Любой обманчив звук

      Лишь потрескивание мерцающей лампы и мерный стук капель о поверхность раковины дробно сотрясали тишину в едва освещенном помещении. Желтый свет мягко рассеивался над кухонным столом, ограждая сидящего за ним человека от окутавшей комнату сумрачной вуали, что отчаянно пыталась подступиться к мужчине.       Голова лениво повисла на поникших плечах, что слабо вздымались при дыхании. Каждый вдох хрипом отдавался в груди, будто не успевшие испариться при прошлом выдохе остатки внутреннего мира Хэнка распустились цветами и мертвым садом заполонили легкие, мешая кислороду поступать в органы. Жизнь и раньше песчаными крупицами просачивалась сквозь израненное тело мужчины, но не так стремительно, как сейчас. Словно виски утекало из разбитого стакана.       Ветер ворвался в приоткрытое окно, взметнув занавески и пустив в комнату ноябрьский мороз. Андерсон не задумывался о сквозняке, ему казалось, он слышал за своей спиной тихие хрипы и прерывистое дыхание, касающееся затылка могильной прохладой. Мужчина вновь ощутил дурманящий запах безнадежности, когда фигура в темном одеянии коснулась его плеча гниющей костлявой рукой, а по коже пробежались мурашки. Он был знаком с гостьей, три года назад навестившей его сына и теперь пришедшей за ним. С тех пор она опутывала Хэнка своими нитями, временами дергая за них и провоцируя его затуманенный горестью разум к возникновению мрачных мыслей. Кукловод коварно поджидала момент, когда петлю на шее можно будет затянуть, не давая возможности сделать глубокий вдох, и лишить мужчину шанса на возвращение к прежней жизни, погружая сознание в мучительную агонию.       Андерсон часто толкал себя к краю саморазрушения, неуверенно балансируя над пропастью. Хотелось сорваться и провалиться в бездну неизвестности, захлебнуться в ледяных водах отчаяния и бесчувственным трупом упокоиться на дне. Оступиться мешал кричащий на периферии сознания инстинкт самосохранения и банальный страх смерти, сковывающий движения тела до самых кончиков пальцев и сжимающий в тугой узел живот.       Чувства мужчины, до этого напоминавшие покрытую едва заметными волнами тихую водную гладь, забурлили. Буря эмоций всколыхнула море, грозно преображая его и пуская крупную зыбь. Темно-синяя поверхность покрылась размашистыми зигзагами пены, вздымаясь, и взбаламученными волнами с грохотом ударялась о скалы. Мысли, словно брызги, прозрачными бисеринами сверкали в воздухе и беспорядочно разлетались по сторонам, тут же бесследно исчезая за набежавшими волнами и лишая возможности ухватиться за них.       Нити с силой натянулись в костлявых руках, вздрагивая от напряжения. Воздух все больше наполнялся терпким запахом безысходности и затмевал рассудок марионетки.       Глоток алкоголя смочил пересохшее горло, жаром разливаясь по гортани. Руку пробила мелкая дрожь, когда холод металла обжигающе коснулся кожи. Сомнение, плескавшееся где-то внутри, накатило моментной слабостью, заставляя Хэнка отстранить оружие. Он досадливо вздохнул, переводя тяжелый взгляд на стоящую перед ним фотографию. Губы едва заметно изогнулись в вялой полуулыбке. Мужчина медленно сомкнул уставшие веки, твердо сжимая рукоять револьвера и вновь приставляя ствол к виску, резким движением большого пальца прокручивая барабан. Изображение мальчишеского лица, отпечатавшееся на сетчатке, стояло перед закрытыми глазами с той же яркостью и четкостью очертаний, что и перед открытыми.       Щелчок.       Выстрел.

