Боюсь, что да

Пока Макс смотрит за играющей Алисой, мы с отцом, в свою очередь, наблюдаем за ними обоими. Папа сидит в кресле недалеко от меня и попивает любимую янтарную жидкость, изредка дополняя её сигаретами. Настоящая семейная идиллия. Алиса резвится на детской площадке, Макс наслаждается палящими лучами июльского солнца, и все, вроде бы, должно быть хорошо. Если бы не мои проблемы. Иногда мне кажется, что этой семье было бы лучше без меня. Без подросткового максимализма, истерик и ссор, без постоянного попадания в неприятности, без пустой траты денег и нервов. Я никогда не умела быть благодарной, считала проявления чувств смехотворным делом. Время прошло, мозгов стало больше, но все равно некоторые моменты кажутся мне неловкими и недостойными моего внимания. Сейчас я боюсь испортить жизнь брату. Фёдоров тогда не шутил — ему действительно будет в радость подпортить жизнь кому-нибудь. И ему насрать, что мы спали. Папа заметил мое странное поведение и сейчас буравит тяжелым взглядом. Ну да, полчаса сидеть, немая как рыба, и не реагировать на происходящее — не свойственное для меня поведение. — Что? — не выдерживаю я и поворачиваю голову влево. Он смотрит пристально, от чего мне становится не по себе. Раньше он без проблем определял мое настроение и помогал. — Что случилось? — Ничего. Отец вздыхает и закуривает. Я неосознанно ломаю пальцы на руках, не отрывая взгляда от племянницы. Как же я не хочу тебе навредить. — Мой бывший мне угрожал, — слова быстро вылетают, и я не успеваю передумать. — Хочет тебя вернуть? — Я опять вляпалась. Отбираю у мужчины коньяк и делаю глоток. Горло обжигает, и я морщусь. Никогда его не любила. — Если я не буду выступать против него в суде, он не будет мешать Максу с опекой. Отец ничего не говорит. Иногда кажется, что он привык к моей способности — искать на задницу проблемы. — Ясно, — слышу я от него через некоторое время, и из груди вырывается неконтролируемый смех. Все начинается с семьи. Ты рождаешься в семье, развиваешься, растешь. Первые неожиданности окружающего мира, достижения и успехи — все это ты разделяешь с людьми, которые рядом. Однако, именно близкие являются первыми, кто узнают о твоих проблемах, на них выливается весь негатив с твоей стороны при неудачах. От тебя страдают другие. Это как мантра. Но я не хочу, чтобы в этот раз они поплатились за то, что в их семье когда-то родилась я. Неугомонная, непостоянная и невезучая. Любимое «не». Отец встает с дивана, попутно треплет меня по голове и скрывается в доме, чтобы пополнить на веранде запас коньяка. Выдавливаю улыбку и подавляю в себе желание подбежать к племяннице, крепко её обнять и просить прощения за то, что на свете появился шанс разрушить её будущее. И все из-за хуевой тёти. *** Когда мы встретились в клубе, я не думала, что мы подружимся. Девушка Лёши c первой секунды показалась мне высокомерной особой с надменным взглядом. Она постоянно молчала и сторонилась. А на самом деле оказалось, что она просто не знала, как со мной начать общаться. И тоже подумала, что я стерва. Но она не сильно и ошиблась, в общем-то, в отличии от меня. Я на мгновение отвлеклась от разговора за столом из-за пришедшего уведомления на телефоне. alenderss подписался (-ась) на ваши обновления. Смотрю на радостную девушку напротив меня и тоже не сдерживаю улыбки. Подмигиваю и подписываюсь на её профиль. Всегда считала, что для хорошего вечера нужна хорошая компания. Такая у нас и собралась. Я уже как-то виделась с братом Антона, поэтому мы почти сразу нашли общий язык. Его девушка по началу будто присматривалась ко мне, а потом первая пошла на контакт. И сейчас мы обсуждаем все подряд, пока братья разговаривают об излюбленном футболе. Настоящая семейная идиллия. Угораздило же меня. — Привыкла к вниманию? — спрашивает у меня Соня, пока я обновляю ленту в сети. — В прошлом у меня было его предостаточно, — пожимаю я плечами и наблюдаю за бесконечными подписками из-за новой фотографии Антона, на которой он меня отметил. — Вы отлично смотритесь, — улыбается девушка, снова разглядывая нашу фотку. Немного смазанная, но зато на ней отражаются все эмоции. Молодые и счастливые. Стоим на фоне какой-то разрисованной стены в обнимку. Не могу не согласиться с комментарием Сони. Смотримся реально круто. Моё сиреневое платье шикарно гармонирует с белой рубашкой. И вновь закатанные рукава. И вновь я палюсь, когда залипаю