«Есть дары, которые нельзя принимать, если ты не в состоянии ответить… чем-то столь же ценным» Йеннифер из Венгерберга.
Яркая, необычайно большая луна освещала двор каменной крепости. До ушей долетал вой волков, которые наверняка охотились на дичь где-то неподалеку. Вся крепость спала. Геральт, одетый в одну белую рубаху и тонкие штаны, стоял весь промокший и смотрел куда-то перед собой. Он тяжело дышал и то и дело запускал пятерню в белые волосы. Его лицо было мокрым, как и всё тело, а сердце билось с такой силой, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Белый волк всё втягивал и втягивал чистый холодный ночной воздух в лёгкие и не мог надышаться. Не мог успокоить бурю эмоций, что были насильно навеяны ему в эту ночь. — Отчего не спишь? — раздался спокойный звонкий голос за его спиной. Геральт обернулся. Кейра, уже навечно обосновавшаяся среди ведьмаков, аккуратно прошла вперед и, поравнявшись с ведьмаком, обеспокоенно посмотрела в его кошачьи глаза. — Сон. — прошептал Геральт. Кейра нахмурилась и, передав Геральту платок, спросила: — Расскажешь? Ты весь мокрый. Ведьмак даже не стал спрашивать себя, хочет ли он рассказать чародейке о том, что его беспокоит. В глубине души он знал, что разговор с сильной чародейкой — это единственный шанс получить действительно дельный совет. И дело даже не в том, что Кейра некогда была советчицей короля Фольтеста. Соль была в том, что его сон, который тревожит его уже какую ночь, напрямую касается девушки, к которой Кейра имела самое прямое отношение. — Матильда… — Геральт заметил, как женщина вздрогнула. — Точнее вовсе не она, но… А-х, бес! Ведьмак запинался и не мог собрать мысли воедино. Лишь чуть успокоившись, он продолжил: — Во сне я очутился в таком тёмном месте, что не видел ничего дальше своей вытянутой руки. Я осознавал, что это сон, но никак не мог проснуться. Что-то придавало мне смелости, и я пошел дальше… — Геральт шумно сглотнул, — я шёл по каменной тропе до тех пор, пока не увидел свет. Яркое, синее пламя. Оно полыхало совсем далеко, но этого было достаточно, чтобы я сорвался с места и побежал, что есть сил. Мне казалось, хотя и ничего, кроме собственного топота по каменному полу, я не слышал, что меня там что-то ждет… Или что, добежав до цели, я наконец-то проснусь. Чем ближе я становился к огню, тем печальнее и тяжелее мне становилось. — Ты добежал? Геральт подошел к деревянным бочкам с водой и, нагнувшись над ними, опустил лицо в ледяную воду. Затем, вынырнув, он вытер лицо краями рубахи и, присев на одну из этих бочек, внимательно посмотрел на Кейру. — Кейра, тебе часто снится Матильда? Кейра заправила свои соломенного цвета волосы за уши и, подперев руками грудь, честно ответила: — Нет, в последнее время она совсем мне не снится. Видят Боги, Геральт, я люблю её не меньше, чем Ламберт или ты, — Кейра ухмыльнулась, — или любой из обитателей этой забытой всеми крепости, но нет. Хотя хотелось бы. — Я, Кейра, очень редко вижу сны, но у того синего огня я каждый раз вижу её, — продолжил Геральт. — Скованная цепями между двух столпов, окруженная рвом с водой. Много воды. Цепи, будто бы живые терзают её, а вороны, кружащие над ней, всякий раз подлетая ближе, стараются оторвать кусок плоти пожирнее. Я каждый раз разрубаю тонкие, словно верёвки, цепи мечом, хватаю её, и мы уходим оттуда. Она просит меня не оглядываться, молит не смотреть, идёт ли она за мной. Я иду и чувствую, как снег обжигает мои ноги, как ветер жалит моё тело, но не слышу Матильду… Я каждый раз оборачиваюсь, а её за моей спиной нет, Кейра! Каждый раз! — Это просто сон, Геральт! — неуверенно, но довольно громко воскликнула Кейра. — Ты беспокоишься, — она развела руками, — и подобные сны всего лишь