дна морского?       Вдруг я почувствовал, что меня аккуратно тронули за рукав. Обернувшись, я увидел рядом с собой Сансу Старк. На её бледном лице застыла какая-то решимость.       — М-милорд, — чуть запнувшись, проговорила она. — Я… я бы хотела… Я тоже хотела бы пройти посвящение вашим Богам!       Я какое-то время смотрел в её голубые глаза. А потом просто коротко кивнул. Вскорости наша импровизированная процессия вышла из занятого сарая и двинулась через галечный пляж к кромке прибоя.