на его руки. — Странно слышать это от той, у которой точно такой же парень, — нам весело и уютно, мы не хотим прекращать этот вечер. Чувствую прикосновение к руке и в ответ сжимаю его ладонь. Он не прекращает разговора, но я все равно замечаю появившуюся на губах улыбку. Смысл пар в том и состоит, что когда одному хорошо — второму так же. Одному плохо, другому еще хуже. Нам сейчас здорово вместе, и это главное. Когда Соня что-то шепчет на ухо Лёше, и они на несколько минут покидают нас, на часах около одиннадцати вечера. На улице начинает темнеть, а в кафе и ресторанах жизнь только начинается. Мне на работу завтра не надо, и хочется облегченно вздохнуть. Развлекаюсь на полноправном отпуске. Я все еще держу его руку в своей. Откладываю телефон в сторону, и Антон ничего не успевает мне сказать, так как с охотой отвечает на мой поцелуй. Кладет наши руки на колени и двигается ближе, одновременно притягивая меня к себе за шею. Его излюбленный метод. Мне нравится, когда так. Кусает губу, и я чувствую накатывающееся возбуждение. Улыбаюсь сквозь поцелуй, мысленно уже раздевая парня. Услышав приближающие шаги, вовремя отрываюсь от Миранчука, занимая первоначальное положение и разглаживая платье. — Там какой-то урод чуть не врезался в машину, — Лёша выглядит напряженно. Из-за того, что они — близнецы, настроение старшего быстро передается младшему. Антон хмурится, и я осторожно поглаживаю его ладонь пальцами. Соня тоже видит их состояние и пытается сменить тему. — Ваша мама не передумала приезжать? Мне бы замереть с испуганными глазами и открытым ртом, но учеба в меде слегка сузила мой эмоциональный багаж. Я сижу, как и сидела, внимательно вглядываясь в лица напротив и пытаясь успокоить Антона. Леша ведется на Сонины слова и начинает вслух размышлять, все ли готово у них дома к приезду матери. — Я хочу тебя с ней познакомить, — шепчет мне на ухо футболист и следит за реакцией. Думает, наверное, что я сбегу. — Как скажешь. Я не собираюсь отнекиваться или спрашивать, уверен ли он. Это его решение. Если он говорит об этом, то наверняка не раз обдумывал и прокручивал в голове. Поделился своими мыслями — значит созрел для этого. Счастливо улыбается, и в карих глазах разгорается огонек. Иногда для счастья нужно немного. Через некоторое время я чувствую подступающее недомогание. Появляется тошнота, и внутри все начинает смешиваться. Будто через мясорубку пропустили. Со спокойным голосом говорю ребятам, что мне надо отойти. Не делаю резких движения в сторону туалета, но каждый шаг чувствуется как ходьба по стеклу. Блять. Когда появляется паническая атака, и руки слегка трясутся, я начинаю бояться. Только не сейчас, пожалуйста, только не сейчас. Мерзкое чувство, когда хочется еще. Я не сразу набираю номер. Дергающимися пальцами немного сложно попадать по нужным цифрам. Вызываю такси. И после пытаюсь написать смс-ку Антону. Мне плохо и нужно домой. *** В квартире становится только хуже. Голова гудит как рой адских пчел. Порванным внизу платьем цепляюсь за ручку двери, и роняю из рук сумочку с телефоном. На него приходят сообщения от Антона, а затем он начинает звонить. — Я в порядке. Просто отравилась. Все хорошо. — Я сейчас приеду. — Не надо! Я сейчас найду уголь и лягу спать. Я в норме. Не верит. Тяжело дышит в трубку и молчит. — Я врач, забыл? Все под контролем. — Завтра после тренировки сразу к тебе. Сбрасывает звонок, и я не сдерживаю глухого крика. Отбрасываю айфон в сторону и сползаю по стене на пол, обхватывая колени руками. Как в какой-то дешевой сопливой мелодраме, когда главной героине не везет в любви. Она так же сидит и захлёбывается слезами, размазывая тушь по щекам. Только я не в сериале. Тут жизнь происходит. И сейчас сижу в такой же позе, потому что мне больно. Совесть спряталась в потаённых закоулках, и мне не до высоких моральных принципов. Я не чувствую ни стыда, ни отвращения. Только боль. Тупая и острая. Глухая и режущая. Моральная и физическая. Мне хочется заполнить разрастающуюся пустоту внутри наркотиками, чтобы склеить мост, одновременно соединяющий и разъединяющий моё сознание. Чтобы я дальше смогла жить. Или существовать. Дальше как пойдет. Понимаю, что в доме ничего нет и закусываю губы до крови. Ногами пытаюсь достать телефон и приблизить к себе. С трудом нахожу нужный номер и пару раз кашляю, чтобы придать голосу нормальное звучание. — Енот? Можешь дать номер своего друга?!