Свойство сирени

— Круцио! Ярко-красный луч осветил тёмный коридор и попал прямо в грудь слизеринца. С неистовым криком парень оторвался от пола, извиваясь и кусая губы. Лизетт не замечала ничего: ни криков парня, ни приближающихся шагов. В ней бушевала тупая месть, и было уже всё равно что человек был не виновен. Удивительно, но крики парня практически никто не услышал. Практически никто… — Экспилиармус! Из-за угла вышло пять неясных фигур, окутанных тьмой. Светло-алый луч угодил прямо в девушку, выбив из руки палочку и отбросив её к стене. Голова больно заныла от столкновения со стеной, а рука бегала по полу, пытаясь отыскать волшебную палочку. — Какого… Бенсон? Ты… Мерлинова мать, Бенсон… Тот, кто отнял у когтевранки палочку вышел из-за стены, и не без усилий Лизетт узнала в нём Сириуса Блэка. — Бродяга, хватит, нужно отнести его в крыло! — взревел Поттер, потягивая слизеринца за руку, совсем забыв о существовании волшебной палочки. — Нет! Её же упекут в Азкабан, — сказал Уилл и наклонился к Лизетт, — Как ты? — Уилл, да она же его чуть не убила! — Сириус яростно смотрел в глаза друга, а руки непроизвольно сжимались в кулаки. — Да тише вы. Мы сейчас отнесём его в спальню, дождёмся пока оклемается, а потом уже что-нибудь придумаем, — изрёк Ремус, вставая между ними. — Делайте, что хотите, — недовольно промямлил Сириус. Так они и сделали. Конечно, пронести незамеченными два тела сквозь переполненную гостиную — непростая задача, но когда это останавливало Мародёров. Укрыв мантией — невидимкой Лизетт и слизеринца, Джеймс отливетировал их до комнаты, в которой проживали гриффиндорцы. За всю дорогу Мародёры не сказали друг другу ни слова: Сириус шёл, опустив голову вниз и нахмурив брови, Ремус явно придумывал, что делать дальше, остальные же до сих пор не смогли отойти от шока. Наконец, оказавшись в спальне, Блэк задал вопрос, который не давал покоя не только ему одному: — Ну, и что мы будем делать? Вы в курсе, если кто-нибудь узнает об этом, мы пойдём как соучастники? — Бродяга не нуди, и без тебя тошно, — взмолился Хейсли, кладя пострадавшего на кровать. — Уилл, ну зачем мы ввязались во всё это? Если она захотела попытать человечка, то мы-то тут причём? Почему я должен расхлёбывать её проблемы? — Тебя никто не заставляет, хочешь не помогай, но вот сдавать её я тебе не позволю, — грозно прошипел гриффиндорец, готовый в любой момент наброситься на друга. В этот момент он был похож на свою анимагическую сущность — мудрого, но опасного тигра. — Да с чего такое покровительство? — Замолчите оба, — перебил их Джеймс, нагнувшись над слизеринцем, — Сириус, когда Бенсон отойдет, мы узнаем, зачем она это сделала и решим, что делать нам. Ты же видишь, в таком она состояние, её нельзя отпускать, иначе она кого-то точно убьёт. И это было чистой правдой: Лизетт сидела, забившись в угол и мокрыми от слёз глазами смотрела на рыжеволосого парня. Казалось, что у неё лихорадка или что ещё похлеще, но дело было совсем в другом. Она так и не смогла поверить, что была в шаге от убийства. — Джим, а ты не думаешь, что его будут искать? — спросил Питер, указывая на рыжеволосого. — Ну, мы можем ему стереть память, и он будет думать, что провёл ночь с замечательной пуффиндуйкой, — Поттер подмигнул Питеру и продолжил изучать пострадавшего. — А что с Бенсон будем делать? — Оставим её у нас. Вот только нужно придумать отмазку для МакКошки и Флитвика, иначе нам кранты. Можно попросить Лили, чтобы она сказала, что Бенсон себя плохо чувствует. — Интересно, и кто же пойдёт к Лили? — иронично спросил Сириус, смотря