Through every page we turn Each lesson that we've learned Will finally set us free or bring us to our knees But love is right and never wrong. — Michael Bolton, 'All For Love'
— О, слышу джип. — Долго же он возвращался. — Пришел бы раньше — я бы снова отправила его погулять, — улыбнулась Гермиона. — Сколько ему надо было — столько и возвращался. У Северуса прекрасные манеры, он умеет себя подать, но по большому счету не приспособлен к жизни в обществе. Людей он не любит, даже не выносит — кроме меня — хотя в плохие дни даже меня для него слишком, — честно призналась она. Зашел Северус с вещами. Гермиона пытливо всматривалась: профессор держался спокойно, но в глаза смотреть избегал. — Мам, спальня готова? Улыбка матери немного увяла. — Ну… да… Но там только односпальная кровать. Гермиона удивилась, ведь она успела осмотреть дом. — Да нет же. Улыбка исчезла окончательно. Элен твердо взглянула прямо в глаза дочери и многозначительно повторила: — Да. Односпальная. Гермиона раздраженно мотнула головой. — Мам, поздновато волноваться о моей добродетели. В сентябре мне стукнет тридцать один, и с Северусом мы вместе уже год. Мать и глазом не моргнула. Гермиона обратилась к отцу: — Пап? — Это дом твоей мамы, здесь она устанавливает правила. Лицо Северуса оставалось по-прежнему безучастным, но черные глаза подозрительно блестели. Похоже, он с трудом удерживался от открытой насмешки. Снейп откровенно развлекался, и Гермионе очень хотелось, чтобы ее мужчина набрался наглости высказаться. Вместо этого он совершенно бесстрастным голосом произнес: — Сойдет и диван. Снейп поставил свою сумку и понес вещи Гермионы к лестнице. Она побежала за ним. — Северус? — Все в порядке. Чушь, конечно. — Он оглянулся, подняв бровь. — Твоя мать всегда была такой старомодной? — Не знаю, — вздохнула Гермиона. — Я никого с ночевкой не приводила. Ты правда не возражаешь? Снейп пожал плечами. — Я все равно не усну. Новое место, незнакомые люди, да еще и этот нескончаемый допрос. Да и спать вместе в доме твоих родителей, скажем так, несколько вульгарно. — Вообще-то я не планировала срывать с себя одежду и умолять меня изнасиловать, — сухо ответила Гермиона, скорчив недовольную мину в ответ на его смешок. — Просто сегодня был тяжелый день. Я хотела обнять тебя и позабыть обо всем. Даже не помню, когда мы последний раз проводили ночь раздельно? Он задумался. — Не припоминаю… Где-то перед Рождеством, наверное. — Ну да, полгода назад, — подтвердила Гермиона, пока он опускал ее сумки на кровать — определенно двуспальную. — Я привыкла спать вместе с тобой. Северус огляделся по сторонам, словно ища какую-то зацепку. — Я бы тоже предпочел общую спальню, — признался он, взглянув на нее сквозь упавшие на лицо пряди волос, — но ведь это только одна ночь. После всех сегодняшних событий ты правда хочешь из-за этого поругаться? Гермиона вздохнула, сдаваясь. — Верно... Это только одна ночь. — Она невесело улыбнулась. — А потом Париж? Правда? — Если хочешь. — Звучит прекрасно. Я там была лишь раз. — Ну, тогда Париж. — Снейп выпрямился, откинул волосы назад и улыбнулся почти искренне. — Только не говори, что стала так от меня зависеть, что даже пары часов не можешь провести в одиночестве. Это не только раздражает, но и просто неприлично. Успокаиваясь, Гермиона улыбнулась. — Не повезло тебе, слизеринец. Смирись. Идем, трансфигурируем диван во что-то более подходящее для сна, чтобы твоя спина не завязалась в узел. У тебя впереди два дня за рулем. Конечно, Гермиона не смогла заснуть. Слишком много мыслей роилось в голове. Наконец посреди ночи она не выдержала, встала и потихоньку спустилась по лестнице в гостиную. Сквозь шторы проникал слабый свет, поэтому ей удалось по пути к дивану не посшибать мебель. Северус встретил ее спокойным взглядом. Он лежал навзничь, закинув руки за голову. — Ты вообще не спал? — прошептала Гермиона, заранее зная ответ. — Нет. А ты? — Тоже нет. — Она обошла диван. — Подвинься, а то я сяду прямо на тебя. — Вот напугала. — Вопреки сухому тону, его губы дернулись от улыбки. Снейп сел и подвинулся. — Все в порядке? Гермиона подумала и призналась: — Не очень. Как-то странно. Я их помню совсем другими. Хотя, не считая некоторых разногласий, все складывается неплохо. Я почти счастлива. Но мне все еще стыдно, что я притащила тебя сюда, пусть это и была твоя идея. Снейп фыркнул, обнимая ее за плечи. — Глупенькая гриффиндорка, — неожиданно нежно проурчал он. — Все не так плохо. К счастью, они знают обо мне только по твоим рассказам. Не пришлось сражаться со старыми предрассудками. Им, в некотором смысле, положено беспокоиться о своей дочери. А люди они неплохие. — В