шутка твоего подсознания. Геральт медленным шагом направился в крепость, Кейра последовала за ним. — Я хочу навестить их, — твёрдо сказал ведьмак, — отправлюсь завтра. Кейра хмыкнула. — Если ты видишь в этом смысл, Геральт. Благодаря медальону, что ты ей передал, ты можешь легко узнать, где она в данный момент, — Геральт утвердительно кивнул. — А еще ты знаешь, что она не особо хочет тебя видеть. Женщины очень обидчивы, особенно если обидчик мужчина, — твёрдо сказала Кейра, уже отворяя дверь. — А если женщина? — с издёвкой спросил Геральт. — Тогда мстительны, — с сарказмом ответила чародейка и, тряхнув волосами, ушла.***
— Лето! — девушка в грязной мантии, смачно догрызавшая жареную куриную ножку, толкнула плечом огромного ведьмака, ведущего коня под уздцы. — Лето! — Ну что? — Лето остановился и одним легким движением снял с девушки капюшон, натянутый до глаз. Тиль встрепенулась и, выбросив кость в ближайшую лужу, вытерла губы. — Тебя окружение не заебало? — девушка погладила Мойру и посмотрела на Лето жалостливым взглядом. — Ты про себя? Есть такое… Тиль закатила глаза. — Посмотри вокруг! Холодает, совсем скоро зима, а мы только и делаем, что убиваем монстров, едим и спим на голой земле. Нет, я, конечно, понимаю, что тебя всё устраивает, потому как ты во времена своей ну очень-очень далекой молодости видел войну, грязь, кровь и навоз, и то, что происходит сейчас для тебя сродни жизни в прекрасном княжестве, но не хочется ли тебе чутка гульнуть? Лето расхохотался, а потом, резко прекратив смеяться, посмотрел на свою соратницу. — Нет. — однозначно ответил он. — Сейчас гульнём, а всю зиму будем последний хер без соли доедать. Денег нет. Да и у тебя еще раны кровоточат… — Деньги есть, — она достала небольшой ножик и срезала мешочек, внутри которого звенели монеты, — а раны у меня всегда кровоточат, — тихо прошептала она, — потому как заживать не успевают. Нет, ты не подумай, я не жалуюсь, — Тиль пнула камень ногой, отчего тот с громким хлюпом упал в ближайшую лужу, — мне всё нравится! И убивать вампиров, и кровью захлёбываться, да и твоя веселая компания тоже радует… — Ой, да что ты от меня хочешь, Тиль! — психанул Лето. — Одну я тебя не отпущу ни за что и никогда! И поверь мне, ты не захочешь путешествовать одна! Матильда, уже привыкшая к закипаниям представителя школы змеи, лишь сжала губы поплотнее, дабы не дать себе вступить в полемику с дальнейшей дракой. — Это здесь и сейчас в Ковире тебе не плюют в спину, потому что ты не такая, как они! А ещё каких-то 20 лет назад, в какой-нибудь деревне недалеко от Нильфгаарда, тебе бы с удовольствием воткнули вилы в бок! Матильда почувствовала, как всё её нутро наливается гневом. Несмотря на свой возраст, узнав который, многие матушки сочли бы её старой девой, у Тиль всё еще остался тот неспокойный нрав, который она перенесла из детства. — А ещё двадцать лет назад все считали, что мыши из соломы родятся! Бабу в штанах сжигали на костре, небо было голубее, а трава зеленее! — проорала Тиль во всю глотку, отчего птицы в страхе покинули деревья. Девочка вздохнула и, убрав упавшие на лицо пряди, тихо продолжила: — Да я же просто отдохнуть сходить прошу. В таверне, спокойно выпить эль, послушать барда и отправится спать в тёплую комнату с мягкой кроватью и тёплым огнём из камина. Ты себе девку найдешь и отправишься спать с ней, а я потанцую и отправлюсь читать книгу. Мы устали друг от друга. Я устала, Лето. Гузно ноет, а на груди ещё ни одна рана не сошлась до конца… Лето вытащил из седельной сумки длинную белую тряпку и пару зелёных флаконов с эликсирами, посмотрел на Тиль сверху вниз строго, но с задорным огоньком в глазах. Лето так же, как и девушка, устал. Они всё время проводили