***
С тихим хлопком молодой человек исчез. И только тогда Андромеда прижалась к мужу и заплакала, а Тед убаюкивал в объятиях жену. В его глазах тоже стояли слёзы. — Мы ещё услышим о Гарри, — прошептала Андромеда. — Да, обязательно, вот только, что мы услышим?… — Чета Блэков потеряла смысл своей жизни. Но люди предполагают, а судьба расставляет всё по своим местам.***
Когда перед взором предстало родовое гнездо моих предков, как и в те редкие посещения этого древнего величественного коттеджа, меня переполнило чувство восхищения этой дремлющей властью, которую я намерен пробудить. Вместо гармоничного и красивого сада, как принято у остальных магов, Певерелл-мэнор окружён высаженными в хаотичном порядке хвойными деревьями, которые вкупе с готическим стилем мэнора вызывали сильное чувство настороженности и здравого преклонения перед дикой, мрачной красотой. Ограды не было от слова совсем, только неизвестные мне цветы обрамляли мэнор вокруг, и я уверен, эти цветы высажены не только для резкого контраста с пейзажем вокруг, но и ради защитной функции. Пропорциональная ясность первого этажа строения контрастирует со сложной асимметрией второго и мансардного этажей. Резные вимперги и фиалы устремляют здание ввысь, придавая ему вертикальную динамику. Этой же цели служат и остроконечные стрельчатые арки, одновременно выполняющие роль навесов над окнами, многочисленными балкончиками и небольшими террасами второго этажа коттеджа. В самом мэноре для неподготовленных гостей, всё было ещё хуже. Немногочисленная безлико-серая мебель давила на сознание флёром призрачности и загробного мира. Статуи рыцарей и химер, которые переплетались в «битве»; казалось, оживут, стоит тебе пройти мимо, и накинутся со спины, забыв, что секунду назад неистово бились друг с другом. Всё это вгоняло гостей в уныние, депрессию и постоянную нервозность. Именно из-за такого психологического давления, которые испытывают все кроме меня, мы с Дорой купили коттедж, а не жили тут, она не могла долго выдержать в моём родовом мэноре. Для меня же тут было уютно и спокойно, никто не дёргает, не надоедает, чувство защищённости успокаивало и гнало все переживания прочь. Звучит странно, но это же магический мир, спишем на то, что я кровный потомок Певереллов. Не обращая внимания на статуи как и в те разы, быстро дохожу до рабочего кабинета. Как и во всём доме, здесь по-военному скупо и сухо: широкий стол, мягкое кресло-качалка, над дверью картина девушки в льдисто-голубом платье, с размытыми пейзажем и чертами лица. Единственными чёткими фрагментами картины были иссиня-черные волосы, волной ниспадающими почти до пояса; и точно такого же цвета, как платье, вал огня. Который окутывал девушку, замораживая всё вокруг. Кроме этого, в противоположной стороне от входа располагалась спальня хозяина и по совместительству Лорда этого дома. Точно так же, без роскоши и максимально свободно: широкая двухместная кровать, перед кроватью мягкий ковёр, тумбочки по краям от кровати и выполненное в полный рост зеркало.***
На рабочем столе стоял омут памяти. Дрожащей рукой выливаю воспоминания Доры в омут. Наконец-то, настало время приоткрыть тайны, резко и без раздумий окунаюсь в воспоминания Доры. Омут памяти представил на обозрение гостиную коттеджа, живая и невредимая Дора сидела в кресле с чашкой своего любимого чая, просматривая чьё-то письмо. Против воли замираю рядом с любимой и стараюсь запомнить её черты максимально живыми, но не стараюсь коснуться, это может свести меня в безумие, а разум мне нужен во всей своей чистоте. Откинув от себя пергамент, девушка посмотрела в окно и моментально преобразилась: глаза сузились, в руках появилась волшебная палочка с набедренного чехла, глазами прочесывая местность вокруг дома. Девушка отошла за столик, готовясь в случае чего опрокинуть его для первичного средства защиты. Проследив за её взглядом, замечаю, что один из бутонов цветов, посаженных перед домом, высох. Так вот, когда это началось, а ведь с моего ухода прошло всего лишь пятнадцать минут. Сразу за этим в камине вспыхнуло зелёное пламя, и из него вышла Гермиона. Настороженно смотря на