***
— Это — прилипалы, — с умным видом поясняет Розовая, протягивая раскрытую ладонь. Голубая щурится, пытаясь рассмотреть этих «прилипал», похожих на один большой комок червей. — А почему… — один из червей резко прыгает ей на лицо. — Кья! ч-что это?.. Розовая! — Это прилипалы, — до слёз смеётся Розовая, наблюдая, как Голубая брезгливо морщится, пытаясь снять с себя насекомое. — Они клёвые. Живут все вместе, прямо как мы! — К-как можно сравнивать нас и… — Голубая поджимает губы, боязливо косится на маленькую ладонь с противными существами, — и этих… тварей? — Сама такая, — показывает язык младший Алмаз. — А они милые. И интересные. Они прогрызают огромные колонии в камнях. — Где ты их взяла? Я не припомню, чтобы подобные существа были на наших колонизируемых планетах… — А, это… — Розовая пожимает плечами и отдаёт прилипал Жемчужине. — Я давно их подобрала. Лет сто назад. — И почему они до сих пор живы? — на самом деле Голубой на этот вопрос даже ответ услышать страшно. — Так я выпустила их в Родном мире, когда привезла.***
Жизнь весела и прекрасна. И пусть её наказали за прилипал, Розовая, не задумываясь, бегает по планете, которую уже готовят к колонизации, и громко хохочет, хватая свою Жемчужину за руку. — Эй, Жемчуг, — заговорщически шепчет она, когда они останавливаются, и указывает на большую разноцветную многоножку, — смотри! Милашки, правда? — Сомневаюсь, что другие Алмазы оценят, — смеётся Жемчужина в ответ. — Но я так хочу себе такого питомца! Голубая наверняка разрешит. Потирая от предвкушения ладошки, Розовая хватает многоножку и что есть мочи бежит на базу. Голубая недоверчиво косится сначала на Розовую, затем — на нового питомца, и очень хочет отказать. Но как тут откажешь таким умоляющим глазам. — Только без выходок, — просит она, давая своё согласие. — Белая и Жёлтая до сих пор не могут забыть твоих «прилипал», которые прогрызли насквозь несколько мостов в Родном мире. Широкая улыбка и радостный кивок служат ей ответом, а Голубая надеется, что хотя бы эти питомцы не окажутся под простынями в её комнате.***
Она не умеет отказывать Голубой, и рано или поздно это приведёт её к расколу. Нет, это было бы не так обидно. К расколу её приведёт неумение отказывать Голубой в просьбах, связанных с Розовой. Розовая — ходячая неприятность, стихийное бедствие, грёбанный хаос, от которого удачно отгородилась Белая. Розовая — смесь всего, что так не любит Жёлтая: поспешность, необдуманность, принцип «я сейчас сделаю, а потом даже думать не буду». Розовая — это персональная головная боль Жёлтого Алмаза. — Не понимаю, почему ты так не любишь с ней сидеть, — тихо причитает Голубая, обеспокоенно бегая из стороны в сторону. — Она такая милая!.. Почти взрослая, не глупая… Жёлтая закатывает глаза, стараясь не обращать внимания на бормотания сестры. — И она обещала мне хорошо себя вести! Может… ох, может, я… Глаза щиплет от проступающих слёз, и едва Жёлтая успевает что-то сказать по этому поводу, как Голубая бросается к ней и обхватывает её ладони своими, поднося их к груди. — Я что-то делаю не так? — спрашивает она вкрадчиво, отчего Жёлтая теряется. — Я… я не так её воспитываю? Скажи, что бы ты сделала по-другому? Голубая слишком близко: смотрит своими умоляющими лазурными глазами, из которых льются слёзы, крепко сжимает ладони дрожащими руками, поджимает губы от ощущения беспомощности — и всё это из-за Розовой. — Ты… Мало того, что приходится терпеть выходки мелкой и исправлять все её косяки, так теперь ещё и Голубая расстроена. Жёлтой