Amantes sunt amentes
Холодный ветер сорвал красную шапку, пряча ее в сугробе, что не найти. Девушка с рыжеватыми волосами выругалась и начала разгребать снег голыми руками. Безрезультатно. Плюнув на это дело с высоты местной башни торгового центра (а поверьте, она была довольно высокой), Норт поплелась дальше в школу. В высокие массивные ботинки, то и дело заваливался снег, достигая места, где штанина заканчивается, даря неприятный холодок. Такую холодную и снежную зиму, надо только вспомнить, все равно никак не сравнишь. Прогуливать уроки было не самой лучшей идеей, если только не пойти в какой-то магазин или центр. Да вот просто погреться не получится, могут выгнать, или чего хуже — потребовать паспорт, родителей или чего-то там еще. А можно просто с деловым видом посидеть в кафе и немного пошопиться. Да вот только Норт была на мели после покупки матовой помады, которая была не из дешевых. Даже на банальную чашку кофе не хватит, ведь половину стоимости не оплачивает государство, как в школе. Рюкзак неприятно давил на плечи через теплое пальто, руки медленно отмерзали, глаза засыпало снегом. Ужасно. Ужасный день, который надо провести в школе за гребаными учебниками и тетрадями.***
Коричневые непослушные кудряшки расположились на лбу так, будто намеренно пытались закрыть глаз. Парень который раз убрал их, не отрываясь от книги рецептов. Странное увлечение для такого парня, как Коннор. Спортивный, хорошо сложенный, красивый — мог бы посоперничать с самим Камски, если бы захотел. Но его такое не интересовало. Выпечка — страсть его жизни. А еще дегустация. Всегда тянет что-то в рот, дабы опробовать это на вкус. Коннор всегда приходит раньше всех, просто не любит опаздывать. Хочет, чтобы все шло по его плану, но делает расчет на непредвиденные ситуации. Выходит в школу на тридцать минут раньше, чем положено, а потом сидит в пустом классе, наслаждаясь тишиной. Следит за тем, как медленно и сонно заходят одноклассники. В класс ворвалось дуновение ветра через едва приоткрытую форточку. А еще ледяная пыль. Она осыпала парня, ложась на плечи, оставаясь на пиджаке в виде микрокапелек. Он встряхнул головой, посмотрел в окно и слабо улыбнулся. Бодрящая свежесть всегда приятна Коннору.***
Саймон крутился возле зеркала, поправляя черную рубашку, плотно облегающую его тело. В васильковых глазах читался детский восторг, легкая улыбка не сходила с губ. Поправив черные брюки и расправляя несуществующие складки, парень с нетерпением ждал сегодняшних событий. Ведь именно сегодня, да-да, именно сегодня он проведет с Маркусом уйму времени после школы. Это такой шанс сблизиться! Накинув сверху пиджак, блондин который раз осмотрел себя. В черном он выглядел, как ангел, которого послали в преисподнюю под прикрытием. Но никто не мог отрицать, что классика в черных тонах шла Саймону. Парень подровнял пробор и глянул на часы. Через пятнадцать минут начнутся уроки, да и кого это волнует, когда ты живешь практически возле школы, в трех минутах ходьбы. Саймон закинул в рюкзак книги по литературе и сотню листов А4 для проекта. Вздохнув, парень поплелся на кухню, чтобы выпить давно остывший чай с медовым тортиком. Времени достаточно, ему хватит, ведь стрелки часов идут медленно.***
Кэра и Ральф размеренно подходили к воротам школы и о чем-то непринужденно болтали. Времени было достаточно, да и какие друзья не откажутся от прогулки перед тяжелым учебным днем. Снежинки липнули к большому бордовому вязаному шарфу девушки, липнули к ее волосам (Кэра очень любит надевать шарфы, но не любит шапки). Ральф посмотрел на нее с легкой злостью, внезапно прерывая тему разговора и выпаливая: — Почему опять шапку не надела? Ты можешь простудиться. Это серьезно, Кэра. — Опять за свое. Перестань занудничать, ты же знаешь ответ, — девушка искренне улыбается и легко толкает локтем в грудь. — Не переживай, у меня все хорошо со здоровьем. Парень наигранно отвернулся, но тут же на нее посмотрел. На нее Ральф не мог ни не любоваться, ни злиться. Он поймал улыбку Кэры и попытался запомнить в мельчайших подробностях. Друзья медленно подошли к дверям школы. А Ральф уже потихоньку понимал, что для Кэры он всего лишь друг.***
Смуглый парень бегал по своей комнате, пытаясь найти цветные карандаши, ведь без них никуда. Он перерыл все полочки, шкафчики — все бесполезно. Маркус тихо выругался, вздохнул и накинул куртку, а затем и рюкзак. Придется просить у кого-то карандаши (ну и кто их в старших классах носит?), либо страдать. Парень, попрощавшись с отцом, выбежал из дома и быстрым шагом направился в учебное заведение. У Маркуса было около десяти минут, чтобы добраться до школы, а опаздывать он не собирался. Ведь кандидату в президенты школы опаздывать не положено — подорвется репутация. Немного потерянный взгляд скользит по давно знакомым улицам, парень улыбается самым уголком губ. Снег липнет к лицу, Маркус думает о том, насколько разные снежинки, совсем как люди. Разные, неповторимые, красивые. Кто-то прекрасен, когда смеется, кто-то — будучи полностью сломанным, а кто-то — совсем сонным, пытаясь открыть глаза после долгого сладкого сна. Но многие этого не понимают. Глупые стандарты красоты, глупые люди. Иногда Манфреду хотелось отгородиться от всех чувств, стать, к примеру, бездушным роботом, исполняющим определенные приказы. И только искусство возвращало в человеческую оболочку, позволяло выразить все чувства. Разноглазый отметил про себя сразу несколько идей для картин и глянул на школу. Он довольно быстро пришел к ней, что уж сказать. А пока ко входу медленно сползались ученики.***
