Свойство сирени

Дверь комнаты вновь отворилась, впуская низенькую целительницу с золотыми пушистыми волосами. Девушка оказалась совсем молоденькая, она только недавно окончила академию целителей. Черты ей лица были весьма непривлекательны — она чем-то смахивала на лошадь. Но даже несмотря на это к ней тянулись люди, ведь она обладала необыкновенной природной харизмой. Сабрина любила разносить по палатам больных деток цветы и разные волшебные вкусности. Сама она всегда мечтала о детях, но увы она была бесплодна. Девушка ещё с первого дня появления Лили в больнице обратила на неё внимание. Длинные рыжие волосы и хитрое, словно у лисички личико приковывало к себе взгляд Сабрины. Девочка была серьёзна больна достаточно странным заболеванием. Целительница знала о нём совсем немного, ведь оно никогда не поддавалось серьёзной оглазке. Поставив на прикроватную тумбу вазу с волшебной сиренью и белыми розами, девушка отошла к окну. Солнце только начинало подниматься, окрашивая небо в оранжевые и розовые тона. Девушка немного приоткрыла окно, впуская прохладный утренний ветерок. Подумав, что перед следующим обходом можно заглянуть в буфет, девушка повернулась на каблуках, но с места сдвинуться так и не смогла. Рыжеволосая девчушка сидела на кровати и вертела головой, видимо пыталась понять, где она находится. — Ты…э… Как ты себя чувствуешь? — Где я? — довольно грубо спросила девочка. Так Лили общалась со всеми малознакомыми ей людьми — властно и грубо. Девушка немного растерялась, но всё же взяла себя в руки и ответила: — Вы в больнице Святого Мунго. Я сейчас позову вашего целителя. И Сабрина удалилась из палаты столь красивой, но до безобразия грубой девчёнки. Девушка и подумать не могла, что её любимица окажется такой сучкой. — Мистер Майер, там девочка в шестнадцатой палате пришла в себя. — В шестнадцатой? Это… О чёрт. И они оба быстро ринулись к двери из белого дерева, с позолоченной табличкой, на которой была выцарапана цифра шестнадцать. — Ждите меня здесь, если что, я вас позову. После того, как дверь с громким треском захлопнулась, Сабрине сказала: — А всё -таки он переживает за неё. И эта была чистая правда. Как бы Роберт Майер не показывал своего безразличия, он переживает за каждого своего пациента. Кем бы он не был. *** — Как ты себя чувствуешь? Ляг, тебе нельзя вставать. Спокойно сказал целитель, зашедший кокрас в тот момент, когда Лили поднялась с кровати. — Что я здесь делаю? — Ляг, я осмотрю тебя. — Ещё чего? Я вас не знаю. Это всё из-за того, что я упала с метлы? Если так, то я себя прекрасно чувствую, и позовите моё маму. — Нет, вы здесь не из-за падения. В вашей крови был обнаружен генетический вирус, полностью меняющий структуру крови и состояние всего организма, а также психоэмоционального фона. — Стоп. О чём вы? — Мисс Эванс, мне нужно вас осмотреть, обо всём остальном вам расскажет Сабрина — целительница, которая была у вас в палате около двух минут назад. С нескрываемым подозрением Лили подошла к кровате. — Ложись. — Это серьёзно? Только честно. — Так-то это лечиться, но ещё нет официальных способов. — Что вы имеете в виду? — недоумевала Лили. — Ну все, хватит. Мисс Эванс, я и так вам многое рассказал. Ваша мама вообще не хотела, чтобы я посвящал вас в подробности. Лягте, пожалуйста, на кровать. На этот раз Лили всё же послушалась целителя. Отодвинув в сторону тяжёлое одеяло, девочка села на середину кровати и поджала ноги к груди. — Такс, начнём. Мерлин, чуть не забыл, — лекарь поднялся со стула и направился к двери, — Сабрина отправьте письмо мистеру Эвансу, чтоб он как можно быстрее трансгресировал. — Писать подробности? — Нет, не стоит. Захлопнув дверь, целитель вновь сел на стул. Лили всё сжалась в комок. Как бы девочке не хотелось показать себя сильной, ей было страшно. Она совсем не понимала, что с ней происходит. *** — Эй, Лилс, ну ты чего? — обеспокоенно спросил Сириус, смотря на подругу. — Да так. — Лили… Эй, Лилс, посмотри на меня. Лили подняла встревоженное лицо и уставилась на друга. Она ничего не понимала… Из её глаз не текли слёзы, она просто не знала, как дальше жить. -Сириус, я не понимаю, что со мной происходит. И вообще, ты видел маму. Я не смогу так жить… Она постоянно