в потолок. Взгляды всех в комнате устремились на Джеймса, который только что закончил осмотр. — Чего это вы так на меня смотрите? — Нам показалось, что ты нашёл общий язык с Эвнас, — усмехнулся Питер, плюхаясь на подоконник. — С чего ты это взял? К тому же, мы с ней опять поцапались, и если уж на то пошло, почему бы тебе не поговорить с ней. — Не, не хочу. Сохатый, да чего ты как баба? Она всё равно не откажется — Лизетт её подруга. — Я, конечно, не против, но почему я-то? Есть ещё Рем и Уилл. — Сохатый, забей, — вяло промычал Блэк, — мне кажется, вы забыли, что у нас гостья. Все взгляды вновь устремились на Лизетт. Кто-то смотрел на неё с сожалением, кто-то с интересом, а кто-то и вовсе с неприкрытым гневом. Осознав, что уже давно является эпицентром внимания, когтевранка встала с пола и осмотрела комнату. Она не заметила, как пришла сюда, а ноющая боль в голове никак не проходила. — Что с ним? — пытаясь держать голову высоко и сохранять властный вид, произнесла Лизетт. — Да так, ничего. Просто какая-то психованная дура чуть не прикончила, а так ничего, — ответил Блэк, с вызовом смотря на девушку. — Я не хотела! Это само получилось и… — Да ну? Бенсон, не смеши меня. Круциатус просто так не произносят, тем более получается он не у всех. Знаешь, я думаю, ты бы пригодилась ПСам, ну, а что? С раннего возраста такие способности… Есть чему завидовать. — Замолчи, — зашипела она, еле сдерживая слёзы, — ты вообще ничего не знаешь. — Бенсон, вот только не надо передо мной оправдываться. — Ха, ещё чего? Слишком много на себя берёшь. Думаешь, мне не плохо? Думаешь, я не переживаю? Да я сдохнуть готова, лишь бы не чувствовать это. — Ну так сдохни. Что тебе мешает? Есть много способов. Если хочешь, помогу выбрать. Лизетт была словно громом поражённая. Она никак не могла ожидать такого. — Блэк, замолчи. Ты вообще, что ли охренел? Ты чего несёшь? — взревел Уилл, отодвигая за спину Бенсон. Только Сириус собирался что-то ответить, как с кровати Поттера послышались стоны и нечленораздельное мычание. Слизеринец неистово вертел головой и дрыгал руками, но глаз так и не раскрыл. Только завидев это, Лизетт не помня себя, подбежала к парню и вылила на него стакан холодной воды. К удивлению всех собравшихся этот манёвр помог, и слизеринец вновь спокойно лежал на постели. Увидя непонимающие взгляды ребят, она пояснила: — Моя бабка была врачом, вот и научила, что делать в похожих ситуациях. — Какая интересная у вас семья, одни спасают жизни, другие забирают. Потрясающе, — протяжно закончил Блэк и удалился в ванную, оставляя на своем месте горькое молчание. *** На следующее утро Мародёры встали до не позволения рано. Солнце только взошло, а вся окрестность замка уже нежилась в его лучах. По началу, никто из них даже не вспомнил, что произошло днём ранее, но осознание происходящего медленно приходило в их головы. Лениво потягиваясь, Уилл встал с удобной кровати и оглянулся. Друзья неторопливо потягивались и никак не могли разомкнуть глаз, что означало, что окончательно проснуться она только через минут двадцать. Хейсли всегда вставал чуть раньше остальных, этим он был похож на родителей. Повернув голову в сторону ванной комнаты, Мародёр заметил то, что окончательно привело его в чувство и дало осознание всему происходящему. На кровати мирно посапывал тот самый слизеринец, а около него, на полу лежала Лизетт. Она спала. Шаловливый лучик солнца падал на волосы девушки, окрашивая их в рыже-золотой оттенок. Смотря на неё, Уилл не мог оторвать глаз. Лицо Лизетт было прекрасно, а волосы завораживали Хейсли ещё