твоих устах “неплохие” звучит как оскорбление, — прошептала в ответ Гермиона. — Мда? Ну не в этот раз, — не совсем искренне возразил Северус. — Сегодняшний день веселым не назовешь, но все не так ужасно, бывало хуже. Кроме того, я уже большой мальчик. Перестань сходить с ума. — Ни за что не перестану. — Гермиона лениво играла с кулоном инь-янь, положив голову на плечо профессора. — Ты правду сказал? — Когда именно? — Она отметила настороженность тона и решила как-нибудь непременно выяснить, что же в точности Северус сказал родителям. Прямого ответа от него добиться не удастся. — Когда утверждал, что темную магию невозможно использовать случайно. — Да. — Но… Гарри на шестом курсе применил против Малфоя твое режущее проклятие, а мы и понятия не имели, что это такое. Значит, это была не темная магия? — Темная. Мне стоило уничтожить все упоминания об этом заклинании. Я сожалею о каждом его использовании, даже против Мародеров. Поттер не знал, что случится в итоге, но в учебнике было четко указано “от врагов”. Вот и он сообразил, что результат выйдет малоприятным. Он хотел навредить Драко. Не так, как получилось в итоге, но самого намерения вполне достаточно. Ничего общего с твоей ситуацией. Прижавшись к его плечу, Гермиона размышляла над услышанным. Наконец, она чуть слышно произнесла: — Спасибо, Северус. Тот промолчал, но через пару секунд шепнул: — Ты не слишком разозлишься, если я нечаянно заколдую нашу дуэнью, когда она подкрадется совсем близко? Гермиона вздохнула, услышав скрип лестницы. — Еще как разозлюсь. Оставь палочку в покое. — Она подняла свою, ожидая, пока дверь приоткроется. — Люмос, — устало сказала Гермиона, жмурясь от яркой вспышки, засвидетельствовавшей, что они с Северусом вполне благопристойно сидят на диване, облаченные в приобретенные по случаю пижамы — обычно в кровать они не надевали вообще ничего. — Видишь, мам? Мы просто разговариваем. Никаких непристойных или развратных действий, клянусь. — Даже если я очень попрошу? — прошептал на ухо Северус, и она всадила ему меж ребер локоть, с трудом скрывая улыбку, — не стоило его лишний раз поощрять. — Ой, Гермиона, я и не знала, что ты тут, — неуверенно пробормотала мать, щурясь от света. — А я хотела убедиться, что Северус хорошо устроился. — Ну конечно, — скептически отозвалась Гермиона, сдерживая смех. — О, я бы очень оценил — то есть уже оценил — такой знак внимания, — с ноткой вежливого недоверия в голосе ответил Снейп. — Но это плохая идея: Гермиона ведь рассказывала о моей склонности к паранойе. Если меня внезапно разбудить, и я с первого взгляда не пойму, кто это, могу такого натворить… — Он выдержал многозначительную паузу, после чего добавил: — Если бы мы задумали нечто… Уверяю вас, в первую очередь обеспечили бы себе с помощью магии полную конфиденциальность. — Ладно-ладно, — сдалась Элен, — вы победили. Возвращаюсь в постель. Гермиона? Тяжко вздохнув, Гермиона неохотно поднялась. Северус только хмыкнул. — Иду, — проворчала она, — но это несправедливо. Разве мы не можем просто поговорить?! — В три часа ночи? И речи быть не может. В кровать, мисс. Спокойной ночи, Северус. — Спокойной ночи.* * *
Наутро, сразу после завтрака, они уехали. Отчий дом Гермиона покинула с облегчением. Вновь повидать родителей было здорово, к тому же, негласно они почти одобрили мужчину своей дочери — и это просто чудесно — но и только. Все прошло настолько гладко, что Гермионе хотелось улизнуть, пока ничего не испортилось. Очень похоже на первые дни их с Северусом отношений. Сам же Снейп помалкивал, прокладывая путь по извилистым улочкам, параллельно стараясь найти приличную радиостанцию. Профессор за все утро не раскрыл рта, и это было вовсе не удивительно. Вчерашний разговор всколыхнул болезненные воспоминания о войне, которые последних десять лет он пытался забыть. Кроме того, Снейп не выносил, когда его судили посторонние — и вообще кто угодно. — Северус, — наконец, позвала Гермиона, не в силах выносить тишину, — можешь притормозить? Он вопросительно взглянул на нее, но послушно включил поворотник и свернул на обочину. Еще до остановки Гермиона отстегнула ремень безопасности, едва дождалась, пока он дернет ручник, и набросилась на него с отчаянными поцелуями. Снейп опешил и попытался протестовать, но вряд ли искренне, а потом ответил тем же. Запустил одну руку ей в волосы, а другой скользнул на спину. Гермионе удалось усесться ему на колени, чудом не зацепившись за рычаг переключения передач. Наконец она немного отодвинулась и, задыхаясь, посмотрела Северусу в глаза. — Спасибо. Тот облизал губы и приподнял бровь; выглядел он довольно растрепанным. — Мы сто раз