смотрит на меня с такой грустью и страданием, что я готова под землю провалиться. Я так не смогу. — Это тебя больше всего волнует? — усмехнулся Сириус. — Наверное. Лили снова положила голову на колени. — Я переживал за тебя. На слова друга юная Эванс решила не отвечать. — Лилс, я всё понимаю. Тебе сложно смириться с этой мыслью, но ведь это не конец света. Тем более у тебя есть родители, сестра и я. Ты не одна, слышишь? — Мерлин, Блэк, как же это слащаво звучало. — Наконец-то, а то я уже думал, что мне придётся общаться с меланхоличной занудой. — Не умничай тут мне. Так ребята и провели остаток дня. Солнце уже начало заходить за горизонт, а когда-то тёплый воздух, превратился в промозглый ветер. По кожи побежали мурашки, а ветер начал проникать под одежду, заставляя съежиться от холода. Спасал только тёплый чай, который так любила Лили… Ну и конечно же я не могла упомянуть про чёрный кофе. Чёрный как сама его фамилия. *** — Ну что, Лили, вот ты и дома, — сказал мистер Эванс, занося сумки. — Спасибо, пап, но к твоему сведению, я знаю, где я оказалась. Между прочим, я тут живу с самого первого дня своей жизни. — Ничего подобного, — вклинилась миссис Эванс, помогая мужу, — сначала ты со мной лежала четыре дня в роддоме, а затем у тёти Жаклин. Не забывай, я родила тебя во Франции. — Ну и ладно. Не получилось пошутить, с кем не бывает? А вообще, давайте чай пить. Я, конечно не отрицаю, что Сабрина делала безумно вкусный чай, но ты, мамочка моя любимая, делаешь его куда лучше. — Ну и подлиза же, а. Только посмотрите на неё. В кухню вошла тётя Присцилла, неся в руках поднос с порожками. Насколько могла определить по запаху Лили — это были её любимые пироги — яблоком и малиной. — Так, девчёнки, налетаем. — А как же я, — вклинился мистер Эванс, с напускной обидой. — А тебе, Маркус, я бы посоветовала на некоторое время воздержатся от мучного и сладкого. Ты вообще давно на весы вставал? — Цила, ты на что это намекаешь? — усмехнулся мистер Эванс. — Да, я не намекаю — я прямым текстом говорю: худеть тебе пора, Маркус. Худеть. «Тётя Присцилла сегодня явно в ударе. Да и фигура у папы просто замечательная. Ну она и шутница, конечно…» — Вообще-то это мышцы, а не жир. — Не смеши меня, Маркус. Все мы знаем правду… — Так, взрослые люди, перестаньте вести себя, как дети, — сказала миссис Эванс, садясь за стол. Все в комнате тихо прыснули в кулак, все кроме Маркуса Эванса. Он начал тупо смеяться, да так, что его с лёгкостью можно было услышать на улице. Маркуса вообще было очень просто рассмешить, и сложно расстроить — чёртов оптимист, как называла его Афелия. Разговор возобновился с новой силой: жаркие споры, скучные речи, животрепещущие истории и дружный льющийся смех — это и есть семейные посиделки в доме Эвансов. И что бы ни случилось, они всегда будут вмести, ведь это настоящая семья, где каждый друг друга любит, несмотря не на что. *** Прошло уже три месяца, как Лили выписали из больницы. За это время мало что изменилось. Разве что тёплое лето быстротечно сменилось на холодную осень. Листья побагровели, трава иссохла, а в домах всё чаще вечерами можно было наблюдать тёплый свет, исходящий от пламени камина. А вот Сириус две недели жил у своего дяди Альфреда, где он и познакомился с семьёй маглов. Жозефина и Герольд оказались супружеской со стажем. За время своего продолжительного брака они успели дать жизнь сразу трём детям. Из них было две девочки один и один мальчик. Старшей была Сьюзен — шестнадцатилетняя девушка со светло-каштановыми волосами и голубо-зелёными глазами в коричневатую крапинку. Марк был средним ребёнком в семье, но тем не менее самым высоким. Ему было всего тринадцать, а он уже вымахал выше отца, что уж тут говорить о совсем низенькой матери. Он оказался добрым и отзывчивым пареньком со светлыми волосами и светло-голубыми глазами. Вылетый ангел… Но больше всего из их семьи Сириусу запомнилась юная Марья. Она была на од его младше, но обладала невероятно сильным нравом и стойкостью. При этом она не забывала быть нежной и лёгкой девчушкой. У неё были мягкие, пушистые волосы цвета свежей пшеницы и маленькие глазки. Ноздри её крупного носа грозно расширялись, когда она злилась. А когда она улыбалась, её