1
...Скрежет осей повозки. Монотонный. Постоянный. Саднили разорванные когтями бруксы скула и щека, отбитые рёбра ныли и раскалывалась голова. Мозг Тейгра вяло ворочал мыслями, нехотя анализируя ситуацию. Пленившие его рыцари наняли крестьянина с телегой, на которую уложили едва живого, "доведённого до кондиции" ведьмака и теперь сопровождали. Чтобы у встречных не возникало много вопросов, на пленника навалили несколько кож, шкур и другого барахла. Связали Тейгра умело, т.е. исключительно неудобно и мучительно, чтобы он не мог восстановиться. И тем не менее ведьмак пользовался своей сверхчеловеческой живучестью, чтобы вытерпеть и сосредоточиться. Вдобавок, сыпало сухим снежком, а ветер задувал под самое тряпьё. "Провалился. Я провалился. Впервые довелось сделать что-то хорошее, и сразу провал. Где теперь дети? И кто взял меня в плен? Насколько я знаю, Орден Белой Розы собирает фанатичных молодых людей, желающих посвятить себя борьбе с нечистью во славу Вечного Огня. Правда, ни мне, ни коллегам не приходилось ещё иметь с ними дело. Возможно, потому что Орден располагался в Темерии, в Реданию же попал недавно. Надо узнать, для чего я им понадобился". Его размышления прервал разговор рыцарей: — Ещё несколько часов. Эй, кмет, как там тебя? А, не важно. Скоро получишь свою плату, радуйся. — Спасибо, господин, премного благодарен! — Конрад, ты не перетянул нашего гостя? — Нет, да и ведьмаки живучи, словно крысы, ничего ему не сделается. — Правда? Надо бы посмотреть. А то вдруг он уже окочурился. Тормози, съезжаем с дороги, заодно перекусим. Через несколько минут встали. Тейгр слышал, как к телеге подошли двое, лязгая кольчугами. — Снимай. Кто-то стал сдёргивать шкуры, снаружи было раннее утро, серое и промозглое. Перед лицом Тейгра, лежащего на боку со завязанными спереди руками и стянутыми одной петлёй ногами и шеей, показалось бородатое лицо воина в кольчуге, с чёрным сюрко поверх неё. Шлема не было, воин был в мягком подшлемнике. Неприятное это было лицо — острый взгляд холодных серых глаз из-под кустистых соломенного цвета бровей, длинный и горбатый нос с тонкими ноздрями, тощие скулы. Рот представлял из себя нитку или горизонтальный порез идеально заточенным скальпелем. Рыцарь удовлетворённо хмыкнул: — Мутант жив и даже злобно зыркает, братья. Хорошо сделал узлы, Конрад. Тейгр, пожалуй, не согласился бы с этим утверждением, потому что петля была устроена так, что если он хотел бы вытянуть ноги, загнутые назад, то второй конец начал бы медленно душить его, поэтому всю дорогу, как он пришёл в себя, приходилось держать напряжение. Спина затекла и болела, от лежания на боку онемели мышцы между лопатками, было плохое кровоснабжение и так ушибленной головы, из-за чего она сильнее болела. Второй рыцарь подошёл со спины и стал изменять способ связывания. Оставив петлю на шее, он развязал ведьмаку ноги и велел сесть. Ноющей болью отдались затёкшие суставы, Тейгр с большим трудом сел, превозмогая тошноту. Второй конец петли тем временем был привязан к оси телеги и укорочен так, чтобы ведьмак мог отойти лишь на пару шагов. Рыцари принялись за хлеб, у кого-то из них нашлась фляга с вином. Кмет, хозяин телеги, тоже что-то ел. При этом Тейгр находился в центре внимания. Воины хмуро глядели на него и молча жевали. Тейгр осмотрел их — тот, которого звали Конрадом, был тёмно-рыжим детиной с круглым лицом и полными щеками. Мелкие свинячьи глазки неопределённого цвета внимательно наблюдали за ведьмаком. Третий из рыцарей был юнцом с вытянутой физиономией и лошадиной челюстью с соответствующими зубами, которыми он вгрызался в чёрствые ломти ржаного хлеба. Скатав шарик из крошек и послюнявив, он с ухмылкой кинул им ведьмаку в лицо. Тейгр сделал движение, чтобы слезть с телеги. Круглолицый Конрад немедленно схватил меч и поднялся с земли. Ухмылка сползла с лица сидевшего юноши, он тоже вскочил, подхватив шестопёр, злобно ощерившись. — Отлить надо, — бросил ведьмак, — Расслабьтесь. Рыцари отошли на несколько шагов и снова принялись за еду, не спуская глаз с Тейгра. — А если мне и посрать приспичило? — Мы не из стеснительных. — ответил Конрад, — Потерпим, лишь бы до места тебя довезти. Тейгр пронзительно взглянул на него. — Узел на руках ослабь. — Ещё чего? Может, тебя сразу отпустить? Ссы так. Можешь и посрать в штаны себе, если хочешь. Ведьмак прислонился к телеге и презрительно посмотрел на Конрада исподлобья. — Ладно, брат, ты же не хочешь, чтобы он обгадился и вонял ещё два-три часа? Отведи его в те кусты, но внимательно. — Эх, зараза, — бросил круглолицый, — Пойдём, Пшемисл, приглядишь за ним тоже. Молодой человек, названный Пшемислом, накинул на шею ведьмаку вторую петлю, после чего оттянул ему штаны и разрезал на них тесьму, поддерживающую их на бёдрах, а ткань чуть ли не над всем гузном, из-за чего штаны тут же съехали вниз, мешая ходьбе и ограничивая шаг. — Ведьмака с голой жопой я ещё не видел, ха-ха-ха! Гроза чудовищ, — загоготал Конрад, - Ступай, холера, поторапливайся! Тейгру ничего не оставалось делать, как дойти до кустов, натягивая две верёвки на шее. Не смотря на боль и разбитое состояние, которое не позволяло освободиться, внутри него клокотала ярость. "Конрад и Пшемисл? Запомню до лучших времён". Его вернули в телегу, снова связали прежним образом и забросали шкурами. Оставался, если верить рыцарям, последний отрезок пути.2
С крестьянином рыцари распрощались где-то за городом Дракенборгом, во всяком случае из обрывков фраз ведьмак понял, что они прибыли в его окрестности. Тейгра сняли с телеги и с верёвкой на шее пустили пешком, заплетающегося в штанах. Кмет с жалость посмотрел на него, но монеты пощекотали холодом металла ладонь, и он поспешил убраться. Двигались долго от видневшегося вдали города, уходя на лесистые склоны холмов. Сколько пришлось плестись, Тейгр уже не помнили, путь давался ему с большим трудом, а рыцари и не думали останавливаться. Они по очереди передавали друг другу верёвку. Если ведьмак замедлял ход, то они сначала дёргали за неё, а потом охаживали его плетью. Наибольшее усердие проявлял молодой Пшемисл. Долго ли, коротко ли, дорога превратилась в тропинку, а скоро и тропинка вытянулась так, что проехать можно было только друг за другом среди деревьев и камней. Тейгр пытался понять, в какую сторону света его тащили, но не успевал ориентироваться. Вдруг тропка привела их на поляну, спрятанную среди двух прижатых друг к другу гор, не слишком высоких, но густо поросших лесом, местами каменистых. На поляне располагалось несколько строений. Одним из них был длинный деревянный жилой дом, расположенный слева от дороги, похожий на очень большую таверну, рядом была внушительных размеров конюшня, а