So lift your eyes if you feel you can Reach for a star and I'll show you a plan I figured it out What I needed was someone to show me. — Air Supply, 'Lost In Love'
В первые же декабрьские выходные персонал замка принялся украшать Хогвартс к Рождеству. Эту часть своих обязанностей Гермиона любила больше всего. А вот Северус был не рад. Год назад всеобщей повинности он избежал, но в этом году Минерва его прижала — видимо, всё ещё имела на него зуб за тот случай, когда портреты заступились за него в учительской. Снейп неохотно подчинился. Гермиона наблюдала за ним: профессор делал вид, что помогает Флитвику передвинуть дерево на нужное место, а сам исподтишка тыкал палочкой в сторону ели, которую украшала Макгонагалл. После его махинаций украшения либо пропадали, либо меняли цвет. Гермиона с прищуром посмотрела на него, пока он не почувствовал ее взгляд, и скорчила укоризненную мину. Он поднял бровь — сама невинность! — и уставился на нее в ответ, словно не понимая, что она имела в виду. Просто агнец непорочный, ехидно подумала Грейнджер, но Снейп поневоле приостановил свою подрывную деятельность. По правилам, украшениям следовало быть нейтральными: понемногу цветов всех факультетов и сусальное золото, чтоб порадовать глаз. Но сложно было не заметить: над всем доминировали красные и золотые тона, а серебра было совсем чуть-чуть. А из зеленого вообще только елка и падуб. Заметив сию несправедливость, Гермиона последовала примеру Снейпа и поменяла цвета нескольких безделушек. Это немного смягчило угрюмый вид профессора, которым она имела удовольствие любоваться весь день. Сложно сказать, что именно для Северуса означало Рождество, подумала Гермиона. Вместо того, чтобы собственноручно украшать башню своего факультета, как другие деканы, он позволил взять дело в свои руки студентам. Праздничные мелодии ему нравились, но не слишком — когда Гермиона, немного стесняясь, подобрала коллекцию синглов, он забраковал почти все и оставил в плейлисте лишь несколько треков. Как ни странно, он благоволил к рождественским песнопениям, но ко многим из классических шлягеров оставался равнодушным, а некоторые и вовсе не переносил. В прошлом году профессор свое жилище не украшал, припомнила Гермиона, но тогда они не часто виделись. Возможно, причина крылась в несчастном детстве. Хотя взять того же Гарри, которому тоже не очень-то весело было в детстве, — Поттер каждый год безумно радовался наступлению этого светлого праздника. И насколько счастлив был Гарри, настолько же Северус был склонен полностью игнорировать торжество. Гермиона совершенно не знала, что ему подарить. С остальными решилось просто. На самом деле, виновато думала Грейнджер, сложнее всего было уделить внимание каждому, потому что она то и дело витала где-то в облаках. Ко дню рождения профессора Гермиона уже выбрала сюрприз, и это оказалось на удивление легко, но этот подарок она берегла на потом. Северусу должно было исполниться пятьдесят — важное событие, по мнению Гермионы. Сам-то Снейп дням рождения придавал не больше значения, чем Рождеству, а ей ужасно хотелось это изменить. От него она подарков не ждала, но, без сомнения, он чувствовал себя обязанным что-то придумать, и это его еще больше раздражало. Они провели вместе столько времени, а она всё еще порой не могла его раскусить. Задача усложнялась тем, что Гермиона и так все время что-нибудь покупала профессору, если случайно замечала, что он в чем-то нуждается, или если знала, чего бы ему хотелось. Вскоре после начала занятий она увидела, что у него почти закончился лосьон после бритья, и купила бутылку нового, запах которого ей понравился. Снейп промолчал, но в следующий раз, когда флакончик закончился, сам купил такой же. Когда она ходила за покупками в книжный, то, как правило, выбирала книги, которые нравились им обоим. Иногда профессор делал то же самое для нее. В целом, ему ничего особенного не требовалось и не хотелось, он вообще спокойно относился к мирским благам. Проще всего подарить какую-то приятную мелочь, но Гермиона была воспитана иначе: она верила, что подарки для особых случаев должны быть более значимыми. Порой воспитание слишком усложняло ей жизнь. Длинный день, наконец, закончился. Гермиона с радостью ускользнула обратно в тишину и покой подземелий и с облегчением растянулась в кресле у камина, рассеянно поглаживая Крукшанкса, забравшегося ей на руки. Через несколько минут явился Северус и сердито зыркнул на нее, но Гермиона только лениво улыбнулась в ответ. — Судя по выражению твоего лица, мы сегодня вечером ничего украшать не будем? — поддразнила она. — И завтра тоже, и вообще никогда! — рявкнул Снейп. — А-а. Я-то всё гадала, будем или нет. Гермиона считала, что просто грех игнорировать такой праздник, однако не слишком переживала. Северус пристально глянул на неё, и она улыбнулась, похлопав по дивану рядом с собой. — Иди сюда. Он уселся рядом, и Гермиона аккуратно, чтоб не спугнуть мурлыкающего кота, придвинулась ближе. — Не надо так хмуриться, — пробормотала она, мягко разглаживая складки меж его бровями кончиком пальца. — Морщины будут. Он тихо фыркнул. — Какая невероятная трагедия. — Представь себе, — рассеянно ответила Гермиона, поглаживая пальцем его брови. — Пока мы с тобой снова не встретились, я и не подозревала, что твоя внешность просто маскировка, — добавила она, прослеживая желобок между носом и ртом. — Зачем тебе это? — Так уж повелось… Мы были бедны, а родители обо мне нисколько не заботились, — просто ответил он, легко