глаза становились такими тонкими, точь в точь маленькие щёлки. У неё вообще глаза были просто необыкновенные… Ребята научили Сириуса различным магловским играми показали разные непонятно- для- чего -созданные приспособления. В их число входили: телевизор, телефон, микроволновая печь, духовая печь, ну и многие другие предметы, чьи названий Сириус так и не смог выучить. — Сиричка, дорогуша моя, о чём задумался, — сладко промурлыкала Лили, наклонившись к другу. — Ни о чём я не задумался. С чего ты взяла? — Да вот даже не знаю. Возможно с того, что кто-то уже четвёртую минуту смотрит в одну точку на ковре и лыбится, как идиот. Я засекала. — Лили, ну прекрати уже. Бесить начинаешь, — пробурчал Сириус, поджав под себя ноги. — Так, ну и что у тебя случилось. Кались, давай. Ты ведь знаешь, я от тебя не отстану. — Мне кажется я, ну… Помнишь я рассказывал, как я познакомился с маглами? — Ну да. — Ну так вот, там была одна девочка — Марья, она до сих пор у меня из головы не выходит и… — Так ты что, втюрился что ли? — Да тише ты. — Ну ты даёшь. Она хотя бы красивая? — Я никогда не видел людей красивей неё. — Вот спасибо. Ты со мной вообще-то каждый день видишься, — притворно обиделась Лили. — Лилс, ну как всегда. Ну и что мне с этим делать? — А мне-то откуда знать? — спросила Лили, а затем воскликнула, — Я придумала! Мне кто-то пообещал поиграть со мной в квиддич на земле. — Лили, ну ты как всегда, — усмехнулся Сириус, но всё же заинтересовался идеей подруги, — и этот «квиддич на земле» называется — баскетбол. — Ну да. Давай играть. — А где я тебе мяч возьму? Пошли ко мне. -Ага, — от восторга Лили чуть ли не подпрыгнула. — Как тебя вообще могли назвать Лилианой? Ведь это имя для скучных зубрилок, уж точно не для тебя. — Сама всегда этому поражалась. Выйдя из поместья Эвансов, Сириус и Лили направились к дому Блэков. Несмотря на то, что солнце уже давным давно зашло, их окон поместья Блэков не лился такой приятный тёплый свет, который всегда сопровождал все вечера. . Сириус открыл дверь, и уже хотел было пропустить Лили в дом, но застыл, как вкопанный, на что-то уставившись. — Сириус, может ты отайдёшь? Словно не услышав слов подруги, Сириус ринулся внутрь дома, сжав кулаки до побеления костяшек. Лили совсем ничего не понимала. Из коридора донёсся душераздирающий крик… Не выдержав, Лили ринулась в дом. Миссис Блэк лежала на полу, всё её лицо было в кровь разбито. Она прикрывала руками живот… Над ней нависал, словно коршун, Орион Блэк. Он колотил её ногами, целясь в живот и не переставал выкрикивать: — Сдохни, мразь! Шлюха! Тварь! Ты думала я это так оставлю? Видимо ты ошиблась. Шлюха! — Оставь меня в покое, — миссис Блэк извивалась от боли и рыданий, — Не убивай его, он не в чём невиноват. — Это послужит тебе уроком. Жалкая патоскуха! — Отошёл от неё! — Сириус встал перед матерью, смотря с неприкрытым гневом на отца. — О, кто это у нас пришёл? Пошёл вон, а то и тебе достанется. — Не надо! — взвыла, лежащая на полу Вальбурга. — ну и что ты мне сделаешь, щенок? — Орион уже было замахнулся, но тут произошло что-то странное: Красный луч, взявшийся не от куда, отшвырнул Блэка в дольний конец комнаты. В комнате воцарилась гробовая тишина… — С-сир-риус, -запинаясь, прошептала Вальбурга, — Сир-риус, он мёр-ртв? — Мам, да какая разница? За что он так? Мам? Мама! Миссис Блэк ещё с пол- минуты смотрела заплаканными глазами на сына… Взгляд затуманился… Голова повисла на руках сына… Глаза закрылись… *** Аккуратно открыв дверь, Лили вошла в комнату Сириуса. Друг сидел на кровате, понурив голову и о чём-то думая. С того дня, как миссис Блэк доставили в больницу Святого Мунго прошло уже четыре дня, и за всё это время Лили ни разу не видела Сириуса. — Привет, — мягко начала Лили, садясь на кровать поближе к другу. — Угу. — Как ты? -А ты сама-то как думаешь? В комнате повисло неловкое молчание. — Сириус, я всё понимаю тебе тяжело, ты… — Ты не понимаешь, Лили. Ты никогда не поймёшь. А знаешь из-за чего он всё это сделал? Мама забеременела не от него. — Как? — Лили непонимающе уставилась на Сириуса. — Ну, у нас в семье уже давно всё неладно. Он распоряжался мамой, говорил, что ей можно делать, а что нельзя. За непослушание наказывал