вместе, неразлучно. Экономили деньги, предпочитая отложить их, чтобы на зиму уехать в тёплое государство, да хоть куда-нибудь, лишь бы прогреть кости и, не работая, переждать холода. Он задался вопросом, как бы поступил Геральт? Эх, видел бы Геральт, какой красавицей стала нелепая, пятнадцатилетняя забияка, он поступил бы так, что даже прожжённому Лето стало бы стыдно. Отогнав от себя срамные мысли, Лето взглянул на медальон волка, висевший на шее девушки и отчётливо, но спокойно проговорил: — Матильда, ты достигнешь зрелости лишь тогда, когда у тебя, как у краснолюда, борода ниже пояса отрастёт. А учитывая, что ты девка, и бороды у тебя быть не может, ты никогда не повзрослеешь. Мы купим комнаты, тихо, а главное молча выпьем и отправимся спать. Я понятно излагаю наш план? — Лето говорил как всегда холоднокровно. Матильда улыбнулась, демонстрируя свои белоснежные зубы. — Не щерься, как брукса. Никаких приключений, Тиль. А теперь, — он кинул в Тиль белую тряпку, — перевяжи свои титьки и обработай раны. Бинт промок.***
Они шли по дороге, которая была полностью выложена камнем. Два силуэта, освещаемые яркими огнями улицы, шли прямо к большому трактиру. Огромный мужчина шагал уверенно, с двумя кинжалами за спиной, не обращая никакого внимания на прохожих, и девушка, семенившая следом, цокала невысокими каблучками коричневых, чистеньких сапожек. Девушка, то и дело, закрывая лицо капюшоном, старалась незаметно для всех осматривать прохожих. Дойдя до огромного неприглядного дома, из которого доносились громкие голоса и музыка, Лето схватил Матильду за плечо. — Купим комнаты недалеко друг от друга, — пробубнил Лето, — так я буду спокоен. Вещи и оружие оставим на постоялом дворе. В трактире пробудем до полуночи и пойдем спать. И Тиль, будешь прятать глаз волосами от кметов — отрежу патлы. Матильда усмехнулась, понимая Лето. Мужчина гордился тем, кто он есть, и вот уже три года прививал это ей. Внимание девушки привлек дом, стоящий чуть дальше от их временного пристанища. Красивый, этажа три, не меньше. Огромные, деревянные лестницы обрамляли великана. Стены были усыпаны цветами, а вся прилегающая территория освещалась яркими огнями. Зрелище, которое очень сильно контрастировало в сравнении со всей улицей. — Это здание тоже корчма? — наивно спросила девушка. — Не-а. Бордель. — пояснил Лето. — А красиво так, потому что хорошо зарабатывают сейчас только кузнецы и шлюхи. Как видишь, наковальни здесь не наблюдается. Матильда закатила глаза и пошла следом за Лето.***
Они напились быстро. Сам уже оголодавший Лето возразил лишь раз, когда его спутница, кинув мешочек монет трактирщику, прокричала: — Наливай всем! Пьём до дна! Вина еще много! Гул людей, жадных до хлеба и зрелищ, обуял всю улицу. Лето лишь махнул рукой. Он сидел и наблюдал, как Матильда, оббивая пол каблучками, кружит в шумном быстром танце с местными девушками и парнями. На её лохматой русой голове был венок, собранный кем-то из сухих жёлтых листьев и цветков вербены. Музыканты старались, как могли. От крепко сколоченных стен отражались звуки скрипки, лютней и свирелей. Огромный мужчина с бородой, одетый в нелепую синюю рубаху, пел о музыканте Филлемане и троллях.