с четвёртого курса. Было в ней что-то, чего нет в остальных. Медленно передвигая ногами, Мародёр подошёл к девушке. Он ничуть не разочаровался в ней даже после того, как она использовала Круцио. Он знал, что на это у неё были причины. Так же он видел, как Лизетт раскаивается и просто не мог перестать восхищаться ей. Бенсон недолюбливала Мародёров, и это можно было объяснить. На первых курсах, когда они ещё были глупы, Джеймс с Сириусом начали её задирать. Ремус, Пит и Уилл особо в этом не участвовали, но иногда могли выкрикнуть обидное словечко. Лизетт же была очень доброй и невинной, она воспринимала всё близко к сердцу. Все эти слова её обижали, и Бенсон не стеснялась скрывать этого. Иногда она им отвечала, но всё было тщетно. Всё изменилось на третьем курсе. Когда Уилл ехал в Хогварт-экспрессе. Он зашёл в купе, где и сидела когтевранка. За лето Лизетт изменилась до неузнаваемости. Она похорошела, вытянулась, приобрела привлекательные формы, и что самое главное, в ней появился внутренний стержень. Бенсон уже было всё равно что и кто о ней говорит, она знала себе цену. В том купе Уилл и понял, что влюбился. Но только Хейсли поразился переменам Бенсон, как произошло то, что просто убило девушку. Смерть Мишель до сих пор оставило неизгладимый осадок на ней. Аккуратно садясь напротив когтевранки, Уилл убрал прядь пушистых каштановых волос, задевая мягкую кожу щёк. От этого прикосновения сердце его забилось в несколько раз быстрее, рискуя разломать грудную клетку. Все эти годы он встречался с другими девушками, пытаясь забыть ту, о ком он думает перед сном, но всё было тщетно. Обнимая одну, он думал, что у неё волосы, как у Лизетт; целуя другую, она понимала, что у неё такие же пухлые губы, как у его избранницы. Это было просто невыносимо. Мародёр хотел подбежать к Бенсон и заключить в свои объятия, но сделать этого не мог, ведь когтевранка не чувствует к нему того же. *** — Бенсон, ну и что делать будем? — недовольно спросил Сириус, выходя из душевой, — Он не пришёл в себя. -А знаю, Блэк. Думаешь, я не вижу? — Давайте ещё немного подождём, — предложил Питер. — Да сколько можно ждать? Вы не понимаете, что нам попадёт за неё. Нас могут посадить в Азкабан, это вы хотя бы понимаете? — Сириус, успокойся. Мы всё это понимаем, но, лично я, не хочу сдавать её. В отличие от твоего, мой мозг не затуманен, и я вижу, как она переживает. К тому же, я утром поговорил с Лизетт, и она рассказала мне, что произошло, — сказал Ремус, потирая затылок. — А ничего, что я всё ещё здесь, — недовольно пробурчала когтевранка. Сириус уже собиралася было что-то ответить, но его прервал грохот. Все собравшиеся обернулись на шум, и их глазам предстала такая картина: окно было настежь открыто, а сквозь него в комнату залетали хлопья мокрого снега и холодный ветер. С очередным порывом ветра в комнату влетел иссиня-чёрный ворон, и покружив вокруг Лизетт исчез. Но не прошло и пары секунд, как из неоткуда появились чёрные перья. Приземлившись на руки девушки, они вмиг загорелись зелёным пламенем. Когда огнём покрылись уже запястья, пламя начало медленно рассасываться. Но не успел никто отойти от произошедшего, как Питер выкрикнул: — Смотрите! У Лизетт на руках! Все разом вновь обратили внимание на руки девушки. На загорелых ладонях лежал тяжёлый бронзовый перстень с чёрным турмалином. На камне был вырезан ворон похожий на того, который недавно парил вокруг девушки. Мародёры и Бенсон так бы и таращились на, взявшиеся из неоткуда кольцо, но хриплый голос прервал молчание: — Где я? Что происходит? Кто вы вообще такие?