это обсуждали. — Профессор задумчиво склонил голову. — Правда не так… настойчиво, надо признать, — добавил он, улыбаясь лукаво. — И будем продолжать, покуда ты не сдашься, Северус Снейп, — ехидно заверила Гермиона. — Молчи, я и так знаю: ты с трудом выдержал два последних дня и сделал это только ради того, чтобы я была счастлива. Так что я имею право тебя благодарить, а ты, черт бы тебя побрал, с достоинством это примешь. Я ясно объяснила? Безусловно, сохранять исполненный оскорбленного достоинства вид было довольно сложно, особенно сидя верхом на Северусе, все еще чувствуя вкус его поцелуя, однако прощать профессора она не собиралась — слишком уж безжалостно он над ней смеялся. Гермиона прищурилась и постаралась как можно суровее посмотреть на него, отчего он захохотал еще пуще. Северус откинулся на спинку сиденья и, сдаваясь, поднял руки. — Кристально ясно. Признаю: ты победила. Пожалуйста, продолжай меня… благодарить. Как можно обстоятельнее. Гермиона хотела выдержать характер, но не утерпела, рассмеялась, прижалась к нему, легонько поцеловала, а затем перебралась на свое место. — Понятия не имею, каково наказание за непристойное поведение во Франции, и выяснять не хочу. Веди себя прилично. — Это не я пытался стать причиной автомобильной аварии! — запротестовал Снейп. — Ничего подобного! Я ждала, пока ты затормозишь. Хватит преувеличивать — это так по-гриффиндорски. — Не обижайся. — Снейп отодвинулся, достал бутылку воды, сделал глоток и протянул Гермионе. — Мне весь день предстоит провести за рулем, для чего нужно сконцентрироваться — так стоило ли устраивать это именно сейчас? — Он посмотрел на нее с укоризной. — Мне кажется, по эту сторону Ла-Манша неосмотрительное вождение тоже считается правонарушением. — Переживешь, — бессердечно возразила Гермиона, застегнула ремень безопасности и отпила воды. — Кстати, о правонарушениях… У тебя вообще есть водительские права? — Конечно. Даже не одни. Хотя вторые на имя Тобиаса Принца — фальшивка, но те, на которых мое настоящее имя, вполне подлинные. — Когда ты научился водить? — В шестнадцать лет. Мои новые друзья научили меня воровать и угонять машины. В семьдесят шестом году автомобили было отыскать трудновато, тем более в нашем нищем районе, но мы справлялись. Экзамен я сдал уже после двадцати лет, где-то между первой и второй войнами. — Так это все законно? Я поражена. Снейп улыбнулся уголками губ. — У меня нет страховки. — Как нет, Северус?! Почему? Профессор выгнул бровь. — Не хочу ее оплачивать — слишком редко вожу. — Но ведь можно платить помесячно... — Снейп в ответ пожал плечами, и Гермиона вздохнула. — А если остановят, какой у нас план? Северус изумленно воззрился на нее. — Убедим милых жандармов убраться восвояси, разумеется. Если ты внимательно проверишь документы о дорожных сборах, то заметишь, что это подделка: я никогда не платил магловские налоги и не собираюсь начинать. Никто даже не замечает, Гермиона. — Но это неправильно. — Немного погодя она вздохнула, понимая, что никогда его не переубедит. — Давай, поехали — Париж ждет! — Сегодня мы все равно туда не доберемся. — Тем больше причин торопиться, проедем как можно больше перед ночевкой. Снейп закатил глаза, уселся на место и завел старое авто, улыбнувшись Гермионе, перед тем как снова сосредоточиться на дороге.* * *
Гермиона решила, что Париж ее приятно удивил. Северус явно выполнил домашнее задание: он, совершенно не колеблясь, вел машину в хаосе парижских улочек. Те были переполнены транспортом, невзирая на раннее утро. Наконец джип заехал на автостоянку, которая принадлежала шикарному респектабельному отелю. Гермиона открыла было рот протестовать, но Снейп хладнокровно ей сообщил: стоит ей сказать лишь слово — он наложит на нее такое сильное Силенцио, что она даже не сможет без его помощи снять чары, чтобы снова преподавать в сентябре. Выгружая сумки из машины, он продолжал твердить, что стоимость номера — не ее дело, он за все платит сам и ничего слушать не собирается. Он выбрал гостиницу, а ей дозволяется высказаться только в случае, если что-то будет в самом деле не так. А покуда этого не случилось, следует прекратить препираться и принять все как должное. Столкнувшись с таким внезапным деспотизмом, Гермиона сдалась и почла за лучшее просто помалкивать. Однако все равно не удержалась и заметила вслух: это место слишком фешенебельное, чтобы слоняться здесь в джинсах и футболках, а трансфигурированная одежда ей не нравится. Намек вышел слишком прозрачным, и Северус возвел очи горе, но правоту Гермионы признал — их одежда и правда выглядела здесь несколько неуместно. Они зарегистрировались, и Гермиона