Я взглянула в твои глаза и увидела твое прошлое, ты взглянул в мои и увидел будущее. — Джесси Грилло
После катастрофы в Норе Гермиона три дня спорила с собой, и однажды, приводя себя по утру в порядок, вдруг уставилась в зеркало, перестала расчесывать волосы и решилась. — Северус? Профессор все еще валялся в постели. В зеркало Гермиона наблюдала, как Снейп поднял голову и сонно на нее уставился. — Что? Она медлила достаточно долго. Северус успел нахмуриться и приподняться на локте. Наконец Гермиона вздохнула, не поворачиваясь, положила щетку и тихо спросила: — Думаешь, я поправилась? — Что? — Профессор сел и несколько озадаченно посмотрел на нее. — То есть женщины и вправду задают подобные вопросы? А я-то думал, это из разряда басен. — Я серьезно! — отрывисто бросила Гермиона, крайне напряженно рассматривая свое отражение, одетое лишь в трусики и лифчик. Вроде бы толстой она не выглядела, но… — И? — Какой вздор! — отрезал Снейп. Гермиона снова посмотрела на него в зеркало. Вид у зельевара был довольно-таки сердитый. — Это не ответ, Северус! — расстроилась она. Профессор раздраженно фыркнул и тряхнул головой. — Может, в отношениях я не эксперт, но точно знаю, что правильного ответа на этот вопрос не существует. Скажи я “нет”, ты решишь, что я вру. Если же солгу и скажу “да”, ты мне поверишь. В любом случае ты останешься недовольна собой и зла на меня. В любом случае я в проигрыше. — Не смешно, Северус! — Не смешно, — согласился он. Как был обнаженный, профессор соскользнул с постели, подошел к Гермионе и встал позади. Какое-то время Снейп демонстративно-сердито изучал ее отражение, а потом крепко обнял за талию, прижав к себе. Он наклонился и положил подбородок Гермионе на плечо. — Насколько я вижу, с момента нашей встречи на станции Ватерлоо ты почти не поправилась. Просто обычные колебания веса, обусловленные гормонами или задержкой жидкости, слишком ничтожные, чтобы заметить невооруженным взглядом, — спокойно и педантично констатировал профессор. — Безусловно, с тех пор, как мы стали любовниками, ты не набрала ни унции. Ты совсем не полная, Гермиона. Скажу больше: если вдруг ты поправишься, это не будет иметь никакого значения. — Хочешь сказать, внешность не главное? — горько уточнила Гермиона. — Вовсе нет: моя собственная наружность такова, что мне оставалось лишь с ней смириться — иного выбора не было, — нетерпеливо отмахнулся Снейп. — Ты прекрасно знаешь, как я ненавижу банальности. — Вдруг он прикусил ее за плечо. Гермиона вздрогнула — не от боли, а от неожиданности. — Позволь мне продолжить… Я хочу сказать, что влюблен в тебя, а не в твой облик. То есть люблю тебя всю целиком — разум, тело, душу, сердце и характер. Ты прекрасна, и твой вес тут совершенно ни при чем. — Снейп дал ей время обдумать сказанное и резко добавил: — Хватит дурить. Для таких глупостей ты слишком умна. — Снова укусил ее, на этот раз за шею, и отошел. — Над твоим чувством такта определенно следует еще поработать, — пробормотала Гермиона, скорее по привычке, но слова медленно начали проникать в ее сознание. Разумеется, она хотела ему верить, к тому же Северус вовсе не лжец, но... — Из всех, кого я знаю, с тобой меньше всего надо нянчиться, — фыркнул Снейп. — Да я и не умею. — Святая правда. Северус с прищуром осмотрел ее и вздохнул. — Так и знал, что ты мне не поверишь. Веритасерум на меня не действует, а клятвы на Библии неубедительны. Может, вызвать Поттера и спросить, какие чары для установления истины использует Министерство? — Хватит, Северус. — Нет. Ты ведешь себя просто смешно. Гермиона сердито глянула на него, повернулась и вышла из комнаты, понимая, что разгуливает лишь в нижнем белье, а палочка осталась на прикроватной тумбочке. Плевать! Пусть Северус только попробует к ней прикоснуться, она проклянет его на месте! Как он посмел обратить все в шутку?! Гермиона слышала, как он идет следом, но не обернулась. — Гермиона… — Голос Снейпа все же заставил ее остановиться. Он звучал ни раздраженно, ни расстроенно, не пытался ее дразнить — профессор говорил как никогда серьезно, тихо и решительно. — Пожалуйста, посмотри на меня. — Вопреки желанию, она обернулась и взглянула в темные глаза. Однако он произнес то, что она вовсе не ожидала услышать: — Легилименс... Гермионе и раньше доводилось испытывать на себе воздействие легилимента, но сейчас все было иначе. Казалось, она проваливается прямо в темные омуты глаз Снейпа, а комната вокруг исчезает. Не возникло никаких воспоминаний — ни Снейпа, ни ее собственных, ни ощущения присутствия другого человека. Она даже не могла разобрать, в чьем — ее или его — они оказались разуме. Не было никаких ориентиров, одна темнота, и это немного пугало. Вдруг глубокий бархатистый голос из ниоткуда мягко пробормотал: “Анимадверто спекулум”, и во мраке возникла дрожащая картина. Из-за неуловимых отличий себя Гермиона узнала не сразу — женская фигура стояла прямее, увереннее. В глазах, обрамленных длинными ресницами, полыхал внутренний огонь. Они словно стали больше, заурядные карие радужки наполнились искрами меда и янтаря. Все родинки, веснушки и небольшие пятнышки, даже шрам на груди, остались на месте, но кожа выглядела прозрачнее. Казалось, она почти светится, и природа этого сияния была непостижима. Блестящие волосы вились меньше, но цвет смотрелся насыщеннее. Яркие губы, похоже, стали полнее. Гермиона растерянно изучала изображение. Без сомнений, это она. На самом деле ничего не изменилось, она осталась все той же Гермионой Грейнджер — книжный червь, коротышка с не по моде пышными формами, с неуправляемой, спутанной копной волос — и в то же время выглядела иначе. Именно такой в