целуя кончик пальца, ласкающий его губы. — Просто не обращали на меня внимания, денег всегда не хватало. В Хогвартсе стало получше: чистая школьная форма, дыры на одежды починены, я стал соблюдать гигиену и хорошо питаться — но этих мер было недостаточно, да и поздно уже. Зубы у меня всегда были кривыми. Во-первых, они изначально росли криво. Во-вторых, меня регулярно — почти регулярно — били в челюсть. А потом пришла пора отрочества, она-то и доконала мою кожу и волосы. Ближе к совершеннолетию, когда ситуация стала выправляться, я рассудил, что в отталкивающей внешности есть свои плюсы. Глядя на меня, люди думали “что за грязный урод” и переставали обращать внимание. Они меня недооценивали. Всеобщей любовью я, мягко говоря, не пользовался, так к чему себя приукрашивать? Я решил, что не стоит стараться. Во времена моей педагогической карьеры ничего особо не изменилось. Меня не волновало отношение других, и это стало частью моего образа. Это было отчасти превентивной мерой от чужого любопытства. Эдакий барьер между мной и окружающим миром. У меня по-прежнему не было стимула заботиться о внешности, а уж что с волосами творят испарения кипящих котлов в полусыром подвале, ты сама знаешь. Даже стресс не нужен. — Звучит логично. Но все равно ужасно… — вздохнула она. Снейп снова фыркнул и обнял ее за плечи. — Северус? — Да? — Я хотела тебя спросить, — неуверенно начала Гермиона. — Не может быть! — отозвался зельевар. — Ну… — Гермиона не знала, как он отнесется к вопросу. Глубоко вдохнув, она выпалила то, что крутилось у нее на уме уже несколько месяцев: — Я о Лили. Я… на нее чем-то похожа? Ну, я имею в виду… — Она замолчала, так как не до конца была уверена, что именно имела в виду. Снейп издал неопределенный звук. Обернувшись, Гермиона поняла, что он искренне изумлен столь неожиданным вопросом. Нахмурившись, профессор перевел взгляд на камин. В его глазах заплясало отражение пламени. — Возможно, в какой-то степени, — наконец, медленно, взвешивая каждое слово, произнес он. — Своей добротой, дружелюбием, милосердием. Умом — хотя смею предположить, твой образ мыслей более академический и острый. Но в остальном — нет, ты на нее совсем не похожа. Она была смелой и снисходительной, как и ты, но намного спокойнее. И она… она была не такой сильной, как ты. Она была более… хм… заботливой в домашнем смысле, ну как Молли Уизли, но иногда довольно-таки поверхностной. И чего у нее точно не было — так это твоего темперамента, — добавил он, показательно вздохнув. — И в то же время она была не такой… управляемой, хотя в чем-то более уверенной. Честно говоря, я никогда не думал об этом. — Никогда-никогда? — Нет, — жестко сказал он, сжимая ее плечи. — Я никогда не сравнивал вас, по крайней мере, сознательно. — Ну я не это имела в виду. Мне так кажется, — честно добавила Гермиона. — Мне просто… интересно. Она так долго была важнейшей частью твоей жизни. — Прошлой жизни, — тихо акцентировал Снейп, и Гермиона улыбнулась в ответ. — Не переживай, я не буду комплексовать, обещаю. Это просто банальное любопытство. — О, ну в это я легко могу поверить! Неудивительно, что твой фамильяр именно кот. Услышав эти слова, Крукшанкс лениво приоткрыл один глаз и смерил профессора презрительным взглядом, подергивая хвостом. — Осторожно! Ты же его обидел. — И в мыслях не было. Отличная попытка, Шкура. — Профессор протянул руку и почесал рыжее кошачье ухо. Полуниззл тут же сдался и замурлыкал. — Он знает, как меня подловить. — Не он один, — ехидно пробормотала Гермиона и была вознаграждена совершенно порочной улыбкой. — Ты тоже будешь мурлыкать, если тебя почесать в правильном месте? — А ты попробуй. После тщательного и внимательного исследования данного вопроса Северус вынужден был признать, что нет, Гермиона все же не мурлычет. Но он извлек из нее столько разнообразных звуков, что мог бы вогнать в краску любого слушателя. Сонная и удовлетворенная, Грейнджер лежала в объятиях любовника, слушая его медленное дыхание. Пресыщенно вздохнув, она лениво потянулась и снова расслабилась, поудобнее устраивая голову на плече зельевара. — У тебя занятия через пару часов. Как ты их проведешь в таком измотанном состоянии? Он сонно хмыкнул и поцеловал ее в макушку. — О да, не стоит преподавать, когда я так измотан, — согласился он, зевая. — Ведь это приводит меня почти всегда — я говорю "почти", обрати внимание — в хорошее настроение. Студенты растеряются и впадут в прострацию. — Вполне логично. Даже я не могу представить тебя в хорошем настроении. А у студентов и вовсе от страха коленки задрожат. — Не вредничай. В конце концов, это ты источник сего зла. — Хм… Тогда мне надо срочно загладить вину. — Так и знал, что ты хочешь меня убить. — Ты же был не под Империусом, милый, у тебя к нему иммунитет, — ответила она, зевая, — и не сказать чтоб сильно сопротивлялся. Снейп не ответил, Гермиона улыбнулась, прижимаясь теснее, и жалобно протянула: — А ты правда не собираешься украшать дом на Рождество? — А ты правда помнишь, что в сентябре тебе исполнилось тридцать, а не тринадцать? — саркастически поинтересовался Северус, театрально вздохнул в традиционно мужской страдальческой манере, нашарил под подушкой волшебную палочку и уселся на кровати. Гермиона приподнялась на локте и с веселым недоумением принялась наблюдать за серией странных сложных движений профессорской палочки, которые она никак не могла распознать. Сначала вроде бы ничего не происходило, но через несколько мгновений мрак в углах комнаты стал