* Пел сильно и бодро, не давая толпе отдыха. Лето всего лишь раз хотел отправить Тиль в комнату, когда с ней под руку танцевал молодой, черноволосый парень. Лето подумал, что дурак не знает с кем связывается и что девушка, только если захочет, отгрызёт несчастному парню голову. Не по Сеньке шапка. Скучающий Лето не заметил, как Матильда подговорила троих хмельных, но, безусловно, миловидных дам, которые чуть позже подсели к Лето. Натанцевавшись вдоволь, Матильда показала Лето, что хочет уйти. Тот, занятый развлечением спутниц, лишь утвердительно кивнул. — А откуда у вас такой шрам? — кокетливо спросила рыжая девушка, проводя пальцем по лысине Лето. — Ослизг, — басисто ответил ведьмак. — Кто-кто? — переспросила черноволосая, которая, по мнению Матильды, желала втереться в её спутника. — Дракон, — преувеличенно серьезно пояснил Лето. Матильда расхохоталась во всё горло, выходя на улицу под руку с юношей. Матильда вдохнула воздух полной грудью и закружилась, отчего полы ее белого платья приподнялись, оголяя стройные ноги. — Как говоришь тебя зовут? — обратилась раскрасневшаяся Матильда к юноше. — Бронн, — парень нежно взял девушку за руку. — А ты красивая! — А ты пьяный! — Матильда вырвала руку и, улыбаясь, отправилась вперед по улице, приближаясь к ярко освещенному дому. — Говорят, в этом борделе можно найти кого угодно. — В каком смысле? — она обернулась на парня. — Можешь описать хозяйке что хочешь, она обязательно найдёт тебе нужную девку. Не знаю, как это вообще работает, — размышлял парень, беспрестанно пытаясь обнять Тиль за талию. Матильда внимательно взглянула на стоящих вдалеке девушек. — А ты какую девку хочешь? — прямолинейно спросила девушка. — Богатую, — ответил Бронн. Матильда не знала, ударить ей сукиного сына или кататься по брусчатке в приступе смеха. — Ой, — спохватился паренек, — я другое хотел сказать. — Да ладно! — Тиль похлопала Бронна по плечу. — Ты тоже не в моём вкусе. Парень оторопел, захлопал ртом, как рыба на суше, и только лишь смог спросить: — Это как? Матильда посмотрела ему прямо в глаза и лукаво улыбнулась. — Понимаешь, ты похож на боклерское белое вино, — она провела рукой по нежному лицу Бронна, — а я больше как-то по водке. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, девушка побежала вперед. Парню лишь оставалось пожать плечами. Она знала, что он жил в любви и никогда не знал горечи. Он то ли с пьяных глаз, то ли от собственной дурости не замечал, кто она такая. С таким, как этот мальчишка, а был он именно мальчишкой, с какими в раннем детстве играла Тиль, она никогда ничего не построит. Матильда прекрасно это осознавала и пыталась смириться. Может, ей суждено остаться одной до тех пор, пока её не разорвет кровопийца. Ведь тот, кого она любит всем сердцем, никогда не полюбит её, а ей самой больше никто не нужен.***
Она отворила резную деревянную дверь красивого дома. Найти хозяйку было не трудно. Возрастная женщина в ярко-красном платье в пол и белом полушубке. Лоб её был хмурым, в руках она держала бокал красного вина и властно смотрела на развлекающихся присутствующих. Ей хватало лишь взгляда, чтобы раздавать указания девушкам и контролировать ситуацию полностью. — Я могу вам помочь? — не скрывая пренебрежения, спросила женщина. — Кто я, по-твоему? — она откинула волосы от лица и продемонстрировала медальон. Женщина напряглась всем телом и, сжав губы, ответила: — Знаю. — А я знаю, что ты прячешь допплера… — Чего ты хочешь? — сразу спросила хозяйка. Матильда запустила руку в карманы и, достав оттуда смятый листок, незамедлительно передала его хозяйке. — Пусть придёт, — твёрдо сказала девушка. Женщина понимающе, чуть ли не по-матерински улыбнулась. — Третья комната на втором этаже. Ожидание составит не более двадцати минут.***
