Хроники Тёмной Леди

Маринетт приложила ладонь к голове, надеясь, что привычно холодные пальцы поработают на манер льда и утихомирят головную боль. Свежеизобретённый способ не работал, и девушка со стоном откинулась на спинку дивана, провалившись в подушки. Сегодня был один из тех дней, когда выходить на улицу совершенно не хотелось: погода была до омерзения идеальной, словно в насмешку, а Маринетт утопала в пустых, ничем не заполненных мыслях и головной боли от двенадцати часов сна. Планов с Альей и Нино, к счастью, не наблюдалось — а значит, улыбаться не надо. Можно свернуться в клубок и не думать вообще. Отсутствие мыслей прервал нетерпеливый стук в дверь — а затем и звонок. Насторожившись, Маринетт натянула на сорочку, которую до сих пор не удосужилась переодеть, халат. Не самая подходящая одежда для встречи гостей, но всё равно чуть менее легкомысленно, чем только сорочка, едва прикрывающая попу. Медленно, в надежде, что гость передумает и уйдёт, Маринетт спустилась по лестнице и остановилась перед входной дверью.  — Кто это? — голос звучал слишком хрипло, Маринетт, кажется, умудрилась где-то простыть, но никак не могла понять, где именно. За дверью раздался приглушённый голос — Адриана, как поняла Маринетт уже спустя секунду:  — Маринетт, это я, то есть, Адриан, я… — он остановился, как только дверь открылась. Уставился на неё, будто на призрака, и Маринетт дёрнулась, покосившись в зеркало: не то чтобы её до сих пор беспокоил вопрос о том, как понравиться Адриану (к счастью, эта проблема отпала уже достаточно давно), но настолько испуганный взгляд парня оказался заразным. В зеркале отражалась всё та же Маринетт средней помятости. Адриан видел и похуже, если честно: хотя бы вспомнить то, как она разревелась на грани истерики в его присутствии три месяца назад.  — Д-да, вижу… что это ты, — Маринетт отступила на шаг, позволяя Адриану зайти. — Прости, я не ждала сегодня гостей. Вообще не хотела выходить никуда, если честно. Что-то случилось? Адриан открыл рот, чтобы ответить, но запнулся. Дёрганно сжал-разжал кулаки, обернулся, чтобы закрыть за собой дверь, и только тогда ответил:  — Я… сейчас тебе кое-что скажу. Это будет звучать странно, почти безумно, но я просто прошу мне поверить. Я… надеюсь, нашей дружбы хватит для этого. Маринетт только сейчас заметила, каким встревоженным выглядел Адриан. Ни следа от обычного спокойствия и дружелюбия, волосы растрёпаны, куртка расстёгнута, а под ней — явно домашняя футболка. Обхватив себя руками, Маринетт серьёзно кивнула:  — Адриан, после всего того, что ты для меня сделал, ты можешь рассчитывать на любую помощь с моей стороны. Пойдём, — она неуверенно коснулась его локтя, — я заварю чай, и ты спокойно мне всё расскажешь.  — Нет, — Адриан качнул головой, — сначала дело. Скажи, у тебя есть серьги, если быть точнее, серьги-гвоздики, которые ты никогда не носила? Подумай, не торопись, это очень важно. Адриан перехватил её руку и как-то странно, с какой-то невыносимой тоской посмотрел в глаза Маринетт так, что она вздрогнула и, смутившись, потупилась. Маринетт очень любила шить, очень любила свой гардероб, но не была особой фанаткой украшений: разве что браслеты любила. Серёжек у неё имелось мало: все базовые и все она носила, причём подолгу, потому что если начинала менять серьги каждый день — то в итоге потом вообще забывала их надевать. Она медленно качнула головой:  — У меня… вообще нет гвоздиков. В детстве были, но… я всё время теряла застёжку у них, так что, — она пожала плечами, подняв чуть виноватый взгляд на Адриана. Вопрос действительно был странный, но, кажется, имел для парня невероятное значение. Кивнув, Адриан нахмурился и, помедлив, осторожно спросил:  — Может, у… мадам Чэн были? Маринетт вздрогнула, словно ей не вопрос задали, а без предупреждения заехали локтем в солнечное сплетение. Она хватанула ртом воздух, чувствуя, как неконтролируемая паника расползалась по телу, а ладони внезапно вспотели. Плохо-плохо-плохо, только не сейчас, только не… Она даже не сразу поняла, что её сгрёб в охапку, успокаивающе прижав к груди Адриан. Он что-то говорил, кажется, извинения, но Маринетт не особо вслушивалась: в уши будто вода попала. Понадобилось несколько минут, чтобы хоть немного успокоиться, хотя кровь всё ещё набатом стучала по вискам, усиливая и без того мерзкую тянущую головную боль. Ладони Адриана успокаивающе, но как-то слишком непривычно блуждали по спине, и в любой другой момент Маринетт бы мигом смутилась, но сейчас она понимала, что вряд ли сможет стоять на дрожащих ногах без поддержки.  — Прости, — прошептал Адриан как-то совсем непривычно, без тени своего обычного тёплого и дружеского тона, и это окончательно привело Маринетт в чувство. Мягко отстранившись, она опёрлась рукой о стену и отвела взгляд. Закусила губу, махнув рукой на лестницу:  — Д-давай ты сам посмотришь, я… я не… — Маринетт с силой надавила на переносицу, стараясь привести мысли в порядок. — Я поднимусь к себе, переоденусь. Она буквально сбежала наверх, в комнату, которую, несмотря на неузнаваемый ремонт, называла единственно своей, стараясь не думать, что с недавних пор в этом доме все комнаты — её. И что оставлять гостей вот так — крайне невежливо.

