Илья не помнил как просыпался и как засыпал, как медсестра заставляла его есть и чуть ли не насильно поила чем-то сладким.
Он мог лежать в кровати несколько часов подряд без движения, сверля взглядом открытое окно, в которое слышались счастливые возгласы окончивших школу парней и девушек.
В день последней игры сезона что-то сломалось внутри.
Что-то очень важное.
Илья теперь просто существовал, не понимая, почему он все еще в школе, а не в психиатрической клинике.
Родители приехали к нему на третий день после событий, которые заставили Илью замкнуться в себе.
— У него стресс, — начала говорить молоденькая медсестра, обеспокоенно посматривая в сторону кровати, где лежал Илья, — я бы сказала, глубокая депрессия. От этого нет лекарств. Нет заклинаний. Вы же понимаете…
— Но что же нам делать?
— Я думаю, что ему нужен профессиональный уход и работа с психологом. Даже, возможно, с психиатром.
— Нам нужно идти к магловскому врачу?
— Если вы хотите помочь своему сыну, то да, нужно.
— Хорошо, — кивнула мама, — сделаем всё, чтобы ему помочь.
Илья уже больше недели лежал в лазарете, постепенно начиная приходить в себя.
Медленно, шаг за шагом, он приходил в чувство.
В один из этих весенних дней, предвещавших каникулы, Илья проснулся от того, что медсестра с кем-то разговаривала.
— Он сейчас спит, не будите его, ему необходим сон.
Илья устало вздохнул. В течение недели к нему приходили друзья. Был Смолов, Акинфеев и даже Дзюба с Черышевым.
Кутепов отчаянно делал вид, что спит. Так было гораздо легче воспринимать то, о чём они говорили. Иногда он просто не слушал, иногда прислушивался и, лишь когда друзья уходили, открывал глаза и осмысливал сказанное.
Илья по привычке закрыл глаза и стал ждать пока Дзюба подойдет к кровати и начнет глупо шутить, или Смолов начнет сбивчиво рассказывать, как близнецы опять сотворили что-то эдакое.
Но шаги были подозрительно тихими и медленными. Кто-то неуверенно ступал по каменному полу, приближаясь к Кутепову.
Илья как можно быстрее попытался более правдоподобно изобразить глубокий сон.
Человек подошел к кровати и остановился. Внутри Ильи заскребли кошки, он понял, что что-то не так. Кто бы это ни был, он стоял сейчас и наблюдал за спящим Кутеповым.
Прошло ещё несколько секунд и человек присел на стул рядом с кроватью.
Илья пытался дышать ровно.
Вдруг он почувствовал, как мистер инкогнито взял его за руку.
И Кутепов все понял.
Он понял, кто это. Он не мог перепутать эти теплые мягкие ладони.
Это был Рома.
На душе снова стало паршиво, а сквозь закрытые глаза просочилась скупая слеза.
Илья не мог увидеть этого, но Рома смотрел сейчас на него.
Илья чувствовал это по мурашкам пробежавшим по затылку, когда Зобнин погладил его тыльную сторону ладони большим пальцем.
Кутепов снова бесшумно плакал, чувствуя невиданную ранее вину.
Рома пришел к нему.
После такого…
Пришел снова.
Потому что любил.
Но Илья не мог…
Не мог открыть глаза и встретиться взглядом с человеком, которого предал.
Которого бросил.
Которого сломал.
Рома заметил, что Кутепов плачет
во сне и рукой, которая не держала ладонь Ильи, провел кончиками пальцев по тонкой коже вокруг глаз, вытирая дорожки от слез.
— Нам нужно двигаться дальше, — прошептал Рома высвобождая свою ладонь из руки Кутепова.
— Я надеюсь, что у тебя все будет хорошо.
По удаляющимся шагам Кутепов понял, что Рома уходит.
Хотелось вскочить и закричать.
Не уходи.
Останься.
Прости.
Но сил не было, и Илья открыл глаза, жадно хватая ртом воздух, чувствуя, что хочется не просто плакать в подушку. Хочется рыдать, чтобы кто-то услышал и успокоил.
Спас от собственного безумия.
Почти сразу подбежала медсестра, и обратив внимания на севшего на кровати парня склонившегося в рыданиях, подошла ближе.
— Тебе нужна помощь?
— Нет, — голос был хриплый и очень тихий. Это была его первая фраза, которую он сумел озвучить после почти двух недель молчания.
— Тогда я… Пойду, пожалуй.
— Погоди.
Девушка развернулась и улыбнулась так искренне, как только могла.
— Можно мне… То, чем ты меня пыталась напоить на протяжении этих дней, — тихо произнёс Илья.
— Да, — она сразу же убежала, и крикнула, по пути задев ширму, — ой, я сейчас.
***
— Так я был совсем плох, да? — попытался пошутить Илья, отпивая из кружки горячий шоколад.
— Ну, можно сказать и так, — улыбнулась девушка, поправляя фартук.
— Я говорил тебе что-то обидное?
— Нет.
— Это хорошо, — ухмыльнулся Кутепов, — а то я иногда бываю в неадеквате, ну ты, наверное, заметила.
— У всех бывают срывы. Просто нужно научиться не доводить себя до нервного истощения.
— Говоришь такими фразами умными, — заключил Илья, отмечая, что девушка довольно-таки мила с ним.
— Спасибо, — она застенчиво улыбнулась, опуская голову.
— Ты учишься? Или работаешь? Я тебя раньше не видел здесь.
— Я учусь в Медицинском Университете, а здесь прохожу практику.
Повисло неловкое молчание.
— Мне уже пора, моя смена скоро закончится, — девушка поднялась со стула.
— Как тебя зовут?
— Диана.
— Диана, — повторил Илья, — спасибо тебе, Диана.
Кажется, Кутепову и правда стало лучше и не ясно, то ли это от тёплой улыбки медсестры, которая, кажется, могла растопить даже самое холодное сердце, то ли от фразы Ромы, которую он произнёс недавно.
«Нам нужно двигаться дальше».
Илья был согласен.
Он должен двигаться дальше.
Что потеряно, уже не вернуть.
***
— Ты уверен? — Дзюба протянул Роме сумку с вещами, когда они поднимались в кабинет директора. Родители Зобнина срочным рейсом вылетали в Россию и хотели забрать его на несколько месяцев с собой.
— Так будет лучше, — неуверенно улыбнулся парень, — для всех.
— Если честно, я очень сомневаюсь в твоём решении уехать прямо сейчас…
— Ну что поделать, — пожал плечами Зобнин.
— Ты попрощался… С ним?
— Да, — ответил Рома, почти не ощущая боли, — и прошу, не говори ему, куда я поехал и зачем. Хотя, едва ли его будет это интересовать.
— Будешь заезжать в Спортивный университет?
— Да, — Рома снова натянуто улыбнулся.
— И на счёт этого тоже не передумал?
— Я делаю всё, чтобы чувствовать себя свободным. И заниматься тем, что действительно нравится.
— Ладно, — Дзюба обнял парня, — тогда «Удачи» и «Встретимся в следующем учебном году»!
— Пока, — бросил Зобнин, когда они подошли к кабинету директора. Покинуть Хогвартс Рома мог только с помощью летучего пороха, а камин работал исключительно в кабинете директора школы.
Навстречу новой жизни.