глубине души она всегда хотела быть... “Наверное, такой меня видит Северус”, — медленно осознала Гермиона. Как только она это поняла, связь разорвалась, картинка растаяла, а тьма исчезла. Северус закрыл глаза и сжал переносицу, будто желая облегчить головную боль. Он немного мерцал. Это оттого, что ее глаза налились слезами, поняла Гермиона. Она промокнула влагу и слабым голосом спросила: — Что означает “Анимадверто спекулум”? — “Увидь отражение”, — тихо ответил Снейп. — Не смог придумать ничего получше за такое короткое время, раньше я никогда не делал подобного. — Он серьезно взглянул на нее и спросил: — Сработало? Гермиона нетвердо кивнула, залилась слезами и слепо шагнула к нему. Северус раскрыл объятия, она зарылась лицом в его грудь, вдыхая знакомый запах. Когда слезы утихли, а Гермиона перестала рыдать, профессор немного разжал руки. Прежде чем отпустить ее, он начал водить по ее обнаженной спине пальцем, рисуя пятиконечную звезду. — Разум… тело… душа… сердце… характер, — нежно прошептал он. Гермиона наконец поняла, что он имел в виду, и хрипло выдавила: — Вся целиком. — Да, — кивнул Северус. Гермиона расслабилась и прижалась теснее. — Прости, — застенчиво сказала она. — Прощаю. На этот раз. — В его голосе отчетливо слышалась улыбка. — Надеюсь, следующего не будет, — пробормотала Гермиона. — Чувствую себя такой идиоткой. — Так и должно быть, — ехидно отозвался Снейп и улыбнулся. — Предупреждаю: попробуй только задуматься о диете, и я, не колеблясь, пойду на все, чтобы тебя остановить, приму все меры, вплоть до Непростительных. Знаешь, очень сложно делать комплименты такой зареванной женщине, — капризно добавил Снейп, наклоняясь за поцелуем. — Неужели ты и вправду из-за этого рыжего долбоеба так сомневаешься в своей внешности? Услышав, как Северус назвал Рона, Гермиона чуть не рассмеялась. — Не из-за него, — покачала она головой. — Хотя мой маленький срыв спровоцировал именно Рон. Я никогда не считала себя по-настоящему привлекательной. — Помню и я в свое время отпустил несколько бестактных замечаний, — поморщился Снейп. — Полагаю, это усугубило ситуацию... — Да уж, — согласилась Гермиона. — Но твои слова были лишь каплей в море. Но главное, я шесть лет делила спальню с Лавандой Браун и Парвати Патил. — Ого… таких вертихвосток еще поискать. Догадываюсь, как это повлияло на твою самооценку. Гермиона кивнула. — Прибавь сюда же, что все мои друзья — мальчишки — считали меня одной из них, а остальные ребята держались подальше или же открыто ненавидели. А твои слизеринцы меня беспрестанно оскорбляли. Станешь тут неуверенной! — Понимаю… — заметил Снейп, и Гермиона улыбнулась, услышав в его голосе иронию. — Мы и правда очень похожи? — Кажется, да, — тихо согласился Северус и поцеловал ее в лоб. — Надеюсь, теперь ты в себя веришь немного больше? — Немного. Хотела бы я, чтобы все на меня смотрели твоими глазами! — Хоть я и способен видеть больше прочих, вижу лишь то, что есть на самом деле, — мягко возразил Северус, наградил ее глубоким поцелуем и отодвинулся. — Кажется, пора одеваться, я опаздываю к завтраку. Умоляю, постарайся не сорваться снова, пока я на занятиях. — Приложу максимум усилий, — сухо пообещала Гермиона. Побрился и оделся Снейп в рекордное время. Он уже был на полпути до двери, когда она окликнула: — Северус? — Что? Гермиона подошла к нему и крепко обняла. Она застала его врасплох; Северус на секунду застыл, а потом тоже обнял ее в ответ и негромко рассмеялся. — Вот глупышка, — ласково сказал он. — Наверное, — согласилась Гермиона, отклонилась и улыбнулась. — Я так тебя люблю. Взгляд Северуса смягчился. — И я тебя люблю, — тихо заверил он Гермиону, улыбнулся и поцеловал ее. — Хотел бы я доказать тебе, насколько ты привлекательна, но мне и правда пора. — Насмешливо посмотрел на нее и добавил: — Запомни эту мысль, мы ее позже обсудим. В подробностях. Еще раз напоследок поцеловав Гермиону, Снейп покинул комнату. Гермиона хмыкнула ему вслед и пошла одеваться. Ночью профессор сдержал обещание, посвятив несколько часов тем частям тела Гермионы, которые ему особенно нравились, подкрепляя словами свои действия. Потрясающий голос и богатый словарный запас весьма способствовали делу. Северус усердно искал пресловутый лишний вес, которым без его ведома могла обзавестись Гермиона, но так ничего и не обнаружил. Он был чрезвычайно убедителен. Далеко за полночь Гермиона уснула в его объятиях, чувствуя себя бесконечно любимой.* * *
В канун Нового года Северус неохотно нарядился в вызывающе повседневный костюм, к тому же, самый старый. Хмурый взгляд Снейпа гармонировал с настроением самой Гермионы, она от всей души желала остаться с профессором дома, а не идти и общаться с коллегами. Милые люди, но они — не Северус. — Что ты планировал на сегодняшний вечер? — поинтересовалась Гермиона. — Лондон, — ответил Снейп, раздраженно взмахнув гребнем. — Ты хоть раз бывала в Косом переулке на Новый год? — Нет. — Там весьма атмосферно, — неспешно ответил Северус, оборачиваясь к ней с полуулыбкой. — Они устраивают самый лучший карнавал во всей Британии, что бы там ни воображал Ноттинг-Хилл. (1) — Звучит забавно, — с сожалением вздохнула Гермиона. — Всегда хотела побывать на таком празднике. Может, в Рио… А в Америке ты ни разу на карнавале не был? Губы Снейпа дернулись. — Однажды. Правда, мало что помню, только яркие краски и шум. Мне сунули какие-то таблетки, я запил их алкоголем, похоже, сваренным в каком-то ведре, после такого, знаешь ли, все покрывается туманом. Гермиона усмехнулась. — Надеюсь, мне не нужно тебе объяснять, что это была очень плохая идея? — поинтересовалась она. — Поверь, лишь одна из многих плохих идей, — фыркнул Снейп. — Я, наверное, перепробовал все веселящие препараты, известные человечеству, однако, по иронии судьбы, принимал их отнюдь не для веселья. — Подумать только, а ведь Минерва хочет, чтоб ты служил положительным примером! — смеясь, заметила Гермиона. — Шансы ничтожны. К тому же, она вовсе не этого хочет, ей нужно меня контролировать, а вдобавок и всех остальных. Упаси Бог, кто-нибудь в канун Нового года решит развлечься! Лучше сидеть и вести неловкую светскую беседу с теми, с кем и так каждый день видишься. — Развлечься на Новый год? — театрально ахнула Гермиона, стараясь принять шокированный вид. — Но я думала, это всего лишь трата времени — “бессмыслица хренова”, как ты выражаешься. — Ой, лучше заткнись.* * *
