Жажда

Эккариус проснулся первым. Хрупкое эго ирландца наверняка бы не перенесло положения, в котором к нему бы вернулось сознание. Снова бы погрузился в пучину саморефлексии и самообвинений, закрылся, и пришлось бы начинать работу заново, расточая щедрые обещания. Такими темпами игрушка, даже такая вкусная, перестанет оправдывать вложения. Эккариус аккуратно поправил собственную одежду, прежде чем уткнуться в шею Кэссиди, вдыхая манящий аромат его крови. Проскользил губами по коже и притянул к себе, ласково и аккуратно, позволяя Лизе управлять своими руками, чувство, что смертные называли интуицией, могло подсказать Кэссу правду. По микроскопической разнице в положении рук, по силе контакта, по тому, как Эккариус слегка откинул голову в сторону, позволяя любовнику перевернуться на другой бок и уткнуться ему в плечо, ирландец мог что-то заподозрить. Есть разница в прикосновениях к даже желанному, но чужаку и к тому, кому готов доверить собственную жизнь. Даже сам Эккариус не мог назвать критерии, но чувствовал, и чувствовал безошибочно, как и то, что сам в жизни не сфальсифицирует то, что можно было отдать на откуп умирающей девушке. Поизображав пару минут сонного лебедя и недовольно посопев Эккариусу в жилетку, Кэссиди наконец заявил, что ему точно надо в душ. Мало того, что к его животу прилипла половина этого невротъебенского бархата, которым был обит гроб, и он чувствовал себя извращенной разновидностью Ферби с этим ворсом, еще и его ягодицы склеились не хуже двух кусков липкой ленты. И что если Эккариуса эти ягодицы продолжают интересовать, то лучше бы ему подвинуться и дать вылезти отсюда. Вампир послушно распахнул крышку и недовольно поморщился, когда Кэссиди уперся ему в живот, пытаясь выкарабкаться из гроба, пошарил где-то в ногах, в поисках собственного белья и, прихрамывая и поругиваясь, направился в сторону душевой. Невероятно несуразное создание. Эккариус попросил хозяйку обеспечить Кэсса свежей одеждой и поспешил переодеться сам. Помнится, ирландец говорил что-то о подпольном секс-клубе, и вампир был уверен, что давешний наводчик из этой страшной подпольной организации услышал о планах своей цели. А значит, там будет очередная засада… И очередной повод показать свою лояльность. А для этого был нужен Кевин. Эккариус поднялся в его комнату и поежился, смертный спал, не задернув шторы и рыжие солнечные лучи заливали его комнату, не давая возможности растолкать. Но оно, отчасти, и к лучшему. Жалко было тратить частицу души Лизы на такую мелочь, но Эккариус все же применил свой гипноз. Кевин поднялся, осоловело уставившись на визитера, особенно на его манящие губы, и вампир не отказал себе в возможности подарить ему короткий поцелуй. А после проинструктировал его передать Детям, что сегодня ночью им придется захватить заложника, из тех, кто угрожает их дорогому Кэссиди. И пока что, ничего не говорить ирландцу. Кевин, все еще несколько ошарашенный, кивнул, машинально прикоснувшись к губам и непроизвольно сглотнул. Посвежевший после душа Кэссиди снова оказался в пучине сомнений. Его волновало все: почему Эккариус собрался в так сильно разрекламированный им вчера клуб, какую гадость собирается подстроить этот агент сверхсекретной религиозной организации, когда наконец сядет самолет Лизы и отрастет ли у него наконец пресловутый хвост. Это уже начинало раздражать. Кэссиди упорно не хотел себе счастья, упорно в него не верил и был готов выпить всю душу Эккариуса бесконечно требуя подтверждений своего расположения и любви. Даже то, что у них совершенно случайно оказались похожие плащи, как у семейной пары, века прожившей вместе, его не успокоило. Вампиру потребовалось все его