справа, вросшая в крутой отвесный склон, стояла лесопилка с крупным сараем. Здесь следует заметить, что рыцари не стали надевать мешок на голову ведьмака или повязку, из чего тот заключил, что привели его в один конец. Ему приказали сесть на корточки и ждать, с ним остались Пшемисл и Конрад, а главарь отправился в длинный дом, возле которого прохаживалось пара человек в чёрных кафтанах. Малолюдность этого места была обманчивой. По пути Тейгр слышал похрустывание веток в чаще, что говорило о наличии там наблюдателей за дорогой. Дом и остальные постройки были рассчитаны на несколько десятков человек, но вот где они все? Из дома возвращался главарь, с ним шёл ещё один воин, но поверх его кольчуги было красное сюрко с белой розой, а не чёрное. Голова его была с лысиной, начинающие седеть волосы топорщились по вискам и затылку. Чёрные усы, бритый подбородок и полноватые щёки, брови нахмуренные, глаза серо-голубые, в них чувствовалась непреклонность. — Этот значит? — кивнул незнакомец в красном. Голос его был флегматичный, но это только пока. Тейгр догадывался, что при необходимости рыцарь мог быть очень щедрым на эмоции. — Да, брат, он. Взяли всё таки. — Хорошо, Юрген, пусть его отправят вниз, под землю. Работу ему пусть дадут, только не перегружают, а то дохловатый какой-то мутант с виду. Сопротивлялся? — Нет, но братья постарались его подготовить к дороге, чтобы не очень дерзил и не сбежал. — То есть оттоптали вы его знатно? Пусть так, значит придётся дать ему время на выздоровление. Где его оружие? — Со мной, — сказал Юрген. — Все вещи с него снять, — сказал незнакомец и, протянув руку, сорвал с силой медальон в форме кошачьего черепа с шеи ведьмака, — Не досмотрели вы, мог колдовать, если бы были силы. Хм, школа Кота? Отлично. Пшемисл и Конрад рывком подняли Тейгра с земли и обшарили, после чего стали сдирать и стаскивать с него детали доспеха, пока ведьмак не остался в рубахе и сползших штанах. После этого его погнали в сарай лесопилки. Среди наваленных брёвен в полу был большой люк, возле которого сидел молодой парень в чёрном кафтане. — Новичка привели, открывай. По бокам люка Тейгр приметил спусковые механизмы, позволявшие поднимать и спускать в недра грузы. Когда люк открылся, то он был очень удивлён внушительной глубине уходящего вниз колодца. Вдоль стенки была устроена мощная вертикальная лестница. Но рыцари не собирались развязывать ведьмака, поэтому спустили его вниз на верёвках. Тейгр не раз ушибся в процессе. Внизу была сравнительно небольшая пещера, потолок едва выше среднего человеческого роста, а ширина помещения, выкопанного в земле была такой, чтобы на площадке уместилось до шести человек. В противоположной от колодца стенке было две ниши за решётками, где виднелись ещё два узких колодца вниз. Ведьмака приняла пара молодых людей в чёрном, заставили его переодеться в драную грубую робу неопределённого грязного цвета, проверили, чтобы при Тейгре не осталось ни одной вещи, после чего один из них сопроводил ведьмака к левой нише. Оставшийся снаружи запер решётчатую дверь, после этого бывший с Тейгром надзиратель развязал ему руки и приказал спускаться вниз по лестнице. Спуск. Пара наклонных переходов по шахте, и Тейгр с сопровождающим оказались в довольно просторной, по подземным меркам, части, где было несколько заключённых и надсмотрщиков в чёрном. Заключённые расширяли залу, укрепляли выработку, хотя их было всего шестеро или семеро. Трое надсмотрщиков руководили процессом, периодически задавая плётки выбившимся из сил. Приведший ведьмака окликнул их: — Ещё одного привёл, мутанта. Передаю вам, братья, главный сказал, чтобы дали работу по силам, потому что Юрген, Конрад и Пшемисл его здорово помяли, ха-ха, прежде, чем сюда волочь. — Ааа, замечательно, берём. Когда смена, что наверху слышно?? м Когда другие вернутся с охоты, думаю, что к вечеру. Или завтра. Ну всё, я пошёл. С этими словами сопровождающий подтолкнул Тейгра в центр залы. Один из надсмотрщиков рявкнул: — Эй, Франциск, подай ему кирку! Один из заключённых отвлёкся от работы и подал Тейгру кирку, но ведьмак не взял. — Возьми кирку, — настойчиво проговорил надсмотрщик. Тейгр по-прежнему не двигался и не протягивал руки. — Возьми! Кирку! — удар плети обжёг спину. Тейгр не сдвинулся. Тогда надсмотрщик хлестнул заключённого, названного Франциском: — Отдай ему кирку! Заключённому было больно. Тейгр рассмотрел его исхудавшее бородатое лицо с запавшими светлыми глазами. В них была растерянность, но не было озлобленности, мрачной сущности. Этот человек был здесь скорее всего случайно. Удар плетью прервал размышления ведьмака. — Взял кирку, либо я сломаю Франциску палец! — Возьми, — заключённый снова протянул Тейгру инструмент, делал он это обеими руками, так что ведьмак разглядел шрамы на ладонях, будто бы от толстенных гвоздей. Он поднял глаза и встретился взглядом с пленником. Взгляд этот был смиренный и смущённый, но прямой — человека не пугали вертикальные кошачьи зрачки. Тейгр взял кирку. — Хороший выродок, а теперь марш вон на правый край, расширять проход! — послышалось за спиной. Заключённый со шрамами уже отошёл от ведьмака, поэтому он решил продолжить неповиновение и не двинулся с места. Более того, он демонстративно выронил кирку и оглянулся на надсмотрщика. Лицо молодого человека лет двадцати, резкие, жестокие серо-зелёные глаза, хищный нос и скривившиеся губы. Чёрный кафтан с вышитой белой розой. — Клюв, Збигнев, у нас появился бунтарь, — бросил приятелям парень в чёрном. Заключённые замерли и оглянулись. Ведьмак успел пробежаться глазами по лицам: испуганный сломленный взгляд низкорослого человечка с лопатой, которой он отгребал землю и породу, уже знакомый, сострадающий теперь Франциск, ядовитый взор жилистого и крепкого мужика с киркой, оценивающее лицо с тонкими чертами, в которых угадывался эльф. У всех пленников, на что Тейгр как-то не сразу обратил внимание, одна сторона черепа была наголо выбрита. Больше он ничего не рассмотрел, потому что его свалили с ног. Били плетьми по ногам и локтям. Надзиратели делали это молча, сосредоточенно, яростно. — Встал! Взял кирку! — рыкнул юноша с болотными глазами. Тейгр плюнул ему на сапог. — Ах, зараза! — конец сапога прилетел ведьмаку в зубы, Тейгр ощутил во рту кровь. Плети заработали снова, к ним добавилось несколько пинков. В голове у Тейгра шумело, сердце бешено стучало. Он попытался выкатиться из кольца врагов, но сил не хватало, сделал это слишком нелепо, его ударили навершием рукояти в лопатку. Внутренности скрутила судорога, ведьмака стало рвать. Тогда надсмотрщики подхватили его и отволокли в угол зала. Красный туман перед глазами закрыл собой всё, Тейгр вырубился....