***

Переодевшись почти на автомате, Маринетт присела на край кровати, задумавшись. Просьба Адриана действительно была странной, и… касалась того, чего не следует. Маринетт тряхнула головой, заставляя себя не думать о — да ни о чём не думать. Взяв в руки смартфон, она на автомате открыла Фейсбук, лениво пролистнула ленту. Заметила новый пост от Альи — селфи с фестиваля косплея — и поставила лайк подруге, улыбавшейся в камеру вместе с Нино и парнем в костюме Кота Нуара. Какое-то странное чувство — будто бы Маринетт упускает из виду нечто крайне важное — закралось в лёгкие, на мгновение заставив Маринетт нахмуриться. Чувство никуда не ушло, более того, усилилось, когда девушка задумчиво подцепила пальцами серёжку с небольшим шариком-бирюзой. Стук в люк заставил подпрыгнуть, а когда Адриан заглянул в комнату, Маринетт провела пальцами по погасшему экрану телефона и ахнула, увидев время, — она умудрилась задуматься на добрых минут сорок!..  — Прости, я немного… выпала из реальности, — Маринетт натянула улыбку — ту самую, которая всегда была на её лице в присутствии друзей, как только она заметила, что друзья расстраиваются, глядя на неё. — Ты нашёл, что искал? Адриан неловко кивнул и, помедлив, поднялся в комнату. Маринетт подвинулась, приглашая присесть рядом. А потом, когда парень опустился на кровать, заметила знакомую коробочку. Последний подарок. Она так и не решилась его открыть. Заметив её взгляд, Адриан помрачнел, сжал пальцы на чёрной коробочке, нечаянно смяв розовый бантик. Он повернулся к Маринетт, глядя на неё неожиданно серьёзно, и осторожно начал:  — Я не могу рассказать тебе всего. Потому что это будет больно для нас обоих, но… Я доверю тебе одну свою тайну, хорошо?  — Хорошо, — Маринетт недоуменно нахмурилась. Что-то всё ещё не давало покоя, заставляя сердце биться быстрее, и она, повинуясь порыву, протянула руку к коробочке в руках Адриана. Точнее, попыталась: Адриан мгновенно перехватил её запястье. Он покачал головой:  — Я понимаю, что не имею на это права, но мне придётся их забрать. Просто… от некоторых вещей лучше тебе держаться подальше. Маринетт вздрогнула: Адриан отпустил её запястье, но не отодвинулся. Осторожно провёл кончиками пальцев по её линии скул. И прошептал что-то — слов Маринетт не разобрала. Да если и разобрала бы — тут же забыла бы, отпрянув, когда Адриан утонул в яркой зелёной вспышке. А потом на её кровати — подумать только! — сидел уже Кот Нуар. Маринетт отодвинулась ещё немного, покачала головой, разглядывая кумира Альи, сидящего, чёрт возьми, в её комнате!..  — Адриан? — Маринетт шокированно пропустила пальцы через волосы, не перестав пялиться. У неё для этого был просто замечательный повод. Кот Нуар виновато посмотрел на неё, прижав стоявшие прежде торчком уши (Маринетт прежде честно думала, что они бутафорские, но… вау), и кивнул на коробочку в своих руках:  — У меня должна была быть напарница. Ты. Эти серьги сделали бы тебя ею.  — Но?.. — догадливо продолжила Маринетт, когда Кот Нуар замолчал. Он вздохнул:  — Кое-что пошло не так. Они тебя убьют, если ты их наденешь, поэтому я забираю их. Я очень надеюсь, — Нуар потупился, помрачнев, — что ты мне просто доверишься. Я, конечно, могу рассказать тебе полную историю, но…  — Ты уже говорил, что это будет слишком больно, — Маринетт встала, подошла к окну, отвернувшись. Странное чувство где-то внутри, которое, как она наконец разобрала, неумолимо тянуло к коробочке в руках Нуара — к серьгам, выходит. Волнение и удивление вытеснило даже головную боль, вдруг поняла Маринетт. Она прикусила губу. Может, она сумасшедшая? И это просто ещё одна часть её травмы?.. Только что это: кошмарный сон или галлюцинация? Маринетт бы предпочла кошмарный сон — наверное, это менее опасно, но мир для сна выглядел слишком реальным. Она со вздохом обернулась — чтобы уткнуться в грудь уже снова Адриана, невесть как подобравшегося к ней так близко и незаметно. Она подняла взгляд, покачала головой:  — Это звучит как… бред.  — Я предупреждал, — парень пожал плечами. — Поверишь ты или нет — это не важно, на самом деле. Я их всё равно заберу.  — Ты заявляешься ко мне домой, обыскиваешь дом, забираешь… п-подарок, выдаешь мне то, что ты — Кот Нуар и вот так просто уходишь?.. Адриан заметно смутился. Отвёл взгляд, почесал затылок, кусая губу. Странное чувство, поселившиеся в груди с его прихода, разделилось надвое: одна его часть требовала коробочку обратно, вторая — настаивала на том, что Адриан не врёт. Прислушиваясь к себе, Маринетт нахмурилась. Слова Адриана звучали странно, но более странным было даже не то, что он Кот Нуар. Более странным было то, что он говорил о будущем — как о свершившемся факте. Свершившемся бы.  — Почему… это звучит так, словно ты в курсе какого-то нереального будущего?  — Потому что… — Адриан вздохнул и посмотрел ей в глаза. Сглотнул, а потом протянул подарочную коробочку: — Потому что это так. Один человек ценой своей жизни отмотал время, чтобы я спас тебя. Ты можешь взять их, но тогда всё повторится. Маринетт вздрогнула. Отмотать время. Просто отмотать время, и того, что она пытается забыть, действительно не будет. Просто отмотать время, и… Странное чувство в груди стало только сильнее, оно разрасталось, будто бы обретая свою волю — и подавляя волю самой Маринетт, очнувшейся только когда её рука почти коснулась коробочки. «Ценой своей жизни», — и Маринетт будто ледяной водой окатило. Она отшатнулась, для надёжности сцепив руки за спиной.  — З-забери их. Твои слова звучат как бред, но вот сейчас, только что… это была не я, и… — Маринетт испуганно выдохнула. И поняла, что-то, что засело где-то внутри неё сегодняшним утром и чуть не овладело ей только что, кажется, исчезло. Схлынуло. Ноги подкосились от облегчения, и спустя мгновение Адриан снова обнимал её. Уверенно, словно делал это не раз, и снова как-то не совсем по-дружески и смущающе.  — Не многовато обнимашек на сегодня? — Маринетт неловко улыбнулась, но Адриан только прижал её покрепче, заставив положить подбородок ему на плечо. Он тихонько фыркнул:  — Обещаю, это в последний раз, просто… — он запнулся: видимо, хотел что-то сказать, но передумал. — Просто знай, что я всегда буду рядом, чтобы помочь. Что бы ни случилось, хорошо? Маринетт и дышать не смела, чувствуя, как тревожно бьётся его сердце. И выпутываться из объятий — рука на её талии именно что прижимала, так, словно Адриан просто боялся выпускать её. В его слова всё ещё верилось с трудом, но почему-то — верилось. Вопреки каким-то доводам логики и здравого смысла (тут Маринетт только мысленно грустно усмехнулась — ей ли рассуждать о чём-то здравом в перерыве между сеансами психолога?..). Что-то подсказывало — наверное, мрачнеющий при одном упоминании взгляд Адриана, — что спрашивать об этом несостоявшемся будущем не стоило: Адриан не ответит. И может быть, правильно сделает?.. А потом Маринетт почувствовала, как Адриан осторожно, почти невесомо коснулся губами её макушки. Она застыла. Тот Адриан — тот невероятно заботливый и бесконечно вежливый Адриан, которого она знала, — никогда бы себе такого не позволил… если только всё сказанное им сейчас не было правдой, а там, в каком-то уже несбыточном будущем, они не имели чего-то большего, чем дружба. Она отпрянула — ровно настолько, чтобы только разглядеть его лицо, — и наконец поняла, что парень выглядел не встревоженным или испуганным. Он выглядел разбитым. Где-то очень глубоко внутри. Маринетт медленно, неуверенно прижалась обратно, на этот раз не безвольной куклой: осторожно, всё ещё сомневаясь, положила руки на напряжённые мужские плечи и уткнулась подбородком в плечо, прошептав:  — Хорошо. И я тоже буду рядом, знаешь же? Ответом стала тишина. И слишком крепкие — отчаянные и счастливые — объятия.