потащила его за покупками. Как правило, бродить по магазинам Гермиона не очень любила, но сейчас просто наслаждалась. Северус оказался идеальным спутником. Его — в отличие от остальных знакомых мужчин — даже не надо было просить нести пакеты. Он вполне ловко скрывал скуку и с радостью провел три часа в книжном — они отыскали одну лавку со множеством книг на английском. Даже покупка одежды на сей раз оказалась не столь унылым занятием. Правда, пару-тройку раз Гермиона отругала профессора: если ему что-то по-настоящему нравилось, он мгновенно нес ей в примерочную эту вещь — причем меньшего, чем нужно, размера. В конце концов Северус заявил, что на вечер им обоим нужен шикарный наряд, привел Гермиону в дорогущий магазин, выдал продавцам четкие инструкции на беглом французском, а сам отправился в мужской отдел. Хихикающие продавщицы тут же насплетничали, что он велел позаботиться о своей спутнице. Она должна выбрать то, что понравится, не смотреть на цены и не переживать, что платье слишком смелое — или из-за любой другой глупости (это была прямая цитата), а когда Гермиона будет готова, он за все заплатит. Одна из девушек с надеждой поинтересовалась, есть ли в Англии еще такие же мужчины? Гермиона, смеясь, ответила: “Нет, он один-единственный”, и барышня разочарованно вздохнула. В итоге покупками Гермиона осталась очень довольна, но пришла в ужас от итоговой суммы — она несколько расплывчато представляла себе текущий обменный курс евро и фунтов стерлингов, не говоря уж о том, чтобы перевести все в галеоны. Французские наряды, как известно, крайне дороги, зато качество отменное. Вся поездка, должно быть, влетела Северусу в целое состояние. Однако, когда Гермиона попыталась об этом заикнуться, он наградил ее жутким взглядом из серии “Мастер зелий в плохом настроении”. Она-то думала, что уже невосприимчива к таким приемам, но оказалось — нет. Гермиона про себя отметила, что будет, если понадобится, до конца лета умолять его взять с нее хоть часть денег, а пока оставила этот вопрос. Пообедав в маленьком кафе, остаток дня они провели, притворяясь магловскими туристами. Посетили Эйфелеву башню, прогулялись вдоль Сены, мимо базилики Сакре-Кёр, Лувра и собора Парижской Богоматери. Северус рассказал, что в городе есть община волшебников, но ничего особенного она из себя не представляет: французский “Косой переулок” на самом деле находится в Сен-Мало, в Бретани. Небрежным тоном Северус предупредил Гермиону, что их сегодняшние планы на вечер включают ужин и танцы, и неподдельно удивился, когда та стала настаивать на возвращении в отель, чтобы подготовиться. Когда она наконец-то покинула ванную и выгнала его из спальни, прося оставить ее в покое, дать спокойно одеться и заняться прической, профессор расхохотался. Гермиона стояла перед огромным зеркалом и старалась не слишком в него таращиться: она никогда не считала себя на самом деле привлекательной, если, конечно, ей не приходилось по каким-нибудь причинам приложить для этого некоторые усилия. Вспомнился Святочный бал на четвертом курсе, тогда она в первый раз осознала, что может быть очень красивой. Медленно с головы до ног она проследила взглядом свое отражение. Гермионе пришлось почти буквально отутюжить волосы при помощи всех заклинаний, пришедших на ум, чтобы заставить их покориться. Теперь сзади по шее вились мягкие кудри, уложенные в высокую прическу. Гермиона накрасила глаза и мазнула немного блеска на губы — вот и все. Тональный крем, это ощущение маски на лице, она не выносила, а вкус помады не нравился Северусу, что стояло в списке ее приоритетов куда выше, чем следовало. Кожа у Гермионы всегда была замечательная — после всех проблем с волосами бороться еще и с жирным блеском или угрями было бы совсем несправедливо. Она обула туфли на высоком каблуке — довольно рискованно, особенно в свете предстоящих танцев, ведь обычно Гермиона носила их так редко — однако усилия того стоили. Ногти она покрыла лаком и взяла соответствующую случаю вечернюю сумочку. Но гвоздем вечера стало платье. Шелковое, насыщенного коричневого цвета — чуть темнее, чем хороший молочный шоколад, с легким оттенком бордового, что переливался на свету и бросал медовый отлив на волосы Грейнджер. Вырез открывал плечи и демонстрировал ложбинку на груди, отчего Гермиона чувствовала себя немного неловко. Платье тесно облегало тело до самых бедер, ниспадая оттуда волнами, кружащимися вокруг ног при каждом движении. Вдоль декольте шла золотая вышивка, рукава практически отсутствовали. Гермиона могла только порадоваться, что на дворе лето — такое платье не наденешь ни с одной накидкой. У нее никогда не было ничего столь