Однострочники

…В доме открыты настежь все окна, но Рин всё равно тяжело дышать. Она не узнаёт никого из людей на фотографиях на стенах коридоров, по которым бежит, да и сами коридоры всегда ведут не туда. Больше всего на свете Рин хочет проснуться. Человек, которого она никак не может догнать ‒ случайная тень, исчезающий звук шагов, обманчивое движение в полутёмной комнате. Рин бежит вперёд, сворачивает за угол, и тень растворяется, шаги стихают, никакого движения нет в застывшем воздухе. Рин слышит голос и думает, что сходит с ума. Дверь за дверью распахиваются, некоторые слетают с петель от одного прикосновения ‒ дом, кажется, рушится сзади. Ну и чёрт с ним. Больше всего на свете Рин хочет остановиться. Рин не слышит собственного крика, запинается о порог и падает, падает долго, словно с высоты в несколько метров. Её ловят у самого пола. Мир рушится вокруг. ‒ Арчер? ‒ голос тонет в глухой тишине. Рин проснётся, если откроет глаза, если только откроет глаза, поэтому она вслепую находит его руки, цепляясь пальцами за ткань рукавов. ‒ Я тебя наконец нашла, ‒ он не услышит. Неважно. Больше всего на свете Рин хочет выговориться. ‒ Ты ничего не дал мне сказать. Слова даются с трудом, с почти физической болью. Когда больно, просыпаешься. Рин видит этот сон каждую ночь, и каждую ночь ей требуется всё больше времени, чтобы его найти. Каждую ночь дом рушится ещё чуть-чуть. У каждого «ещё чуть-чуть» есть предел. ‒ Неужели ты больше не вернёшься? ‒ Внезапный ветер уносит слова. ‒ Арчер? ‒ Рин пытается коснуться его щеки и не может дотянуться. Яркий свет сквозь опущенные веки. Рин открывает глаза. Солнечные зайчики бегают по потолку и стенам, и от них собственная комната кажется нереальной, словно сон. Больше всего на свете Рин хочет…