Блэк, которая готова была швырнуть непрошеную гостью обратно в камин, Грейнджер подняла руки, обозначая, что безоружна. — Гермиона? Что ты тут делаешь? — Мы же договаривались, что я навещу тебя, Блэк, — склонив голову набок, Дора кивнула, но палочку не опустила. – Радушно же ты встречаешь свою подругу, Блэк. — Когда ты узнала, что я и Гарри вместе, что мы делали в этот момент? — Как будто не услышав последние слова своей подруги, бывший офицер мракоборческого отдела ДМП продолжала держать на мушке нашу подругу. А у меня начало закрадываться очень неприятное ощущение, Лонгботтомом сказал, что к Доре пришли после моего ухода. А за пятнадцать минут, прошедших с моего ухода, в доме появилась только Гермиона. Закусив до крови губу, уже догадываясь, кто убил Дору, решил подняться на второй этаж. Но какая-то сила остановила меня, я не мог шевелиться, двигаться, только голова оставалась в полном моём расположении. — Вы танцевали румбу. Кстати, ты так и не научила меня этому танцу, хоть и обещала в тот же день. — Недовольно встряхнув копной своих каштановых волос, незваная гостья расслабилась, когда Дора опустила палочку и напряжённо улыбнулась. — Ты чего вся как на иголках? Что-то случилось с Гарри? — Да так, всё нормально, не бери в голову, — Дора ещё раз нервничая глянула в окно, на клумбу, — Может, чаю? — Не откажусь. — Когда Блэк отвернулась, Грейнджер, достав палочку, направила её в спину хозяйки коттеджа. Рванувшись спасти Дору, натыкаюсь на всё ту же силу, которая зажала меня в тиски. В спину моей невесты вонзилось отключающее проклятие. Взор на секунду заполнила тьма, а потом я оказался в той же гостиной, где свободного места осталось очень мало. Здесь находились все дети Молли и Артура Уизли, кроме Рона, а также была мисс Грейнджер, которая привела в чувство абсолютно голую Дору. Неверяще смотрю на тех, кто заменил мне семью, на близких мне людей. Может, это какая-то ошибка? Или… они же сильно изменились. Нет, может это ошибка? Но они все стали другими и намного хуже, чем раньше. Все ошибаются. Ну давай, тешься ложными надеждами. Они сделают это, на твоих глазах. От противоречивых мыслей меня отвлекла сила, заставившая снова перевести взгляд на гостиную. — Что вам надо? У нас дома нет никаких ценностей. Уходите. — Стараясь прикрыться руками от голодных взглядов семейства рыжих, тем не менее, чётко и твёрдо произнесла моя женщина. — Нам нужна ты, шлюшка. — Подойдя, Билл ударил Дору, а потом поднял за волосы. — А потом, думаю, если ты будешь послушной, мы оставим тебе жизнь, но вот за разум не уверен. Толкнув девушку на лестницу, повёл за волосы наверх. Вскрикнув от боли, Дора с трудом успела подняться на ноги, иначе её бы просто вытащили волоком. Войдя в спальню, Билл толкнул хозяйку коттеджа на кровать. Дора, в чьих глазах стояли слёзы, поймала взгляд старшего сына Уизли. — Прошу, Билл, не делай этого. У меня есть ключ от семейного счёта Поттеров, бери деньги, хоть все. Кому я отдала ключ, Гарри не узнает. Только не делай этого. — Схватив девушку за горло, Уизли презрительно скривился. — Мне не нужны ваши деньги, у меня и так в руках средства дочери министра Франции. Да не дрейфь, Блэк, ты нас всех обслужишь и мы уйдём. Ты же девственница? Ты будешь жить со своим очкариком, если он примет такую падшую и безумную женщину. — Прикусив кожу на шее девушки, Билл улыбнулся. — Всё же магия рода Блэков и такое изнасилование, вместе это любого сведёт с ума, как твою тётушку. Хватит разговоров, тварь! Раздвигай ножки и принимайся за работу. — Гарри вам отомстит… — Лицо Доры превратилось в каменную маску, сглотнув, она расслабилась. Понимая, что должна быть послушной, чтобы этим тварям воздалось по заслугам, когда Гарри найдёт её живой. А не потерять разум, это легче, чем ты, животное, думаешь.***