темнее, а огонь заплясал ярче и жарче. Воздух тоже нагрелся, ушла характерная для подземелья сырость. Ноздри защекотал запах смолы и хвои, древесного дыма и почему-то глинтвейна. Гермиона удивленно моргнула, но странные тени на периферии зрения не исчезли. И вдруг ее озарило: каким-то удивительным образом Снейпу удалось создать рождественскую атмосферу без внешней мишуры. Столь тонких и сложных заклинаний она, кажется, в жизни не видела. Гермиона только и смогла вымолвить: — Никогда бы не подумала, что тебе так хорошо даются такие чары. Прозвучало довольно-таки критично, но удовлетворенное фырканье профессора свидетельствовало, что он нисколько не обиделся. — Да я просто любитель. У меня на это ушло лет пять. Гермиона разулыбалась. — Ты пять лет потратил на рождественские заклинания? Он нахмурился. — Я не лишен сентиментальности. Просто вкус у меня куда лучше, чем у большинства. Гермиона еле сдерживала смех. — Могу себе только представить невероятное изумление мирового сообщества, узнай они, что Северус Снейп таит в себе такие таланты. — Да кто тебе поверит, — кисло пробормотал профессор, и Гермиона расхохоталась в ответ. Может и зря — хоть Северус теперь и больше позволял подшучивать над собой, он всё еще этого не одобрял, однако Гермиона не сдержалась. Снейп вел себя так настороженно, что она боролась с желанием кинуться ему на шею и растрепать волосы. — Можешь сколько угодно возражать, но я снова и снова буду повторять, что ты очень милый. И эту тайну знаю только я, внезапно осознала она. У нее возникло странное собственническое чувство — быть той единственной, кто знает его с этой стороны, единственной, кому он всецело доверяет. Потянувшись, она поцеловала Северуса. Он впал в угрюмость и на поцелуй не ответил, но Гермиона не обратила внимания на перемену настроения, опрокинула его на спину и пристроилась поудобнее рядом. Он сдался и обнял ее, бормоча под нос что-то похожее на “невыносимая”. Гермиона улыбнулась и закрыла глаза.* * *
Несколько ночей спустя Гермиона проснулась в постели одна, дрожа от холода. Она несколько раз моргнула, прогоняя сон, всматриваясь в шевеление теней возле двери. — Северус? — сонно позвала она. — Не хотел тебя будить, — мягко отозвался зельевар. — Ничего страшного. Куда ты собрался? — Поболтать с мертвецами. Спросонья она не сразу сообразила. — А! Портреты. — Да. Я хотел дать тебе поспать, но если ты хочешь присоединиться... — Очень. — Оденься, там прохладно. Кивнув, она выскользнула из постели и дрожа натянула одежду. — А если нас застукает Минерва, мы сможем сказать, что я пришла, чтобы открыть тебе дверь, — она-то не знает, что тебе не нужен пароль, — заметила Гермиона, влезая в джинсы. — Именно, — ответил Снейп, — но нам это не потребуется, она очень крепко спит. — Пожалуй, даже спрашивать не буду, откуда тебе это известно… — Профессор возмущенно вскинул на неё глаза, и Гермиона улыбнулась: — Прости. — Ты готова? — подчеркнуто терпеливо спросил Северус. — Почти. Мне бы только причесаться. — Твои волосы в полном порядке. — Ага, у меня воронье гнездо на голове! — Ничего удивительного, — язвительно заметил зельевар, впрочем, тут же смягчив колкость. — Заметь, я никогда не жаловался. Ну, теперь-то мы можем идти? Не хотелось бы потратить на это всю ночь, надо и поспать немного. — Тогда неплохо было бы пораньше спохватиться! — пробормотала Гермиона, торопясь вслед за ним по пустынным коридорам. — Поспорь мне еще. Гермиона промолчала и отправилась за Снейпом в кабинет директора. Северус казался немного напряженным — и можно было понять почему: последний раз он приходил сюда около десяти лет назад, когда это был еще его кабинет. Горгулья у подножия лестницы подняла голову и уставилась на них, перевела взгляд на Северуса, шагнула в сторону, почтительно поклонилась и хрипло каркнула: — Директор... — Спасибо, — кивнув, негромко ответил Северус. Реплика прозвучала резко официально — обычно это означало, что профессор чувствует себя не в своей тарелке. Они начали подниматься по лестнице, и Гермиона коснулась его спины, ощутив под рукой жесткие мышцы. Оказавшись перед дверью, Снейп тяжело сглотнул, а потом выпрямился и взялся за ручку. Он загораживал собой дверной проем, Грейнджер не видела, что происходит внутри, зато слышала слабые перешептывания. Вскоре раздался ясный голос: — Северус? На мгновение воцарилось абсолютное безмолвие. Профессор шагнул вперед, ей удалось проскользнуть следом и закрыть дверь. Оглядевшись, Гермиона увидела, что все портреты стоят у края своих рам и склоняются перед ним в тишине. А затем, один за другим, они разразились аплодисментами. Хлопки, поначалу редкие, переросли в овации, многие начали выкрикивать приветствия и поздравления. Гермиона пристально наблюдала за Снейпом. В его глазах читалась неясная боль. Грейнджер поняла — это реакция на первое признание, первую благодарность, которую он никогда раньше не получал, — сама она не заговаривала об этом, потому что не знала как, а больше никому и дела не было. Именно в тот момент Гермиона приняла решение: сделать все, чтобы мир признал его заслуги, неважно, сколько прошло времени. — Приятно вас видеть, — сияя, приветствовал их Дамблдор. — Я бы сказал: любопытно вас видеть, — ехидно заметил Финеас. — Так вот почему вы так защищали ее, Северус? — Нет, — коротко произнес профессор, — я просто не так предубежден, как вы. — Что вовсе не сложно, — с улыбкой вмешалась Дайлис, не дав ему возразить. — Альбус прав — мы рады вас видеть. А теперь, когда вы оба