Для Чуи было большое облегчение после того, как его и Осаму оповестили об небольшом отпуске. Накахара и вправду сильно устал за всё время, что провёл на фронте, больше не в силах держаться на ватных ногах, которые уже почти не чувствовал. Рыжик носил подаренный чокер не снимая. Он даже спал с ним, крепко сжимая в своей ладошке янтарный камешек, как-будто если эта маленькая вещь оборвётся, то и оборвётся жизнь Накахары. Или же Дазая.
Осаму ушёл вечером, объяснив свой уход тем, что его вызвали. Чуя не знал, кто, ведь капитан погиб тогда, когда лагерь был захвачен. Бездыханное, окровавленное тело нашли в яме спустя несколько дней. Вспоминая это, Накахару каждый раз передёргивало. Он и подумать не мог, что мужчину убьют. В который раз рыжик понимал, что войне совсем плевать, о чём ты там мечтаешь после окончания.
У Осаму и Чуи была общая мечта. Они договорились уехать на море хотя бы на пару дней и смотреть на звёзды. Вместе. По крайней мере, так пообещал Дазай и Накахара был в не терпении, когда сможет коснуться голыми ножками мягкого песка и когда сможет целую ночь наблюдать за ночным небом. А главное,
рядом с майором.
Чуя не мог уснуть, ворочаясь и переворачиваясь то на один бок, то на другой, нервно кусая краешек драгоценного камушка. В просторную, светлую комнату начали пробиваться лучи утреннего солнца, приятной щекоткой проходясь по телу мальчика, заставляя недовольно морщиться. Вставать совсем не хотелось. Внизу послышался хлопок двери, говорящий о том, что кто-то пришёл. Это точно был Дазай. Чуя резко вскочил, случайно дёрнув рукой, в которой сжимал янтарь. Камень отскочил от пола, прокатившись к двери. Накахара вздрогнул, резко подняв его и разочарованно вздохнув, поджав губы. Он взял и сломал подарок Осаму. Решив, что вернёт вещь на место чуть позже, мальчишка аккуратно положил мелкую драгоценность на тумбу рядом с кроватью, скрывшись за дверью. Внутри загорелось любопытство, зачем же на целую ночь Дазай уходил из дома.
Рыжик показался на лестнице, а заметив расстроенный вид майора, прижал ладошку к груди, сердцем чувствуя неладное.
— Ну что? — аккуратно спросил Чуя, преодолевая последнюю, каменную ступеньку, опускаясь босыми ногами на прохладный пол. В голубом взгляде читалось волнение и беспокойство.
— Я уеду на пару недель, возможно, чуть больше. Боюсь брать тебя с собой, это слишком опасно. — ответил Дазай, опускаясь на одно колено перед младшим, убирая рыжую прядь ему за ухо. Осаму боялся говорить о том, что, скорее всего, он больше не сможет вернуться.
Никогда.
— П-Пару недель? Слишком много… — растерянно пробормотал Чуя, а голубые глаза слабо блеснули. Шатен видел в этом блеске испуг вперемешку с грустью. Он понимал, что Накахаре будет тяжело. Но это ради его же блага. Ради того, чтобы рыжая звёздочка продолжала светиться и дарить другим смысл.
— За тобой присмотрит Элизабет. — вздохнул Осаму, а плечи, скрытые под тканью военной формы, слабо дрогнули, опустившись. Дазай знал, что Чуя не подпустит женщину к себе.
— Не уходи… — испуганно шепнул Накахара, когда майор поднялся, выпрямившись. Рыжик мотнул головой, крепко обняв его, тихо шмыгнув носом. Страх того, что видит Осаму, возможно, в последний раз, быстро окутал своими объятиями Чую, заставляя мальчика мелко задрожать.
Дазай опустил голову, взглянув на него. На лице старшего появилась улыбка, которую так любил Чуя, а большие пальцы рук принялись стирать потёкшие дорожки слёз с щёк парнишки.
— Я вернусь. Я обязательно вернусь, Чуя.
***
Чуя вырвался с рук Элизабет, которая даже не успела среагировать на побег шустрого мальчишки. Не смотря на запрет женщины, Накахара, тяжело дыша, с бешено бьющимся сердцем, чей стук неприятно отдавался в висках, рыжей точкой забежал в одноэтажное, кирпичное здание. Он не мог поверить в пришедшее письмо. Ложь. Это была ложь.
Сегодня утром, спустя месяц после того, как Осаму уехал из дома на фронт без Чуи, в почтовом ящике особняка лежало извещение, проще говоря, похоронное письмо, в котором писалось о гибели военнослужащего майора Дазая Осаму. Накахара слышал о том, что такие отправляли ошибочно и отрицал тот факт, что Дазай погиб. Он
обещал обязательно вернуться. А Чуя знал, что Осаму не мог нарушить своё обещание.
— Майор Дазай должен был вернуться ещё пару дней назад. — еле выдавил из себя Накахара, нервно сжимая между пальцев ткань одежды, пытаясь успокоиться.
≪Ты хотел подарить мне котёнка, тогда я не знал, какого хочу. Я выбрал. Давай возьмём каштанового, с голубыми глазами. Как-будто ты и я.≫
— Майор Дазай Осаму, говорите? — послышался хриплый, немного старческий голос. Чуя замер в ожидании, словно маленькая статуэтка, чьи рыжие волосы слабо блестели в лучах утреннего, тёплого солнышка.
≪Я знаю, что ты где-то здесь. Прячешься за стеллажами, играя со мной в прятки. Ну же, выходи. Пожалуйста.≫
— Не хочется вас расстраивать, но боюсь, что майор стал одним из тех, кто погиб во время последнего боя. Разве вам не пришло письмо?
Чуя уже его не слышал. Мальчик опустил голову, отчаянно пытаясь отрицать сказанные старшим слова. Нет, Дазай же обещал. Обещал, чёрт возьми, что никогда не бросит младшего и обязательно вернётся. Осаму ничего не сделал, чтобы его убивали. Неужели война настолько беспощадна, что забирает самое дорогое? Чуя ещё, кажется, ни разу не мог понять именно этого. Всё, чем ты дорожишь, может в любой момент потеряться под золотистыми пулями. Но почему именно Осаму?
— Лжец…
Хриплый от быстрых слёз, что стекали по подбородку и прятались под белой рубашкой, оставляя неприятный холодок, шёпот разорвал тишину в помещении.
— Вы лжёте!
Чуя закрыл уши руками, оскалившись. В снова наступившей тишине он, кажется, слышал, как его же слёзы ударяются об бетонный пол, медленно стекаясь в лужу. Все мечты и представления о том, как Накахара бежит по перрону, дабы обнять сошедшего с поезда Дазая, с громким треском битого стекла ударялись об бездну детской наивности. Внутри, сквозь горесть и отчаяние пробивалась вина. Ведь если бы тогда Чуя настоял на том, чтобы поехать вместе с ним, Дазай мог бы остаться в живых и сейчас бы вместе со всеми праздновал сладкую, яркую победу. Или хотя бы начать спорить, чтобы он не уезжал. Осаму обещал, что прочитает рыжику сказку на ночь. И уложит спать, по привычке поцеловав в бледный лоб. Прикрепит оборванный янтарь к чокеру на тонкой шее. Улыбнётся и крепко обнимет, чтобы успокоить от очередного кошмара. И вернётся. Обязательно вернётся. Больше ни на минуту не оставляя Чую одного.
Было не понятно, кто лгал.
Этот мужчина, или же майор.