прелестного и безумно дорогого. Украшения принадлежали ей — золотые серьги с топазами и старинный золотой бабушкин крестик — бабуля подарила его Гермионе на десятый день рождения. Серебряное кольцо с выдрой сюда совершенно не подходило. К тому же, серебро — чистый элемент, его даже временно не трансфигурируешь и не скроешь никакими чарами, но Гермиона все равно не хотела его снимать. Размышляя над задачей, она снова задумчиво уставилась в зеркало. Промелькнула мелочная мысль: видели бы сейчас гриффиндорскую заучку Лаванда с Парвати и все остальные! Но тут в зеркале отразилась распахнувшаяся дверь ванной, и Гермиона с нетерпением обернулась, чтобы поскорее увидеть Северуса во всей его красе. И было на что посмотреть! На секунду Грейнджер испугалась, что закапает новое платье слюной. Она ни разу не видела профессора в магловском костюме, не говоря уж о смокинге, но это зрелище хотелось запомнить навечно. По сути, это был все тот же Северус. Черный цвет всегда ему шел; покрой фрака придал ширину плечам стройной фигуры профессора, под воротником кипенно-белой сорочки — Гермиона не удержалась от улыбки — пристегнута серебристо-зеленая, почти бирюзовая бабочка. Запонки были серебряные — с изумрудами. Слизеринец до кончиков ногтей. Северус что-то сделал с волосами — зачесал назад и вверх, чтобы они не падали на лицо. Он тоже оторопело воззрился на нее. Гермиона обнаружила, что ей очень нравится это выражение лица профессора, чистый восторг перед открывшейся картиной. От его жаркого взгляда по спине побежали мурашки. Улыбаясь, она отошла от зеркала и немного покружилась. — Как тебе? Прежде чем ответить, Снейп тяжело сглотнул — заметила, все еще кружась, Гермиона. — Очень красиво. — Голос зельевара звучал хрипло. Платье тут же окупило все потраченные деньги, этот взгляд того стоил. А ведь они еще даже не вышли из номера! Похоже, впереди волшебная ночь. — Отлично, не зря ты спустил на него целое состояние. — Забудь о деньгах, женщина, — проворчал Снейп, все еще разглядывая Гермиону. — Это мои деньги, и, если мне угодно просадить их в Париже, я так и поступлю. — Наконец взгляд Северуса снова вернулся к ее глазам. Он криво усмехнулся и добавил: — В самом деле, Гермиона, не так уж я беден. Мое жалованье не слишком велико, но десять месяцев в году я ни на что не трачусь. Аренда за стоянку трейлера невысока, а за воду и электричество я не плачу. Ингредиенты для зелий любезно оплачивает Хогвартс. Следовательно, я волен промотать свой годовой оклад как пожелаю. Поверь… — Темные глаза вновь скользнули по ней, всей кожей Гермиона почти ощутила этот взгляд и задрожала. — Я бы с радостью заплатил во сто крат больше. — Приятно знать! — после паузы удалось выговорить Гермионе. Снейп посмотрел ей в глаза, и она улыбнулась. — А теперь давай без дураков: это уже чересчур. Все происходящее удивительно, я наслаждаюсь каждой секундой, и дальше, уверена, будет только лучше, но… не нужно все это делать ради меня. Знаю, ты скажешь, что сам получаешь удовольствие, но все эти шикарные романтические жесты — не совсем твое… — мягко сказала Гермиона, вовсе не желая его обидеть. Профессор выглядел скорее неловко, чем раздосадованно, минуту спустя вздохнул и хмуро посмотрел на нее. — У меня никогда в жизни не было романтических выходных в Париже — не задумывалась об этом? — мягко спросил он. — Я и на настоящих свиданиях не бывал. Все это прошло мимо меня: хранить секреты, держаться за руки в коридорах, хихикать в углу... Не то чтобы я о таком мечтал, — презрительно добавил профессор и вновь серьезно продолжил: — До тебя все мои романтические истории представляли собой оплаченные ночи и пьяный одноразовый секс. Раньше у меня не было ни единого шанса устроить нечто подобное. — Ни разу? Гермиону тронуло признание. Северус опустил взгляд и отрицательно покачал головой. — Я отчаянно цеплялся за память о Лили, в том числе и потому, что все эти годы я вообще ни с кем не встречался. Даже когда не шла война… Даже если бы я не был так изуродован... Десять месяцев в году я торчал в Хогвартсе, а там, кроме меня, никого в возрасте от восемнадцати до шестидесяти попросту не было. Когда я мог кем-нибудь заинтересоваться, не говоря уже о взаимности? В любом случае я не привлекал женских взглядов. Все семь лет обучения в школе я был самым непопулярным среди учеников обоего пола, да так всю жизнь и продолжалось. Покачав головой, он вызывающе посмотрел на Гермиону, как если бы ей вздумалось его пожалеть. В глазах профессора отразились тени — Гермиона часто видела их раньше — они говорили о годах одиночества. Она пристально посмотрела на него и улыбнулась. — Северус, иди сюда. Не