здесь, расскажите нам всё! Северус облокотился на подоконник и осмотрелся. Похоже, зельевар немного расслабился. Помедлив, он вдохнул поглубже и начал свой рассказ с того момента, как покинул Хогвартс в роковую ночь. Гермиона, уже зная заранее историю, слушала вполуха, больше интересуясь выражением лица Снейпа и наблюдением за аудиторией — от его слов они то ахали, то с ужасом таращились на него, то грустили. После рассказа о Битве Северус перешел к описанию своих странствий. Единственным звуком в темной комнате был его голос. Краем глаза Гермиона заметила серебристое мерцание — у дверей кабинета собрались призраки Хогвартса. Явился даже Пивз — необычайно смирный, он вел себя безукоризненно. К тому моменту, как эпопея подошла к своему завершению, Северус почти охрип, но держался хладнокровно и сдержанно перед молчаливыми зрителями. — И какова же ваша роль во всем этом, моя дорогая? — тихо спросил Дамблдор у Гермионы. Когда профессор рассказывал о Битве, в глазах директора блестели слезы, но сейчас от них и следа не осталось. Грейнджер посмотрела на портрет Дамблдора, изо всех сил пожелав его возненавидеть — и поняла, что не сможет. Она взглянула на Северуса и увидела, что он, как никто, ее понимает. — Я первая узнала, что он жив! — ответила она, непроизвольно улыбаясь своим воспоминаниям. — Буквально врезалась в него на станции Ватерлоо. Он, конечно, тут же сбежал, но я стала его искать и выследила. — И тем самым навлекла на себя неприятности, — вкрадчиво произнес Северус, — перевернула всю мою жизнь и запугала всех вокруг, чтобы вернуть меня сюда. Гермиона возвела очи горе и заметила, как некоторые портреты прячут улыбки, — видимо, достаточно хорошо знали Снейпа и понимали его настроение. Финеас наградил ее высокомерным взглядом, но Дайлис открыто рассмеялась, а Дамблдор прикрыл лицо рукой. — А теперь? — поддразнил Альбус. Северус и Гермиона просто молча воззрились на него, и Дайлис захохотала: — Моя дорогая девочка, ты слишком много времени проводишь с Северусом. Даже бровь у тебя приподнимается абсолютно так же, как у него, хоть и не столь выразительно. — После войны у вас тут маловато поводов для веселья, как я погляжу, — сухо заметила Гермиона и услышала фырканье Снейпа. — Вы даже не представляете, — язвительно процедил Финеас. — Ни за что не поверю, что лично вам есть до нас дело, — огрызнулась Гермиона. — До вас, конечно, нет, — прохладно изрек Найджелус, — но директоров — выходцев из Слизерина — было всего двое, и Северус — один из них. Вряд ли в ближайшие несколько столетий другой слизеринец сможет занять этот пост. Естественно, меня волнует его карьера. Вот только жаль, что ему недостает вкуса... — Финеас... — Северусу было достаточно сказать лишь слово, оно даже не прозвучало достаточно угрожающе, но бывший директор мгновенно умолк. "Мне бы так!" — некстати подумала Гермиона. — Счастлив за вас обоих, — серьезно заверил их Дамблдор. — Признаюсь, удивлен — но счастлив. Теперь, когда я наконец-то вижу вас после всех этих лет… это… логично. — Понятия не имею, о чем вы, — отрезал Снейп. — И я! — поддакнула Гермиона. Дамблдор расплылся в улыбке. — Нет, конечно же, нет! Тем не менее позвольте вас поздравить. После всего, что ты пережил, Северус, ты как никто заслуживаешь счастья. И вы тоже, Гермиона. Истинное счастье теперь редкость. — Да вы просто созданы друг для друга, мисс Грейнджер, — улыбнулась Дайлис. — Мне тоже так кажется, — сухо произнесла Гермиона и улыбнулась, когда Снейп насмешливо взглянул на нее. Часы на столе тихо отщелкнули время, и она моргнула. — Боже, Северус, уже пять утра, через четыре часа тебе на занятия. — Пора идти, — согласился Снейп, повернулся, напоследок оглядев портреты, парочке из них кивнул. — Удачи вам обоим! — мягко напутствовал Дамблдор. — Как всегда, можешь рассчитывать на конфиденциальность. Так ведь, Финеас? — многозначительно добавил он. — Естественно! — вознегодовал портрет. — Я ни за что не предам собрата-слизеринца. — При случае конечно же предашь, но на сей раз тебе лучше воздержаться! — рявкнула Дайлис и улыбнулась. — Больше не задерживайся с визитами, мальчик. Без тебя все не так. А ты не позволяй ему слишком много, дитя, — подмигнула она Гермионе, отчего та почувствовала себя несколько тревожно — услышав подобное от женщины, которая мертва уже почти два столетия. Пробормотав что-то вроде вежливого прощания, Северус обернулся к двери и удивленно застыл при виде призраков. Видимо, раньше он их не заметил. Они тихо склонились перед ним, подобно портретам, и пробубнили в унисон: “Директор”. Даже Пивз, обратила внимание Гермиона. Полтергейст заметно нервничал. Впрочем, для него это было обычное поведение. После долгой паузы Северус церемонно кивнул в знак признательности, и призраки просочились сквозь стену. Провожая их взглядом, он тряхнул головой, отвернулся и быстро вышел из комнаты. Гермиона побежала за ним по лестнице и нашла его внизу. Он стоял, глядя в пространство. Гермиона подошла к нему, горгулья за его спиной бесшумно скользнула на место. — Северус? — Я в порядке. Ночь выдалась долгая — только и всего. — Да уж. Пойдем. Он потряс головой. — Мне нужна сигарета. — Ладно. Пойду, разожгу камин — слишком холодно. Не задерживайся.* * *