Вечер вышел не слишком удачным. Шампанское было отличным, но профессора Хогвартса — не та компания, с которой хочется напиться. Гермиона и Невилл болтали друг с другом, наблюдая, как остальные, по выражению Снейпа, “ведут неловкие светские беседы”. Сам Северус, хмурясь, скрывался в углу и пил больше, чем следовало. По опыту Гермиона знала, что чаще всего, напиваясь, Снейп приходил в дурное расположение духа и начинал заниматься самокопанием. Единственным исключением стал Париж, видимо, там обычные правила не действовали. А Грейнджер хотелось, чтобы у профессора было нормальное настроение, когда после полуночи они отсюда сбегут. А еще хотелось, чтоб он не слишком наклюкался и оказался способен на какие-то действия, когда, наконец, доберется до постели. Впрочем, в стельку пьяным Гермиона его ни разу не видела. В целом мире не хватит алкоголя, чтобы напоить Северуса Снейпа, если тот в настроении для любви. Хотя к текущему моменту он выглядел таким меланхоличным, что с каждой минутой перспектива приятного окончания вечера таяла. — Мрачновато, правда? — пробормотал Невилл, оглядывая учительскую. У Лонгботтома на сегодня тоже явно имелись другие планы. — Немного уныло, — согласилась Гермиона, подавляя вздох. — Не пойми меня неправильно, вы все мне очень нравитесь, но я предпочла бы находиться в другом месте. — Уверен, так и есть, — поиграл бровями Невилл. — Нет-нет, совсем не поэтому. Ты просто завидуешь! — Мерлин, помоги, но иногда кажется, я и правда завидую, — признался Лонгботтом к удивлению Гермионы. — Все еще не могу понять, как и почему, но вы раздражающе счастливы. А мою личную жизнь ограничивает Минерва, и вариантов почти нет. Разве ты не можешь снова стать, как нормальный человек, несчастной и одинокой, и не спать со Снейпом?! — Видимо, нет, — насмешливо улыбнулась Гермиона. — Раз уж мы пережили Рождество, наши отношения ничем не разрушить. — Все еще не верится, что Рон зашел так далеко, — кивнул Невилл. — Что-то в этом роде он вытворял лет в четырнадцать. Вроде с тех пор мы должны были повзрослеть… По крайней мере, в теории. — Господи, давай о нем не будем! Этот вечер и так тоску наводит. — Тогда последуем примеру твоего бойфренда, или как ты там его называешь, — вздохнул Невилл, — и напьемся. Все равно больше заняться нечем. — Бойфренд! — фыркнула Гермиона. — Ему уже пятьдесят, идиот! Да и я уже старовата для бойфрендов. — Ах да, тебе ж тридцать один стукнуло. Старушенция! — печально усмехнулся Невилл. — Тебе точно нужно выпить, пока Снейп все не выхлебал. — Не начинай, — вздохнула Гермиона. — Когда он напивается, то ведет себя ужасно. Вечер безнадежно испорчен... — Раздались первые куранты, и Гермиона почти оптимистично добавила: — Зато он почти закончился. Начался обратный отсчет. — Двенадцать! — провозгласила Минерва. — Одиннадцать, десять... Учителя без энтузиазма вторили директрисе. Гермиона посмотрела на Северуса: тот сгорбился у стены, сунув руку в карман, и глубоко задумался. Вдруг он выпрямился и поставил бокал с шампанским, глаза Снейпа загадочно блеснули. Судя по выражению лица, он что-то замыслил — нахмурясь, заподозрила Гермиона. Когда счет дошел до цифры “три”, Северус вынул руку из кармана. На “два” все погрузилось во мрак. Внезапную темноту пронзили испуганные вскрики, последний бой курантов эхом заглушил восклицания натыкающихся друг на друга людей. Грейнджер попыталась нашарить палочку, слушая, как профессора отчаянно и безрезультатно выкрикивают “Люмос!”. Вдруг чьи-то руки схватили Гермиону, и она чуть не закричала. Почти лишившись дыхания, она на секунду жутко испугалась, потеряла равновесие, запнулась и ударилась о знакомое крепкое тело, и тут ее глубоко и обстоятельно поцеловали. Через какое-то время руки разжались. Гермиона привалилась к стене, ошеломленно тщась сообразить, что, черт возьми, только что случилось. Придя в себя, она опознала Перуанский Порошок Мгновенной Тьмы, но как только это поняла, мрак начал рассеиваться, и в комнату вернулся свет. Профессора с палочками наизготовку в замешательстве таращились друг на друга, некоторые судорожно старались подняться с пола — должно быть, наткнулись на мебель или своих же коллег. Грейнджер бросила взгляд на Снейпа: тот с невинным видом стоял в углу, держа в руках палочку. Даже с такого расстояния Гермиона углядела у него на руках слабые пятна и подозрительно покрасневшие скулы. Но и без этих еле заметных подсказок она бы всегда узнала вкус его поцелуя. Снейп поймал ее взгляд, самодовольно улыбнулся и отсалютовал бокалом, одними губами беззвучно прошептав: “С Новым годом!”