самообладание, чтобы сохранить нежное и приветливое выражение лица, пока он развеивал сомнения Кэсса, затыкая поцелуями собственное желание звучно скрипнуть зубами и врезать по растерянной физиономии. Прояснив, наконец, основные вопросы, Эккариус смог уговорить Кэссиди взять такси. Аргумент был железный, раз уж на них объявлена слежка, наверняка католики возьмут под прицел небо, Кэсс сам видел, как им нравится обрезать вампирам крылья. К тому же, сумерки еще не сгустились. Отличный предлог, чтобы сэкономить силы, и так утекающие сквозь пальцы от постоянной демонстрации способностей, так щедро расточаемые на развлечения ирландца. Они кружили по кварталу последние пятнадцать минут. Кэссиди утверждал, что они вот-вот выедут куда надо, и ему нужно совсем чуть-чуть… В очередной раз проезжая мимо не успевшего еще закрыться алкомагазинчика, Эккариус решительно остановил машину и заявил, что они лучше пройдутся пешком. А заодно, хитро подмигнул он Кэссиди, и протащат в этот клуб свой алкоголь, чтобы не пришлось полагаться на сомнительные вкусы руководства. А еще они вполне могли довести ирландца до кондиции, в которой он раньше находил заведение, вдруг хмельной мозг озарит идея. Кэссиди смеялся и требовал не отставать от него. Так что когда подозрения Эккариуса о пьяной географии оправдались, и они, обнявшись, вылетели прямо ко входу в клуб, у охраны не возникло и тени сомнений, что они пара. И вампиры окунулись в вязкую и потную мешанину тел. Кэссиди, оправдывая национальные стереотипы, провинтился сквозь едва одетую толпу к барной стойке, почти что оставив Эккариуса наедине с толпой разгоряченных людей и острым запахом разнузданного секса. От происходящего вокруг чесались клыки, а в животе вязкой патокой разлились возбуждение и гнев, как кто-то мог трахаться без ведома, разрешения и участия вампира? Эккариус поспешил проследовать к ирландцу, уже заказавшему по первому кругу и пытающемуся привлечь к себе девчонок рядом, с предсказуемым, однако, результатом. Ах, так значит, мы волнуемся, что любовник предложил посетить тематический клуб, однако сами незамедлительно ищем себе альтернативу? Вампир собственнически положил руку на низ живота Кэссиди, огладил границу штанов и жарко поинтересовался на ухо, что же пришло любовнику в голову. Может быть, он хочет разделить одну девицу на двоих, или посмотреть, как ее ласкает кто-то другой, или самому устроить шоу на глазах почтенной публики… А пока смутившийся и потерявший половину боевого настроя Кэссиди перебирал варианты, Эккариус поманил девицу над его плечом и горячо, протяжно поцеловал, демонстрируя, от чего добровольно отказывается Кэсс. И тут же подсластил пилюлю, толкнув девчонку в объятия ирландца, все так же собственнически придерживая обоих за талии. Клуб начинал ему нравиться. Особенно, когда на улице стало темнее, а клуб стали заполнять посетители в куда более странных костюмах. Толстеющие мужчины и женщины в коже, в блестящих мини-шортах и боа, дикие и изголодавшиеся пантеры в джинсах, расстегивающихся до середины ягодиц, мужчины, переодетые в женщин и женщины с грубыми голосами и перевязанными грудями. Эккариус даже приметил парочку, переодетую в лошадей. Кэссиди был прав, этому клубу было, чем удивлять. Алкоголь и атмосфера свободы подстегивали желания окружающих, и Эккариус, все еще одетый полностью и практически не позволявший себе вольностей, чувствовал себя Калигулой, возвышающимся над эротическим театром, устроенным в свою честь. В любой момент он мог шагнуть вперед и заставить круговорот тел захлестнуться вокруг него, заставить их молить о его поцелуях, сексе и вечной жизни, которую он мог им подарить, или превратить все происходящее