Ещё одна затяжка

Pov Разбирать хлам было даже интересно. Помимо старого телевизора и поломанных игрушек в комнате нашлось много всего интересного, пусть и в большинстве случаев не совсем целого. Тетя великодушно разрешила оставить себе то, что мне приглянется. Она в какой-то момент решила присоединиться к разбору завалов, и уже через десять минут приволокла мусорный мешок, выкидывая в него откровенную рухлядь, с тихим бубнежом типа: «Давно все это выкинуть пора, захламлять ли все, а Дадли следует беречь свои вещи, надо пригрозить ему…» и тому подобное. Я же в силу своей запасливости, откопав, старый слесарский, а может рыболовный, ларчик с многочисленными отсеками, начал складывать в него всякие полезные мелочи. Винтики, гайки, шайбы, шурупчики от поломанных игрушек, металлические детальки (не ожидал увидеть здесь металлический конструктор), погнутый складешок, бинокль с одним разбитым окуляром – выпрошу у дяди нажовку по металлу, распилю. Вообще мой внутренний ребенок отрывался по полной, он за всю прошлую жизнь столько игрушек и интересных вещиц не видел, а тут дорвался, правда другая часть меня ждёт, когда я найду гранату и подорвусь на ней, ну или хотя бы порежусь обо что-нибудь… Конец pov Гарри никогда не был на чердаке дома Дурслей, но сегодня, впервые за время его проживания здесь, ему представилась такая возможность. Вещи здесь лежали более упорядоченно, хоть и покрылись небольшим слоем пыли. Старая мебель и коробки из под бытовой техники, коробки с вещами подписанные аккуратными буквами. Но внимание Гарри привлек небольшой сундук, по обшарканным бокам которого можно было понять, что он очень стар. Детская ладонь, освободившаяся от принесенных вещей, прошлась по крышке сундука, смахивая пыль со старинных завитков из чеканной меди. Миссис Дурсль, хотевшая окликнуть племенника, замерла, наблюдая с каким трепетом Гарри рассматривает сундук. А рассматривать было что. Диковинный лес в виде разнообразных завитков и листочков, средь которого гуляют медведи... - Этот сундук приобрела моя бабушка. Продавец клятвенно заверял, что его привезли, из Российской империи. В нем она привезла свои вещи в дом своего мужа, позже передав своей дочери, - подойдя к сундуку, и проводя по нему рукой, произнесла Петунья. - Мама же хранила в нем памятные вещи, а я спрятала в нем то, что хотелось забыть, - с этими словами, она открыла его. Несколько толстых тетрадей прижатых друг к другу стояли корешками вверх, чьи-то вещи сложенные аккуратной стопочкой, большой старый фотоальбом. Вытащив его, она закрыла сундук и села на него, призывно похлопав рядом с собой. На лице мальчишки промелькнула заинтересованность, что в сочетании со сведениями вместе бровями, выразилась коротким забегом бровных дуг до лба и обратно. Но ждать долго его не пришлось, буквально через пару мгновений он пристроился под костлявым боком тети. - Это наш с Лили, твоей мамой, детский альбом, - открывая оный пояснила миссис Дурсль. На первом фотографии рыжеволосая девочка году от силы с непередаваемой радостью в зелёных глазах тянула за светлую косичку девочку постарше, их, по всей видимости мать, пыталась отцепить цепкую ручонку от косички уже рыдающей старшей дочери. - Хм, думаю, это фото не требует объяснений, - подумав, явно о том, что произошедшая давным давно сцена показательна, Петунья начала перелистывать страницы, на которых две девочки росли и явно любили друг друга. - А на этой фотографии, - указывая на карточку, где рыжую девочку держит за руку немного мрачный темненький мальчишка в потрёпанной одёжке, а в шаге от них, недовольно поджав губы и сложив руки на груди, стоит девочка подросток, в которой угадывалась сама Петунья. - Друг твоей мамы, Северус Снейп, из тупика прядильщиков, что в Коукворте, с