. Гермиона потрясла головой, стараясь не смеяться, отвернулась и встретила недоуменный взгляд Невилла. — Что, черт возьми, только что случилось? — негромко спросил он, вторя ее собственным мыслям. Прикусив губу, чтобы удержать смешок, она изо всех сил постаралась выглядеть невинно изумленной. — Понятия не имею. Краем глаза Гермиона уловила, как Снейп вытирает руку о мантию, и еще сильнее закусила губу. После произошедшего вечеринка превратилась в сущий хаос. Минерва рассвирепела, заподозрив злую шутку, но обвинить никого не могла. Наиболее вероятными кандидатами выглядели Невилл и Гермиона, но поскольку вся их вина заключалась лишь в том, что они были самыми молодыми, директрисе пришлось оставить их в покое. Несколько профессоров, как ни странно, подозрительно посматривали на Флитвика. Говорят, он как-то проделал нечто подобное во время одного из педсоветов Амбридж, что, видимо, и натолкнуло Северуса на мысль. Настоящий же виновник безобразия тем временем наслаждался собой и ухмылялся так явно, что заметивший это Невилл разгадал загадку. Он был совершенно сбит с толку: оказывается великий и ужасный профессор Снейп имеет чувство юмора, да еще такое оригинальное! Больше никто ничего не заподозрил. Похоже, зельевар выйдет сухим из воды. Стоя у стены и мурлыча “Старое доброе время” (2), он выглядел чрезвычайно довольным, наблюдая за суматохой, которую сам же и вызвал. — Ах ты, мерзавец! — любя воскликнула Гермиона, когда они, наконец, смогли уйти. — Мог бы и предупредить! Я чуть не шарахнула тебя проклятием! — Предупредить о чем? — деланно простодушно поинтересовался Снейп и фыркнул. — Не стоит переживать, я прикрылся чарами, я же не идиот. — Конечно нет, просто свихнулся, — усмехнулась Гермиона. Она не сомневалась, что никто не поверит в эту историю. — Порошок ты купил во “Всевозможных волшебных вредилках Уизли”? Интересненько... Взглядом, исполненным презрения, Снейп оглядел свою спутницу, они как раз повернули к подземельям. — Вот еще. У нас кладовка битком набита конфискованной контрабандой. Лежит — пылится. Кое-что оказалось весьма полезно. Хотя я не сомневаюсь, что Джордж Уизли отдал бы мне порошок задаром, особенно узнав, для чего он предназначается. — Да уж, — хохотнула Гермиона. — И гадать не хочу, что тебя на это подвигло. — Хотел поцеловать тебя в полночь, — торжественно заявил Снейп. — Минерва Макгонагалл вздумала чинить мне препоны, не вижу причин, почему это должно сойти ей с рук. — Дурачина, — ласково отозвалась Гермиона. — Поцелуй вышел бы куда лучше, если бы ты меня хоть как-то предупредил. Я не успела среагировать. — Что ж, считай себя предупрежденной, — хмыкнул в ответ Северус. Гермиона едва успела заметить, как насмешливо блеснули его глаза, и он тут же прижал ее к стене с поцелуями. Снейп тянул время, давая Гермионе возможность ответить; она запустила пальцы ему в волосы и почувствовала на его языке вкус шампанского. — С Новым годом, сумасшедший! — нежно сказала она с полуулыбкой. — Пошли, поможешь мне придумать достойные новогодние клятвы. Внезапно выяснилось, что за несколько секунд темноты профессор успел стянуть бутылку шампанского. Остаток ночи прошел куда приятнее — к их взаимному удовлетворению, Северус не так уж наклюкался и оказался вполне способен на некоторые подвиги.* * *
Девятого января Гермиона проснулась рано. На день рождения Северуса она кое-что запланировала. Учитывая, что предстоял рабочий день, стоило все подготовить с утра. А если какие-нибудь школяры снова умудрятся все испортить, она точно выйдет из себя! Праздник выпал на самый загруженный день недели, и когда профессор уйдет на завтрак, в следующий раз они увидятся только после обеда (хотя у Гермионы имелась пара идей и на этот случай). На ланч она вряд ли попадет. Предстояло множество дел, но Грейнджер все же позволила себе несколько минут поглазеть на спящего Снейпа, прислушиваясь к его дыханию — медленному и ровному. Гермиона размышляла о двух годах, проведенных с Северусом. “Мы прошли длинный путь”, — лениво думала она, легко улыбаясь. Понимая, что наблюдать за ним удастся совсем недолго, потом он почувствует это и проснется, Гермиона перекатилась на бок, облокотилась на руку и легко поцеловала Северуса. Резко будить его, когда он сам еще не готов проснуться, довольно рискованно... Пусть Снейп уже не был таким нервным как раньше, но если что-то пойдет не так, Гермиона приготовилась использовать Щитовые чары. Северус начал отвечать на ее поцелуй. Гермиона отодвинулась, зельевар открыл глаза и сонно на нее посмотрел. Если требовала обстановка, Снейп мог проснуться моментально в полной боеготовности. Однако — и Гермиона это знала — предпочитал этого не делать. Вообще-то, медленно просыпаясь, профессор выглядел удивительно милым, но она ему это сообщать не планировала. — Привет, — пробормотал Северус, подавив зевок. — И тебе привет, — улыбнулась Гермиона. — С днем рождения. — Угу, — неразборчиво промычал Снейп и снова закрыл глаза. Гермиона вновь его поцеловала, улыбаясь шире. Профессор пробурчал что-то про утреннее дыхание — его или ее, или их обоих, кто знает, — но на поцелуй ответил так искренне, что стало ясно: он вовсе не возражает. Гермиона прижалась к Северусу, поцелуй стал глубже, и профессор повернулся к ней. Она закрыла глаза и расслабилась в его объятиях. Положив руку ему на грудь, медленно скользнула пальцами вниз по животу к горячему и твердому от утренней эрекции члену. Стоило Гермионе к нему прикоснуться, Снейп вздохнул ей в рот и слегка сместился ниже. Гермиона нежно сжала его ствол и начала медленно поглаживать. Она оторвалась от губ Северуса; поцеловала его в краешек челюсти, провела носом по шее, мягко стиснув в руке затвердевший фаллос. Снейп зарычал и выгнулся. Большим пальцем Гермиона обвела головку и сдвинула крайнюю плоть. Пальцы покрыла смазка, Гермиона скользнула вниз по всей длине, сжав посильнее. Она осторожно поцеловала горло зельевара, погладив языком каждый длинный шрам; Северус