Комната была небольшая, но очень уютная. Главное украшение, а именно огромная кровать, была застелена белым одеялом из волчьего меха. Освещение было слабым по всей комнате, кроме огромного зеркала, что висело на стене. Матильда провела пальцами по красным розам, стоящим в вазе и, подойдя к зеркалу, скинула с себя платье. — Да уж… — она провела рукой по хрупким, бледным, как молоко, плечам, осматривая уродливые шрамы, — потрепала тебя дикая, смрадная природа за эти года. Снимать с себя хлопковые трусики и бинт, который перетягивал грудную клетку, она не стала. Она лишь запустила руки в волосы и, взъерошив их у корней, глубоко вздохнула. Она бы соврала, если бы сказала, что она уверена в себе. Она боялась. Ей было проще выйти с одним ножичком на беса, чем чувствовать себя глупо, стоя почти голой перед зеркалом. Матильда успокаивала себя тем, что её первый раз будет с тем, кого она любит. Почти. Девушка услышала, как отворилась деревянная дверь. Поворачиваться она не стала. — Его голос — это глубокий баритон, — она выпрямила спину и подняла подбородок. — Он уверен в себе и… — она хотела сказать «необыкновенный», но промолчала. — Не беспокойся, — обратилась Матильда к допплеру, — я не убью тебя, если ты не будешь делать глупостей. На тебя нет ни заказа, ни вреда. Ври так, как никогда не врал. Играй так, как никогда не играл. Полюби меня… — Он заботливый? — тихо спросил голос, похожий на голос Геральта. — Да, — ответила девушка, — хотя я не уверена, что он это осознавал. — Как меня зовут? — тут же прозвучал следующий вопрос. — Геральт, — так же быстро ответила девушка, — а меня Тиль. Она напряглась, когда мужчина подошел к ней со спины и положил крепкие руки ей на плечи, но тут же расслабилась, когда увидела себя и, обнимающего её Геральта в отражении зеркала. — Так много шрамов, девочка, — с придыханием прошептал он ей на ухо. Матильда размякла, когда его руки прошлись по ее животу. Она повернулась и, проведя пальцами по его бороде, посмотрела в знакомые кошачьи глаза. — Мне так трудно вдалеке от тебя, так трудно, — она шумно сглотнула. Только боги видят, как тяжело ей было сдерживаться от поцелуя. — Несправедливо, Геральт… — Я с тобой, — сказал мужчина. Геральт потянулся к ней, а Матильда, запустив руки под его рубашку, вдруг осознала, что это совсем не то, что она хочет. Не то, что она ожидала. Шрамов нет. Совершенно безумное количество эмоций ударило в голову юной ведьмачки. Она оттолкнула его с такой силой, что мужчина оказался посреди комнаты. — Не могу! — проорала она. — Не могу, блять! — сквозь зубы, брызжа слюной, процедила Матильда. — Ты не он! Даже близко не Геральт! В порыве ярости она схватила меч и одним легким, как взмах крыла бабочки движением направила меч на него. Допплер лишь поднял обе руки вверх, почти ощущая кожей глотки остриё оружия. — Не обязательно тебе делать то, зачем ты пришла, ведьмачка… — уверенно сказал мужчина. Как только он заметил проскользнувшую тень сомнения в её глазах, допплер чуть успокоился, отступил к кровати и медленно взял одеяло. — Я не заслужил смерти, Тиль, — накинув на себя тряпку, он медленно присел, всё ещё не спуская глаз с напряжённой девушки. — Убери меч и иди сюда, — тепло улыбнувшись, он похлопал по краю кровати. Матильда растерялась. Гнев, окативший её в самом начале, ушёл без следа, оставив стыд и страх. Она шла не за боем, не за угрозами безвредному существу. Оттого и стыдно. Злость и шаткий контроль своих эмоций, а, скорее, даже отсутствие контроля были её главной ошибкой. Никакой пользы, только вред один. Глупая ярость и послевкусие в виде грызущей совести. — Положи меч, — продолжил он, — скажи лишь, что ты хочешь. Меч с шумным лязгом упал на пол, едва не задев крупную ступню девушки. Она медленно села рядом с мужчиной и, опустив плечи, прислушалась. Музыка доносившаяся из окон, хоть и была бодрая, но, в то же время, была настолько приглушённая, что стала убаюкивать. — Давай сыграем в игру? Я первый, ладно? — он принял лёгкий кивок за согласие. — Хм, — ЛжеГеральт аккуратно, почти с отеческой заботой положил руку на её талию, — а ты знаешь, что значит твоё имя? М? — Нет, — шёпотом ответила она и положила голову на плечо мужчины. — Мама