тяжело даются её слёзы. — Ты всё делаешь верно, — выдыхает она. — Она… она вырастет. Пока мы просто не можем найти с ней общий язык. В этом нет твоей вины, Голубая. Успокаивается Голубая совсем немного, но достаточно, чтобы перестать лить слёзы. — Ну же, улыбнись, — закрепляет успех Жёлтая, выпутывая ладони из хватки Алмаза и проводя кончиками пальцев по её щеке. — Я не знаю никого, кто справился бы лучше тебя. Улыбка всё же озаряет пухлые губы: Голубая бросается вперёд и сжимает её в объятьях, трётся щекой в опасной близости от её камня. — Не хочешь слетать с нами на мою колонию? Там невероятно красиво. «С нами» означает только одно: с ними будет ещё и Розовая. Опять Розовая. Жёлтая уже и не помнит тех времён, когда путешествовала с Голубой наедине, и это раздражает до невероятности. — Пожалуйста, Жёлтая… Она не умеет отказывать Голубой, и рано или поздно это приведёт её к расколу.***
Сначала прилипалы, от которых у Голубой до сих пор мурашки бегут по коже; следом — огромные птицы, которые любили хватать маленьких самоцветов и тащить их в свои гнёзда; потом — пираньи, которых Розовая милосердно выпустила в водоёмы Родного мира; теперь — многоножки! И всё это — лишь малая часть её проказ. Жёлтая едва не бьётся головой об стену, разгребая косяки Розовой как минимум раз в десять лет; это уже ни в какие рамки. — Здесь скучно, — хмурится Розовая, когда её снова приводят в башню. — И… и я не понимаю: что не так?! — Что не так? — переспрашивает Жёлтая. — Что не так?! Вот и подумай над этим! — Не будь так строга к ней, Жёлтая! — вступается Голубая, но её сестра резко захлопывает дверь. — Жёлтая!.. — Отпусти мою руку, Голубая, она заслужила это! — едва ли не рычит Жёлтая, однако Голубая упрямо мотает головой и тихо шепчет: — Прошу тебя, я поговорю с ней… — Да ты!.. Да я… она же!.. Аргх, делай, что хочешь, — Алмаз вырывается из хватки и уходит прочь, на ходу придумывая, как избавиться от тех радужных многоножек, которых Розовая выпустила на недавнем балу. «Нужно быть строже», — настраивает себя на разговор Голубая, которую до сих пор передёргивает от новых питомцев Розовой. Просто поразительно, как ей подобное удаётся. Как их маленькой сестре удаётся проворачивать столько дел сразу, ещё и тайно — уму непостижимо. Её бы талант да в нужное русло. — М-мой Алмаз! — окликает Жемчужина свою хозяйку. Едва Голубая разворачивается, как ей в лицо прилетает несколько тех самых многоножек.***
Она зла. Не только она: даже Жёлтая едва не искрилась от раздражения, не говоря уже о Белой. У Голубой дрожат руки от одних воспоминаний об этих органических существах, но она всё равно открывает дверь в башню. Розовая с унылым видом сидит на полу и водит по нему пальцем. — Поверить не могу! Устроить такую сцену… — Голубая начинает прямо с порога. — Да не пытались мы устроить сцену! — возражает Розовая, поднимаясь на ноги. — Мы с Жемчуг просто… подожди, что ты сделала с моей Жемчуг, где она?! — Что я сделала? Что ты сделала?! — выкрикивает Голубая. — Я раз за разом разрешаю тебе строить Зоопарки, заводить питомцев, и это твоя благодарность? Я чувствую себя полной дурой из-за тебя! Розовой безумно хочется возразить, но они лишь сжимает кулаки, опускает взгляд, не желая смотреть на сестру. Многоножки абсолютно безвредны, она уверена, и они безумно милые, стоит только узнать их поближе! — Твои питомцы до сих пор гоняются за Жемчужинами в коридоре, — Голубая тяжело вздыхает, потирая пальцами переносицу. — О чём ты только думала, выпустив их на балу? — спрашивает