надо хмуриться — просто подойди. Я хочу тебе что-то показать… — Она потянула зельевара за руку, подвела к зеркалу и показала на отражение: — Посмотри на себя как следует. — Снейп взглянул на них в зеркало и перестал хмуриться, выражение лица стало спокойным и невыразительным. — Просто стыд, что рядом с тобой никогда никого не было. Погляди — вот какой ты на самом деле. Ты куда лучше, чем думаешь, мне жаль, что тебе пришлось так долго носить проклятую маску. Мне жаль, что никто не захотел выкроить время и посмотреть повнимательнее. — Мгновение спустя она беззаботно добавила: — Хотя не слишком: ведь это значит, я могу владеть тобой безраздельно. Так что если желаешь меня побаловать — не сдерживайся. Профессор еще некоторое время задумчиво изучал отражение, а потом повернулся к ней. Он все еще смотрел на Гермиону сверху вниз, хотя каблуки скрадывали разницу в росте. Теплая улыбка согрела его глаза, и он иронично добавил: — А ведь мы неплохо навели лоск. Этим вечером нас не узнать. Он отступил несколько шагов назад, развернулся лицом к своей спутнице и, церемонно поклонившись, преподнес ей алую розу, добытую из ниоткуда. — Пойдемте, миледи? — чинно спросил Северус, предлагая руку. Глаза его искрились. Улыбаясь, Гермиона приняла протянутую руку. — Показывайте дорогу, сэр.* * *
— Почему я никогда не видела, как ты танцуешь, Северус? — прошептала Гермиона, кружась вместе с ним под музыку. — Ты при ходьбе держишься очень грациозно, но это... Они так тесно слились в объятиях, что Гермиона уловила вибрацию смеха в его груди. — Никто — со времен моих детских уроков танцев — не видел, — приглушенно ответил он, склонившись к ее уху. Кожу согрело теплое дыхание. — По одной простой причине: я ни с кем не хотел танцевать. — Они синхронно развернулись, рука Северуса скользнула по шелку на бедре Гермионы. — Почти до самого твоего прибытия в школу там ежегодно устраивали Святочные балы. На четвертом и пятом курсах я ходил с Лили, но мы не танцевали. Мы сидели за столом, и я веселил ее, разделывая под орех всех, кто ей не нравился. Между делом она танцевала с другими мальчиками. На шестом курсе я угодил в Больничное крыло. На седьмом пошел один и примерно полчаса старался не обращать внимания на ее танцы с Поттером, потом стянул бутылку у моего соседа по комнате — он подмешивал алкоголь в фруктовый пунш — сбежал и основательно надрался в гордом одиночестве. Она ощутила на спине его пальцы, пять маленьких горячих точек, и взглянула ему в глаза: они отражали приглушенный свет, сияя, как драгоценные камни. — А став учителем… Да ладно, Гермиона! С кем мне было танцевать? У большинства наших женщин-профессоров я учился. Все они значительно меня старше, выбирать оставалось между пугающе-уродливыми и откровенно чокнутыми. Я никогда не ладил с коллегами, тебе это прекрасно известно, и устраивать представление для мелких паразитов — моих студентов — не желал. Дамблдор и тот никогда не заставлял меня танцевать, даже чтобы вдохновить студентов. — Как много талантов пропало втуне, — поддразнила Гермиона. Снейп пожал плечами, и она улыбнулась. — Когда ты принадлежишь исключительно мне, я корю себя — какая же я жадная… А потом говорю себе, я же не виновата, что все кругом такие глупые и не додумались приглядеться, и чувство вины мгновенно исчезает. Снейп тихонько хмыкнул. Мягкий звук пронзил ее спинной мозг, заставил прижаться к партнеру еще теснее. — Ты знаешь, что прямо сейчас на тебя пялятся не менее полудюжины мужчин? — почти непринужденно поинтересовался он. Гермиона улыбнулась. — Ты ведь совершенно не ревнуешь? Он весело посмотрел на нее сверху вниз. — На первый взгляд все они молоды, более привлекательны и, возможно, более успешны, чем я. Однако не я им, а они мне завидуют. Ревную? Да я польщен. — Его смех утих, но глаза сияли по-прежнему. — Кроме того, как я могу винить их за то, что не могут отвести от тебя глаз? Я сам весь вечер только тем и занимаюсь. — Льстец. — Гермиона потянулась к его лицу, погладив скулы кончиками пальцев. — Я думала, ты из ревнивцев. — Собственник и ревнивец — вовсе не одно и то же. Я не делюсь и, как многие другие, часто безумно ревную к тому, чего у меня нет, — ответил Снейп, искусно поворачивая разговор. — Будь я с другой женщиной, мог бы ревновать. Но тебе я доверяю. Разве ты посмотришь на любого из них второй раз? — Когда у меня есть ты? Конечно нет. — Тогда зачем мне ревновать? — Чувства не всегда поддаются рассудку, Северус. Опять же, ты всегда бросаешь вызов условностям и так тщательно контролируешь свой разум, что, кажется, я не удивлюсь, если ты подавляешь свою ревность, сочтя ее просто бессмысленной. Снейп приподнял бровь. — Я бросаю вызов условностям? — Заткнись и потанцуй со мной.* * *