В спальню Снейп вернулся спокойным. Одежда его, намокшая от снега, слегка отдавала дымом. — Лучше? — осторожно спросила Гермиона. — Более-менее, — рассеянно ответил он, разделся и скользнул к ней под одеяло. — Я так удивилась, когда заметила призраков. — Я ждал их. Они с самого начала были на моей стороне. — Правда? — Да. Сначала Барон, тогда мне было всего одиннадцать. Он всегда присматривал за одиночками. Когда я возглавил факультет, доклады барона меня очень выручали, я сумел помочь многим студентам. Я узнавал все больше тайных мест в замке, и привидения стали меня замечать. — Он улыбнулся. — Когда Пивз в первый раз встретил меня, запустил что-то мне в голову — не могу вспомнить, что именно — а я швырнул это в него обратно. Видимо, никто так раньше не поступал. Это стало своего рода игрой. Всякий раз, когда он замечал пакости Мародеров, он вступался за меня — возможно, просто потому, что мишени из них выходили куда привлекательнее — их было больше. Став учителем, я по-прежнему иногда разговаривал с привидениями. Они повинуются директору. В тот последний год Пивз очень помогал — лично предотвращал худшие выходки Кэрроу. Он их ненавидел — как и все призраки замка. — Рада знать, что у тебя были союзники, хоть и мертвые. А Дайлис мне нравится! — добавила она, и Снейп в ответ улыбнулся. — К ней надо привыкнуть. Полностью чокнутая. У старых портретов бывает, — зевнул Снейп. — Через три часа тебе идти в класс. Поспи немного... — Погладила его по голове Гермиона. Он не ответил, только зарылся лицом ей в волосы.* * *
Несколько дней спустя профессор подошел к ней с серьезным разговором. — Гермиона, нужно кое-что обсудить, — без экивоков начал он, и Грейнджер подняла глаза от книги. Она знала, его что-то беспокоит: в последнее время Северус стал каким-то рассеянным. — Что такое? Все в порядке? — Нет. — Он аккуратно уселся напротив неё: колено в холодные дни все еще болело. — Завтра начинаются каникулы, я уеду на несколько дней по делам. Личным делам, — добавил Снейп, предупреждая вопрос. — Можно с тобой? — спросила она, несколько сбитая с толку быстротой происходящего, — весь этот разговор был абсолютно неожиданным. — Нет. Я собираюсь сказать слизеринцам, что, если в мое отсутствие возникнут проблемы, пусть обращаются к тебе, если ты не против. Больше я никому не доверю за ними присматривать. Это ее потрясло. Она знала его достаточно давно, чтобы понять, насколько он предан своему факультету. Редкую неделю в его кабинете не появлялась пара-тройка студентов, чтобы посоветоваться о серьезных или не очень вещах. Он ни с кем не обсуждал учеников, даже с ней, но объяснил, что большей частью их проблемы не стоят и выеденного яйца, им просто надо с кем-то поговорить. Они не привыкли, что кто-то может быть на их стороне. — Ну конечно! Но ты такой загадочный. Может, побольше расскажешь? Профессор заколебался, но решительно тряхнул головой. — Пока нет. Не хочу вводить тебя в заблуждение. Может, то, что я хочу, в принципе невозможно. — Это имеет отношение ко мне? — догадалась она, смущаясь. Он кивнул. — Гермиона, не выпытывай. Клянусь, ничего опасного и противозаконного. Я расскажу, если у меня все получится. Обещаю вернуться максимум через неделю. Она выждала несколько секунд, а затем вздохнула и сдалась. — Ладно. Но я буду переживать. — Ну и зря, — хмыкнул он. — Знаю. Но все равно буду. — Ну если тебе от этого станет легче. Гермиона совершенно не имела представления, где он и чем занимается, что одновременно тревожило и раздражало. У него была какая-то цель, но она понятия не имела, какая. К счастью, переживать ей было некогда из-за нашествия в ее кабинет полчищ слизеринцев. Многими двигало исключительно любопытство, у парочки возникли небольшие проблемы, а остальных просто надо было выслушать. Как-то она спросила, почему бы им не подождать профессора Снейпа, и один из визитеров — мальчик с очень взрослыми глазами, Гермиона никогда не видела такого взгляда ни у одного третьекурсника — лаконично ответил: — Декан сказал, мы можем доверять вам, как ему. — Он правда так сказал? — Да. Нам это тоже показалось странным. Ой, только не обижайтесь, профессор, — добавил он неловко. Это ее поразило. Личное доверие, которое ей оказывал Северус, это одно, но ведь он доверил ей слизеринцев. Вернулся Снейп дней через десять. Крукшанкс вдруг замяукал, спрыгнул с колен хозяйки и побежал через комнаты в ее кабинет. Так Гермиона узнала, что профессор вернулся. Она пошла за котом и в дверях увидела, как ее фамильяр вьется вокруг Снейпа, почти сбивая его с ног. Бормоча неискренние ругательства, Северус погладил кота, встал и отряхнул снег с магловского пальто. Профессор выглядел измотанным. На лице его было то самое особенное выражение, которое выдавало множество последовательных аппараций на большие расстояния. Хмурясь, чтобы скрыть облегчение, Гермиона уперла руки в бока, подражая Молли Уизли. — И который, по-твоему, час, Северус Снейп? — сурово спросила она. Судя по его ухмылке, пародия удалась. — Дорогая, я дома! — протянул он ехидно, голос звучал устало. — Где тебя носило? — Я соскучился. — Не заговаривай мне зубы, — отрезала Гермиона, узнав жаждущий взгляд. Она попыталась воспротивиться, напомнив себе, что должна сердиться. — Где ты был? Отключил телефон и не отвечал моему Патронусу! — Виновен, — признал он, роняя пальто на пол и приближаясь к ней с вполне определенными намерениями. — Так и будешь вилять? — Ага, — спокойно ответил он, прерывая приготовленную гневную отповедь поцелуем. Гермиона тоже соскучилась, и уже почти сдалась, но у нее еще достало духу отстраниться и строго уставиться на него. — Северус! Ответь мне! — Потом, — проурчал он, утыкаясь ей в ямку между плечом и шей. Гермиона убедилась, что дверь кабинета закрыта, стараясь не вздрагивать и не