Очнулся он несколько позже. Голова всё ещё была не в порядке, следы от плётки вздулись под одеждой и саднили. Проведя рукой по волосам, он не нашёл ровно половины, его обрили, покуда ведьмак пребывал в беспамятстве. Внимания на него больше не обращали. Исподтишка он стал наблюдать за происходящим. Прошло много времени, заключённые уже выкопали достаточно, посреди залы высилась огромная куча грунта, который следовало оттащить. Но когда работа будто была закончена, надсмотрщики приказали разбирать подпорки и закопать ответвление шахты. Пленники по-разному отнеслись к этому. Видно было, что жилистый и злобный заключённый ругается, едва шевеля губами, эльф украдкой показал отвернувшемуся надсмотрщику недвусмысленный жест, а Франциск лишь вздохнул. Затравленный же тихо заскулил, но удар плетью заставил его прекратить, и он первым ринулся за работу. Остальные трое не представляли из себя интереса, равнодушно взявшись за инструменты. Пленники почти закопали проход и сложили подпорки аккуратным штабелем, когда надзирателей известили об окончании смены. Они забрали с собой пару заключённых и ушли. Оставшиеся устало сели, кто где стоял. Так длилось какое-то время, пока не вернулись те двое, принеся еду - по нескольку кусков хлеба с плесневелым сыром, котелок каши один на всех и воды. Надсмотрщиков не было. Тейгр почувствовал, как пустой желудок отозвался мучительной судорогой на запах пищи. Заключённые уселись в круг, разобрали ложки и принялись есть. Ведьмак приподнялся на локте. Жилистый обернулся на его движение. — А, мутант пришёл в себя. Тоже хочешь, да? — Дня три ничего не ел. — Печально, — неприятно ухмыльнулся жилистый и отвернулся к котелку. Эльф на мгновение перестал есть и глянул на ведьмака. — Давай сюда, здесь и на тебя ложка найдётся, — сказал он, поманив Тейгра движением руки. — Оставь! — процедил жилистый, — Из-за него нас сегодня шибче пороли, чем раньше. Поиграть решил в героя, показать нам какой он из себя крутой. Пусть голод его поучит. — Уже ль ты не помнишь, как сам здесь оказался, Игнатий? — спросил его Франциск. — Присоединись к нам, товарищ по несчастью. — Ох, святоша, ну ты и жалостливый. Можешь отдать свою долю ему, а я не стану делиться с вырожденцем! — жилистый забрал свой хлеб с деревянной кружкой и отошёл в сторону. Тейгр, шатаясь встал и схватился за голову. Перетерпев пронзительную боль, вздохнув глубоко несколько раз, он подошёл и сел рядом с остальными. Франциск протянул ему ложку, а эльф дал хлеба с сыром. Тейгр ел и постепенно согревался, стало немного легче. — Тебе надо поправляться, — с этими словами Франциск отдал ему часть своего хлеба, — Возьми. — Спасибо. Ты щедр. — Мы в руках злых людей, нам следует не умножать зло хоть между самими собой. — Или припасти его для них, — промолвил эльф. — Надо отнести посуду, пойду я и Игнатий. Жилистый, которого звали Игнатием, буркнул что-то себе под нос и ушёл с эльфом. В зале осталась пара тусклых шахтёрских ламп. Тейгр огляделся. Заключённые разбрелись, готовясь ко сну. — И что, никто не расскажет мне где мы находимся, кто эти, в чёрном? К нему подскочил на четвереньках "сломленный", как про себя назвал его ведьмак. — Не смей говорить о них, ты должен спать! Сейчас время сна, соблюдай порядок! — пучил тот глаза. Безумный блеск радужки в тусклом свете, широкие зрачки. Его чёрная короткая бородёнка, сквозь которую пробивалась седина, топорщилась, пыльное лицо искажала гримаса отчаяния и страха. — Уймись, Каспер, — крикнул Игнатий. — Успокойся, друг, новенький всего лишь хочет знать о нашей общей беде, — промолвил Франциск. — Как тебя зовут, ведьмак? — Тейгр. — Я Франциск. С Каспером ты только что познакомился. — С Игнатием ты тоже знаком, — вторил Франциску эльф, — Меня зовут Рюааер, а тех троих не знаю как, они мне не знакомы. Мы находимся в Узилище Ордена Белой Розы. — За что ты сюда попал, Рюааер? — Тейгр разглядывал эльфа во мраке. Половина черепа, как и у остальных, была брита наголо, светлые льняные волосы уже порядком отрасли с одной стороны, тонкий прямой нос, изящные изогнутые аккуратными дугами брови, точёные скулы и узкие губы. Холодные голубые глаза без отрыва глядели на ведьмака. — Орден должен защищать святилища Вечного Огня, истреблять чудовищ и бандитов, угрожающих паломникам. Но никто не добавляет, что ещё он борется с инакомыслием, с угрозой самой вере. — Чем же ты им насолил? — О, не только ему я мешаю. — Да уж, нелюдь долбаный, — кто-то из троицы неприязненно поглядел на эльфа. — Вот видишь, ведьмак? Вы, люди, за редким исключением — расисты. Я жил среди людей, в Ринде. У меня был свой салон, где обучались музыке и живописи под моим руководством. Ещё поэзии и ораторскому искусству. И хотя я был открыт, люди всё равно держали камень в кармане. Однажды, мой салон подожгли. Пожарная команда ехала ужасно долго, дольше, чем если бы загорелась самая жалкая людская лачуга. Всё сгорело. Краски, кисти, работы моих учеников, в том числе немногочисленных людей. Меня пустили по миру. Но я не отчаивался, обратился к друзьям-эльфам и краснолюдам. Они приютили меня. Дали работу маляра — всё, что теперь светило. Мы разговаривали частенько, и открыли, что и другие представители Старших Рас сталкиваются с притеснением. Ты думаешь, что мы не обращались в суд по каждому случаю, когда нас унижали? Да что мы только не делали, только это был людской суд! Нам отвели квартал, на входах и выходах из которого нас подлавливали по одному и били. Закидывали помоями. Мы даже писали королю, но он был глух к нам. И тогда мы попытались обратиться к