в богатое кровавое пиршество для себя, но не трогался с места. И ощущение власти, и самоограничение будоражили куда сильнее, чем скучная, в общем-то, работа по низвержению окружающих к своим ногам. И это могло отвлечь его от реальной цели их визита. Эккариус отчаянно принюхивался, пытаясь найти посторонний запах, и наконец, в общем фоне он уловил знакомую резкую ноту. Тот же чернокожий, что натравил на них католиков. Он был здесь, вынюхивал, пользуясь тем, что на людях был в безопасности. Эккариуса наверняка не заметил, рост надежно его прятал, но вот Кэссиди… - Он здесь – шепнул вампир вернувшемуся с перекура Кэссиди – Следит за нами, вероятно уже видел тебя. - Хм. Кто? – не понял ирландец, но на всякий случай насторожился. - Тот человек, из секретной религиозной ассоциации, про которую ты мне рассказывал. Кэссиди, спокойно – Эккариусу пришлось насильно повернуть голову любовника к себе, чтобы он не озирался подозрительно по сторонам – Я не знаю, кого он привел с собой и привел ли вообще кого-нибудь. Я понимаю твое желание убить его, но можно поступить умнее. Они похитили тебя, а мы похитим его и обменяем на передышку. - Передышку? Они угрожали моим друзьям! - Убьешь одного, придет другой. И он может решить, что свежевать тебя куда оптимальнее – философски заметил вампир – А у живого мы сможем выяснить больше об их организации и уничтожить ее на корню. Кэссиди, спокойнее. - Что на этот раз? Вот он, вот мы, захватим и… - Нет. Не на людях. Мы заманим его к себе. – Эккариус обхватил ирландца за плечи, налегая на него всем весом, и совершенно беспардонно прижался, подтянулся к уху, чтобы еще и обжечь дыханием – Покажем ему, что нам уже пора. Пойдем, закажем машину. Чернокожий выследил их, Эккариус буквально слышал его таинственное пыхтение и попытки сообразить, что пришло им в голову. Давай же, напрягись, это не так сложно… Идиот. Чтобы уж точно не было разночтений, вампир громко возмутился скоростью загрузки убера и потребовал по старинке заказать такси по телефону. Оставалось только подождать Достаточно буквальные указания чернокожий понять сумел. Девушка-оператор перезвонила и чуть удивленным голосом сообщила, что их машина подъедет на пять минут позже ожидаемого, не является ли это проблемой. Уверив ее, что все в порядке, Эккариус извлек из кармана плоскую бутылочку, отпраздновать победу. Кэссиди поддержал, прижимая к уху трубку. Наверняка опять пытался достучаться до своих друзей… О прибытии машины их предупредили в срок. Давешний темнокожий решил принять на себя роль их водителя, и явно подготовился к бою насмерть. Чуткий нос Эккариуса ловил не только запах холодного пота на пояснице, электролита и ладана, но и чего-то намного проще… Чеснока? Он с собой взял чеснок? Интересно, не забыл ли маковые зерна?.. Эккариус усмехнулся и снова припал к фляжке, покосившись на заметно помрачневшего Кэссиди. Нет, не так. Сильно помрачневшего Кэссиди, снова сжавшегося и нахохлившегося, снова опустившего голову и бессмысленно уставившегося в пространство. Ну что на этот раз, несвоевременное похмелье? - Забавно. Все еще не отвечает… – проинформировал Кэссиди подголовник настолько скорбным тоном, что у Эккариуса свело скулы. Чего еще не хватало… –Лиза. Я ей уже четыре раза звонил - В Испании сейчас рано – беспечно отозвался он, в очередной раз отхлебнув водки. Ирландец рядом нахмурился сильнее - В Польше. – Черт… - Ты же послал ее в Гданьск. - Думаю, там все равно рано. - Аааа… Ты ведь плохой человек – Кэссиди повернулся к нацепившему на себя одну из самых умилительных масок Эккариусу, лицо ирландца изменилось, морщинки разбежались из уголков глаз а верхняя губа чуть прижалась к челюсти, последний