терять контроль. — Северус… — Потом! — настаивал он, поглаживая ей чувствительное местечко около уха. — Ты же замучен вконец, — наконец сдалась она. — Так уж и вконец, — прошептал он хрипло, и по спине Гермионы пробежала дрожь. Видимо, на самом деле профессор не был так уж измучен — судя по его эрекции. Он и правда соскучился — или очень, очень не хотел рассказывать, где пропадал. Аргументы закончились, а следующий поцелуй Снейпа оказался таким яростным, что она в любом случае не смогла бы их озвучить. Такого Северуса Гермиона еще не знала, отметила она краем сознания, еще способным к рациональному мышлению. Он не был груб, но действовал гораздо более настойчиво и пылко, чем всегда. А еще громко необычайно стонал, подумала она, тая под его голодными поцелуями. Северус поспешно сдирал с нее одежду с почти животными нетерпеливыми звуками. Наконец, разодрал блузу, но Гермиона почувствовала лишь облегчение от того, что между ними осталось меньше преград, и рванула в стороны его рубашку, обнажая грудь. Он перевернул ее, прижимаясь грудью к спине, целуя, посасывая и покусывая, пока руки зельевара скользили вниз по женскому телу, задирая юбку. От ощущения болезненно возбужденного члена, прижатого к ней сзади, дыхание Гермионы участилось. Она попыталась расстегнуть джинсы Снейпа и потерлась об напряженный член. Северус в ответ зашипел и сжал ей грудь через бюстгальтер, дразня сосок, одновременно второй рукой пробираясь под трусики. Он все сильнее вжимался в нее, она содрогнулась и выгнулась назад, задыхаясь от страсти. Северус отшатнулся назад, стянул джинсы, трусы и снова бросился в атаку. Он тихо застонал ей в ухо, прикусывая мочку, содрал с нее трусики и вдавил в стол. Сжав ее плечи, он толкнул ее вперед и упал сверху, прижимая Гермиону к полированному холоду столешницы. Она тут же ощутила меж бедер горячий член, но Снейп, дрожа, остановился. — Гермиона, — жарко прошептал он ей в ухо, — прошу тебя… — Да, да, господи, да! — Гермиона едва себя сознавала. Юбка сбилась до талии, Грейнджер возбужденно бормотала: — Да, Северус, да! Тот вздрогнул, прижался к ней бедрами, сильнее раздвигая ее ноги, и с хриплым стоном вошел сразу на всю глубину. Гермиона застонала, он схватил ее волосы, грубо повернул ей голову набок и лег сверху, целуя под немыслимым углом. Другой рукой Снейп сжал ее бедро — сильно, до синяка, но ей было плевать. Извиваясь под ним, Гермиона двигалась навстречу его резким движениям, кусая губу и еле сдерживая крики. Он покусывал ее затылок и шею, хрипло шепча: — Не сдерживайся… Никто не услышит… Давай, Гермиона, давай же... Ее имя, произнесенное так страстно, довело Гермиону до безумия, она выгнулась дугой и беспомощно застонала, подхваченная волной оргазма. Где-то на задворках подсознания промелькнула мысль: наложил ли он заклятия на комнату, потому что она точно этого не сделала. Нечего студентам — да и вообще никому — слышать сдавленные крики Мастера зелий на пике страсти. Миг спустя Гермиона закричала, почти зарычала и почувствовала, как он взорвался у нее внутри. Обессиленные, оба рухнули на стол. Фейерверк чувств постепенно угас, они медленно пришли в себя. — Ну, — прерывисто дыша, сказала Гермиона, роняя голову на руки. — Кажется, ты рад вернуться домой? Он тихо усмехнулся и осторожно ткнулся ей в шею. — Похоже на то. Я не причинил тебе боль? — Нет. Что ты! — Отлично, — вздохнул он, обнимая ее. — Наверное, мне следует извиниться, но я не хочу. Она обернулась и с удивлением на него уставилась, еле сдержавшись, чтоб не сказать, что извиняться тут совершенно не за что. — Вот мерзавец, — лениво сказала она, — ты шевелиться собираешься? Для таких предосудительных занятий кровать как-то больше подходит. Снейп уперся руками по обе стороны ее головы и затрясся от смеха. А затем вдруг напрягся. — Дерьмо! — Что? — Макгонагалл идет, — коротко промолвил он, мгновенно отстраняясь и приводя одежду в порядок. — Проклятая баба! — Вот черт! — Гермиона покраснела, схватила палочку, бормоча очищающие чары, быстро вернула трусики на место и одернула юбку. — Проклятье, Северус. С тебя новая блузка! Или так, или наконец придется освоить домашние заклинания! — Как только отделаемся от директрисы, — пробормотал зельевар, застегивая рубашку. — И выбрала же время! — Могло быть хуже, — предположила Гермиона, стаскивая блузку со спинки стула. Нащупав на себе по крайней мере два засоса, она возблагодарила богов, что у блузки высокий воротник. — Минерва могла явиться пару минут назад! — Поздно переживать, — выплюнул Снейп, причесывая шевелюру рукой и поспешно оглядывая себя. Гермиона торопливо шлепнулась на стул. — Нет покоя нечестивым, — с сожалением выдохнул профессор. — Будешь знать! Нечего было сваливаться как снег на голову и набрасываться на меня в моем собственном кабинете. — Как ты любишь выражаться: не слишком-то ты сопротивлялась, — с легкой ухмылкой ответил профессор, наблюдая очередную неудачную попытку Грейнджер привести волосы в порядок. От секса они вконец растрепались и завились еще хуже, чем от дождя. Минерва постучала и вошла. Она застала учителя Магловедения спокойно сидящей за столом, а профессора Зельеварения степенно меряющим шагами комнату. — Дважды приходил Тимоти Альтон, — сообщила Гермиона. — Тимоти иногда нужно просто с кем-то поговорить. Дома ему не хватает внимания. А как насчет первокурсников? Там есть девочка, Леонида... — Нет. Она не приходила. Здравствуйте, Минерва. — Хм-м-м… Должно быть, сама справилась. Добрый день, директор. — Вы