Голосом водопадов твоих

Aether - Catharsis

      Оторваться от неё – в этом заключалась невероятная, незнакомая ему ни с кем прежде сложность. И это был только первый пункт из бесконечного списка неотложных дел, что ожидали его за дверью каюты. Ожидали их обоих.       Найти и успокоить слоняющегося где-то в чащобах корабля одинокого мальчика, лишившегося родителей.       Разбудить пятьсот человек от более чем векового криосна, внушительно объяснить всем, что происходит, чтобы потом дополнительно отвечать на идиотские одинаковые вопросы каждому индивидуально. На которые, к тому же, у него самого нет ответов.       Вляпаться в очередной неловкий разговор с О, чтобы сказать ей, что нет, 125 лет – не слишком долгий срок, чтобы вернуть его безусловную любовь к невинной младшей сестренке. Что вечности, пожалуй, будет недостаточно.       ...Из которого обязательно угодить прямиком в выяснение отношений с Эхо. Великолепно же у тебя получается быть хорошим парнем, Беллами Блейк. В частности, по отношению к своей девушке.       Ну и ах да, точно. Решить судьбу человечества. В очередной, мать его раз. Знал бы кто, как заебало – с самого первого.       Маленькая ладонь чуть сильнее сжала его пальцы, и Беллами с удивлением почувствовал, как злость испаряется так же быстро, как и поднялась. От одного взгляда на солнечные зайчики, что резвились в золоте её волос, разметавшихся по подушке в розоватом свете двух незнакомых солнц.       В каюте был иллюминатор – огромный, открывающийся одним щелчком кнопки, которую он недавно без труда нашарил в темноте. Похожий был в комнате, что они занимали на ковчеге. С Эхо.       В груди что-то снова предупреждающе виновато сжалось.       Забавно – Беллами всегда презирал Финна. За ту давнюю отвратительную историю с Кларк и Рейвен. Видел бы он себя сейчас.       Они обе, безусловно, этого не заслуживали.       Так какого черта ты к тридцати годам так и не научился держать себя в руках?       - Белл, - позвала она, словно услышав его бессловную внутреннюю борьбу, и легонько коснулась губами лежащего в плотную с её лицом плеча: - Мы со всем разберемся. Поступим правильно.       Он криво улыбнулся, с облегчением чувствуя, как в груди распускается натужный узел вины. Меньше всего Беллами ожидал, что с Кларк так легко станет эгоистом - прямо, как в юности. Странно, но ощущение себя прежним приносило неимоверное облегчение: от бремени войны, смертей и всех неверно принятых решений.       «Я прощаю тебя», - прошлое прошелестело на задворках сознания ласковым эхом её голоса, и он с пустой и лёгкой головой побежденно рухнул с локтя на подушку, зарываясь носом в душистую макушку.       - Тебе придется остаться, Принцесса, - пробурчал он прямиком в волосы Кларк, крепко сжимая объятия на её талии. – Считай, я тебя похищаю.       - Чувствую, это будет самое мучительное заключение в моей жизни, - она фыркнула и развернулась к нему лицом. В голубых глазах полыхнули веселые искорки: - Ну, или как минимум, самое вероломное.       Насколько же гармонично уместной она была в его руках, что он рефлекторно принялся сцеловывать тихий смех с её губ – и находил в них лишь трогательно-нежный, сонастроенно-внимательный отклик. Что уже знал ответ, спрашивая:       - Возьми выходной и побудь со мной, Кларк. Прежде, чем унесешься опять спасать весь долбанный свет. Прежде, чем все начнется – снова.       Она откинулась в размышлении назад на подушку прежде чем вынести свой вердикт:       - Со стороны заключённого будет два условия.       - Разумеется! - кто бы здесь, право, не удержался от иронии. - Великая Ванхэда! Всегда знал, что политика не пошла тебе на пользу.       - Во-первых, - Кларк, разумеется, проигнорировала его выпад. - Мы найдём что-то поесть, иначе до спасения всего света попросту не дотянем.       Глупо было бы спорить.       - И, во-вторых, - как же, он оказывается скучал по ней. По этому не терпящему возражений тону: - Мальчик, Белл. Надо поговорить с ним. Представь, каково ему сейчас.       - Материнство тоже, - фыркнул Беллами, за что получил возмущённый тычок под рёбра и поспешил возвести руки вверх в мирном жесте: - Ладно, ладно! Условия приняты!       Видимо, Кларк не посчитала выражение его лица достаточно виноватым, поскольку от летящих в лицо собственных брюк его спасла только хорошая реакция.       - Кто ещё кого похитил, - проворчал он, нехотя поднимаясь и влезая в совершенно нежеланный предмет одежды и борясь с предательской счастливой улыбкой, щекочущей губы.       - Криосон. Нашу сознательность, очевидно, - раздался её вздох со спины, а руки мягко обвили его за живот.       Беллами откинул голову и закрыл глаза, прислушиваясь к ощущениям от легких поцелуев, что в следующий миг потекли вдоль его позвоночника.       - Если ты и правда планируешь сегодня увидеть еду и найти мальчишку, очень советую остановиться, - прорычал он в потолок, жмурясь от удовольствия.       Ручейки исчезли - под задумчивым взглядом карих глаз Кларк спрыгнула с к кровати, на ходу подбирая с пола и одевая чёрную майку.       Что-то во всём этом было не так.       Необычным.       Что-то во всем этом было ему в новинку.       Вернее, даже не так: что-то, вопреки обыкновению, отсутствовало.       Наблюдая за тем, как белые пальчики Кларк шнуруют высокие армейские ботинки,       Беллами задумался.       Точно.       Неловкость и настороженность.       Вот чего он, к собственному изумлению, не наблюдал сейчас между ними – в отличии от всех прочих его девушек, вне зависимости от того, была ли совместно проведенная ночь началом отношений или приятной случайностью без обязательств.       Умиротворенная и полная открытость – вот как он бы охарактеризовал это странное настроение. Никакой надобности кем-то притворяться, чтобы утаить определяющее его суть бремя неискупимой вины и ответственности. Чтобы замаскировать вселенскую усталость, шаркающей походкой без устали ходящую за ним вслед.       Потому что сама Кларк, как и он, была с ней знакома не понаслышке.       Потому что с ней рядом всё непосильное делилось надвое, и даже вдруг начинало казаться ему, нет, им - по плечу. Начинало попахивать чем-то многообещающим       В глубине души Беллами всегда знал, что именно почувствует, когда это случится. И даже всю неотвратимость – тоже. По крайней мере, до тех пор, пока как полнейший мудак заживо не похоронил её – и не съебался в космос.       Хотелось или танцевать от радости, или долго и грустно смеяться. Или, в конце концов, заслуженно двинуть себе в челюсть.       Блейк, конечно, сделал четвертое – открыл перед ней дверь из каюты и склонил голову в шутливом поклоне:       - После вас, Принцесса.       Принцесса засмеялась и утянула его за собой по коридору.       Кажется, он начинал чуть лучше понимать, что означало теплое чувство, разливающееся в груди от её прикосновения.       Незнакомая красавица-планета в иллюминаторе больше не смотрела так строго – и угрожающе. Кажется, он начинал верить, что все у них получится.