шаг перед угрожающим оскалом. Плохой знак, но нет ничего неисправимого, кроме судьбы бедной Лизы, конечно. Улыбку шире, больше мягкости в черты и свет в глаза, чуть рассмеяться, показывая, что оценил шутку - Благодаря тебе и твоему пагубному влиянию! - Да… А мы ведь крутые парни. Выходим в свет, когда «Грааль» у нас на хвосте – Кэссиди уставился в окно. По плану, Эккариус должен был внимательно следить за реакцией водителя, но в этом не было нужды. Так что он не отрывал взгляда от любовника, внимательно отслеживая его движения. Чуть напряженней мышцы и сгорбленней плечи, ирландец боялся и нервничал, и это был невероятно дурным знаком. Отточенное чутье на неприятности буквально вопило о том, что вампиру стоило найти альтернативный план на случай если Кэссиди узнает его маленький секрет и сделает совершенно правильные, но скоропалительные выводы. - Я их уничтожу. Не волнуйся, мы будем готовы – Эккариус сунул темнокожему купюру и выбрался из машины вслед за любовником. Спокойно поднялся по лестнице и выступил в холл, к уже готовым к обороне Детям. Повернулся к Кэссиди. – Это он. На переднем сиденье аккумулятор, наверняка взял у католиков пушку. У нас есть пара минут до того, как он распихает чеснок по карманам и соберется с силами. Через заднюю дверь, цепочкой, держась за руки. Я вас укрою. Дети, всерьез полагающие своего господина всемогущим, шустро повиновались, сцепили руки. Кевин неуверенно сжал ладонь Кэссиди в своей потной ладони, Эккариус взял руку Дженнифер и воззвал к ночи, накрыв всех покровом, скрывающим фигуры и крадущим шаги. Быстро и аккуратно они окружили машину, вспышка света чуть опалила руки вампиров, но волдыри сошли столь же быстро, как и появились, у сытости были свои преимущества.. Эккариус разжал руку, прекращая действие заклинания как раз в разгар аутотренинга. Приятно было видеть, как глупый смертный дергается и распространяет вокруг себя удушающие волны страха. - Как и мы – Эккариус облокотился на окно, расплываясь в хищной улыбке. О да, световая пушка, простейшей модели, эффективная лишь в твердой руке профессионального охотника. А этот не успел даже нажать на выключатель, Кэссиди сорвал клеммы и оперся с противоположной стороны, буравя темнокожего свирепым взглядом. Губа напряглась еще сильнее, приподнялась, обнажая самые кончики клыков, последнее выражение лица, какое вампир желает увидеть у сородича напротив. У малыша Кэсса прорезались зубки, Эккариус даже поймал себя на мысли, что мог и недооценить угрозу. Все же, он как-то прожил сто девятнадцать лет, и не мог быть совсем уж глупым и беззащитным ягненочком. Вампир одарил охотничка, поспешившего отвернуться от страшного зрелища, понимающей отеческой улыбкой. Хувер не сопротивлялся. В этой бесконечной карусели в попытках захватить друг друга, он привык мириться с такими незначительными трудностями. Фезерстоун захватила Кэссиди, Дети Крови его отвоевали и, в свою очередь, пленили его, потом придет «Грааль» и снова добудет ирландца, вероятно, покончив с существованием позера из позапрошлого века. Правда, был нюанс, не факт, что сам Хувер доживет до чудесного освобождения. Пусть и примотали его чисто символически, Эккариус явно дал ему понять, что свернет шею быстрее, чем граалевец успеет подняться на ноги, да и в целом, дергаться не было особенных причин. Оставалось ждать, когда телефон начальства снова станет доступен и герр Старр сможет насладиться галереей. Ну а пока – понаблюдать за вампирским поведением. Кэссиди нарезал круги по гостиной, ломал руки и ежеминутно лазил в карман за телефоном. Его сородич неслышно отступил в тени и сверкал глазами из-за гардин, не сводя внимательного взгляда с ирландца. Слишком