Если хочешь жить, то должен пойти со мной

— Как твоё имя?       Слышный шёпот пробежал по помещению, спрятавшись где-то в укромном уголочке. Ответа не последовало. Рыжеволосый мальчик лишь сильнее прижимался к прохладной стене. Деревню, в которой жил Чуя, оставили в объятиях пламени, когда вражеская армия сделала свой ход. Все взрослые, в том числе и родители Накахары, спастись не смогли, оставив младшего на съедание судьбе. Однако, он смог спрятаться в подвале одного из домов, до которого огонь практически не дошёл, спалив только второй этаж. Когда пожар догорал где-то на траве и спалённых постройках, Чуя бежал туда, куда глаза глядят, лишь бы остаться в живых. От слишком долгого бега, рыжик жутко устал, не успев добежать до военного лагеря, хотя бы там надеясь найти спасение, упав там, где совсем недавно раздавался свист пуль, пронзая воздух, пытаясь попасть в противника. Ему повезло, что когда по полю ходили солдаты в поисках раненных, им на глаза попал сам Чуя, который от беспомощности сжался в комочек где-то за колючими кустами, хрипло дыша. Сейчас Чуя всё ещё чувствовал дикую усталость, не смотря на то, что проспал, наверное, весь день в комнате капитана. У него даже не было сил ответить на вопрос незнакомого ему человека, чей взгляд упорно смотрел в голубые глаза, да и в принципе, не хотелось. Вдруг он тоже причастен к тому, что родных Накахары спалили заживо и может, рыжика спасли только из-за того, чтобы добить и не оставить следов? На мертвенно-бледных щеках красовались ссадины и царапины, из которых всё ещё сочились капли алой крови, падая на и так окровавленную рубашку. Капитан же с любопытством наблюдал за тем, как Осаму пытается завоевать доверие мальчика. Для него это было что-то вроде циркового развлечения, на подобии тех, где показывают, как нужно усмирять диких зверей. Бледные, исцарапанные пальчики крепко сжимали ворот верхней одежды. Теперь же, ярко-голубой взгляд был зажмурен, а Чуя резко отсел в сторону, когда Дазай попытался дотронуться до его макушки. Осаму в какой-то степени это показалось забавным, он еле сдержался, чтобы не испустить смешок, расплывшись в слабой улыбке. Хоть ему редко выпадало иметь дело с детьми, но обращаться с ними шатен всё же умел. — Не бойся, всё хорошо, — снова шёпотом отозвался кареглазый, протянув младшему руку, не спрятанную под бинтами, однако, из-под тёмно-зелёного рукава выглядывали неровно уложенные, белые полосы. Чуя замотал головой, скрыв своё лицо в ободранных коленках, обняв их руками, мелко задрожав. Он был напуган, как маленький котёнок во время грозы, вздрагивая от каждого шороха. Со стороны Дазая послышался тяжкий вздох. Ему не хотелось сидеть тут до утра и пытаться привести в чувство эту мелочь, которую, естественно, посадят на шею Осаму и сделают из него заботливую мамашу. Старший медленно поднялся, наклонившись к Чуе и дотронувшись руками до плечей мальчика, заставляя встать на ноги. Накахара тихонечко пискнул, ухватившись за длинный плащ Осаму, сжав мягкую на ощупь вещь в кулачках, снова зажмурившись. Ноги дрожали от столь долгого пути и Чуе казалось, что ещё пара секунд и он шлёпнется обратно на холодный пол. — Н-Нет… Оставьте меня в покое… — хрипло прошептал он, хотя хотелось кричать и бежать подальше от них. Голос Чуи не походил на детский, а значит, он был чуть старше десяти лет. Осаму решил, что разберётся с его возрастом чуть позже, ведь сейчас это было совсем неважно. — Здесь тебя никто не тронет, — попытался успокоить его шатен, аккуратно накрыв своим плащом, который был в каких-то местах с заплатками, явно находясь на плечах Дазая не первый год. Накахара вздрогнул, растерянно мотнув головой, попытавшись отпрянуть от старшего, но был крепко схвачен за плечо. Дазай слишком сильно его сжал, заставляя мальчика звучно пискнуть, скукожившись и зажмурив яркие глаза. Осаму испугано убрал руку от младшего, но после пожалел. Чуя попытался ринуться к выходу, но, увы, запутался уставшими и израненными ножками в подоле плаща старшего, маленьким, рыжим комочком шлёпнувшись на пятую точку, жмурясь, недовольно поморщившись. Было неприятно от потревоженной части тела и обидно от того, что его план побега так глупо провалился. Шатен удивлённо обернулся, а после по помещению раздался его тихий смех. — Аккуратнее, глупый.       