Парень сидел в машине и поправлял галстук под легкий джаз из колонок. Элайджа улыбался сам себе, настроение сегодня было, на удивление, хорошим. В голове вертелись мысли о красивом кучерявом парнишке. Элайджа перестал считать это неправильным, изменил свое отношение к этому. До этого, откровенно говоря, он ненавидел проявление чувств к полу, к которому относишься. Это было мерзко, но не сейчас. Сейчас практически все его мысли о его правильной осанке, о родинках на его лице, о непослушных кудрях на его лбу, о слабой улыбке на его губах. Камски всегда был предельно осторожным, но в то же время изворотливым. Часто блефовал, и ему верили. Вот и сейчас парень пытался сблизиться с Коннором так, чтобы выглядело это естественно. Никто не сомневался в том, что два гения могут найти общий язык. Парень спокойно вышел из машины, кивнув водителю, что ему можно ехать. Камски попал под холодный порыв ветра и пожалел о том, что не взял куртку. Он неспешно пошел ко входу, замечая стоящего перед школой Маркуса. Но сейчас не до этого. Сейчас там, в практически безлюдном классе, сидит Коннор. Через каких-то пять минут Элайджа стоял возле дверей помещения, где находился предмет его воздыханий. Несмелый выдох, затем легкая, слегка натянутая улыбка, рука открывает дверь, ноги несут в класс. Тишина. Камски заметил на себе взгляд кучерявого, внутри немного потеплело. — Привет, — вежливым тоном произнес Коннор, смотря на вошедшего краем глаза. — Ага, — парень прошел к своей парте и небрежно кинул рюкзак на стол. — Зачем переться так рано? — Ты уже третий раз спрашиваешь на этой неделе. Нецелесообразно задавать такой вопрос — и так знаешь ответ. Иногда за излишнюю формальность Коннора Камски хотелось прикончить его на месте. Парень заметил, что кучерявый обращается настолько вежливо только с ним. Это раздражало, это унижало. Элайджа и так перешел на более грубый манер речи, чтобы развеять перед ним образ аристократа-гения. — Просто не могу этого понять. Вот и все, — сказал парень и плюхнулся на стул, убрав перед этим рюкзак под ноги, и подпер голову руками. Он посматривал на собеседника, изучал его в который раз. Они сидели довольно близко, это радовало. — Просто прими как факт. В этом же нет ничего сложного для тебя, — последнее Коннор выделил интонацией, сказал более язвительно, что ли? Молодой гений сразу заметил нотку издевки в его голосе, немного нахмурился. А затем, улыбнулся чуть шире обычного. Он добился каких-то эмоций от него, это было прорывом в их еще не состоявшихся отношений. Камски был уверен, что заинтересует Коннора, даже слишком. А пока он предавался своим мыслям, класс медленно заполнялся учениками.***
Глаза неприятно печет, голова гудит, настроение херовое. Утро начинается с кофе. Гэвин устало потер переносицу и зевнул. Очередная бессонная ночь и суицидальные мысли. Парню надо было бы сходить к врачу, но он слал их к хуям, наплевав на всех, кто об этом ему твердит. Приятный запах напитка заставил невольно вздохнуть. Рид посмотрел в окно; медленно падает снег. Ему хотелось упасть с неба, как та ажурная снежинка, только быстрее. Глоток. Кипяток обжег горло, а затем желудок. Усталые голубые глаза, будто неживые, смотрели из отражения на него самого. Гэвин поджимает губы и делает еще один глоток, все-таки кофе — лучшее в этом ебнутом мире. Парень взглянул на часы: если сейчас не пойдет — опоздает, да и хер с ним. Пусть делают выговор, пусть оставят на воспитательную беседу — все к чертям. А потом Рид вспомнил свою мать и поднялся со стула. Нельзя заставлять переживать ее еще сильнее. И так спустя три года отойти от отца (урода) не может, так еще и он со своими проблемами. Напялив на себя серую футболку, джинсы и коричневую кожанку, он взял рюкзак и пошел в ненавистную психушку-школу. Рид выдохнул облачко пара и посмотрел на серое небо. Жизнь все меньше и меньше казалась занимательной штукой, причин существовать и вовсе не осталось. В руках появилась сигарета, тут же задымилась. Парень затянулся и выпустил колечко дыма. Снег безжалостно липнул к ботинкам, раздражая Гэвина еще больше. День только начался, а уже такой дерьмовый. Хотя «день только начался» не совсем правильно в его случае. Прядь надоедливо липла ко лбу, сигарета заканчивалась. Он выкинул окурок в сугроб, постучал ботинками об тротуар и неспешно пошкл дальше. Медленно, специально оттягивая момент своего появления в школе. Ветер беспощадно трепал кожанку, будто хотел разорвать на куски. Солнце практически не светило, или это Риду так кажется? В глаза бросилась крыша школы, затем окна, а потом все остальное. Людей на крыльце не было — неудивительно, ведь Гэвин все же опоздал. Парень сдвинул брови, скривил губы и потер переносицу. Сраная психушка. Хотелось развернуться на все 180 градусов и уйти куда подальше, туда, где никто не будет его трогать. Раздраженно фыркнув, Рид все же зашел в помещение. И с этого момента, песочные часы пришли в действие, начали медленно отсчитывать время.