внимательного. У Хувера в детстве были два кота. В те минуты, когда они не спали и не делили еду, они смотрели друг на друга такими же взглядами, внимательно отслеживая каждое, даже самое мелкое движение, пока, наконец, не сплетались в орущий и устилающий весь дом шерстью клубок. Эккариус очень походил на кота. Казалось, он сейчас дождется, когда очередной проход по орбите подведет Кэссиди поближе и метнется вперед, сшибет на ковер и вцепится в горло, вполне возможно, что по-настоящему. Сожрет его, в прямом или переносном смысле. Ирландец же слишком фонтанировал негодованием, чтобы обращать внимание на странные взгляды сородича, он был занят младшими вампирами, рассказывая ему о преступлениях Грааля и подогревая настрой предложениями прикончить Хувера, раз уж фото уже отправлены. И это чертовски пугало. Была в голосе какая-то особенная кровожадность. Старр ответил хорошо после рассвета. Даже ирландец устал бегать вокруг и остановился где-то у граалевца за спиной, вынуждая нервничать под внимательным взглядом напялившего свои очки Эккариуса. Два слова, смертный приговор. «Убейте его». Хувер просил узнать, перепроверить, в надежде, что начальство ошиблось шаблоном. Не ошиблось. Старр действительно согласился пустить его в расход… И это после искреннего (насколько босс вообще может быть искренним) признания в измене Всеотцу. Или благодаря этому признанию, устранить любых свидетелей того, что железный герр относится к роду человеческому и имеет хоть какую-то слабость, помимо собственной извращенной натуры. И Хувер совершенно точно выбирал протыкание ножом. Никаких пчел, только нож, и он даже согласился бы на перерезание глотки, или на вскрытие вен… И как назло, один из младовампиров оказался пасечником! Кэссиди, воодушевленный идеей, занялся организацией, не заметив, как напрягся его сородич. И выступил вперед, намеренно грохнув каблуками по полу, покровительственно опустил тяжелую ладонь на плечо Хувера. И откуда только вес у этого напудренного пидрилы? - Объясните… Почему мы думаем – Захотелось сглотнуть. Хувер слишком часто слышал подчеркнуто вальяжный голос, чтобы распознавать, что таится за ним. И в данном случае, таилось бешенство. Лютое бешенство. Как будто кто-то влез в его миску – Об убийстве этого человека? - Потому что он и емуподобные из «Грааля» пытались убить моих любимых! И это только для начала, они ненавидят нас всех! – А Кэссиди не скрывал злобы. Ирландец оперся на спинку стула, отворачиваясь от паствы и буравя взглядом визави. Тот тоже развернулся, опираясь на ту же спинку, наклоняясь, занимая все личное пространство. Хуверу поплохело, он неожиданно остро осознал себя добычей в лапах двух хищников, беззащитным и слабым. - Я помню – Хувер почувствовал, как вампир на секунду обернулся к своему народу и со свистом втянул воздух, сквозь зубы - Я просто предлагаю… Использовать его лучшим способом, для нашего общего дела - Ты не можешь говорить всерьез… - Я абсолютно серьезен – Кэссиди потерял дар речи, безмолвно замахал руками, предлагая всем оценить, на что идет Эккариус – Я считаю, он достоин выбора, как и любой из нас. Смерть или вечная жизнь. Хувер сглотнул, представляя возможные последствия. Смерть? Он был совершенно не готов к смерти! Ему нужно было что-то принципиально другое, и раз уж эти уроды не испытывали сколь-нибудь заметных трудностей… - Жизнь! Жизнь! Я выбираю вечную жизнь… - Он услышал, как скрипнула спинка под руками Эккариуса, и расшитый жилет исчез из поля периферического зрения. Вампир отстранился, довольный его решением. Кэссиди заверещал о своем недовольстве, но заткнулся, услышав ропот младовампиров, надулся, поняв, что его развели, как малька.