вздрогнул и задержал дыхание. На этот жест он отреагировал сильнее, чем на поглаживания рукой. Наверное, все еще был слишком чувствителен к прикосновениям старых отметин от змеиных укусов, хоть уже привык, что его трогают за шею. Гермиона точно не знала, физические тут причины или психологические, а может, и то, и другое. Они действовали неспешно и на удивление расслабленно. Гермиона снова поцеловала Северуса, продолжая осторожно гладить его член. Снейп запустил пальцы ей в волосы, цепляясь за спутанные кудри. Гермиона сползла вниз, нежно целуя его тело. Она остановилась на уровне паха и сменила руку ртом; в ответ Северус мягко застонал. Наконец, спина профессора выгнулась, в его груди зародился рык. Снейп задрожал. Гермиона почувствовала, как вкус во рту стал более насыщенным, и зельевар кончил. Не открывая глаз, он привалился к подушкам. Ему казалось, в теле не осталось ни одной косточки. Он улыбался. Гермиона сглотнула, потом нашла палочку и аккуратно очистила их обоих. — Что ж, — после короткой паузы голосом, еще более низким, чем его обычный утренний рык, заметил Северус, — это прекрасный способ проснуться. Спасибо. Гермиона все еще чувствовала на языке вкус Северуса. Она подползла обратно и поцеловала его, а потом устроилась рядом, положив голову зельевару на грудь, вслушиваясь в ритм его сердца. — Всегда пожалуйста. — Позволишь мне тебя отблагодарить? — предложил Снейп. Гермиона покачала головой и прижалась ближе. — Не сейчас. Тебе пора на завтрак. Конечно, немного времени у нас есть, но я не в настроении для секса по-быстрому. За тобой должок, если настаиваешь. — Приятная повинность, для разнообразия, — иронично заметил Снейп. Голос его звучал уже намного бодрее, в нем ясно слышалась насмешка. — Насколько я понимаю, на завтраке тебя снова не будет? — Я не обязана там присутствовать, а ты просто завидуешь, — усмехнулась она. — Я очень занята сегодня. Дела, знаешь ли. Сюрприз подготовить, со студентами позаниматься, всякое такое. — Неужели? — Ага. — Гермиона подцепила кулон зельевара и стала лениво с ним поигрывать. — Знаешь, пытаться подстроиться под твое расписание — та еще головная боль. — Прости за неудобства, — неискренне посочувствовал Северус. — Я только настроился встать, а ты все испортила. — Переживешь. Давай в душ и за работу. И постарайся не прикончить никого из студентов. Не нарывайся на внеочередное дежурство или выговор от Минервы. У меня на тебя сегодня особые планы, ни один из них таких задержек не предусматривает, веди себя прилично. Снейп мягко фыркнул, уселся, и они снова поцеловались. Затем Северус отправился в ванную, а Гермиона в свои апартаменты. Там она облачилась в тяжелую зимнюю мантию, набралась смелости и вышла в заснеженную тьму январского утра воплощать задуманное дальше. “Так сразу и не найдешь!” — думала Гермиона, осторожно пробираясь по снегу. Путь она подсвечивала палочкой. Скрыть свои планы от Северуса тоже было чертовски сложно. Он был не любопытным, однако обладал невероятной способностью замечать и верно истолковывать самые тонкие детали. “Ужасно бесит! — хмыкнула про себя, улыбаясь, Гермиона. Дрожа от холода, она плотнее завернулась в мантию. — Не мог в июне родиться!” Наконец она оказалась перед каменным обелиском и застыла, пытаясь разглядеть его в темноте. Разумнее было бы дождаться дневного света, но ей сегодня и без того предстояло много дел. К тому же, не хотелось рисковать — вдруг еще кто-нибудь раньше времени прознает о ее намерениях. Переведя дух, Гермиона принялась слой за слоем терпеливо снимать защитные заклинания с монумента — а заодно и с его близнеца в Косом переулке. Памятники оберегали от всего — начиная с голубей, заканчивая намеренным вредительством. Протеевы чары, связывающие обе стелы, Грейнджер оставила нетронутыми. Покончив с заклинаниями, Гермиона смела снег с угла белой мраморной гробницы Дамблдора, чтобы не поскользнуться, и забралась наверх. — Уж простите, сэр, — пробормотала она, дыхание от холода тут же превращалось в пар. — Уверена, вы бы не стали возражать, особенно если бы знали, что я собираюсь сделать. Может быть, она сделает одолжение и скажет портретам — позже. Скорее всего, они от всей души одобрят ее затею. Грейнджер подняла палочку и внимательно изучила имена, аккуратно выгравированные в верхней части обелиска. Памятник уходил высоко вверх, ведь список фамилий был длинным. Имена погибших выкрасили черным, выживших — золотом.Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор ... Гарри Джеймс Поттер ... Рональд Билиус Уизли ... Гермиона Джин Грейнджер ... Минерва Макгонагалл ... Кингсли Бруствер ... Аластор Грозный Глаз Грюм …
Странно, что у Минервы и Кингсли нет средних имен, невпопад подумала Гермиона. Впрочем, может быть, это совсем неплохо, учитывая, как называли детей многие чистокровные семьи. Вспомнив, как много усилий прилагал Рон, чтобы его среднее имя нигде не упоминалось, Гермиона ухмыльнулась. Неудивительно, с таким имечком как Билиус... А вот “Грозный Глаз” было всего лишь прозвищем, но большинство проголосовали, чтобы и его выгравировать. Гермиона все еще сомневалась, что их имена (ее собственное, Гарри и Рона) стоило писать так высоко. Гарри — да, но они с Роном ни в чем не участвовали до начала поисков крестражей, кроме, разве что в битве в Министерстве. Но Гарри настоял на своем. — Хватит отвлекаться, Гермиона, — пробурчала она, потирая руки, стараясь согреться. — Пора покончить с этим и вернуться в теплый замок. Потянувшись палочкой к камню, Грейнджер стала двигать имена: несколько первых слегка вверх, остальные вниз. Это заняло много времени, но вот наконец появилось свободное пространство. Гермиона передохнула чуть-чуть, попыталась размять ноги, а затем приступила к работе. Слава богу, хотя бы снег не шел! Магическая гравировка и без того труд нелегкий. Гермиона пожалела, что не позвала с собой Невилла. Тот бы наколдовал Люмос или принес с собой факел, но думать об этом было уже поздно. Наконец, она закончила, осторожно отступила на шаг назад и принялась любоваться творением своих рук. То ли от усердия, то ли от радости видеть результат своих стараний, Гермиона вспотела, невзирая на январскую стужу. Лоб Грейнджер утерла рукавом.... Гермиона Джин Грейнджер … Северус Тобиас Снейп ... Минерва Макгонагалл …
