История Лорда: Лёд и Пламя.

      И снова водоворот учебы. Три года я постигал некромантию, перед решающим экзаменом на профпригодность. Тома по вивисекции, брр, даже меня передёргивало от отвращения, пока я читал, как правильно пытать невинных девушек и беременных, как прибивать кошек к ритуальным «рисункам» деревянными колышками, поджаривать на медленном огне людей, снимать с живого человека всю кожу, набивая её землёй, а кусок мяса, который остаётся в сознании, облепить солью. И много ещё чего очень «приятного и полезного». Бесконечные книги о вивисекции сменялись приготовлением настоек, которые не дают материалу потерять сознание от боли или умереть раньше времени. Скрупулёзное нанесение пента-гекса-гептаграмм на любой поверхности, ровной или неровной. Тянуть на расстоянии эманации боли и смерти, открывая Врата. Поднятие мертвецов и скелетов, которые своим видом, а то и запахом заставляли презрительно кривиться, ощущая липкий страх перед своими слугами. И как Учитель матерился, сотрясая воздух, и высмеивал меня, замечая мою реакцию на слуг. А после учил уму-разуму в фехтовании, хотя, скорее давал и мне, и себе разрядиться. Потому что после всех книг, мертвецов, стабилизаторов силы, мы оба были злы и стоило выпустить пар. Чтобы не рвануло.       А ещё у меня появился друг. Обсидианового цвета ворон, он всюду сопровождал нас. Когда я ошибался или мог сделать ошибку, до крови клевал руки, для пущего понимания ошибки и впредь недопускания такого. А когда что-то удавалось, громко и гордо каркал на всю округу, косясь на Учителя. Прямо «мамочка», гордая успехами своего чада. На моего второго учителя, в свою очередь косился Мастер и только покачивал головой. И вот настал день. Месяц отдыха от учёбы. Когда я только и делал, что гулял по полю, любовался природой и переживал. Было чувство, что случится что-то ужасное. И оно усиливалось с каждым днём. Отчего к концу отдыха я стал очень раздражительным и злым. С Мастером мы сдружились. Прекрасно зная, что угрозы друг другу не несём, стали относится как равный к равному. Да и долгое сосуществование способствовало хорошим отношениям.       — Готов? — Без затей спросил Учитель. Я неровно кивнул в ответ. — О, тебя ждёт хороший материал. Прямо вишенка на тортике. Хе-хе. Пошли, познакомимся.       Когда вышли на крыльцо дома, первое, что заметил — пентаграмму, нанесенную чёрным мелом, окончания лучей которой вершали простые свечки. И девушку, с очень большим животом, отчего у меня встали волосы дыбом. Это материал? Да… она же беременна… Гневно посмотрев Учителя, встречаю спокойный и жесткий взгляд.       — Старый, ты вообще охренел? Ей не больше тридцати! И она беременна!! — На что Учитель, подняв брови, иронично усмехнулся.       — А ты думал, в сказку попал? Иди работать, торопыга.       — Нет, — и тут же зашипел от боли в руке. Чёртова птица впилась в руку, недовольно каркнула и перелетела на плечо Старика. На что тот хмыкнул и улыбнулся. Теперь меня буравили три взгляда. Один просящий, наполненный мольбой, и два недовольных.       — Эта девочка - не невинная. Это вампир. Своими способностями она привлекала внимание богатых неодарённых. А после пары месяцев жизни тех находили убитыми, а всё их состояние переходило этой милой девочке. Разве она достойна жить, Судья? Справедливость и правосудие должны свершиться. Наше правосудие. Пришло вовремя выполнять свою работу, — я нерешительно замер, а ворон подтверждающие закаркал. От чего вампиресса вздрагивала. Достойна ли она жить? Нет. Но пытать девушку, ещё и беременную…       Вспыхнул в голове разговор с Директором. Как там? Не магия, а дела и поступки делают человека монстром? Видимо, мне пришло время стать таким монстром. Без наслаждения сделать свою работу. Потому что так надо. И нет выхода. И снова нет выхода, просто должен. Медленно подошёл к обнажённой и привязанной женщине. По мере моего приближения, та пыталась всё усерднее вырваться, но поняв всю тщетность своих попыток, попыталась поймать мой взгляд. Что у неё и получилось.       — Прошу, не надо… зачем вы так делаете? Мой ребёнок… вы убьёте нерождённого ребёнка, прошу, не надо… — Голос, наполненный болью, страхом и ужасом, дурманил разум. А я смотрел, как по её щекам текут слёзы, и против воли стал сочувствовать и сопереживать моему материалу. Рука потянулась к путам, связывающим девушку. Старый ублюдок, совсем слетел с катушек. Надо спасти, помочь, защитить - она невиновна.       — К-а-р! — от полного ярости крика ворона я дернулся, а по организму пронёсся поток льда. Смывая наваждение. Ах ты, тварь! Удар, лицо вампирши дернулось в сторону. Тупая и опасная сука. Сожаление и жалость прошли. В благодарность посмотрел на ворона, который самодовольно каркнул и призывающие перевёл взгляд на вампира. Моё, близкое к грани безумия, сознание ответило на попытку обворожить, благоприятно для меня. Презрение и безразличие к этой женщине усилилось, других эмоций к этому материалу в голове не осталось.       — Начнём, пожалуй, с её ноготочков. Думаю, плоскогубцы, будут отличным инструментом на первое время, — спину обжёг ледяной голос Учителя. Ну плоски, так плоски. «Вырывать надо медленно, придерживая каждое движение инструмента, ворочая его во всех направлениях, дабы материал почувствовал своё положение, породил и отдал боль, от каждого движения и секунды работы.» Ну, начнём. И небеса замерли, когда в тишине пронёсся до боли знакомый и родной голос.       — Сохатик…       — Дора... — Учитель крякнул и от него ударила волна опасности, а сам Учитель подобрался. Как готовый к последнему бою зверь, в коем постарается отдать свою жизнь подороже. Вампирша взвыла от боли, ворон молча буравил гостю. А я в шоке смотрел на такие родные черты любимой, и двухметровые распахнутые белые крылья.       — Воин Небесного Престола. Решили убрать двух некромантов разом? Мы дорого продадим свою жизнь.       — Мастер!       — Помолчи, проклятый. Я говорю с моим мужем. А не с тобой. И не заставляй более обращать на тебя моё внимание, — тепло улыбнувшись мне, Дора продолжила, пользуясь тем, что Мастер нерешительно замер. — Сохатик, не делай глупостей, родной.       — Я не делаю глупостей, а делаю вашу и мою, работу. Сужу далеко не святую.       — Она и будет Судима, но после смерти. Не стоит марать свои руки о вампиров.       — Я должен! — Выкрикиваю слова, на которые Дора мягко и всепрощающе улыбнулась.       — Ты никому и ничего не должен, родной. Только себе, и только счастья.       — И многих она ещё убьет и ограбит, пока не сдохнет? И я отвечу, очень много! И её надо остановить.       — Но она ответит за свои поступки, — мягко улыбнувшись, Дора протягивает мне руку. — Родной, послушай меня. Покайся. Отрекись от Мары, Певереллов, Учителя, некромантии. Сообщи о тех, кто меня убил, моему отцу или даже Рону. Они их посадят. Тем более, после смерти они ещё получат Суд. А ты проживёшь. Потом, мы будем вместе. Вечность и навсегда. Как хотели.       — Как хотели… а они, все эти лживые твари, попадут в ад? Это слишком мягко! — Учитель приготовился к удару, но я успеваю перехватить его взгляд. Спокойно, прикусив губы, отрицательно киваю ему. Он всё понял. От понимания в его глазах мелькнули гордость, удивление и боль за меня, мой выбор. Душа кричала от противоречия и страдания, но сцепив зубы, я смотрел на… Ангела. Это не моя Дора. Дора не гнушалась тёмной магии. Всегда первой, безжалостно брала преступников или убивала, если не было выбора. А не пела мне байки о том, что после смерти преступники получат заслуженное наказание. Это не Дора… точнее… часть её души, которая стала всепрощающим ангелом, воином Небесного Престола. А моя часть, тёмная тварь, готовая рвать всех, кто станет у меня на пути. Предать род? Учителя? Светлейшую? Себя и свою клятву?       — Работаем, — влив в горло женщины зелья, увеличивающие боль и снижающие болевой порог, зелье от преждевременной кончины и потери сознания. Медленно подношу плоскогубцы к руке вампирши и начинаю классическую вивисекцию. А в небо рвётся первый стон обвинённой. Пройдясь по обеим рукам, начинаю так же медленно дробить плосками пальцы "материала". Замечаю боковым зрением, как Дора, опустив руки, покусывая губы, смотрела на мою работу. Хе. Я тебя научу правильной каре преступников. Дорогая. Это только начало.       