она уже спокойнее. За прядкой её светлых волос виднеется знакомая радужная расцветка. — Они теперь могут быть где угодно. Радужная многоножка ползёт дальше, и Розовая хочет уже сказать об этом сестре, но та с громким визгом замечает питомца сама и швыряет его в стену. От падения вниз его спасает младший Алмаз. — Ро-о-озовая!.. — протяжно и немного жалостливо тянет дрожащая Голубая, потирая пострадавшую щёку. — Прошу, просто… просто избавься от него. Розовая виновато выпускает многоножку и поворачивается к сестре, которая тоскливо смотрит в окно. — Белая тобой очень недовольна, — говорит она после некоторого молчания. — Если так продолжится… она заберёт твою Жемчуг. — Я… я знаю, — младшая стыдливо опускает глаза в пол. — Мне жаль. — И так каждый раз… почему ты не перестаёшь проказничать, Розовая? Почему ты всегда так делаешь, Розовая?***
Жёлтая выиграла сотни битв, одержала победы во многих войнах. Она — несравненный лидер, который ведёт своих подчинённых к величию. Вот только воевать против других цивилизаций оказывается гораздо проще, чем против одной несносной маленькой бестии. Голубая обнимает Розовую бережно и аккуратно, со всей заботой, на которую способна, а девчонка ловит раздражённый завистливый взгляд золотых глаз с ромбовидным зрачком и показывает язык. Дразнится, мол: «Смотри, Голубая любит меня больше!» Это глупо и по-детски, это немыслимо, это… Жёлтая не может даже слов подобрать, чтобы описать всю ту палитру чувств, которую она испытывать не должна. Чувства и эмоции — привилегия Голубой; Жёлтая вообще не желает иметь с этим дел. Всё это мешает командованию, планированию, способствует ошибкам, просто недопустимым для Алмазов… Розовая снова показывает язык, и Жёлтая едва сдерживает порыв выкинуть эту заразу в открытый космос. — Не хочешь погулять по колонии? — ласково спрашивает Голубая, на что Розовая активно кивает и, спрыгнув с её рук, бежит к телепорту. — Белая говорила, что хочет подарить Розовой новую Жемчужину, — обеспокоенно говорит Голубая, обращаясь к Жёлтой. — Что ты об этом думаешь? Та равнодушно пожимает плечами, активно переключая экраны перед своими глазами и радуясь, что Розовая наконец-то убежала играться. — В чём-то Белая права: Жемчужина Розовой сейчас никуда не годится. Голубая колеблется, скромно опустив голову. — Ей ещё стольким вещам предстоит научиться… — тяжело вздыхает она. — Знаешь, я собираюсь сделать ей личный паланкин. Она так быстро растёт, уже давно пора. Всё для Розовой: Жемчужина от Белой, паланкин и внимание от Голубой. — Тебе не кажется, что ты слишком… балуешь Розовую? — осторожно начинает Жёлтая, за что ловит недоумевающий взгляд лазурных глаз. — Балую? — переспрашивает Голубая. — Ты… ох. Жёлтая громко вздыхает, потирает переносицу пальцами и не понимает, к чему вообще завела этот разговор. — Слишком много… внимания ей уделяешь. Понимаешь, раньше ты… …раньше ты уделяла это внимание мне. — Забудь, — обрывает себя Жёлтая, судорожно копаясь в файлах консоли управления. Голубая подходит ближе, ненавязчиво берёт её за руку. — Г-голубая, я же сказала, ничего… — лёгкий поцелуй оседает на щеке, — особенного… — Прости, тебе, наверное, одиноко… — тихо шелестит голос Голубого Алмаза. — Я не специально, но… но ты права. Прости, мы обязательно… — Всё в порядке, — она определённо начинает краснеть. — Пожалуйста, Голубая, просто забудь. — Мы отвезём Розовую в Родной мир и отдадим на попечение Белой, — настаивает Голубая. — Она как раз недавно интересовалась её делами. Жёлтая прикрывает лицо рукой и предпочитает ничего больше не говорить: и так выдала себя с потрохами.***