Уже знакомая рука легла на плечо Чуи, заставляя недовольно оскалиться. Мгновение, а зубы мальчишки впились в бледную кожу, кусая Дазая чуть ли не до косточек. Такая неожиданная выходка и быстро подоспевшая боль стёрла с лица кареглазого весёлую улыбку. Осаму тихо зашипел, прикрыв рот своим запястьем, принявшись махать укушенной рукой, на коже которой выступили капли крови. Накахара же вжался в дверь, судорожно шлёпая ладонью по плоской поверхности, в панике пытаясь найти заветную ручку, которая откроет ему путь на свободу. Пальцы сжали холодную вещь, а Чуя уже чувствовал вкус победы, однако, был схвачен за локоть и грубо оттянут от двери, давая повод нахмуриться и снова примкнуть к попытке укусить обидчика. Бросив её, рыжик недовольно вскинул голову, взглянув прямо в карие глаза Осаму. — Осаму, усмири этого дикого зверя, — послышался издевательский смешок со стороны капитана, что закинул одну ногу на другую, с интересом следя за борьбой маленького Чуи и майора Дазая. Фраза мужчины дикой обидой засела внутри Накахары. Мальчик сдался, безвольной куклой повиснув в руке старшего, ожидая дальнейшего исхода событий. Он не хотел умирать и готов был бороться за свою жизнь до последнего, чтобы Дазай с ним не делал. Шатен видел это горящее ярким огнём желание в его, кажется, немного потухших, небесных глазах. — Он не дикий зверь, капитан. Просто напуганный ребёнок, — отрезал Осаму после пары секунд тишины, опустив голову, немного разжав пальцы на локте Чуи. Рыжик слишком устал, чтобы снова пытаться сбежать, поэтому молча облокотился об ногу старшего, толком даже не вслушиваясь в их разговор, понемногу начав проваливаться в тёплые и приятные объятия царства Морфея. Его сладкая дремота была разорвана громким хлопком входной двери, открывая взгляду младшего длинный, полутёмный коридор, который освещался лишь парочкой настенных факелов. Он мог попробовать вырваться и хотя бы спрятаться, чтобы переждать и свалить из этого здания куда подальше, но Чуя уже не видел в этом смысла. Может, лучшей попыткой будет вырваться где-нибудь на улице и скрыться среди людей. Тогда Осаму уж наверное точно не станет тратить на него время и оставит младшего в покое. Дазай отпустил локоть младшего. Накахара не устоял на ватных, дрожащих ногах, потеряв свою единственную опору, упав на пол. — Я-Я… Не хочу умирать… — дрожащим и испуганным шепотком разорвал молчание он, обняв себя за плечи, пальцами собирая ткань рубашки, немного оскалившись, открывая окрашенные в красный цвет небольшие клычки. По коридору раздался звучный всхлип, говорящий о том, что мальчик решил выпустить слёзы наружу. Мягкая и прохладная от крови ладонь нежно легла на макушку Чуи, скользнув по его щеке, оставляя маленькую, кровавую дорожку. Дазай пальцами обхватил подбородок младшего, заставляя его поднять свою голову и открыть медовым глазам заплаканное личико. Осаму почти касался своим лбом лба рыжика, уверенно взглянув в голубой взгляд. Из-за такой близости со старшим и лёгкого напряжения, что находилось в воздухе, щёчки Чуи еле заметно покраснели, а сам он замер, затаив хриплое, неровное дыхание. — Если ты хочешь жить, то должен пойти со мной.       Фраза как-будто эхом отдалась в ушах Накахары. Он удивлённо захлопал мокрыми глазами, смахивая с ресниц капли влаги, звучно шмыгнув носом, чувствуя, как капли крови, скатываясь по пальцам Дазая, ударяются об его одежду.       Чуе не оставалось ничего, кроме как молча кивнуть. Что ж, если его всерьёз попытаются убить, придётся либо сдаться, либо отчаянно кусать всё, до чего он дотянется. Всё же, рыжик не думал, что Осаму собирается прикончить его.

В этих карих глазах он видел что-то, что заставляло Чую доверять Осаму и отдаться ему полностью.