В идеальном мире Гермиона бы написала имя Северуса сразу за именем Гарри, а лучше перед ним, только это вряд ли сошло бы ей с рук. Волшебный мир не смирится, если имя Северуса поставить слишком высоко, да и сам зельевар, скорее всего, на это не пойдет. Кроме того, призналась себе Гермиона, ей нравилось видеть их имена вместе. Она слезла с гробницы и опять коснулась палочкой обелиска, торопливо восстанавливая защитные чары, чтобы никто не смог испортить ее труды, попытаться зачеркнуть имя Северуса или как-то его разрисовать. Учитывая, что у памятника есть дублер в Косом переулке, рано или поздно кто-то заметит новые строчки, тогда-то и наступит кромешный ад. Гермиона улыбнулась и еще раз полюбовалась исправленным списком. Если люди не желают добровольно признать заслуги ее любовника, она, черт побери, их заставит. Удовлетворенно кивнув, Грейнджер посмотрела на часы: пора возвращаться и готовиться к первому уроку. Она повернула к замку, по пути стирая за собой следы. На ланч в Большом зале Гермиона добралась с опозданием. Слишком проголодалась, чтобы вообще там не появляться, — ведь позавтракать-то не успела. “Ничего существенного мне в желудок не попало”, — подумала Гермиона и села возле Северуса, стараясь не смеяться. — Ты как будто довольна собой, — лаконично приветствовал ее профессор, пока она жадно наполняла тарелку. — Неплохо повеселилась? Хотел бы я знать, как тебе это удалось. Гермиона ухмыльнулась, а потом чопорно сказала: — В Хогвартсе каждый развлекается как может, я ведь утром тебе доказала! — Глаза профессора сверкнули весельем и желанием. — И до сего момента мои планы шли весьма успешно, профессор Снейп, спасибо, что поинтересовались. — Жду не дождусь узнать эти планы, — удивленно протянул он, бессовестно таская кусочки с ее тарелки — так быстро, что вряд ли кто-то успел бы заметить. В ответ Гермиона легонько пнула его по ноге, и тут ей пришла в голову одна идея. Ухмыльнувшись собственным мыслям, Грейнджер принялась за еду. — Просто подожди чуть-чуть, — сказала она, осторожно скинула под столом туфлю и отвернулась, заведя невинный разговор с Невиллом. Тот тут же радостно принялся разглагольствовать о своем последнем проекте — каком-то гибриде или вроде того. Гермиона не вслушивалась, только все улыбалась и кивала, порой отпуская поощрительные реплики, сама же тем временем сосредоточилась на другом. Ее босая нога коснулась ноги Северуса, он потрясенно застыл, затем еле слышно фыркнул и вернулся к еде. Гермиона подавила улыбку, задала Невиллу какой-то уместный вопрос, притворилась, что слушает, а сама начала дразнить Снейпа. Сунув руку под стол, она погладила бедро профессора. Тот сразу разгорячился — Гермиона почувствовала это даже через слои одежды. Нежно сжав его плоть, она продвинулась вверх. — Муффлиато, — шепнул Снейп; раздалось знакомое слабое гудение. Профессор наградил ее предупреждающим взглядом. — Прекрати. — Почему? — бесхитростно поинтересовалась Гермиона. — Разве тебе не нравится? Губы Снейпа дрогнули. — Слишком нравится, настолько, что мне даже неудобно перед такой большой аудиторией, — сухо пробормотал он, едва шевеля губами. — К тому же, если не помнишь, у меня еще занятия весь день. Уроки у второго и пятого курса и так достаточно изнурительны. Благодарю покорно, не хочется, чтобы меня что-то отвлекало. Грейнджер только ухмыльнулась. — То есть ты не желаешь, чтобы я тайком пробралась на практические занятия по зельеварению, чтобы отсосать у тебя в кладовке? — шаловливо осведомилась она, тоже стараясь почти не открывать рот: вдруг кто-то из студентов умеет читать по губам. При взгляде на лицо Северуса Гермиона едва не потеряла самообладание: Снейп вдруг проявил неожиданный интерес, напрягся под ее рукой, она практически видела, как он пытается сообразить, сойдет ли им эта проделка с рук. После долгой паузы Снейп снова расслабился и насмешливо посмотрел на Гермиону. — Повторяю, перестань меня отвлекать, слишком уж соблазнительно. Зельевар снял чары. Гермиона улыбнулась, убрала руку и вернулась к разговору с Невиллом, нащупывая туфлю. Желание на самом деле прокрасться в класс зельеварения между собственными уроками Гермиона подавила с трудом. Она подозревала, что сама идея куда более эротична, чем ее реальное воплощение. В любом случае профессору Грейнджер предстояло переделать гору работы, чтобы обеспечить им с Северусом свободный вечер, а значит, надо было сначала покончить со своими документами, а потом расставить оценки за Мастера зелий — утром она стащила из учительской стопку работ его учеников. “Подделывать его почерк и манеру выставлять баллы удается все лучше и лучше, — думала Гермиона, покончив с последним эссе. — Хотя, несомненно, Северус решит, что оценки завышены”. За ужином Гермиона оставила зельевара в покое, заметив, что он слишком раздражен — обычное дело после кучи уроков. Преподавать Северус не любил, он считал, что тратит свои таланты впустую, обучая чему-то ниже уровня С.О.В., если не Ж.А.Б.