Не знаю, как я не сошёл с ума, сила, державшая меня, приговорила к самой ужасной для любого мужчины экзекуции. Смотреть, как на твоих глазах насилуют твою любимую, пытают и избивают, а ты ничего не можешь сделать, даже отвернуться. Дора терпела всё молча и безразлично, а я кричал, срывая связки, за неё и себя, с безумной настойчивостью пытался проломить то, что меня схватило, умолял и молил, грозился нескончаемыми карами, но всё было зря, меня карали за ошибки, которые я совершил, умело и без сострадания. А Уизли насиловали мою невесту у меня на глазах, восторгаясь её телом, и что самое худшее, эти самцы-переростки просто насиловали, а вот молодые сучки пытали, избивали и терзали её заклинаниями. Что вводило меня в совершенно свихнувшееся состояние берсеркера. Словно через вату услышал голос Билла: "Оставьте её. Видно, что её мозги спеклись. Лонгботтом прислал патронуса, он начал отвлекать очкарика. Уходим живо!". Всё семейство этих ублюдков исчезло в дверях, а меня выкинуло из воспоминаний. Я сидел на полу, уставившись в одну точку пустым взглядом. Было омерзительно. Даже когда узнал, что Дамблдор запланировал мою смерть от руки Тома, было не так гадко на душе. Всё же он сделал правильно, хоть и цинично по отношению ко мне, но правильно. Жизнь одного ученика, хоть и ставшего внуком, не стоит жизней тысяч других волшебников: детей, женщин, стариков. И на месте директора я бы поступил точно так же. Но это... От того, что сделали люди, которых некогда я считал своей приёмной семьей, было больно и горько. В то же время во мне полыхала такая жгучая ярость и желание убить всю эту семью, чтобы таких тварей не было на земле, что самому становилось дурно от такого помысла. Не знаю, сколько я так опустошенно сидел, но вскоре услышал голос единственного существа, которому я мог верить. — Мастеру Гарри плохо... Добби плохой! Гадкий-гадкий эльф! Не смог помочь великому Мастеру! — Поднимаю руку, заставляя верного эльфа замолчать. Говорить не мог, так как порвал связки во время просмотра воспоминаний. С трудом улыбнувшись эльфу, показываю на свою горло и хриплю, что пробуждает сильную боль в гортани. — Добби понял! Добби поможет! – Когда мой верный и преданный друг испарился, я случайно зацепился за неприметную полку на стене, на которой находилось три шкатулки. Три дара Госпожи своему роду, одни из величайших реликвий по сей день в магическом мире; равны по своей ценности таким предметам как: Эскалибур, Священный Грааль, Философский камень и другим многочисленным дарам богов этой цивилизации. Кольцо главы рода Певерелл, а по совместительству воскрешающий камень; бузинная палочка и мантия-невидимка. Облизнув пересохшие губы, с трепетом открываю поочерёдно каждую, задумчиво смотрю на три вещи. Невольно глаза припали к воскрешающему камню. Перед глазами вспыхнул образ Доры, её смех, улыбка, нежное и любящее сияние шоколадных глаз. Против воли потянулся к камню. Ведь… можно её позвать, на пять минут. Это же не долго. Снова насладиться звуком её голоса, плавными и грациозными движениями... Немедля схватив кольцо, надеваю его на указательный палец правой руки. Три раза провернуть, и моя любовь снова будет со мной… "Не ищи встречи со мной… пока не отомстишь…" — вспышка последних слов девушки, помогла мне успокоиться. Дору не вернуть, а присутствие её разгневанной и опечаленной моим зовом к ней, только сделает хуже. Смирись, Дору не вернуть. Встряхнувшись, накидываю на плечи легкую как воздух мантию-невидимку, с волнением сжимаю в руке палочку. И... ничего не произошло. Я, конечно, не верил в этот бред, что собрав все три дара Мары вместе, ты станешь её повелителем. Но… думал, что хоть какой-то отклик от этих трёх древних реликвий будет. — Мастер решил принять наследие! — С удивлением смотрю на эльфа, который протягивает мне склянку и указывает на зеркало. В зеркале отображался я в чёрной мантии, узор окантовки был сделан в виде льдисто-голубого пламени. Хоть я и был разбит и подавлен, но с удивлением смотрел на третий дар Мары, который предстал теперь в виде обычной мантии, разве что странный огонь на узоре, который мне что-то напоминал. Картина! Крутанувшись, смотрю на картину, где точно такое же пламя по-настоящему полыхало, замораживая часть стенки. Но насладиться странностями родового мэнора Певереллов мне не дал Добби. Он тянул меня прочь из моего кабинета, причитая. — Наследие проснулось, Мастер! Вы должны предстать пред Родом! Добби знает, Добби умный! Добби поможет Мастеру!