родителями мы жили ещё в том промышленном городке. Он мне никогда не нравился, худой, потрёпанный, словно уличный щенок, но задирающий нос, ведь он не магл. Я завидовала этим двоим и боялась, ведь они могли делать то, чего я была сотворить не в силах, - передёргивая плечами от неприятных воспоминаний, с отчётливой обидой в голосе, женщина погрузилась в свое прошлое. - Волшебники, как радовались родители, что в нашей нормальной семье родилась ведьма, что смотришь на меня как на сумасшедшую? – увидев крайне скептически состроенную мордаху племянника, возмутилась женщина. - Знаешь каково мне было, когда моя милая маленькая сестрёнка пошла в эту школу волшебства, Хогвартс, кажется. А я даже никому сказать не могла, ведь меня бы приняли за обманщицы и выдумщицу, - вспылила и тут же остыла Петунья. - Она была в восторге от всего этого волшебства, один раз и я даже побывала на магической улице, но после не пылала туда попасть, это не мой мир. Особенно после того как мне отказали в обучении в этой школе. - Твоя мама была хорошей девочкой, но волшебный мир ее испортил, почему я так думаю? - заметила она молчаливый вопрос на лице ребенка,- просто, если это не так, я не понимаю, почему она вышла замуж за этого идиота Поттера. И заметь, это ее собственные слова. И я с ней согласна, ведь с ее слов получалось, что твой отец со своими друзьями, обозвав себя «мародерами», не дураки ли? – крайне выразительный жест в виде закатывания глаз, а после прикрытие их ладонью, сказал ей больше слов,- Так вот, они четвертом издевались над ее лучшим другом, а она в какой-то момент ругается с ним в дрызг и принимает ухаживания главаря этой шайки. Назревает вопрос. Нормально ли такое поведение для приличной девушки? – крайняя степень возмущений проступила на лице женщины, но столь открытая чистая эмоция неожиданно украсила её. - По моему мнению, не совсем нормально, - задумчиво ответил ей племянник. Его правая ладонь обхватила подбородок, а выражение лица было таким, словно он решал логарифмы, даже не зная, что это такое. - А на счёт волшебников вы ведь шутили, мадам? – и сколько надежды было в его взгляде, что Петунье хотелось бы ответить положительно, но против правды не попрешь. - Увы, Гарри, но твои родители были волшебниками, и ты тоже им являешься. То письмо, оно из этой самой школы волшебства, - выражение лица племянника порадовало женщину, мысли просто были написаны на лице, что не нужно было быть магом, чтобы их прочесть: «Какой из меня волшебник, вы шутите?» - А ещё какие-нибудь мамины вещи остались? – такая быстрая смена темы разговора была засчитана миссис Дурсль, как быстрый побег от реальности. - Да, ее первая мантия волшебника, - женщина сама удивилась своему ребячеству, но не поиздеваться над юным собеседником было выше ее сил, учитывая то, как забавно он сморщил рожицу. - Возможно, ещё что-то есть, я уже не помню, давай посмотрим?- получив согласие от все столь же кислого племянника в виде кивка, она поднялась с сундука, с которого за пару секунд до этого спрыгнул мальчишка. - Так, посмотрим. Вот её ученическая мантия. Ее рабочие тетради, - все это тут же покинуло свое пристанище, выгрузились на рядом стоящую тумбу. - Стопка колдофото,- изображение на них шевелилось, от чего у Гарри на лоб поползли брови, после того, как эта стопка была передана ему в руки. - Губная гармошка, хм, странно, это гармошка нашего отца, твоего деда по линии Эванс, - обычная хроматическая гармоника на десять отверстий со строем С до – мажор легла в узкую детскую ладонь, черненая с гравировкой знаменитой немецкой марки M.Hohner, - к сожалению, коробка от нее давно потеряна, - продолжая рассматривать вещи в сундуке, добавила миссис Дурсль, не замечая, что взгляд племянника прикипел к музыкальному инструменту…