Просыпаюсь я рано. На работу сегодня во вторую смену, и я позволяю себя поваляться в кровати. На часах восемь утра, но солнце уже нещадно палит. Лучи пробираются сквозь белоснежные шторы в комнату и достигают моего лица. Жмурюсь и переворачиваюсь на бок. Натыкаюсь взглядом на руку и невольно засматриваюсь на татуировки.
Они со мной третий год, но я так и не привыкла.
Я всегда хотела разукрасить свое тело. Представляла, что и где набью, думала, как это будет смотреться. Вдохновлялась и снова мечтала. Но профессия, которую я осознанно выбрала еще в детстве, не позволяла разбегаться на широкую ногу. Можно бить только там, где не видно.
Долбанная медицинская этика.
Первую я сделала на ребрах еще в школе. Фраза, которая для меня имеет огромное значение после пережитого стресса. Быть подростком сложно. Особенно, если ты не лицемер и не лжец. В моей школе таких было дофига, но это считалось нормальным.
Есть два типа людей по отношению к татуировкам. Одни ими восхищаются. Они считают, что право забивать себя дано нам от рождения, и что это дело каждого. Тату никаким образом не влияет на психику и работу, если уж речь пошла о будущем.
Второй тип уверен, что у тех, кто бьет татуировки, проблемы с головой. Они не видят смысла в рисунках или фразах, говорят, что это пустая трата времени и денег. И считают своим долгом навязать свое мнение каждому. Я думаю, что у них самих какие-то проблемы. Они бредят.
Яркая птица, исполненная в красных и желтых цветах занимает большую часть предплечья. Она окружена цветами и мандалами. Я всегда хотела, но боялась забить руку. Из-за профессии и мнения окружающих. Но события, произошедшие несколько лет назад, изменили меня. И мое восприятие.
Смотрю на руку и улыбаюсь. От запястья до плеча ее украшают рисунки, фразы, линии и изгибы. И это круто.
В соседней комнате раздается звонок телефона, и я слышу громкие ругательства Ксюхи. Накрываю голову подушкой и закрываю глаза, надеясь отдохнуть еще немного. Но мои планы были разрушены появлением подруги в гостиной. Она резко прыгает на кровать, оказываясь практически на мне.
С её-то загипсованной рукой она слишком резвая.
— Что ты творишь, Молчанова? — бурчу в подушку, отпихивая девушку от себя.
— Звонил Антон, — шепчет мне на ухо Ксюха. — Я у него в машине фотик забыла.
— Какой Антон? — я лениво потягиваюсь на кровати, чувствуя, как мышцы расслабляются. Иногда утром мне трудно прийти в себя после насыщенного вечера. Тем более, если этот вечер был пропитан алкоголем.
Брюнетка проигнорировала мой вопрос, вставая с кровати и стягивая с меня одеяло. Без него становится сразу холодней, и я разлепляю глаза, пытаясь сфокусировать взгляд на подруге. Хочу изобразить презрение, но, судя по скептическому лицу Молчановой, выходит у меня плохо.
— Он привезет тебе его на работу, — ее слова звучат как приговор. Серьезно, строго и обжалованию не подлежат.
— Почему мне?
— Я сегодня весь день буду за городом на учебе. Мастер-класс фотосъемки и все дела. Ты заберешь фотоаппарат и отдашь его потом мне.
Слышу, как девушка покидает комнату и поворачиваюсь лицом к потолку. Впиваюсь в него взглядом и лежу так несколько минут, пока в голову не приходит включить телефон.
Приходит сразу несколько сообщений. От любимого МТС, брата с просьбой на днях
присмотреть за Алисой и от
него.
«Нам нужно поговорить. Пожалуйста»
«Иди к черту»
— отвечаю я и блокирую экран.
Еле поднимаюсь с кровати и снова залипаю на несколько минут. Голова не болит, но чувствуется слабость в теле. Как и в голове.
Каждый день напоминать о себе, присылать смс-ки и цветы теперь вроде ритуала.
Каждый день пытаться удалить его номер, выкидывать подарки и захлопывать двери перед курьерами — как смысл жизни.