людям с разъяснением, рассказать о себе, найти общий язык. Мы стали выпускать листовки, где рассказывали о своей расе просто и доступно. Тайком пытались их разбрасывать по улицам. Да только грянула война с Нильфгаардом, и недоброжелатели воспользовались этим. Кое-кто из моих бывших учеников-людей донёс на меня, потому что наши листовки сопровождались иллюстрациями, которые я рисовал. Якобы мы нильфгаардские шпионы, сочувствуем Империи. Мне велели покинуть Ринду. За городом всё было ещё хуже, мне пришлось примкнуть к банде таких же, как и я бедствующих нелюдей. Поначалу, это была просто шайка конокрадов, но мне удалось применить свой стихотворный дар, чтобы сочинить "Песню белок", в которой мы пели о том, как вернём Старшим Расам достоинство и честь, если люди вынуждают нас оскотиниваться. Слова песни не расходились с делом — часть краденого мы перечисляли бедствующим братьям, так пошла молва о "белках" или по-нашему скоятаэлях. Я и представить себе не мог, что скоро банд будет уже много, в том числе за пределами Редании. Автора "Песни белок" стали разыскивать все, кому следовало. И вот я оказался здесь. Видишь ли, Культ Вечного Огня — людской культ. И нас, нелюдей, рыцари уравняли с монстрами. Взяли меня возле дорожного святилища — одинокий жрец оказался переодетым орденским рыцарем. Того, что я, нелюдь, проезжал возле святилища хватило, чтобы оказаться тут, как еретику. — Ты очень откровенен, Рюааер. — Потому что мы все здесь умрём, ведьмак. Я лишь хочу уйти с трезвым рассудком и на своих условиях, не то, что Каспер. В ответ послышалось сопение из угла. — Все мы тут еретики, Тейгр, — закончил эльф, — А теперь давай спать, потому что время дорого....
— Подъём, недоноски! Поднимайтесь, поднимайтесь, работа ждёт! — надсмотрщик стремительно ворвался в залу, размахивая факелом. Заключённые судорожно вскакивали с земли. Тейгр пытался понять день сейчас или ночь, но во мраке это было бесполезно. Лампы за то время, пока они спали, погасли. — Ага! Вы двое, ну-ка бегом к соседям за светом! — скомандовал цербер. Каспер и один из незнакомых арестантов собрали лампы и бросились по коридору куда-то, где очевидно была другая партия заключённых. — Остальным построиться! Сегодня меняемся, здесь останется только мутант. Через некоторое время пришло то ли пятеро, то ли шестеро пленников, не знакомых ведьмаку, а все, с кем он провёл вчерашний день ушли на другой участок. Началось. Надсмотрщики были незнакомы ведьмаку, но, видимо, их предупредили напарники о его характере. Поэтому всё время их внимание было приковано к нему. Труд несчастных узников состоял в том, чтобы делать бессмысленную работу, беспрекословно подчиняясь приказам орденцев. Они снова откопали проход и укрепили его балками, затем стали развешивать крепления под факелы на стенах. Делать всё нужно было молча. Церберам постоянно что-то не нравилось: "Расстояние между подставками не одинаковое, сначала!", "Я хочу, чтобы вы установили факелы через один...ага! Не хватает одного держателя, всё снять и начать сначала!". И каждый раз удар плетью в первую очередь ложился на ведьмачью спину. Когда возня с факелами окончилась, то оказалось сыграли пожарную тревогу. Заключённые должны были добежать до лестницы наверх. Скорость, конечно же была недостаточной. Одиночная тревога надсмотрщикам надоела, тогда устроили соревнования - чья партия добежит первой. Так Тейгр узнал, что в этой части шахты находится ещё три партии пленников, но меньших по размеру. Победила одна из партий. И выиграла право завалить проход, который сооружал Тейгр со товарищи. Ведьмак более не сопротивлялся стражникам, потому что понял, что это бесполезно — личное неподчинение будет растворено в равнодушном коллективе сломавшихся. Постоянно меняющаяся обстановка, сыплющиеся удары плетей делали из окружающих безупречные машины, не думающие, исполнительные. Пару раз Тейгру попался на глаза Рюааер. Эльф как бы отстранился от происходящего хаоса, но переглянувшись с ведьмаком ухмыльнулся. — Что такое, нелюдь, смотрю, ты совсем не устал, да? — взревел один из орденцев. - В таком случае еду будешь таскать один, на всех. Остальным — перерыв, ждём эльфа. Поторопись, ибо за отведённое время ты должен обеспечить всех, иначе до вечера сидеть вам голодными! Ффух, пошли наверх, парни, развеемся, — бросил он остальным надсмотрщикам. Те резво разогнали узников пинками и плётками по залам. — Сидеть всем молча. И ждать пищи. Ведьмак устало опустился на землю. Головная боль утихла со вчерашнего, слабо саднили и рубцы от побоев. "Вот, что бывает, когда совершаешь ошибку. А ведь если бы не благородный порыв, если бы я просто сбежал после расправы над "сластолюбцами", а не взвалил на себя ответственность за детей, то меня здесь бы не было... С другой стороны, если я выбрал путь самостояния, то и за ошибки должен нести кару. Хуже всего то, что я всё ещё не знаю, почему они меня захватили и для чего я им нужен. У других пленников выяснить не получится. Зато, может, у них я выведаю что-то об этих стражниках в чёрном?". Но попытки завязать разговор были тщетны. Незнакомые пленники отводили глаза и молчали. Молчали точь-в-точь, как им велели. Тейгр наблюдал за ними. Кто-то был уже сломлен и превратился в механизм, но в немногих теплилась надежда. Что давало им силы, было ведьмаку неведомо, но он почувствовал, что не одинок. "За счёт чего я ещё держусь? Надежда на освобождение? Вряд ли, скорее всего меня здесь убьют. Это не значит, что я не попытаюсь сбежать, но для этого нужны силы, время собраться, чего от стражников не дождёшься. Они