Я опробовал почти все: во многих местах тушка материала была лишена кожи, а мясо покрыто серебром, солью и просто медленно прожарено до состояния рагу. Скальп не трогал, он мне не интересен. В каждый палец, вместо ногтей, вбил пластины раскалённого серебра. И от рук в небеса поднималась медленная дымка. На груди, опять же, тупым серебряным ножом, вырезал руны отторжения. Теперь эту женщину не ждало посмертие. Её душа будет уничтожена. Волосы сжег, а на голове выжег знак нашего рода. Если бы не серебро, пришлось бы более углублённо работать, но для вампиров оно очень неприятно. А под зельями понижения болевого порога, и ещё Огнём Тьмы, серебро просто действовало как живительное пламя на простых людей. Хотелось опробовать ещё много задумок и пыток, но ребёнок... Живот я оставил нетронутым. И поддерживал его состояние магией, не давая тому умереть.       Солнце катилось к закату, ого. Долго же я был занят. Больше шести часов, ну а что поделать. Это скрупулёзная работа, требующая точности и медлительности. Внимательно осмотрел по локоть окровавленные руки и прислушался к себе. Хм. Стыда и угрызений совести за такое обращение с беременной женщиной не было. Даже отвращения нет. А ещё, я чувствовал Силу. Распылённую в кислотно-затхлом воздухе. Да, моя плата за мёртвую силу принята стражей Загробного мира - церберами. Именно они давали, хм, разрешение, на использование мёртвой силы и существование некромантии как класса магии в мире. Не стоит путать Мару Светлейшую и Мефистофеля. Богиня просто забирает души тех, кому пора, по древнему договору отдавая на суд. А попадали души в Загробный мир Мефистофеля или Спасителя. Правда, принявшие Славянских богов как покровителей, смертные попадали в Золотой Град. Обитель спокойствия и процветания.       Переведя взгляд на Учителя, стараясь не смотреть на Дору, я увидел одобрение и молчаливую похвалу. А потом он перенёс по воздуху ко мне стилет и кивнул на живот куска мяса, который не мог даже хрипеть и стонать.       О нет. Нет. Нет! Я не могу этого сделать!! Меня затрясло, а Дора впервые заговорила с начала экзамена.       — Гарри, убийство нерождённого ребёнка - это уже за пределами всего сущего. Тебя. Просто. Уничтожит магия. Твой Учитель хочет тебя убить! — Почти перейдя на крик, Дора умоляюще смотрела блестящими от слез глазами на меня, а я молча переводил взгляд с Мастера на Дору. — По-твоему, это Правильный путь? Стать на секунду монстром и чудовищем, которого уничтожит магия за такое преступление? Это ваш путь справедливости и правосудия? Это ложь! Остановись, отрекись и покайся. Твою душу ещё можно спасти!       — А ты не забыла сказать своему мужу, что сожжешь его в Очищающем огне? Это достойная плата за покаяние? А потом, сотни лет замаливать грехи. А ещё, что он лично должен отвезти меня на Ваш суд. И самостоятельно вынести мне приговор. Это ваше спасение души? Вы просто делаете грязную работу чужими руками смертных! — Спокойно-ледяной голос Учителя разбивал доводы Доры, но и не мог переубедить меня. Хоть Учитель обращался к моей невесте, но смотрел в мою сторону, в его глазах не было страха. И легко читался посыл мне, что я должен бежать, если произойдёт столкновение. Нам не победить ангела. И Учитель готов умереть, чтобы я жил.       Он отдаст свою жизнь ради меня? Зачем? Кто из них говорит правду? Лжи в словах Доры не было, но и тот, кто хочет убить, не будет защищать ценой своей жизни… Меня рвало на две части. Слова Доры имели свою правоту, и я сам не желал убивать нерождённого ребёнка. Но и Учитель. Мой род. Богиня. Моё дело и магия, которая даёт шанс отомстить. Стать предателем или отбросом общества и смертником? Очень хороший выбор. Выбрать меньшее зло? Правило некромантии. А что из этого меньшее зло?       Но тут, в дело вмешалась третья сила. Не давая мне разорвать и без того расшатанное сознание предстоящим выбором пути. Мой новый друг, ворон, перелетел мне на плечо и, казалось, оцепенел.       —И снова выбор пути, мой дорогой малыш? — Тихий, заботливый женский голос с лёгкой хрипотцой впился в разум, не заметив ментальной защиты. Чарующие звуки обволокли истерзанное сознание, даруя покой и спасение. Это был идеал? Желаний и мыслей не осталось, было только одно наваждение: слушать и внемлить этому голосу всю жизнь и вечность. — Ну-ну, хватит. Ты ещё успеешь нарадоваться моему голосу. Сейчас вопрос в другом. Твой выбор.       — Кто из них лжёт? — С трудом справляюсь с собой, на что слышу всё такой же тихий перезвон смеха у моей гостьи.       — Никто. В том-то и дело.       — Вот как? Значит, Учитель хочет меня убить? А Дора - спасти, заставив предать всё?       — О нет. Возможно, твоя невеста и предлагает тебе предательство, но просто потому, что другого выхода спасти твою душу теперь нет. А Учитель лишь передал тебе мою волю.       — Умереть от своей руки? Это выход. Не так ли, Мара?       — Дерзок, умён, непреклонен и горд. Хорошие качества. Нет. Конечно же нет, родной. Я объясню. — До чего же этот голос притягателен и совершенен, для меня. Не идеален в абсолюте, но совершенство в моём понимании. — Убив Нерождённого ребёнка, ты спасёшь себя, друзей и своё будущее. Видишь ли, я имею весомые доказательства считать, что род Певереллов проклят Святой коллегией. Посуди сам. С момента последней войны Веры упоминания об этом роде исчезли. И даже я, как хранитель рода, не чувствовала потомков Кадма и Игнотуса. Антиох не успел оставить детей. Больше пяти веков я страдала, как и все Певереллы. Мы знали, что род не прервался, но не чувствовали его. И вот, свершилось. Том Марвелло Гонт родился на свет. И что же? Принял наследие Салазара Слизерина, создал крестражи и стал психом. А дальше - больше. Родился потомок Игнотуса, в ком пробудилось наследие. И вот, потомок среднего брата убивает родителей младшего, и только благодаря кровным узам не убивает тебя. После чего, вы стали врагами. Две надежды на возрождение величия рода, должны были убить друг друга. Что и произошло, ты убил своего кровного брата.       — Но и это не всё. Ваше неправильное детство, бесчисленные потери. Напомнить? Лили Розалин Поттер. Джеймс Карлус Поттер. Сириус Орион Блэк. Ремус Джейкоб Люпин. Альбус Дамблдор. Нимфадора Андромеда Поттер – Блэк, — перед моим взором пронеслись моменты их убийств, введя меня в лютую ярость. А Богиня не останавливалась. — Тебя предали те, кто был тебе семьёй. А теперь, в твоей жизни остались только Рональд Уизли, твой Учитель и чета Блэков. И они умрут. Рано или поздно, их убьют и возможно на твоих глазах. А твоя дочь или сын? Ты бросишь своего ребёнка на произвол судьбы? Чтобы его постигла твоя участь потерь, предательств и безумия? Ты этого хочешь?!       — Нет! — Рёв полный отчаяния, страха и боли вырвался наружу. Дора и Мастер обеспокоенно смотрели на меня, покрытого инеем. И что-то спрашивали. Но всё моё внимание занял голос Мары и её железобетонных доводов. — Как это прекратить! Как! Я готов на всё, только бы не такой судьбы моему ребёнку и смерти последних близких!       — На всё? — Секунду помолчав, Светлейшая продолжила. — Ты можешь пойти с Дорой. Всего лишь лично убить Мастера, отречься от Певереллов, и спасти свою жизнь. Возможно, проклятие не коснётся четы Блэков и твоего друга. Но. Твоих детей постигнет твоя участь. Я тебя не отпущу, без продолжения рода. Приемлемо?       — Нет…       —И я согласна с этим. Второй способ, более чем универсален. Убей нерождённого ребёнка. Ты умрёшь, на целую секунду, твоя душа отделится от тела. Но это неприемлемо мне. И хоть я не настолько властна, как до войны Веры. Но я тебя вытащу. А последствия, за последствия я отвечу.       — Стать мертвецом? Как их неодарённые называют? Лич?       — Фу. Как грубо. Нет. Я полностью верну тебе жизнь. И тут начинаются плюсы. Проклятие падёт, последний из рода умер. И в ту же секунду проклятие исчезнет. К тому же, ты станешь свободен.       — Свободен?       — Тебе после этого не нужна будет плата за силу Загробного мира. Я неделю тебя правом перерабатывать эманации боли и смерти в силу. Как делаю это я. Никто, кроме меня, не будет властен над тобой. Но для глубинной некромантии тебе понадобятся стабилизаторы потока силы. Иначе, твоё тело разорвёт от губительного объёма переработанной силы из ритуального убийства, например, десяти кошек. Смертное тело не пригодно для такого объёма силы.       — Я могу подумать?       —К сожалению, нет. Я и так пошла против Спасителя, пробившись к тебе. И он скоро выбьет меня из мира, и тогда я не смогу тебя воскресить. Настал час выбора. Ты готов стать мёртвым и живым, изгоем и чёрной тварью? Тебя будут ненавидеть, презирать и бояться абсолютно все, ну, почти все. Метка убийцы нерождённого, детоубийцы, вплавится в твоё естество и душу. Почти все постараются тебя убить за то, что ты сделаешь. Но твои потери прекратятся. Твои дети будут расти в хорошей семье и не будут терпеть лишения и ненужные потери. Твои чувства ослабнут, на одну вторую часть, даже, можно сказать, пропадут из твоей жизни. И безумие отступит. На время. Но не навсегда. Так что, спеши. В этом я тебе клянусь, своей жизнью бессмертного существа и бесконечной силы. Прими же меня, мой Еристрах на Земле. Первый и последний. Стань мне выше слуги, война и друга. Стань моим Гласом и Волей!       Голос Светлейший исчез. Но я ощущал её молчаливое присутствие. Встряхнувшись, сжал лежащий у ног стилет. Могу ли я предать своих близких, самолично отправив одного на эшафот? А моим потомкам оставить мою судьбу, невзгод и лишений? Ответ очевиден. Выбор между: любимой, своей душой; и теми, кто мне дорог, моей семьёй, долгом главы рода. Слишком неравноценны чаши весов. Я не позволю пройти моему ребёнку мой путь. Никогда. Такого и врагу не пожелаешь. Без доводов Богини, прошедшие почти тридцать лет полных потерь, страданий и её клятвы, чаша весов с предательством перевешивала. Но после более чем убедительных доводов, битву за мою душу выиграла Мара.       — Гарри? — Едва ощутимо повеяло насторожённостью и опасением за меня от Мастера.       — Сохатик! Что случилось? — Полный волнения возглас Доры вызвал печальную улыбку и боль в сердце. Она меня любит, и пытается помочь… По-своему. До боли в глазах впился взглядом в родные черты, стараясь запечатлеть её образ на века в моей памяти. Теперь... теперь мы, если и не враги, то нам точно не по пути. И медлить не стоит.       — Всё хорошо. Теперь, всё хорошо. Дора, я люблю тебя, — более не медля бью стилетом в живот вампирши. Сердце пробило удар и остановилось. И я умер, сердце замерло, а душа взметнулась ввысь. Я стороны наблюдал, как упала на колени Доры, по её лицу текли слёзы, и кажется она кричала. Как Учитель сгорбился и побледнел, но через мгновение поднял на меня, парящего в небе, голову и улыбнулся. Ни одного звука не долетело, только тихий шепот на грани слышимости. Появилось ощущение, что меня сжали в тиски. Не позволяя устремиться ввысь ещё дальше, куда влекли неразборчивые голоса.       — Пора "родиться", малыш. — Уши заложило, от грохота и воя снежной вьюги над уютной гаванью Мастера. В следующее мгновение меня вбило в уже снова живое, тёплое и уютное тело. Долгий, глубокий вдох. Как приятно снова дышать, чувствовать и слышать. Вместе со вздохом в меня ввинтилась сила. Но не как раньше, она не отдавала гарью и тленом. Холодная, как горная вода, сила разнеслась по телу, туманя разум. И даже безумие не пришло. Наконец-то я свободен, хоть и на время! Мой разум полностью принадлежит мне.       — Чудовище, ты ещё жив? — Голос Доры был полон отвращения, боли, жалости и скорби. — Мы все ошибались. Ошибались в тебе. Сколько раз были доказательства, что ты - монстр! Мы не отреклись от тебя, когда узнали, что ты кровный брат Волдеморта. Что ты наследник Певереллов. Но это было ошибкой. Ошибкой, считать, что ты не похож на своих родственников. Можешь собой гордиться. Ты достоин титулов: кровный брат Тёмного Лорда Волдеморта и Лорд Певерелл.       Я не чувствовал угрызений совести, злости и ярости на столь обидные слова. Ведь, Дора права. Теперь, я достоин. Восемь лет назад я бы относился к себе теперешнему ни насколько не лучше. Отвращения от поступка к себе тоже не было. Грусть, боль и любовь, не разжигая всепожирающего огня, не рвали душу, сердце и разум из-за потери Доры. Теперь навсегда и бесповоротно. Как… странно и хорошо. Теперь меня ничто не сдерживает, кроме кодекса Рода и моей личной гордости и свода правил, которые я составил в детстве ещё.       — Но я могу очистить твою душу! — На руках не прекратившей плакать Доры заплясало ярко-золотистое пламя, обжигая и ослепляя взгляд. С гудением этот вал Отчищающего Пламени понесся в мою сторону, поглотить, сжечь, очистить. Да? Вот оно, ваше очищение от грехов? Подсознание, привычно и мгновенно вошло в Боевую медитацию, замораживая время, для ответного удара.       — Нет! Ignis Tenebrae, — с рук сорвался поток чёрного, темнее ночи, огня. Два инородных потока пламени с громким воем и шипением схлестнулись между нами. Два извечных и древнейших, непримиримых врага снова встретились в битве. Война тянулась со времён первого восстания Ракота против Молодых богов. И через столько лет, отголосок давней вражды пробудился, руками двух любящих сердец и непримиримых врагов.       Пот градом катился по лицу, но я тянул все еще огромный океан силы, высвобожденный смертью ребенка в чреве матери. Как же ты сильна, раз с такой подпиткой я не могу тебя продавить… и боюсь, я ослабну раньше. Неприятное стечение обстоятельств.       Потоки пламени, казалось, пожирают себя, беспрерывно вырывающийся с рук огонь давно должен был перерасти в штормовые волны, высотой не менее двух метров. Но происходило наоборот, пламя сужалось, с каждой секундой уменьшаясь в размере, но продолжая рвать противоборствующую сторону. Как две лавины конницы, в жесточайшей сшибке, рвут друг друга, уменьшаясь в количестве и размере царящего побоища, но не останавливаясь.       «Дора, сейчас ты меня не победишь. У меня есть дела на Земле. И там некому меня остановить. Даже тебе. Остановись. Дойдёт до того, что в конце мы оба умрём. Я не хочу причинять тебе боль, не надо. Прошу, отступи.»        Ангел услышал ментальный посыл. Плечи расслабились, опустив лицо, Дора прекратила попытку убить меня, точнее, очистить душу. В ту же секунду, я отменил контроль над Огнём Тьмы. Потерявший подпитку огонь быстро впитался в землю, оставляя после себя увлекательную картину. Вся земля, дерн, трава, разделяющие нас, были прожжены и оплавлены до состояния раскаленного желе, а вот дыма не было. В небеса рвались посмертные эманации насекомых, и я не решаясь случайно втянуть в себя, закрылся оклюменцией. Искушение силы, несмотря на царившее в душе спокойствие, было сильно. Во избежание, как говорится.       — Я услышала твои последние слова, до столкновения, Сохатик. Ты выбрал свою спутницу в Вечность. И ради наших чувств, никогда не ищи встречи со мной. Я должна убить клейменного меткой детоубийцы. Не в моих силах сопротивляться. Прощай, любимый… — Раскрыв крылья, так и не подняв на меня прощальный взгляд, сверкающей стрелой Дора унеслась в Небеса. Оставив меня навечно. Сердце предательски кольнуло болью и сожалением. Но теперь эти чувства я могу сдерживать и жить с ними.

***

      — Приветствую Еристарха в моей скромной обители, — склонившись в поклоне, Учитель замер. Ещё один. Ах ты, говнюк старый.       — Слышишь, Старый, а по роже? Ты где Еристарха видишь? Я же того, торопыга, — подойдя ко мне, Мастер внимательно смотрел прямо мне в душу, после чего, вздохнув облегчённо и тепло улыбнувшись, а глаза вспыхнули ироничным и таким близким смехом.       — Видимо, совсем ослеп и постарел. Конечно. Мой непутевый, тормознутый, но умный ученик. Который всегда бежит и торопится, — сокрушённо покачав головой, старый некромант хлопнул меня по плечу. — Ну, пойдём, выпьем.       — Нажрёмся?       — А как иначе. Ещё как нажрёмся, Гарри. Ещё как.       Рассмеявшись, мы пошли в дом, Учитель как всегда травил байки и нелепые истории из своей жизни. А я впервые за восемь лет улыбался и смеялся открыто и по-настоящему. Я свободен, боль и тоска по Доре осталась, но не убивает меня. А это значит. Настал новый виток моей жизни. Гарри Джеймс Поттер умер. Настала пора Гарольда Джеймса Певерелла, Последнего Лорда Идущих по пути Смерти.