***

      Из-за горизонта грозно надвигались тяжелые тучи, заволакивая кобальтовый бархат безмятежного вечернего неба. Темно-сизая гряда угрюмо нависла над землей, тускло подсвечиваясь оранжевыми лучами закатного солнца, заточенного в грозовой мгле. Внезапно ослепительная рваная вспышка вспорола небеса, и облака вспыхнули причудливым аметистовым переливом. Опавшая листва зашелестела вслед порывистому ветру, что подхватывал за собой шуршащие обертки и разносил их по хмурым улицам.       Далекое приглушенное ворчание, зародившееся в облачных пучинах, стремительно нарастало, превращаясь в звучное грохотание. Оглушительные раскаты грома пронеслись по небу, казалось бы, расколов его на части. Мощный ливень обрушился на притихшую землю.       Затемненные окна задребезжали от разразившегося рокота снаружи. Крупные капли с силой ударялись о стекла, медленно скользили, будто бы прокладывая путь по гладкой поверхности, вдруг срывались и торопливо сбегали вниз, оставляя за собой призрачный след извилистой дорожки. Пассажир взглянул на улицу. Холодные струи дождя безжалостно срывали листья с деревьев, оголяя ветви, что печально качались на ветру. Цветы и трава беспомощно гнулись под тяжестью капель, склонялись к размытой потоками воды земле и тонули в грязи.       Коннор отвел взгляд от окна и передернул плечами, будто промозглый ветер просочился в салон автомобиля и пробрался под пиджак. Каждую частичку тела девианта пронизывало не поддающееся анализу чувство тревоги. Он только крепче сжал ткань джинсов, когда ощутил легкое покалывание, пробежавшее по позвоночнику и устремившееся к кончикам пальцев.       «Привет. Это Хэнк. Пока не могу ответить, — послышались уже заученные наизусть слова, произнесенные знакомым хриплым голосом и говорящие о том, что телефон мужчины был отключен. — Оставьте сообщение, если приспичило, но перезвонить не обещаю. Пи-ип. Короче».       Зудящее чувство беспокойства, словно электрический ток, стремительно разливалось под кожей. Казалось, что тириумный насос работал усиленнее, чем обычно, посылая больший приток голубой крови ко всем частям тела. Будь андроид человеком, он мог бы услышать биение своего сердца, что с силой ударялось о ребра и отчаянно пыталось пробить их костяную клетку.       На периферии поля зрения замелькали знакомые силуэты домов, что скрылись за плотной серой завесой дождя. Расстояние к месту назначения сокращалось, в то время как фантомное ощущение страха нарастало в груди и подступало к горлу, вынуждая потянуться к галстуку и ослабить узел.

***

      Одежда мгновенно намокла под потоком ливня, разразившегося с полной силой и сопровождавшегося долгими и сильными порывами ветра, и тонкая ткань рубашки, ставшая полупрозрачной, неприятно прилипала к телу. Собравшиеся капли холодными ручейками стекали по коже.       Коннор за несколько широких шагов преодолел расстояние от уже уехавшего автомобиля до крыльца дома, все-таки набрав полные ботинки воды. Темно-каштановые вымокшие волосы потемнели от влаги, непослушная прядь отяжелела и свисала со лба тонким завитком. Палец коснулся потертой кнопки старого дверного звонка.       Резко и пугающе, как выстрел, прогремел гром. Послышался протяжный вой сенбернара.       Девиант застыл на пороге, когда дверь со скрипом отворилась, и дом встретил гостя мертвой тишиной. Хлипкое кухонное окно дребезжало под натиском ветра, бешено дергающего занавески. Царствующий в помещении холод заполнял внутренности, замораживал тириум в жилах и, казалось, саму душу, совсем недавно обретенную. От увиденного что-то внутри рухнуло с такой силой, что синтетическое дыхание андроида оборвалось. Впалые щеки задрожали, а в горле будто запершило. Пальцы судорожно сжимались в кулаки и разжимались обратно. Губы конвульсивно двигались, на них замирали слова.       Простреленная обезображенная голова безжизненно лежала на откинутой руке, пальцы которой слабо сжимали револьвер. Волосы беспорядочно разметались по столу, пропитываясь кровью, что медленно растекалась по деревянной поверхности и капала на кафельный пол. Стоящие рядом с телом стеклянная бутылка и детская фотография были забрызганы алыми каплями. Сенбернар тихо скулил, уткнувшись носом в ногу хозяина, словно отчаянно пытался разбудить его от вечного сна.       Коннор заметно пошатнулся, когда глаза застлала пелена слез, и диод замерцал таким же красным, как кровь на лице мужчины, светом.       — Лейтенант… — голос предательски дрогнул.