вообще очень искусно повелевают своими жертвами, не удивлюсь, что нас будут стравливать друг с другом. Но ради чего?" — этот вопрос больше всего терзал, не давал покоя. Пытка неопределённостью, наверное, одна из худших. Рюааер вбежал в залу, быстро поставив на землю котелок, в котором оказалась жидкая баланда из воды и картофеля. Эльф сбросил с плеча мешок с хлебом и убежал за следующей порцией. Заключённые набросились на пищу, молча, без остатка вычистив котелок за считанные минуты. Ведьмак лишь успел закинуть несколько ложек и оторвать себе ломоть-другой. Кое-что он припрятал, но один из заключённых указал ему на кусок хлеба и расширив глаза замотал головой. Пришлось съесть заначку, хотя ведьмак собирался отдать её эльфу, который скорее всего оставался без обеда. Вернулись надсмотрщики, и Тейгр понял, почему нельзя было оставлять недоеденное. Их построили, обыскали и распустили, не удовлетворившись. Но зато вдоль по коридору послышался шум, и оттуда выскочил какой-то несчастный пленник, которого плетью гнал надзиратель. — Будете прятать жратву - будете наказаны, это понятно?! — крикнул страж. — Да, — нестройным хором гаркнули заключённые. Работа продолжилась. Такая же бесполезная и бессмысленная. Ведьмак старался отрешиться, сосредоточиться на своих мыслях, но удавалось ему это с трудом. После скудного ужина надзиратели ушли, приказав всем лечь спать. Те, с кем Тейгр отработал этот день, беспрекословно подчинились и повалились кто где, полные равнодушия. Ведьмак подождал немного и отправился на поиски кого-то из знакомых. В осмотре шахты он находил даже некоторое удовольствие — первое осмысленное дело за долгое время. Выяснилось, что есть ещё залы ниже уровнем, и там всё же добывали какую-то руду. Встречая других пленников, ведьмак рассматривал их, пытаясь отыскать хотя бы Каспера, но не находил. Те, кто не спал, пялились на него во все глаза. — Чего это ты уставился, друг? — спросил Тейгр у одного из них. Тот не ответил, лицо его выражало крайнее изумление, как будто он видел какое-то чудесное животное или замечательное явление природы. Наконец, в тупике, завершавшем выработку, Тейгр нашёл Франциска — тот так же ещё не спал и сидел в позе молящегося среди устроившихся на ночлег. Ведьмак поманил его рукой и отвёл подальше, чтобы поговорить. — Как ты себя чувствуешь, собрат? — прежде всего осведомился Франциск у ведьмака. — Лучше, спасибо. Но я всё ещё не знаю, ради чего нас держат здесь и зачем им понадобился я. — Это откроется тогда, когда они сочтут тебя покорившимся. Заметил ли ты уже, Тейгр, что мы занимаемся каким-то безумием? — Да. — Безумие — в хаосе, им можно заразить через бессмысленный труд, плоды которого ты не отведаешь, через неопределённость, через постоянное давление. И когда ты лишаешься ума, когда ты некритически воспринимаешь реальность, то они могут слепить из тебя всё, что угодно. Получить от тебя то, что им надо. — Но я даже не представляю за что сюда заточён! — возмутился Тейгр. — Не буду спрашивать о твоей жизни, так как много знать друг о друге опасно. Меня они уже допрашивали. Этим занимается рыцарь в красном плаще. Остальных, что в чёрном, я называю "послушники", потому что мальчики здесь явно учатся управлять людьми, утверждать силу веры. Скажу про себя. Долгие годы я отдавался служению Вечному Огню, был жрецом. Проповедовал в городах и сёлах, исцелял увечных. Но не все из братьев были праведны. Некоторым, — и не сказать, что мало их было, — ближе по душе стало тратить пожертвования паствы на дорогое одеяние. При святилищах открывали лавки, в некоторых местах скупали землю. Сам Иерарх погряз в золоте. И никто, казалось, не стремился вернуться на путь истины, которую дарует Огонь. Ведь огонь горит в каждом доме, он согревает и короля, и бедняка. Мы равны перед ним. Это я доносил пастве, об этом говорил с братьями, но они не слышали меня. Часть находилась в смущении, часть же оказалась в прелести. И тогда я дерзнул отправиться в Новиград, чтобы предстать перед Иерархом. С плачем обратился к нему о том, что потеряем истину и погасим в себе огонь веры, если устремимся к злату и наживе. И какой ужас объял, когда сам святейший прогнал меня прочь! Попытался тогда хоть обратиться к кардиналам, но меня схватил Орден. И вот я здесь. Сбился со счёту, сколько недель прошло под землей, Тейгр. Я тоже еретик, правда другого рода, чем Рюааер. Я — настоящий отступник от того мещанства, в которое рухнули братья. — То есть здесь все, кто не укладывается в официальную доктрину Культа и Ордена? Франциск тихо рассмеялся: — Нет, не все. Бедолага Каспер просто был пьяницей, весь его грех в том, что выпивши, ночью, в потьмах он попытался помочиться на святилище и потушил в нём огонь. Оскорбил чувства верующих, которые тут же и растерзали бы его, но жрец предложил отдать бедолагу под суд Культа. Так он здесь оказался. Не позавидуешь человеку... — И как же ты продержался тут столько времени? — спросил Тейгр. — Чувствуешь ли ты за собой неправду, сын мой? — вопросом на вопрос ответил Франциск. — Чувствуешь ли ты превосходство взявших тебя? — Нет, брат, не чувствую. Но надо мной довлеет моё тёмное прошлое, боюсь, что это кара за всё, что было прежде. — Сделал ли ты уже что-то, чтобы искупить свою вину? — Да, я помогал восстановить справедливость. Прервал чёрный ритуал. Уничтожил клоаку выродков. — Значит, не стоит терзаться. Твой путь должен пролегать за пределами этого места. А теперь ступай. "Должен пролегать... Легко сказать, трудно сделать", — досадуя, подумал Тейгр, возвращаясь в свою залу....