вернулись, Северус. — Именно, — без запинки отозвался Снейп. — Вот зашел узнать у профессора Грейнджер, не возникли ли в мое отсутствие какие-то проблемы у Слизерина. — Вы отсутствовали всего несколько дней. — Несомненно, вам они показались вечностью, — протянул профессор, откровенно развлекаясь. — Больше ничего интересного не произошло, Гермиона? — Думаю, нет. Ничего срочного. А вам, похоже, просто необходимо выспаться. Особенно сейчас, подумала Грейнджер, не зная, то ли краснеть ей, то ли смеяться. Губы профессора дрогнули, сдерживая ухмылку, но что правда, то правда — он выглядел вконец измотанным, а под глазами красовались синяки. — Спасибо, — сухо поблагодарил зельевар и пошел к выходу. — Прощайте, директор. Дамы посмотрели ему вслед, и Гермиона отметила — не в первый раз — что он скрывал хромоту от посторонних. Тобиас Принц отчетливо хромал — и то была отличная маскировка. Профессор Снейп старался прилюдно не демонстрировать увечье, и не важно, как он при этом страдал. Северус был чем-то средним. — Откровенно говоря, Гермиона, его характер день ото дня становится хуже. Как ты с ним общаешься? — полюбопытствовала Макгонагалл. — Он лает громче, чем кусает. Когда хочет — становится отличным собеседником, — рассеянно ответила Грейнджер. — Он сказал, куда ездил? — Только то, что отсутствовал по личному делу. А вам? — Ни намека. Поставил в известность, что уедет на неделю и на это время змееныши ваши. — Вы не должны их так называть, — нахмурилась Гермиона. — Слизеринцы такие же, как остальные дети. — Мы обе знаем, что это неправда, дорогая. Ну да ладно. Я составляю расписание дежурств на Рождество. Какие у тебя планы? Наверное, проведешь его со своим таинственным возлюбленным? Подавив вздох, Гермиона покорно сменила тему: — Сочельник обязательно и, конечно, часть Рождества. А после обеда хочу зайти в Нору. — Прекрасно. Передай привет Молли и Артуру! — Непременно. — Я хотела спросить и Северуса, но уж он-то точно будет в замке, как всегда, торчать в своих подземельях. Похоже, он каждый год с одиннадцати лет оставался в школе на Рождество. — Наверное, так и есть, — тихо согласилась Гермиона. — Вряд ли ему хоть где-то были рады. Минерва поколебалась, затем покачала головой и свернула разговор.* * *
На следующий день поздно утром придя в подземелья, Гермиона обнаружила сонного Северуса, сидевшего в халате за столом. Профессор целеустремленно уничтожал бутерброды. Он все еще не побрился и выглядел чрезвычайно неряшливо. — Доброе утро, — приветствовала его Грейнджер. Снейп хмыкнул в ответ, проглотил последний бутерброд, запил его кофе и откинулся на стуле. — Доброе. Северус выглядел усталым, но уже не таким изможденным, как вчера. — Ты все еще без сил, — заявила Гермиона, осмотрев его критическим взглядом. — Много аппарировал? Он устало кивнул. — Больше, чем ожидал. Не ругайся, это было необходимо. — У тебя все получилось? — Да. — Ну и... — Что? — Северус. — Я сказал, не ругайся. — Снейп допил кофе и смягчился. — Ну хорошо. Дай мне сначала одеться. Профессор вышел из ванной, начисто выбритый, одетый и больше похожий на самого себя. Он стоял в дверном проеме и выглядел ужасно неуверенно — плохой знак. — Пожалуйста, присядь, Гермиона. Странно взволновавшись, Гермиона подчинилась. Еще несколько минут ей пришлось наблюдать, как он бродит туда-сюда по комнате. — Северус, ты меня нервируешь. Что случилось? — Ничего такого. Просто я не знаю, как ты отреагируешь, — честно признался он, прекратил наматывать круги и уселся напротив нее. — Не знаю, правильно ли я поступил. — Так расскажи мне! Он отвел глаза, вздохнул и неохотно извлек из кармана помятый листок. Тщательно разгладил его, расправил уголки и молча протянул ей. Вконец сбитая с толку Гермиона взяла листок, увидела знакомый остроконечный почерк и чуть не выронила от потрясения. В верхней части страницы было нацарапано единственное слово: Грейнджеры. Ниже был адрес какой-то стоматологической клиники во Франции. После нескольких долгих минут молчания Снейп беспокойно заерзал и попытался объясниться: — Я помню, ты говорила, что не знаешь, где твои родители и живы ли они еще. Адреса ближайших родственников неплохо иметь под рукой хотя бы по юридическим соображениям, вот я и подумал — возможно, тебе приятно будет знать, что с ними все в порядке. Понятия не имею, захочешь ли ты с ними связаться, но по крайней мере, у тебя должна быть такая возможность. — Он сделал паузу, наблюдая, как потрясена Гермиона: — Что скажешь? — Как… как ты нашел их? — отстраненно спросила она, все еще не понимая, какие именно чувства сейчас испытывает. Он снова поменял позу: видимо, реакция Грейнджер его не удовлетворила. — Я отправился в Австралию, проверить гражданские записи. В документах Хогвартса был их последний приблизительный адрес, так что начал я с этого. Пару лет они жили в Австралии, а потом вернулись в Англию. Несколько лет переезжали из одного города в другой, а четыре года назад отправились во Францию и все еще там живут. У них есть своя собственная стоматологическая практика в провинции Дордонь. — Ты можешь аппарировать в Австралию? — Теоретически, да. А на практике весь путь пришлось проделать в несколько этапов. Это очень утомительно. Я не хотел пользоваться официальным портключом. Ты в порядке? — осторожно поинтересовался он. — Честно? Не знаю, — устало выдавила Гермиона, все еще рассматривая листок с именами родителей. — Просто я… немного в шоке. — Прости, — осторожно сказал профессор. — Не хотел тебе говорить, вдруг бы у меня