А. Из Большого зала Грейнджер ускользнула задолго до окончания трапезы и поспешила в подземелья, чтобы убедиться: все готово к тому, чтобы провести остаток вечера по плану. Проверив апартаменты, тайными тропами Снейпа Гермиона пробралась наружу и стала поджидать, когда профессор покинет вестибюль замка и выйдет в снежную мглу выкурить сигарету. Завидев Гермиону на улице, Снейп удивленно выгнул бровь и зажег огонь. В ответ она улыбнулась и вытащила его за руку из тени стены замка. — Хочу тебе кое-что показать. — Снегопад же, — слабо возмутился Северус, но послушно отправился за ней, осторожно пробираясь по засыпанной снегом тропе. — Это нормально, Северус. Уверена, ты заметил — на дворе январь. — Спасибо, очень остроумно. Куда мы идем? — Увидишь. Снейп раздраженно вздохнул, но путь продолжил. Впереди показалась гробница Дамблдора. Зельевар наградил Гермиону озадаченным взглядом. — Как-то мрачновато... — И поэтому ты обычно приходишь сюда, чтоб собраться с мыслями? — ехидно поинтересовалась она, но тут же смягчилась. — Посмотри на стелу. — Снейп бросил взгляд на Гермиону, и та твердо кивнула. — Давай же! Она слегка подтолкнула профессора вперед, тот поднял палочку и наколдовал Люмос. Гермиона знала: никто бы даже не заметил. Пока перемены на памятнике в Косом переулке обнаружат, пройдет много времени. Возможно, увидят, только когда монументу потребуется очередная чистка. Но Северус всегда был наблюдателен. Он очень рано научился пристально следить за всем, что вокруг, и годы шпионской службы научили его замечать скрытое от людского глаза. Несколько мгновений — и Снейп резко вдохнул и напряженно выпрямился, уставясь вверх. Гермиона медленно подошла, глядя, как свет волшебной палочки отражается от гравировки. Последовало долгое молчание. — О, Гермиона… — нежно пробормотал Северус. Он помолчал и продолжил совсем другим тоном: — Из-за тебя поднимется народное восстание, когда кто-нибудь заметит, что ты натворила. Легкомысленное замечание зельевара ее ни на секунду не одурачило — Снейп явно был искренне тронут, даже если отказывался это признавать. Гермиона улыбнулась и небрежно пожала плечами. — Пройдут недели, а может, и месяцы, прежде чем кто-то заметит. На меня никто даже не подумает. Они никогда не смогут выяснить, на каком именно обелиске исправили надпись, к тому же, не одна лишь я признаю, что ты сражался за нас. Северус вопросительно поднял бровь, стряхнув пепел на снег. — Но список людей, кто поставил бы мое имя так высоко, очень короток. По сути, он из одной тебя и состоит. Возможно, еще и из Поттера — если тот чувствует себя достаточно виноватым. — Понимаю, на самом деле ты хотел сказать спасибо. Всегда пожалуйста, Северус! Снейп в ответ грустно улыбнулся, снова посмотрел на монумент и перевел взгляд на Гермиону. — Извини. Спасибо тебе. — Так-то лучше. — Гермиона встала на цыпочки и поцеловала его в щеку. — С днем рождения! А теперь пошли отсюда, пока не околели от холода. Они направились к замку... — На самом деле, сегодня мне было жарковато, — с нажимом сказал Северус. — Какие-то мысли отвлекали, м? — лукаво усмехнулась Гермиона. — Ужасно отвлекали, — согласился Снейп; глаза его весело блестели. — Особенно когда требовалось достать какой-нибудь ингредиент из шкафа в кладовой. — Мне очень жаль, — рассмеялась Гермиона. — Врушка. Вернувшись в подземелья, Гермиона вручила Северусу стопку проверенных работ, получив в ответ благодарный взгляд. Затем преподнесла зельевару бутылку редкого пива — знала, что Снейп предпочитает этот сорт, однако доставить напиток в замок оказалось непросто. — К такому обхождению легко привыкнуть, знаешь ли, — заметил Снейп, с комфортом располагаясь на стареньком диване. — Обормот, — расплылась в улыбке Гермиона. — Лучше не привыкай: дни рождения — случаи особые, остаток года ты прекрасно можешь обслужить себя самостоятельно. Самодовольно осклабившись, Северус насмешливо отсалютовал ей бутылкой, глотнул и расслабился. — В любом случае спасибо. — У меня припасена еще парочка подарков, — сообщила Гермиона. Снейп с любопытством посмотрел на нее, и она улыбнулась. — Дай мне на минутку кулон... К удивлению Гермионы, Северус подозрительно прищурился. — Это еще зачем? Что ты собираешься с ним делать? Гермиона удивленно поморгала и медленно ответила: — Просто хочу трансфигурировать его в нечто получше, чем резинка и кусок дешевого металла. Снейп отвел глаза. — Я бы предпочел оставить все, как есть... — Но почему? — заинтересованно спросила Гермиона и наклонилась вперед, стараясь поймать и удержать взгляд профессора. Тот неловко отодвинулся. — Мне он и таким нравится. — Северус, сам кулон — это был сюрприз из хлопушки(3). А тесьма стала похожа на шнурок от обуви. Снейп упрямо покачал головой, все еще глядя в сторону. — Мне все равно. — Северус… — нежно позвала Гермиона. Спустя мгновение он вздохнул и обратил взор на нее. — Это мой лучший подарок, — тихо признался он. Гермиона вытаращилась на него. — Да ты шутишь! Северус медленно вытащил кулон и покрутил в пальцах. — Я первый раз в жизни получил подарок, который и в самом деле что-то значил. Он был особенным и личным, не просто чтоб отделаться. Ох, Северус… Гермиона все поняла. Она осторожно взяла кулон и заправила обратно, под рубашку. Снейп взглянул на нее, и она улыбнулась в ответ. — Хорошо. Надеюсь, ты хотя бы наложил на него пару чар, чтобы не дать ему развалиться. — Естественно, — отмахнулся зельевар, но выглядел уже более довольным. — Самоуверенные нахалы никому не нравятся! — Зато, кажется, они нравятся тебе, — поднял бровь Снейп. — Я люблю тебя, Северус. Это не значит, что ты мне обязательно нравишься, — ехидно хмыкнула Гермиона. — И правильно: не такой уж ты