Словно в каком-то дешевом фильме, подумала Гермиона, давясь смешком. Уже далеко за полночь, слегка перебрав с выпивкой, она шла вниз по улице с туфлями в одной руке (идти в них было совершенно невыносимо), другой хватаясь за руку такого же пьяного мужчины. Он ослабил бабочку, расстегнул на рубашке первую пуговицу, его прическа пребывала в совершенном беспорядке. Стараясь не споткнуться, Грейнджер громко расхохоталась. — Как же это все банально, не находишь? — Не слышу пафосной музыки. Поверь, я не собираюсь падать на одно колено и просить у тебя руку и сердце, — хмыкнул Северус. Помолчал и весьма своевременно добавил: — Мое колено этого не выдержит. Смеясь, она игриво толкнула его и ухмыльнулась, когда Снейп споткнулся. — И ты на это ужасно злишься, да? — Не настолько я пьян, — с чувством собственного достоинства ответил Снейп. — Я пью, чтобы опьянеть. Просто ради удовольствия я выпиваю редко. — Верно, — задумчиво согласилась Гермиона. Может, отчасти это потому, что его отец — жестокий алкоголик? Видя, как он кивнул в ответ, Гермиона покраснела, только сейчас поняв, что сказала это вслух. — Извини. Северус решительно помотал головой. — Не извиняйся. Я рад, что это не проблема. — Он улыбнулся, слегка скривившись. — Понимаю, я еще пожалею об этих словах, но мне нравится, что ты не стесняешься высказывать свои мысли и не закрываешься от меня. Гермиона улыбнулась в ответ, вспомнив, что сама ему такое говорила, и прижалась ближе. Северус обнял ее за плечи, а она его за талию. Когда они добрались до отеля, то уже протрезвели настолько, что были способны идти, не шатаясь. Поднимаясь в номер, Северус что-то мурлыкал себе под нос. — У тебя очень странный музыкальный слух, — хихикнула Гермиона. — Это как? — Голос чудесный, а поешь фальшиво. Ни разу не слышала, чтобы свистели так невпопад. На что Снейп сделал безупречно пьяный вывод: — Ты-то вообще свистеть не умеешь. — А это тут при чем? — Сама завела речь о музыкальных способностях. С правдой не поспоришь. Она все равно могла бы постараться и привести какие-то доводы, но, кажется, Северус вспомнил, как лучше всего заставить ее замолчать. К тому времени как лифт поднялся на нужный этаж, зельевар распластал Гермиону по стене. Они вели себя как два подростка, целуясь, тискаясь и бесстыдно потираясь друг о друга. Пошатываясь, они шли вдоль роскошного холла, часто тормозя, чтобы поцеловаться. А дойдя до двери, обнаружили, что оба недостаточно трезвы, чтобы сообразить, как работает ключ-карта. — Чем им не понравились обычные ключи? — бормотал Снейп, изучая прямоугольный кусок пластика, словно тот нанес ему личное оскорбление. — Ты отстал от жизни, дедуля, — парировала Гермиона, задушив смешок. Неловкими пальцами она достала из клатча палочку. — Алохомора. Сезам, откройся! Северус фыркнул, галантно поклонился и указал даме на дверь, приглашая внутрь. Они вошли; профессор ногой бесцеремонно захлопнул дверь, прижал к ней Гермиону и набросился с поцелуями. Она простонала ему в рот, вцепилась в волосы — укладка уже совершенно растрепалась, черные пряди снова свисали вдоль лица. Снейп прижался к ней возбужденным членом. На вкус профессор был как самое лучшее угощение: смесь дорогого десертного вина, которое они пили всю ночь, и его самого — вызывающий зависимость горьковато-сладкий привкус, сводивший Гермиону с ума. Постепенно жадность поцелуев сменилась ленивой, дурманящей мягкостью. В эту самую минуту Гермиона поняла, что он каким-то образом сотворил тихую музыку, доносящуюся невесть откуда. Непонятно, кто первый начал двигаться, но вдруг они снова принялись танцевать — медленно, едва покачиваясь под негромкую мелодию и целуясь. Северус распустил Гермионе волосы, позволяя кудрям упасть на спину и плечи, она в ответ сняла с него бабочку. Улыбаясь, они отошли друг от друга. Гермиона встала перед зеркалом, аккуратно сняла украшения, наблюдая в отражение, как профессор расстегивает запонки, стягивает смокинг и ненадолго присаживается, чтобы снять носки и туфли. Он поднялся, ступая по мягкому ковру, пересек комнату и встал позади Гермионы. Почувствовав его тесные объятия, она закрыла глаза. Снейп опустил голову и поцеловал ее в шею. Неизвестно, сколько они так простояли... Наконец профессор отстранился и начал медленно расстегивать платье; пальцы оставляли жгучий след на коже Гермионы, заставляя дрожать всем телом. Она наблюдала в зеркале, как он неторопливо спускает с плеч платье, скользя руками по телу, собирая шелк с бедер. Кожей Гермиона ощущала сзади теплое дыхание. Северус поцеловал ее шею, тоже глядя на