Если бы мне сказали, что все покатится ко дну, я бы сто раз подумала, прежде чем нырять в море адреналина, тусовок и ярких голубых глаз. Но сейчас ничего уже не исправить. Я могу лишь жить в настоящем, пытаться его наладить и думать о будущем, одновременно боясь его.
***
Я нахожусь на операции и наблюдаю за работой моего руководителя, но думаю в это время о посторонних вещах.
Юрий Леонидович — потрясающий врач, один из лучших анестезиологов в Москве. Мне очень повезло, что я прохожу ординатуру именно у него.
Высокий, статный мужчина с бородой, с пронзительными серыми глазами и морщинами вокруг них в первую нашу встречу не внушал доверия. Больше скажу, я его боялась. Его громкий бас раздавался по всему отделению, его подчиненные с опущенными глазами пробегали мимо, стараясь не навлечь на себя проблемы или ненужное внимание.
Когда он меня увидел, то рассмеялся в лицо и заставил несколько дней дежурить в процедурном, ставя уколы и клизмы.
— Анестезиологи — это мужская профессия, милочка, — без капли сочувствия говорил мне он, когда я просилась на операции. — Необходим холодный ум, трезвый рассудок и внимательность. А бабам с их импульсивностью здесь не место.
И все. Два месяца меня динамили, скидывая самую грязную работу. Но мне это надоело, и я устроила концерт в его кабинете. Как раз тогда, когда он принимал важных людей.
Честно говоря, я думала, он меня ударит. Я кричала, он орал, деловые мужчинки в дорогих костюмах смотрели на нас… со страхом?!
И случилось то, чего я никак не ожидала. Я ждала, когда он выгонит меня из кабинете, не забывая дать при этом самый мощный пинок под зад. Но он не это сделал. Он улыбнулся.
Улыбнулся и рассмеялся, мать вашу.
Мои выпученные глаза могли выкатиться из глазниц, и это его развеселило еще больше. Он разрешил мне работать. По словам старшей медсестры, я управилась за короткие сроки. Типа, прошлые ординаторы не выдержали сложный характер Красновского и свалили. А некоторые ждали и ждали.
Ну, а мне повезло.
— Чернова, — над ухом прозвенел громкий голос, — если ты оглохла, то вали-ка к лору. Иди в кабинет и заполни историю, я все сделал.
Я поморгала, пытаясь прийти в себя. Увидела разъяренный взгляд Красновского и все поняла. Через секунду меня в операционной не было.
По дороге в кабинет, я натыкалась на знакомых и малознакомых людей, здоровалась, попутно снимая маску и перчатки. Больница была частной, и в ней работали только сливки медицины. Великолепные хирурги и анестезиологи, лучшие терапевты и офтальмологи, перспективные ординаторы. Ну прямо слиток золота, а не больница.
Как только я присела в кресло и достала нужную историю из кучи бумаг, в дверь постучали. Разрешив войти, я не посмотрела на гостя, о чем в следующее мгновение пожалела.
— Здравствуйте, Евгения Константиновна, — тихий мужской голос разрушил тишину, в которой было мое спасение.
В одну минуту я замерла, а в другую почувствовала прилив ярости. Она текла по моим венам, грозясь заполнить весь мозг. Тогда я точно сорвусь.
— Зачем ты здесь? — моему стальному голосу можно только позавидовать. Хорошая актриса пропадает. Внутри матерюсь и разбиваю все, что попадается под руку, а снаружи холод.
— Нам нужно поговорить.
Он садиться на кресло, кладя ногу на ногу и выжидающе смотрит на меня.
Как бы я его сильно ненавидела, но сердце твердило, что всё равно
соскучилось.
Тупая женская преданность.
Он не поменялся с момента нашей последней встречи. Та же прическа, те же любимые ролексы на левой руке, такое же выражение лица с легкой меланхолией и глаза. В голубых глазах можно прочитать усталость.
Ну, а кому сейчас легко,
дорогой?
— У тебя две минуты, — отвечаю я, снова принимаясь за документы.