ничего не вышло или с ними бы что-то случилось... Запоздало заметив, что он выглядит немного взбудораженным, она покачала головой. — Ты тут ни при чем, Северус. Я просто... не ожидала. Не знаю, что и думать, но спасибо тебе! Правда, я очень благодарна. Ей явно не удалось его убедить. — Тебе надо подумать, я тебя оставлю. В любом случае мне нужно покурить. Погрузившись в свои мысли, она не заметила его ухода. Первоначальное оцепенение прошло, и Гермиона смогла обдумать ситуацию. У нее не было ни малейшего представления о том, что задумал Северус. Он не спрашивал ее о родителях — она сама говорила об этом. Казалось, это было в прошлой жизни. Одиннадцать лет она ничего о них не слышала. Если Северус сказал правду, они даже одно время жили где-то поблизости и не давали ей знать о себе — это ранило. Адрес ее все эти годы не менялся, а к тому моменту, как она переехала к Снейпу, они уже уехали во Францию. В каком-то смысле Гермиона хотела бы, чтобы он ничего не делал. После стольких лет она привыкла к мысли, что больше никогда с ними не увидится, и почти начала жить так, будто они уже умерли. Так было проще. А он взял и перевернул все с ног на голову, и ей опять больно, как много лет назад. В то же время нельзя отрицать: знать, что они живы, — огромное облегчение. Потрясающе, что Северус об этом подумал. Она поразилась — должно быть, он это долго планировал. Таким уж он был человеком: если что пришло ему в голову, не задвигал эту мысль подальше, а упорно трудился, пока не добивался цели. И прилагал для этого массу усилий. В конце концов Гермиона решила — все к лучшему. Напишет им на Новый год короткое письмецо, даст знать, что она в порядке, выразит надежду, что они тоже, оставит хогвартский адрес, на случай, если они когда-нибудь захотят с ней связаться. Приняв решение, сразу почувствовала себя лучше, но вдруг обнаружила, что Крукшанкс ужасно неодобрительно на нее таращится. — Что? — спросила она кота. Тот прижал уши и взглянул на часы, а затем вперился в полутемную, несомненно пустую комнату. Гермиона проследила за его взглядом и поняла, что сидит здесь уже несколько часов. Пробило полтретьего дня, а Северус все еще не вернулся. Черт! Не зря он боялся ее реакции. Она как-то не очень хорошо проявила свою благодарность. Но это было его жилье, она не собиралась его выгонять. Гонимая чувством вины, Гермиона открыла Карту Мародеров и принялась искать знакомое имя. Его не было видно: значит, Северус где-то вне школьной территории. Кутаясь в теплую одежду, Гермиона вышла наружу. Шел густой снег, и она надеялась, что ее зельевар догадался найти убежище потеплее, чтобы сердиться. Она его расстроила, а в таком настроении Снейп был мало предсказуем. Укромное местечко в стороне от центральной лестницы все еще хранило следы на снегу. Очевидно, некоторое время Северус ходил здесь, куря сигарету за сигаретой. Это было странно. Он редко выкуривал больше пары в день, а на земле валялось около полудюжины окурков. Дальше от школы снег валил гуще. Если там и были следы, их уже замело. Гермиона вернулась на пятачок под навесом и еще раз проверила карту, впрочем, не слишком надеясь. Куда же Северус мог запропаститься? Он расстроен, возможно, даже обозлен... На Астрономической башне его нет. На поляне с колокольчиками в это время года делать нечего. И далеко за пределы школы он тоже не выбрался, иначе на двери его кабинета был бы специальный знак. Мемориал жертвам войны — единственное, что пришло ей в голову. Если зельевара не понесло в Запретный лес... Удача была на ее стороне. Снежные вихри не могли скрыть темную фигуру у основания обелиска. — Северус? — позвала она, приблизившись. Он не отозвался, только коротко кивнул и снова уставился на белые завихрения. Судя по снегу, облепившему его плащ, он стоял здесь уже достаточно давно. Упрямый болван! Вздохнув, Гермиона плотнее закуталась в мантию и подошла. Он отступил, дав ей укрыться от ветра под ненадежной защитой памятника. — Северус, прости. Я не хотела показаться неблагодарной. Я просто… совсем не ожидала, вот и все. Мне надо было оправиться от шока. — Я не хотел тебя огорчить, — осторожно отозвался он. — Ты и не огорчил. В смысле, я не расстроена. Совсем нет, — она встретила его взгляд, — ты просто поймал меня врасплох. — Так и было задумано, — тихо и расстроенно ответил Северус. Гермиона улыбнулась. Характерная для мужчин реакция — надуться, не встретив ожидаемого ответа. Она потянулась, чтобы взять его за руку, и подошла еще ближе. — Это было так… мило с твоей стороны, — сказала она. — Серьезно, Северус. Замечательная идея, спасибо, что ты сделал это для меня. Счастье знать, что они в порядке, и я могу послать им новогоднюю открытку. Спасибо. — Снейп промолчал, но потом Гермиона почувствовала, как он расслабился, прильнула к нему и добавила: — Зачем ты стоишь тут так долго? Твои апартаменты достаточно большие, необязательно пытаться простудиться, чтобы я могла там подумать в одиночестве, нам бы вполне хватило места. А вообще, чтобы позлиться, у тебя в распоряжении целый замок. После нескольких минут молчания он мягко сказал: — Прошу. Не ругайся. Освободившись, Гермиона закатила глаза: — А ты не делай такого, за что тебе стоило бы дать нагоняй. Пошли, я замерзла, даже если ты нет. — Разве ты не заметила снегопад, женщина? Конечно, я замерз, — проворчал он, и они повернули обратно к школе. — Это все ты виновата! Она себя таковой не чувствовала, но позволила ему одержать эту победу: — Я заглажу свою вину. — Да уж будь любезна.