отражение. Развернувшись в кольце его рук, Гермиона улыбнулась и стала расстегивать дальше пуговицы на его полураспахнутой рубашке. Платье уже упало на пол... На секунду Грейнджер задумалась: хорошо быть ведьмой, завтра магия поможет справиться с любым пятном или другой неприятностью — не нужно идти на поводу у своей совести из-за дорогой тряпки и бросаться ее аккуратно развешивать. Вместо этого можно спокойно ласкать Северуса, снимая с него рубашку. Снейп стряхнул одежду с плеч и вновь поцеловал Гермиону. Каждый миг тянулся медленно. Словно в тумане, они раздели друг друга, вслед за трусиками Гермионы на ковер упали брюки Снейпа. Обнаженный, он развернул ее и прижал спиной к своей груди, наблюдая в зеркале, как его двойник неспешно берет в ладонь левую грудь Гермионы, правой рукой скользнув ей между ног. Она смотрела, как ее отражение изгибает спину, как усиливается знакомая боль предвкушения. Снейп раздвинул ее бедра, открывая своему взгляду. — Северус, пожалуйста... Зельевар улыбнулся, но даже он не мог вынести эту сладкую муку. Отвернувшись от зеркала, Снейп отвел Гермиону в постель, покрывая поцелуями. Они неторопливо занялись любовью, синхронно двигаясь, испытывая восхитительные ощущения, и, когда Гермиона наконец поддалась своим чувствам, одновременно с ней кончил и ее любовник. Почти отключившись в его объятиях, она в полусне прошептала: — Северус... — М-м? — А ты хорош во всех этих романтических штучках. Особенно для первого раза. Снейп усмехнулся и ничего не ответил.* * *
После этой ночи Гермиона была бы рада вообще переехать в Париж и никогда оттуда не уезжать, однако пришлось вернуться домой. Оставив Снейпа разбирать багаж и просматривать почту, она отправилась забрать Крукшанкса. Кот был ужасно возмущен, что им целую неделю пренебрегали, да и дети ему изрядно надоели — они все время пытались с ним поиграть. Гермиона принялась бормотать разобиженному фамильяру извинения, обещая разнообразные лакомства, привезенные из Франции. Мечтательно улыбаясь, она отбилась от вопросов страшно любопытствующей Джинни и, дав подруге расплывчатое обещание написать “позже”, вернулась в трейлер. Северус вытянулся на диване и с задумчивым выражением лица изучал “Придиру”. — Что там — снова предупреждения о грядущей эпидемии заражения нарглами? — поинтересовалась Грейнджер, спуская Крукса на пол. Кот тут же с раздраженным мявом умчался проверять, не пришла ли за время его отсутствия в запустение вверенная территория. — Вообще-то нет, впрочем — возможно, я еще до этого просто не дочитал. — Он показал ей обложку, и Гермиона удивленно заморгала, читая заголовок. — “Министр обеспокоен: Мемориальная служба с треском провалилась”? Северус согласно кивнул, взял журнал и начал читать: — “Ежегодное памятное мероприятие, посвященное годовщине падения… — Темного Лорда — в Школе чародейства и волшебства Хогвартс в этом году прошло раньше, чем обычно. Однако, изменилось не только это. Собравшаяся толпа оказалась значительно меньше. За все время существования данной традиции церемонию никогда не посещало так мало волшебников и ведьм, а пришедшие отличались заметным отсутствием энтузиазма. Ежегодную воодушевляющую речь министра встретили весьма равнодушно. Присутствующие были потрясены отказом Гарри Поттера обратиться к публике. — Заявления Министерства не имеют ничего общего с войной, — прокомментировал Гарри, — это не лучший способ помнить о произошедшем. Последовав его примеру, другие высокопоставленные члены Ордена Феникса тоже отказались выступить. Ваш покорный слуга не заметил ни одного волшебника с пожалованным ему Министерством орденом Мерлина. Кажется, Орден решил начать задавать вопросы — какое право Министерство имеет вмешиваться в церемонию, учитывая то, что сами они не принимали участия в войне? Давайте подождем и посмотрим, что же из этого выйдет”. Гермиона уселась рядом с Северусом. — Ух ты. Это все равно что запустить низзла в голубятню. — Очень интересно. Не думал, что выйдет такой скандал, даже не верил, что вообще что-то произойдет. Но мисс Лавгуд, похоже, пытается воспользоваться этой историей — надо признать, весьма умело — чтобы провозгласить независимость. А Поттеру всегда нравилось противостоять Министерству. Ну что ж, и в самом деле — подождем и увидим. Гермиона улыбнулась. — Знаешь, это ведь ты виноват! Зато научишься думать, прежде чем говорить в моем присутствии. Снейп самодовольно ухмыльнулся. — С чего ты взяла, что я не нарочно? С ответом Гермиона не нашлась. Она сделала себе мысленную зарубку позже написать Полумне, оставила этого виртуозного интригана наслаждаться своей гениальностью и отправилась распаковывать чемоданы.