Оказалось не то, что трудно, а по правде сказать, невыносимо трудно. День шёл за днём, пленники по-прежнему месили кирками и лопатами недра земные, не продвигаясь ни на шаг. Тейгр перестал считать время, он сосредоточился на том, что будет дальше. Постепенно надзиратели перестали обращать на него внимание.3
Йонас Зигфрид Вартбургский наслаждался промозглым февральским рассветом. Да, и в такой погоде находишь отраду, когда большая часть суток проходит под землей. Сэр Йонас стоял на веранде длинного дома и вдыхал горный воздух полной грудью. С удовольствием смотрел он на то, как мокрый снег опадает под собственной тяжестью с могучих сосен, которых много росло вокруг тайной тюрьмы Ордена. Солнца не было видно, серая пелена застилала небосвод. "Всего четыре зимы из тридцати шести прошло с того момента, как я первый раз спустился под землю для допроса. Но сегодня будет особый день. Ещё ни разу мне не попадался столь интересный еретик, как этот ведьмак из Школы Кота. Встречал я в жизни представителей этого цеха. И когда странствовал в поисках приключений - тогда мне хотелось превзойти их мастерством в борьбе с чудищами. И когда ступил на путь защитника веры. Но только сейчас представляется возможность проникнуть во все их мрачные тайны. О головорезах из Школы Кота ходят только слухи. К ним сложно подобраться, потому что свидетелей они не оставляют и живут параллельно обществу людей. За все годы существования Ордена нам ни разу не довелось с ними столкнуться. Тем не менее эта зловещая Школа соседствует с нами в Редании. Орден не потерпит, если будет антагонист, тем более столь могучий. Нам придётся узнать у него об образе жизни Котов всё, вплоть до мелких деталей. Если они как-то по особому варёные яйца разбивают за завтраком - даже такая ерунда сгодится. И я готов пойти ради этого на крайние меры. Рассказывают, что ведьмаки исключительно живучи благодаря мутациям. Придётся иметь это ввиду.". — Привет тебе, досточтимый брат, — вывел из задумчивости сэра Йонаса появившийся на крыльце Юрген. — И тебе привет, главный послушник. — Что это ты не спишь? Ещё есть время до подъёма. — Сегодня займусь ведьмаком. Хочешь верь, хочешь нет, но давненько не было волнения перед допросом. А теперь есть. — Наконец-то, брат! — оживился Юрген, — Вынь из него всё, что можно и отдай мне. Паршивый мутант совратил и прикончил моего друга Богумила. Он должен страдать! — И он будет страдать, Юрген. Обещаю. — Радостно слышать! — Ещё больше тебе понравится, что скорее всего мы произведём тебя из послушников в странствующие после того, как расколем ведьмака. Ты наконец-то получишь красный плащ, — сэр Йонас слегка улыбнулся. — Словами не выразить мою к тебе признательность, — Юрген ударил себя кулаком в грудь, скрытую чёрным одеянием надзирателя, — Столько лет я этого ждал, столько лет воспитывал молодёжь. Спасибо, досточтимый брат! — Теперь оставь меня. И поднимай Васыля, боюсь, с ведьмаком придётся перейти сразу же к крутым мерам. — Понял....
Тейгру не дали поесть, а сразу же вытащили из забоя. Внезапное изменение распорядка дня заставило его мозг заработать. С трудом, с большим усилием он стряхивал с себя оцепенение, вызванное многодневной дрессировкой. Что-то должно было произойти, что-то, для чего требовалась предельная концентрация. Когда ему приказали спуститься в незнакомую до нынешнего момента часть шахты, ведьмак силился вспомнить, что же он хотел оставить в памяти на случай непредвиденного развития событий. Спуск сверху, коридор со ступеньками под наклоном, закончившийся прямым ответвлением. Дальше путь раздваивался — наклонный коридор, как лестница, делал изгиб вниз, но Тейгра повели по прямой. Надзиратели открыли одну из двух дверей и ввели ведьмака в пустую тесную комнатушку с кирпичными стенами. Посередине стоял простейший деревянный стол и два пня вместо стульев. Ничего более не привлекало внимания, кроме запаха и ауры. Запах прогорклого пота, вонь немытого человеческого тела. Местами на столе Тейгр разглядел высохшие капли крови. "Я здесь для допроса", — смекнул ведьмак и вспомнил то, что нужно было вспомнить: рядом с ним больше не было заключённых, он отвечал за самого себя, а значит можно было сопротивляться. Руки мастерски были связаны сзади, за спиной у него встал один из надсмотрщиков, второй вышел, чтобы вернуться с уже знакомым рыцарем в красном. Тейгр рассмотрел его ещё раз. Лицо волевое, решительное, хотя и полноватое, серо-голубые стальные глаза под густыми чёрными бровями, чёрные обвисшие усы, без бороды. Лысина от темени до макушки, тёмные волосы с проседью по вискам и, наверное, на затылке. Из себя полон, но крепок, рост выше среднего. Кольчуга, скорее всего поверх акетона, над кольчугой красное сюрко с вышитой белой розой, сапоги поношенные, но вычищенные. Словом, демонстрация силы и непреклонности. Рыцарь молча встал перед ним, уперев руки в бока. Сэр Йонас тоже разглядывал ведьмака. Делал он это неприкрыто и пристально. Он отметил, что Тейгр был среднего роста, немного ниже его самого, худощав, но с развитой мускулатурой. Скорее всего, отметил про себя следователь, допрашиваемый обладал незаурядной ловкостью и физической силой. В глаза бросалось, что черты лица ведьмака, - прямые брови, средние губы, обострившиеся скулы, нос с горбинкой и жёлтые кошачьи глаза, - выдавали в нём живость ума, хотя он и прятал их под напускной невозмутимостью. Сравнительно свежие шрамы, как будто от когтей животного, изуродовали лицо. Кроме того три недели под землей не прошли для ведьмака даром — исхудал и осунулся он очень сильно. На обритом наполовину черепе темнели засаленные волосы до правого плеча, колючая борода топорщилась, начиная завиваться на кончиках. Их взгляды встретились — глаза человека и ведьмака. Оба заключили, что им не обойтись без ментальной схватки. Оба изучали друг друга и готовились сделать свой ход. — Ты достаточно настоялся в забое, садись, — неожиданно мягко предложил Тейгру следователь. Ведьмак сел и задвигал плечами, разминая спину и шею. — Хочешь пить? Тейгр кивнул, не глядя в глаза собеседнику, он опустил взгляд ему на грудь, наблюдая периферийным зрением. — Принеси воды для...