Круциатусом. Он и сам ей изменял. У него три внебрачных ребёнка. Я подслушал их разговор. Не зная, что на это ответить, Лили перевела тему в другое русло. — Это была стихийная магия. — Что? — Ну, то, что ты сделал. А ты мне всё жаловался, что ты себя так и не проявил, как волшебник. — А, ты про это. Да, это было бы круто, если случилось бы при других обстоятельствах. — Да уж. А ребёнок? — Жив. Чудом уцелел, — односложно ответил Сириус. — Ну и как ты к этому относишься? — Не знаю. Буд-то прочитав мысли друга Лили выпалила: — С ней всё будет хорошо, Сириус. Слышишь? — Надеюсь. Вот так и случился у Сириуса Блэка первый выброс стихийной магии. Большинство юных волшебников с придыханием вспоминают этот день, но только не он. Сириус Блэк ненавидит этот день. Сильнее он ненавидит только одно существо, населяющее эту планету — Ориона Блэка, человека, который дал ему жизнь. *** Вот и наступило долгожданное лето. Дни стали длиннее, а ночи короче; на клумбах вновь зацвели тюльпаны, а холода сменились на удушливую жару. За эти пол -года многое поменялось. В семье Блэков случилось прибавление. Родилась маленькая Софи. У девочки были большие карие глаза, и золотисто-рыжие волосы отца. Миссис Блэк уже вовсе и не миссис Блэк — она вышла замуж за шотландца — Грегора Мориссона. Регулус, уезжавший на очередной семестр в академию квиддича и полётов, недавно вернулся, но жить с матерью он не стал. Регулус так и не принял нового мужа матери, и решил остаться с отцом, чему тот был совершенно не против — Регулус был единственным ребёнком, которого Орион по -настоящему любил. Вальбурга ничего не могла с этим сделать, поэтому они переехали без него. В семье Эвансов ничего значительного не произошло. Ну, почти ничего… Весной у Лили обострился вирус и её постоянно доставляли в больница из-за приступов. В последнее время ей стало тяжело передвигаться, и всё чаще она проводило время дома, запершись в своей комнате. Она сидела за роялем и играла симонии, а затем переключалась на модные песни. Музыка стала её отдушиной. Но самое важное событие за всё это время случилось буквально на днях… Ничего вокруг себя не замечая, Лили исполняла одну из симфоний Моцарта. Вся комната наполнилась запахом свежих булочек с яблоками и малиной и ароматным кофе. Это мама недавно принесла перекус дочери, самой Лили было уже сложно спуститься вниз. Но к еде девочка даже не притронулась. Неожиданно раздался резкий звук удара двери о стену. Это пришёл Сириус. — Лилс, ты не поверишь… Чёрт, Лили. Как я мог забыть? — радостно восклицал Блэк. Он на всех порах мчался к подруге, чтобы сообщить столь радостную новость. Припрыгивая, Сириус подбежал к Лили и так крепко её обнял, что у девочки заболели рёбра. — Сириус, Мерлин, что случилось? — Ну как что? Мы едим в Хогвартс, Лили. Мы едем в Хогвартс. — Тебе уже пришло письмо? — с подозрением спросила Лили, — Но мне ничего не приходило. Что это значит, Сириус. — Наверное, скоро придёт. Лилс, да не переживай ты так. — Пошли вниз. — Зачем? — Я говорю, пошли вниз. — Ну, окей. Неуклюже спустившись по лестнице, Лили последовала на кухню, кокрас сейчас у плиты стояла миссис Эванс. — Лили, вот зачем ты спустилась? — Мам, а нам письмо никакое не приходило, — с подозрением смотря на мать, спросила Лили Миссис Эванс оторопела. — Ну, было одно. — Из Хогвартса, да? — Дорогая, с чего ты это взяла? — Когда ты врёшь, у тебя уши краснеют, — просто ответила Лили, — Мам, что всё это значит? Почему ты не сказала мне о письме? Ты же знаешь, как я этого ждала. — Именно поэтому и не сказала. Ты не поедешь в Хогвартс, Лили. — Но почему? — Ты что не понимаешь, что твоё состояние здоровья не позволяет тебе обучаться в Хогвартсе? Я буду обучать тебя всему на дома и… — Какое, к чёрту, состояние здоровья? Какое домашнее обучение? — Лили уже сжала кулаки от неконтролируемого гнева и собственной беспомощности. — Лили, успокойся! Ты не поедешь в Хогвартс. Хочешь, кричи, плачь, но моё решение окончательное. Мама здесь я, мне кажется, ты об этом забыла. — Но мама, это моя мечта, — из глаз Лили уже катились слёзы. — Я всё понимаю. Это для твоего же блага. И Афелия Эванс вышла из комнаты, оставив рыдающую дочь и ошарашенного Сириуса в одиночестве.