Крик Сирены

Я шла по длинному темному коридору, и мои шаги звонко раздавались, отскакивая от стен и потолка, гудели эхом в пространстве. Мое сердце громко и быстро билось, кровь стучала в висках, а дыхание было рваным и хриплым. Я была окутана паникой и диким животным страхом. Сама не понимая, от чего я бегу, я ускорила шаг и поспешила вперед, где меня ждало спасение. Повернув за угол, я увидела свет в конце коридора и облегченно выдохнула. Улыбнувшись, я уже приготовилась бежать, как вдруг сзади меня окликнул знакомый и любимый голос: — Лили! Лили, стой, подожди меня! Я резко обернулась, готовая выкрикнуть дорогое мне имя, но остолбенела от ужаса, окутавшего мое ушедшее в пятки сердце. Напротив моего лица висела маска, вся потрескавшаяся и страшная, и глаза у этой маски светились. Раздался не то рык, не то визг, и меня поглотил яркий неоновый свет. Я закричала. Мой крик был подобен взрыву на атомной станции, все вокруг затряслось, заходило ходуном, и тогда я проснулась. Широко распахнув глаза, я села, судорожно хватая воздух ртом. В окно ярко светило солнце, заливая всю мою комнату светом, все было тихо и спокойно. Ничегошеньки не понимая, я начала испуганно озираться по сторонам, и наткнулась взглядом на фигуру, застывшую в дверях. Внимательные зеленоватые глаза прожигали меня насквозь, обеспокоенно вглядываясь в мое лицо. Вот черные брови сдвинулись, образовывая на лбу морщинку, и массивная фигура грациозно двинулась к кровати, на которой я сидела. Он присел на край, и не переставая хмуриться, заглянул мне в глаза. — Опять кошмар? — наконец произнес мужчина приятным чуть грубым голосом. Я кивнула в ответ, виновато опуская глаза. Мне и правда было неловко, потому что каждую ночь мне снились кошмары, и ему приходилось меня будить и успокаивать, уговаривая, что все это — просто сон, и что мне ничего не угрожает. Я и сама понимала, что это лишь сны, но они были слишком реалистичны, и я каждый раз будила его своим криком. — Что приснилось сегодня? — спросил он, убирая мне за ухо прядь белых вновь отросших волос. — Ученые, — тихо отозвалась я. — Точнее один. Его маска, — я вздохнула, качая головой и хмурясь. Кошмары не прекращались вот уже семь месяцев, с тех пор, как мы вернулись в деревню. — Ты же понимаешь, что это -… — Сны, просто сны, — раздраженно кинула я, отмахнувшись рукой. — Я знаю это! — Лили, — мужчина заключил мое лицо в свои большие ладони, заставляя меня смотреть прямо в его прекрасное лицо. — Я люблю тебя, ты знаешь это? — Знаю, — прошептала я, смаргивая выступившие на глазах слезы. — Я тоже люблю тебя, Эйт. Он пару раз кивнул, улыбнулся, едва приподнимая краешки губ, и прижал меня к себе, обхватывая сильными руками. Я уткнулась носом ему в шею и втянула носом приятный запах его кожи. Он пах особенно вкусно, не как остальные люди. Запах его был очень выразительным, чуть сладковатым, чуть соленым, как морская вода, немного горьким, как горчица или мимоза, Эйт пах зеленым полем, лесом, пчелиным медом и сотами, дымом и табаком. Последнее время он стал много курить, сам собирал табак и делал его, сам крутил сигары. Спокойная и размеренная деревенская жизнь пошла ему на пользу. Он стал более общительным, мягким и открытым, начал шутить и больше улыбался. Теперь, заглядывая в его глаза, я не видела той боли и печали, которая сопровождала его годами, я видела там отражение ясного дня, видела там спокойствие и безграничную любовь ко мне, что меня даже задевало и трогало. Я не любила так, как любил он. Теперь не любила. После всего произошедшего мои чувства ко всему будто притупились, мягкие линии и черты покинули мою душу, оставляя за собой тьму и пустоту. Казалось, что во мне остались только страх и жестокость. Даже спокойствие, которое пришло ко мне по возвращении домой, было недолгим. Оно покинуло меня, и теперь я не могла обрести покой и пристроить себя. Я все чего-то ждала. Чего-то плохого и неизбежного. Любовь осталась, это факт. Но какая любовь? Я стала жуткой собственницей, ревновала Эйта ко всякой девушке, которая кидала на него пусть даже мимолетный взгляд. Мои глаза сразу разгорались ярко-красным пламенем, из груди вырывался грозный рык, и теперь ни одна даже самая отчаянная девушка не осмеливалась смотреть в сторону моего Эйта. А он все понимал, не злился на меня, потому что любил. А я чувствовала себя виноватой, и это разъедающее чувство вины убивало. Мама целыми днями пропадала на поле, где жильцы деревни выращивали картофель. Маме нравилось земледелие, и ей очень нравился Эйт, который все помогал делать по дому: колол дрова, носил воду, топил баню и охотился. Охотились мы вместе, конечно. Когда я охотилась, я забывала обо всех проблемах. Все словно отступало на задний план, ничего меня не волновало и не беспокоило, кроме оленя, зайца, кабана или еще какой живности, на которую был настроен мой волчий взгляд. Эйт иногда охотился в виде волка, а иногда как человек, чтобы поддержать меня, ведь я не обладала способностью полного обращения. Иногда мы вдвоем ходили за стену, которая теперь осталась без надзора и охраны, изрядно заросла плющом и вьюнком, кое-где начала разваливаться. С орками, как и с Учеными, было покончено навсегда. Я убила их всех, но и это не придавало мне облегчения. Когда мы были с Эйтом вдвоем, я становилась прежней. Доброй, улыбающейся, отзывчивой Лиллиан Райли, которая не боролась с орками, не была в лагере для сверхъестественных существ, не убивала главного надзирателя лагеря, не знала о своих способностях и не была оборотнем. Как сейчас, я просто сидела в крепких объятиях любимого человека, чувствовала себя маленькой, беззащитной и ранимой девушкой, которой так нужно мужское широкое плечо и поддержка. Я вдыхала аромат его кожи и мне было хорошо. Счастье постепенно заполняло все мое существо, и я уснула с застывшей на лице улыбкой. Когда я вновь открыла глаза, обнаружила себя на плече у спящего Эйта. Он лежал на спине, чуть откинув голову назад и приоткрыв рот, его грудь мерно вздымалась и опускалась, а сердце билось медленно и глухо. Я улыбнулась и, не желая будить его, осторожно выбралась из объятий и вышла на улицу. Вдохнув свежий воздух и еще раз улыбнувшись, я пошла к умывальнику. Вода была теплой и приятно ласкала кожу, это и натолкнуло меня на мысль сходить к лесному озеру, у которого мы часто бывали с Эйтом. Не переодеваясь, в одной ночной рубахе, не прикрывающей колени, и босиком я вышла за ограду и двинулась по пыльной дороге к лесу. Настроение стремительно двигалось вверх.