Пульс стучит в висках, ладони потеют, а разум начинает мутиться. Надо это прекратить. Мозг понимает и принимает, что надо остыть,
уже остыла, но глупый орган в груди предает меня раз за разом.
— Алисия нашла мой телефон, — его спокойный тон заставляет меня хмыкнуть. — И прочла все сообщения.
— Надо тщательнее прятать свои вещи, — я не теряю возможность позлорадствовать.
— Не об этом думаешь, Жень, — он встает и медленно подходит ко мне. Пытаюсь сконцентрироваться на заполнении истории и не обращать внимания. — Если всплывет имя, будет плохо.
— Ты же не такой идиот, чтобы писать имена, — нахожу в себе силы и поворачиваюсь лицом к мужчине. — Опыт-то есть. Не так ли?
— Я не хочу, чтобы моя жена все узнала.
Моя жена.
Жена.
Это слово режет меня словно скальпель без дозы обезболивающего.
Охуенное чувство для мазохистов, коим, походу, я и являюсь.
— Послушай меня, — без понятия, откуда у меня прорезался такой голос, но я сейчас безмерно собой горжусь. — Мне по барабану ты, твоя жена и твоя жизнь в целом. Я не собираюсь больше связываться с твоей ебанутой семьей. С меня хватит. Забудь. Никто ничего не узнает, можешь не переживать. Огласка никому не нужна. Я хочу построить карьеру, а не вылететь отсюда как пробка из-под шампанского, ясно?
Он молчит. Пристально вглядывается своими холодными синими глазами в мои и молчит. Затем отходит на несколько шагов и разворачивается, чтобы выйти.
— Я скучал.
Бьет словно из Калашникова. Я вздрагиваю. Мазохист, помните?
Как только он хватается за дверную ручку, в кабинет стучат. Хочется закатить глаза до извилин на мозге. Где же Красновский, когда он так нужен?!
— Можно? — в дверном проеме появляется макушка вчерашнего знакомого.
Антон заходит в кабинет, держа в руках фотик Ксюши, и рассматривает напротив стоящего мужчину. Замечаю их взгляды друг на друга и снова закатываю глаза. Мне сегодня везет на неловкие ситуации.
— Я уже ухожу, — его спокойный голос раздражает. — До свидания, Евгения Константиновна, — и выходит в коридор, не закрыв полностью дверь за собой. Разведчик хренов. Я же знаю, что он будет там стоять.
— Ксюша попросила передать тебе, — парень подходит к столу и протягивает фотоаппарат. Я благодарно улыбаюсь и кладу его в рюкзак, висящий на спинке кресла. — Кто это был?
— Никто, — пожимаю плечами я, поднимая голову. Натыкаюсь на ответную широкую улыбку и замечаю, что щеки начинают краснеть. Что происходит?! — Пациент заведующего искал.
«Обычная реакция девушки на улыбку симпатичного парня» — верно подмечает мой мозг, и я хочу согласиться с этой теорией.
А сердце в недоумении.
— Я вижу, ты занята, — он быстро оглядывает мой стол и поджимает губы. В глазах виднеется разочарование. — Не буду мешать.
— Подожди, — моя совесть проснулась, я поднимаюсь с кресла. Секундный порыв, и я всё ещё не совсем понимаю, что я делаю. — Твое вчерашнее приглашение встретиться еще в силе?
Сама не верю своим словам.
Либо я сейчас жестоко мщу стоящему за дверью мужчине, либо я действительно хочу увидеться с Антоном. Одно из двух.
Но почему я выпалила именно вопрос про встречу?!
— Да, — кивает парень, так же удивленно смотря на меня. Он, наверное, не думал, что я так быстро соглашусь. Ну или вообще соглашусь.
Я умею удивлять.
По большей степени саму себя.
— Тогда я не против.
Антон улыбается. Карие глаза искрятся блеском, и невольно губы расплываются в легкой ответной улыбке.
— Завтра в восемь можешь?
— Да, я в это время освобожусь с дежурства.
— Я заеду за тобой.
Продолжает улыбаться, а я слышу, как в коридоре с грохотом падает скамейка. А затем наступает тишина.