Розовая постоянно требует каких-нибудь историй. Желательно поинтереснее, повеличественнее, а у Жёлтой нет абсолютно никакого желания что-либо рассказывать: всё ведь задокументировано, всё можно прочитать! От очередной ссоры и окончательного краха их хрупких отношений спасает Голубая. Её улыбка в принципе способна спасти от краха что угодно; её улыбка — то малое, что способно помирить неугомонных сестёр. Она оттаскивает Розовую, усаживая поудобнее на своей руке, а другой сжимает ладонь Жёлтой, ведя её к себе в покои. Последней было бы справедливо возразить: у неё дела не окончены, корабли вразнобой висят на орбите, и без пристального внимания эти недоумки не способны… А, к чёрту. Жёлтый Алмаз кричит напоследок своей Жемчужине, чтобы та раздала поручения за неё. Прислужница аж подпрыгивает от радости, уверяя, что всё будет сделано на высшем уровне. Голубая укладывает их на своей кровати: нежно обнимает Жёлтую, прижимая её к своей груди, усаживает Розовую на колени, перебирая её волосы, и принимается за рассказ. Глаза мелкой радостно сияют, а сама она ластится к руке старшей сестры, вслушиваясь в каждое слово, расспрашивая о каждой детали. Жёлтой всё равно, что рассказывает Голубая: о колонизации новой планеты, о новых редких самоцветах, способных предсказывать будущее, или об очередной выигранной войне. Приятный голос плавно льётся ей в уши, расслабляет, успокаивает, а рука бережно гладит по плечу — Жёлтая почти забывает, что они не одни. Перед глазами начинает мельтешить розовая клякса. — Жёлтая! Жёлтая!!! — Чего тебе? — устало бормочет она, прижимаясь к сестре и не желая вообще двигаться с места. — А что ты мне подаришь? — Подумываю подарить тебе совесть. — Не-е-ет, хочу что-то вещественное! — Кыш, малявка. — Ну Жёлтая! — Она хочет сделать тебе сюрприз, — слышен бархатный голос Голубой. — Нет, просто она не хочет мне ничего дарить! — дуется Розовая. — Я уже знаю, что Белая подарит мне Жемчужину, а ты построишь мне личный паланкин! — Подслушивать нехорошо, — неодобрительно цокает Голубой Алмаз. — Я просто в нетерпении!.. — Именно поэтому я и не говорю, — усмехается Жёлтая. Розовая обиженно скрещивает руки на груди и топает маленькой ножкой. — Так нечестно! — Всё честно, мелкая. — Я не мелкая! — Не ссорьтесь, — смеётся Голубая и обращается к Розовой: — Ты ведёшь себя неподобающе Алмазу. Требовать подарки — плохой тон, милая. Девочка хмурится, бросает последний обиженный взгляд на Жёлтую и выбегает из комнаты, явно недовольная таким раскладом событий. Голубой Алмаз обречённо вздыхает. — Я действительно её балую… Жёлтой сейчас вообще всё равно: она обхватывает Голубую и валит спиной на кровать, устраиваясь сверху и наслаждаясь долгожданным отсутствием Розовой поблизости. Наконец-то они одни. Наконец-то она может позволить себе обнимать, гладить, прижимать к себе любимую сестру, и никто — никто — ей не помешает. Даже Голубая Жемчужина ловко покинула покои вместе с Розовой, точно угадывая пожелания Алмазов. Голубая смеётся заливистым смехом, не сопротивляется, когда Жёлтая елозит, пытаясь лечь поудобнее. Она знает, что подобные проявления чувств для сурового полководца редки, что для Жёлтой это в принципе неприемлемо. Поэтому она молчит, боясь нарушить их маленькую идиллию, гладит Жёлтую по открытой шее кончиками пальцев и нежно улыбается, надеясь, что Розовая нашла себе достаточно интересное занятие, чтобы оставить их в покое на пару часов.