нашего гостя, который всё ещё не представился, — намекнул допрашивающий. Тейгр молчал, он по возможности расслабил лицо и тело, чтобы ничего не выражало эмоций, ни одного движения. Он рассматривал руки следователя, мясистые, хваткие. Ладони, если Тейгр правильно рассмотрел, были грубыми, натёртыми рукоятью оружия. Сэр Йонас в свою очередь пронзительно глядел ему в глаза. Нужно было установить контакт с ведьмаком, на который тот пока не шёл. Надзиратель-послушник принёс две железные кружки и поставил на стол перед сидящими. — Я скажу ему напоить тебя, если ты представишься, ведьмак. Посмотри на меня (Тейгр продолжал смотреть в грудь следователя). Ведьмак! — ровно, но с акцентом произнёс сэр Йонас, сделав паузу, — Посмотри мне в глаза. Тейгр моргнул и резко посмотрел в глаза рыцарю. — Представься, пожалуйста, потому что мне очень не хочется быть с тобой невежливым. Это не располагает к беседе, понимаешь? — Жажда не располагает, — хрипло проговорил ведьмак, разомкнув сухие губы. Он действительно пил последний раз вчера за ужином. Рыцарь сделал знак рукой, и надзиратель поднёс кружку к губам Тейгра. Ведьмак стал жадно и быстро пить. Он хотел воспользоваться моментом, чтобы немного восстановить силы, но послушник слишком быстро поднимал кружку за донце и в конце концов довольно чувствительно стал надавливать железными краями на рот и нос ведьмаку так, чтобы большая часть воды вылилась. — Поблагодари господина рыцаря, — потребовал послушник. Тейгр молчал. Сэр Йонас усмехнулся: — Ничего даже не скажешь? Пойми, я могу по-хорошему, а могу по-плохому, но исход нам обоим известен. — Смерть, — ёмко бросил Тейгр в ответ. Следователь помолчал. — Верно. Но её качество зависит от того, насколько ты будешь разговорчив. Если же мы узнаем что-то совсем интересное, то может ты будешь первым, кто выйдет отсюда на свободу? Какой вариант тебя устроит больше? Если интересует моё мнение, то хотелось бы помочь тебе и послушать увлекательные истории вместо того, чтобы...ну, ты знаешь, эти пытки, мучения — пережиток старины. Тейгр отвёл взгляд, не проронив ни слова. Сэр Йонас встал. — Раздеть! — приказал он надзирателям и вышел из комнаты. Подручный, стоявший сзади, рывком за волосы и локоть поднял ведьмака на ноги. Тот попытался ударить ногой подходящего стража в живот, но тяжкий труд, жизнь впроголодь и постоянное давление вымотали Тейгра, поэтому стражник отбил удар и ответил ему двойкой под ложечку. На несколько мгновений ведьмак забыл, как дышать, а в это время надзиратели разорвали рубаху и портки на нём, подхватили и перенесли в соседнее помещение через коридор. Это оказалась пыточная. Его усадили на странное устройство, напоминавшее скамью с подлокотником, но сделано оно было из достаточно тонких досок. Надсмотрщики разместили ведьмака спиной к высокой спинке и плотно стянули его ремнями, бывшими частью конструкции. Последовательно, над коленями, особенно сильно над тазом, над голеностопом, под грудью. Натяжение сделали таким, чтобы Тейгр не смог двинуться, а руки заходили за спинку и были связаны за нею, острые края досок впивались в локтевые сгибы изнутри. Последний ремень продели под шею. И ушли. Тейгр огляделся в полумраке. Интерьер не блистал - крюк на цепи, свисающий с потолка, конструкция, на которой он сидел связанный, да стол с разложенными инструментами: пилами, щипцами и молотком. Стены освещались парой шахтёрских ламп. Никто не приходил. "Цена ошибки, — думал ведьмак, — Случайно ли я здесь или это намёк? Намёк на то, что прежний путь был Предназначением, от которого нельзя уйти? Как быстро всё пошло не так: одна попытка сделать шаг в сторону, как тут же непропорционально, избыточно сваливается кара. Запястья саднит верёвка, локти ободраны доской. Голод, жажда, истощённость. И это только начало, на меня хотят произвести впечатление. Но всё это тщета, если задаться вопросом: можем ли мы перебороть обстоятельства, перешагнуть через себя, если в нас самих природная склонность к тому, как мы живём? Мы ли выбираем дорогу или дорога выбирает нас? Есть время разобраться. Вот жил бы я по-старому... Год за годом, зима за зимой, от контракта к контракту. Череда сцен. Ни разу не подвёл заказчиков, всё сделал с филигранной точностью. Однако, в этом не было ни капельки меня. Ни одного поступка, идеальная машина, Абсолют. Непроявление себя, я словно искра пролетел бы в этом мире и погас, остыл. Но подо мной всегда есть бездна Глубины. Была. Теперь иначе. На ощупь через дикое болото, ночью, без слеги. Но в этом-то и смысл! Чтобы достичь чего-то, нужно цену заплатить. "На грамм побольше или граммом меньше?", — об этом думает аптекарь, глядя на весы. От этого зависит - выйдет яд или лекарство? И после пробу ставит на себе. Поэтому мне стоит приготовиться к борьбе, так как пришла пора платить за первый шаг по новому пути." Тейгр настолько сильно задумался, что пропустил момент, когда в пыточную вошли. Вошедший взял стул и, поставив его спинкой к привязанному ведьмаку, сел верхом и положил голову на руки. Человек был высок и костляв, не смотря на позднюю молодость, ближе к среднему возрасту. Длинная белая рубаха, заправленная в тёмно-серые штаны, и серый фартук делали его на первый взгляд похожим на трактирщика, но множественные бурые пятна разных размеров обрывали череду ассоциаций, намертво ограничивая их одной профессией — мясник. Низкие, красно-кирпичного цвета сапожки были изрядно истрёпаны, но блестели чистотой. Незнакомец поймал взгляд Тейгра. Глаза у вошедшего были светло-карими, почти жёлтыми, с необычной, плоской радужкой, очень крупные, почти на выкате, широко расставленные. В них не было глубины, они не выражали ума. В них было ровно столько, сколько эмоций испытывал их обладатель в данный момент. Мёртвые это были глаза. Под ними пролегали коричневые, с желтизной, тени. Над глазами были дугообразные сросшиеся брови. Нос был крупным и длинным, но кривым - его сломали, смяв хрящ. Невыдающиеся скулы