***
Синее звездное небо, теплое свечение вывесок магазинов, манящие бульвары и закоулки, запахи национальной кухни и голоса людей, слившиеся в один общий гул — вечерняя Йокогама поистине великолепна. Дазай старается дышать, как можно глубже, чтоб этого воздуха и уюта, витающего в нем, хватило до следующего такого же вечера. Чуя немой тенью плетется позади, исподлобья разглядывая витрины. Иногда Дазая это его постоянное присутствие откровенно подбешивает, но он молчит. Не то что бы боялся обидеть как-то или ранить Чую своими словами, просто... Просто каждый раз это было так смешно. Взгляд Дазая случайно падает на витрину со шляпами, и брюнет не сдержал нервный смешок. Сказать, не сказать? — Только попробуй, — угрожающий тон Чуи только раззадоривает эспера. — Ч-у-у-у-я... И в следующую минуту на голове Дазая красуется чудовищная шляпа рыжего, а сам Чуя вдохновенно колотил напарника кулаками под смех брюнета. — Если бы я был в полтора раза короче и такой же ржавый, как и ты, то мы бы вполне сошли за близнецов, — гогочет он, придерживая шляпу рукой, чтобы не слетела. — Если бы мы были близнецами, я бы умер от позора, — не остается в долгу рыжий, скача вокруг этой шпалы и пиная его. — Умер? Я в восторге от такого приятного конца! — восхищается Дазай, и его глаза недобро заблестели. Лицо вмиг стало серьезным, а губы немо шепнули "Чуя". — Да пошел ты! — гаркнул Накахара, ощетинившись. Уж он-то знал, что от такого взгляда ничего хорошего ждать не стоит. Дазай нахлобучивает на растрепанную рыжую макушку шляпу и подходит немного ближе. Он не руководствуется ни логикой, ни здравым смыслом, ни хотя бы совестью. Он просто медленно, словно дразня, поправляет эсперу шляпу, смотря на его вытянувшееся лицо. — Что ты делаешь? — Чуя сохраняет спокойный вид, будто давно привык к подобным фокусам со стороны напарника, но Осаму чувствует, как напрягся рыжий под его ладонями. Вопрос Накахары повис в воздухе, а Дазай едва ли не прыснул от такого деревянного голоса. Затянувшаяся шутка — плохая шутка? Дазай с этим не согласен, поэтому сжимает плечи Чуи, обдает горячим дыханием шею, слышит, как эспер втянул в себя воздух, почти касается губами его уха и... — Поправляю шляпу! — жизнерадостно объявляет он и чуть ли не вприпрыжку идет дальше. Чуя еще какое-то время стоит на месте, стараясь унять накатившую волну беспомощной злости и мерзкую дрожь в коленях. Суицидник встряхивает кудрями, довольно ухмыляясь. Чуя ему не нужен. Просто он такой наивный. И Чуя все это понимает, поэтому такой же немой тенью плетется позади.***
— Я просто помогу, — говорит Чуя, стыдливо отводя глаза и переминаясь с ноги на ногу на пороге его комнаты. В руках он яростно мял новую пачку бинтов. Под внимательным взглядом Дазая он успел тысячу раз проклясть все на свете — и свое идиотское решение в частности. Дазай большой мальчик. И с ранением справится сам. Но Чуе так мало. Мало всего. Прикосновений. Голоса. Взглядов. Тепла. В комнате темно, и рыжий искренне надеется, что при свете ночника несильно видно его красные щеки и неожиданно спокойные глаза, когда он перематывает бинтом израненное предплечье Дазая. Редко случается, чтобы брюнета ранили на заданиях, — в основном, на них обоих отдувается именно Чуя. И сейчас Дазай был такой беспомощный и податливый под руками эспера, что внутри все затрепетало... — Ай! — наигранно громко охает Осаму и скрючивает лицо вселенской боли, когда Чуя неумело касается многочисленных ран и ссадин. И тут же смеется, наблюдая за реакцией Чуи, который старается скрыть виноватый вид и привычно подколоть парня. Рыжий не показывает этого, но Дазай знает, что, на самом деле, Чуя заботливый. Заботлив к подчиненным, заботлив к знакомым, заботлив к нему. На сердце у Осаму становится тепло. Он скучающе зевает и улыбается, закрывая глаза. Ему не нужен Чуя — просто эти игры с ним так затягивают.***
Ветер свистел и ревел. По радио играла какая-то классическая музыка, а по всему заднему сидению были разбросаны карты. Сам Чуя имел вид такой встрепанный и азартный, что Дазай поневоле засматривался на него. В машине пахло крепким табаком и осенней прохладой, принесенной откуда-то с океана. Чуя вел машину на сумасшедшей скорости, а Дазай лишь качал головой, прикидывая, откуда у его напарника в салоне столько бутылок вина. — Ты что, ограбил ликероводочный? — деловито осведомляется Дазай, закидывая ногу на ногу. — Конечно, — кивает Чуя. — И ты теперь соучастник, и... — И мне полагается половина награбленного, — весело заканчивает за него Осаму, глядя, как стремительно меняется в лице Чуя. — Посмотрим на твое поведение, — скрипит зубами рыжий. — Вот чудовище! — восхищается брюнет и драматично начинает пялиться в окно. Чуя ему не нужен, нет, но с ним никогда не бывает скучно.***
Дазай разливает по бокалам вино. Ему все равно с кем пить. Впрочем, как и Чуе. Просто так получилось, что у Чуи — очаровательная коллекция вин, а у Осаму — свободное время. Просто так получилось, что Чуя непринужденно о чем-то говорит. Лениво и сонно. А Дазай заинтересованно слушает. Просто так получилось, что Чуя впервые и искренне улыбался с шуток Дазая. А брюнет неприлично долго рассматривает губы напарника. Дазаю не нужен Чуя, просто в его компании так привычно спокойно. И... любопытно?***
Грубые, властные, напористые движения Дазая встречались нежными и случайными ласками и сладкими вздохами Чуи. Брюнет не позволял прикасаться к себе, и Чуя довольствовался тем, что есть. Выгибался и извивался, трепетал под холодными пальцами. Пошло облизывался, подогревая к себе интерес. Старался заглушить в себе чувство обиды и собственной немощи, понимая, что в их сексе совсем нет чувств. Его просто брали по-собачьи, впечатывая лицом в кровать. Заставляли жалобно скулить от удовольствия и неприязни к самому себе. Больно. Душевно очень больно. Но приятно... И Чуя продолжал кусать губы в кровь, сдерживая крики, плавиться от губ Осаму, и, краснея от стыда, исполнять приказы. Дазаю не нужен Чуя, просто ему очень нравится видеть эти потрясающие изгибы бледного тела и слышать биение сердца.***
— Ты мне не нужен, Чуя, — задумчиво сказал Осаму, зарываясь носом в мягкие рыжие локоны, и почувствовал, как худое тело прижимается ближе к нему. Или Дазай прижимает его ближе. Неважно ведь, да? — Знаю, — хрипло ответил Чуя. — Ты мне тоже, — немного подумав, добавил он.