милый. — Она встала и поцеловала его. — Допивай пиво, я через пару минут вернусь. Вернулась Гермиона со склянкой в руках. Увидев банку, Северус улыбнулся, сразу поняв, что это такое: емкость содержала самую новейшую и, возможно, окончательную вариацию мази от рубцов. Некоторое время назад Билл Уизли с радостью оповестил, что эта модификация снадобья помогает гораздо лучше. Гермиона улыбнулась, поманила за собой Снейпа и ускользнула в спальню. Профессор последовал туда же. Обернувшись, она поцеловала его и без слов начала не торопясь раздевать. Шрамов у Северуса было не счесть. Потребовалось много времени, чтобы осторожно смазать каждый, тем более что, привыкнув к ним, большинство отметин Гермиона попросту не замечала. Спину она оставила напоследок — там дела обстояли хуже всего. Наконец, она оседлала зельевара — тот лежал на животе — и оглядела поле работ: лопатки, линию позвоночника… Под бледной кожей перекатывались мускулы. Гермиона поцеловала каждый рубец, перед тем как осторожно наложить немного мази, занимаясь скорее массажем, нежели лечением. Двигаясь вверх по плечам, она проследила самые глубокие шрамы, похожие на отметины от хлыста. Гермиона никогда не спрашивала прямо о конкретных следах, а Снейп всегда неохотно делился информацией, рассказав лишь о единственном рубце сразу за Темной меткой — тот знак оставил на себе сам Северус. Снова склонившись к спине зельевара, Гермиона нежно провела языком по самым жутким бороздам, ощущая, что кожа словно перепахана. Глаза наполнились слезами; Гермиона их тут же сморгнула. — Сколько боли, — прошептала она, почти не осознавая, что говорит вслух, пока Северус не вздрогнул под ней и не вздохнул, безмолвно соглашаясь. Наконец Гермиона закончила, закрыла мазь крышкой и убрала банку. Она взглянула на Северуса, тот перевернулся на спину, безмолвно наблюдая за ней неизмеримо бездонным взглядом — неописуемым взглядом, которым смотрел на Гермиону, когда она признавалась ему в любви. Она всерьез подозревала, что больше никто за все пятьдесят лет и один год жизни Снейпа не говорил ему таких слов. Северус заслуживает куда лучшего, чем эти постылые шрамы. Гермиона вернулась в постель. Снейп притянул ее к себе и нежно поцеловал. Никто из них не произнес ни слова — не было необходимости. Грейнджер поцеловала следы на его шее, а Северус стал неторопливо снимать с нее одежду. Тело Гермионы постепенно открывалось ему; руки и губы зельевара медленно перемещались по ее коже. Гермиона оседлала бедра Снейпа, закрыла глаза, прильнула к нему и поцеловала. Она растворилась в знакомом вкусе, ощущая давление возбужденного члена. Снейп немного выгнул спину, Гермиона сдвинулась, уселась прямо, запустила руку между их телами, ввела в себя его ствол, и опустилась на него. Он заполнил ее полностью; Северус резко вздохнул, сжав бедра Грейнджер. Ощутив внутри себя его пульсацию, Гермиона в ответ сжала внутренние мускулы, наклонилась и нежно взяла Снейпа за руки. Легко держа его запястья, она подняла руки Северуса вверх и прижала их к постели. Ограничение свободы было лишь мнимым, пусть даже поза Гермионы позволяла ей усилить нажим, но чтобы удержать зельевара, требовалось куда больше сил. Правда, Грейнджер никогда и не планировала так поступать. Давным-давно Северус предупреждал, что ему не нравится связывание, да и Гермиону эта идея не привлекала, но смысл был не в том. Она не пыталась не дать Снейпу воли, лишь хотела дать ему понять, что он не должен ничего делать. Намек Северус уловил. Почувствовав давление ее рук, он на мгновение инстинктивно напрягся, немного выгнулся, а потом медленно выдохнул, расслабился и поддался — по крайней мере, физически. Гермиона ощутила под собой послушное гибкое тело. Затуманившимся от страсти взглядом, противоречащим его видимой покорности, профессор наблюдал. Гермиона с улыбкой поцеловала его и, сопротивляясь желанию закрыть глаза, посмотрела на Северуса. Пока она скакала на нем, бедра Снейпа вздымались и падали, следуя ее темпу. Казалось, он счастлив позволить ей делать с ним все, что угодно. Запыхавшись, Гермиона негромко рассмеялась. — Нечасто я вижу тебя таким смирным... — Зачем же мне спорить, если ты хочешь потрудиться сама, — фыркнул Северус. В ответ Гермиона ухмыльнулась, немного раздвинула колени и сжала мускулами влагалища его член; Снейп застонал. — В мире не найдется более заядлых спорщиков, чем мы, Северус. — Верно, — переведя дух, признал тот. Спина зельевара изогнулась, на мгновение напрягшись в ее тисках. — О, боже, сделай так еще раз…. Гермиона сделала, как он просил, и удивилась — обычно Северус не издавал так много звуков во время секса. Он задвигался быстрее, совершая выпады навстречу каждому ее скольжению. Снейп был активным от природы, и уж конечно Гермиона не собиралась жаловаться, если он хотел принять большее участие в процессе. Она отпустила запястья зельевара, выпрямилась, начиная задыхаться и дрожать, приближаясь к пику. Движения Гермионы стали резче, Северус подхватил ритм. Оргазм ураганом обрушился на нее, и Снейп, выкрикнув ее имя, рванулся под ней и тоже кончил. 1) Ноттинг-Хиллский карнавал (англ. The Notting Hill Carnival) — ежегодный карнавал, который проводится с 1966 г. на улицах лондонского района Ноттинг-Хилл, округ Кенсингтон и Челси в течение двух выходных дней в августе («банковский понедельник» и предшествующее воскресенье). 2) Auld Lang Syne (Старое доброе время) — шотландская песня на стихи Роберта Бёрнса, написанная в 1788 году. Известна во многих странах, особенно англоязычных, и чаще всего поётся при встрече Нового года, сразу после полуночи. 3) Из волшебных рождественских хлопушек выскакивает подарок.