и широкий лоб обтянуты кожей, торчат, щёки впалые. Невнятный рот, над которым топорщились чёрные пышные усы, на обритом черепе был залихватский длиннющий чуб, спадавший за правое ухо, толстое и прижатое к голове, второе же отсутствовало. Палач, а это был он, долго глядел в глаза Тейгру и лишь затем обронил: — О высоком думаешь? — голос его был низок и глух. Тейгр не ответил, усмехнувшись в душе. — К смерти готовишься? — палач помедлил, снова не дождавшись ответа, — Это правильно, это правильно, — со вздохом сказал он и, покачав головой, словно соглашаясь с ведьмаком, встал и начал готовиться к работе. Не спеша он сложил возле ног Тейгра стопку аккуратных деревянных брусков с острыми граями. Приложил один к щиколоткам связанного, примерился, шевеля губами. В этот момент энергичной походкой в пыточную вошёл сэр Йонас. — Ну, — хлопнул он в ладоши и улыбнулся, — Ведьмак, я готов слушать самые увлекательные байки. Во всяком случае какие-то звуки ты будешь издавать точно, у Васыля талант в игре на голосовых и иных связках человеческого тела. Приступай. Палач, которого рыцарь назвал Васылём, поклонился в ответ на приказ и приступил. Он ослабил ремни, стягивавшие лодыжки Тейгра и стал подкладывать под них бруски. Острые края впивались в ахиллесово сухожилие и пятку, боль электрическим током пронизывала обе ноги ведьмака. Тейгр часто и глубоко дышал, сбивая мучительное ощущение. — Больно? — будто бы с сочувствием спросил Васыль. Тейгр уничтожающе посмотрел в равнодушные глаза мытаря. — Значит сейчас будет больно, — "успокоил" ведьмака палач и подложил ещё брусок, после чего затянул ремень. Тейгр зарычал, потому что больно было чертовски. Тогда палач разместил у него на бёдрах, чуть повыше колен, досочку, на которую поставил гирю. Усилие теперь выдавливало колени в противоестественном направлении, казалось, что подколенные связки натянулись, как струны, а обратную поверхность бедра надсаживало. Сэр Йонас меж тем прохаживался вокруг, заложив руки за спину. — А ведь всего этого не потребовалось, если бы ты согласился на беседу, понимаешь? Например, потолковали бы о Богумиле фон Эвереке. Зачем ты его убил? Юрген хочет растерзать тебя из-за этого, потому что они были друзьями. Но между нами говоря, фон Эверек не внушал мне доверия, так как после пира в Третогоре прошёл слух, что он якшается с чародеями. Из того, что рассказал Юрген, получалось, будто Богумил увлёкся чёрной магией. И у меня два кандидата на роль вовлекателя в эту мерзость - ты и некий чародей в Третогоре. Ведьмаки больше занимаются снятиями проклятий, поэтому я думаю на волшебника, но с другой стороны ты принадлежишь к Школе Кота, а про вас недоброе говорят. Твои слова помогли бы мне разобраться, пойми. А тебя избавили бы от ненужной тяжести в ногах... Что скажешь? Тейгру же в этот момент казалось, что он не сможет дольше поддерживать напряжение в коленях. Следователь шлёпнул его по щеке, за подбородок повернул лицо к своему: — Мне повторить? Ты плохо расслышал? Нет, Тейгр хорошо понял его. "Ловкая конструкция. Расскажу про Богумила — и подведу Ольгерда и Витольда, расскажу про Школу — и меня убьют свои. Если не прикончат здесь же. Ты ставишь на все сильные позиции, Йонас, а я промолчу", — мысли стучались в висках в такт пульсирующей боли в коленях и лодыжках. — Эх, Васыль, он не понимает. Не хочет понять своей выгоды. Подбавь-ка жару, что-то ведьмак хорошо себя чувствует. — Так то всё от мутаций, господин дознаватель, — отвечал палач, снимая гирю и заменяя её более тяжёлой. Удерживать колени выпрямленными более не было возможности. Железная чушка вдавливала их в пустое пространство между ногами и поверхностью пыточного устройства. Казалось, что сухожилия трещат. — Посмотри на меня, - властно рявкнул следователь, — Посмотри! На меня! Тейгр уставился на гирю. — Васыль, он не хочет, видимо, ему нравится разглядывать пол. Наверное, надо уважить такое желание. — Всё для людей, сэр! — отвечал палач, подвешивая сзади спинки цепь. Он привязал запястья ведьмака и стал тянуть их вверх через блок. Теперь боль пронизывала ещё и плечи с поясницей, ведьмака наклонило вперёд, лбом он упёрся в гирю. — Помоги мне, ведьмак, — вкрадчиво над ухом шелестел голос следователя, - Избавь меня от сомнений. Одно слово, одна фраза, и всё закончится. Ну скажи, зачем ты покрываешь того волшебника? В чём смысл? Ведь это не ты, а он виновен, но страдать приходится тебе. "У вас, ублюдков, руки коротки достать до чародеев, вот и взяли меня!", — промелькнула мысль в голове у Тейгра. Он уже охрип рычать и стонать, горло саднило не хуже, чем всё остальное. — Думаю, придётся подождать — туповат, сэр, — пробубнил Васыль, добавляя ещё один брусок под лодыжки и затягивая ремень изо всех сил. — Партейку в кости? — Охотно, господин. Набор для покера на костях разложили прямо у Тейгра на спине, меж лопаток - настолько сильно его согнуло. Когда сэр Йонас сдал, и соперники расставили кости на местах, Тейгр, превозмогая боль, дёрнулся, и всё посыпалось. Следователь дал ему подзатыльник, а палач метнулся к столу за хлыстом и стал огуливать ведьмака по голеням, спине и локтям. На коже вздулись бугры. — Дёргаешься, зверь? Мутант грёбаный, нна, сука, нна! — почти равнодушно добавлял в процессе Васыль. — Достаточно! Оставим его — крикнул сэр Йонас, когда заметил, что ведьмак повис без сознания. Вышли в коридор. — Господин, этим его не возьмёшь. Сопротивляется, живучий очень. Дозвольте отрезать пальцы, по одному.. — Дурак! Он фанатик, у него есть стержень. И стержень этот в голове. Ужесточая пытки, мы замкнём его в себе ещё больше. Тут другое нужно. И у меня есть мысли по этому поводу. А сейчас освободи его, пусть бросят в камеру этажом ниже, думаю, когда наш гость очнётся, то будет очень удивлён соседству с другим мутантом. А нам пока надо кое-что подготовить. Следующее, что помнил Тейгр после обжигающего кнута, было холодным каменным полом. Кто-то перевернул его с живота на спину и выругался: "Долбанные Коты, надо было подловить тебя в Ард Каррайге, тогда бы и сидеть не пришлось".