дала мне это имя, а маму я не знаю. В этот момент девушка отчётливо осознала, что перед ней не её любимый. Она окончательно успокоилась, а в голове её промелькнула мысль, о том, что ей безразлично, что перед ней чудовище, которое она должна убить. Ей стало всё равно на его природу. Будь пред ней допплер, бес, да хоть высший вампир, что в любой момент может разорвать ей глотку, окропив светлые простыни проклятой медной кровью ведьмачки. Сейчас он успокоил её, что на данный момент было необходимым. Такого сонного спокойствия Матильда не чувствовала уже, кажется, целую вечность. Её бег окончен, и похожий на Геральта мужчина подарил ей, пусть мимолётное, но счастье. — Сила в бою, представляешь? — ответил он. — А ещё иногда имя переводят как «Опасная красота». Расскажи мне свою историю, я так давно тебя не видел, Матильда. Она упала вместе с ним на мягкие подушки, набитые гусиным пухом, и, вжавшись в плечо мужчины носом, ответила: — Я все эти года только и делала, что убивала и умирала. И держалась подальше от людей, — дополнила Матильда, устало хихикнув. — Каждый раз одни и те же страдающие лица местных, быстрые чудовища, которые лишь хотят защититься от угрозы. Знаешь, я ведь угроза. А они защищаются. Инстинкт самосохранения есть у каждого существа. Думаю, если бы ко мне пришёл какой-нибудь охотник на ведьмаков, — серьёзно протараторила она, — я бы тоже пыталась разорвать его тело, как монстры пытаются разорвать моё. Признаться честно, Лето уже устал меня штопать. Уж такая я неумёха. Огребаю по хребту каждый раз, когда действую топорно. — она чувствовала, как рука допплера нежно, едва ощутимо, гладит её обнажённую спину. — Но мне всё нравится. Почти всё. Единственное, что разочаровало меня, так это люди. Вот уж больших монстров я в жизни не видела! И, вроде, меня не пытались заколоть вилами или прибить лопатой у амбара, за что стоит сказать спасибо грозному с виду Лето, но вот обмануть пытаются каждый раз. А вслед плюют. Платят и плюют, просят о помощи, а после проклинают. Считают, будто бы я плод греха болотной ведьмы и самого чёрта. Хотя, я не обижаюсь, ведь они считают, что мыши из соломы родятся. Мужчина, выслушав Тиль, усмехнулся. Он чувствовал всем телом, как её сердце сменило ритм, стало биться медленнее, а дыхание из оголтелого, превратилось в размеренное и глубокое. ЛжеГеральт лишь обнял её покрепче. — Мы с тобой не такие уж и разные, — едва слышно сказал он, — никогда не думал, что находясь здесь, в этой клоаке, встречу подобное. Мы с тобой выглядим так, словно заяц утешает волка… Так они и уснули. Наполненные спокойствием, обнажённые монстр и его потенциальный убийца.***
Она проснулась от шума ветра за окном. Ещё не открыв глаза, она слышала, как капли крупного дождя стучат по стеклу. А ещё она слышала море. Буйное, неугомонное море. Матильда открыла глаза и с ужасом осознала, что допплера рядом нет, от тёплой комнаты, в которой она уснула, не осталось и следа. Резво соскочив с мягкой кровати, она подбежала к маленькому окну и увидела только свинцовое небо, ливень, море, высокие ели и огромные скалы. Матильда испугалась не на шутку. Она быстро заметила мечи и понеслась к ним стремглав, словно это был её единственный шанс на спасение. Едва схватив своего стального друга, она услышала, как открылся замок тяжелой металлической двери. С жутким гулом дверь распахнулась. С быстротой, которая присуща только тренированным в Каэр Морхене ведьмакам, она развернулась с мечом наперевес. Обнаженная девушка мгновенно приставила острие к глотке гостя. — Здравствуй, Матильда, — пропитанный нежностью голос незнакомки не дрогнул. Она лишь убрала указательным пальцем меч от своего лица и тепло улыбнулась. — Добро пожаловать домой…