Витражи из крыльев фейри

К вечеру Джареда пришлось отпустить. Ноги у крылатого подламывались, глаза косили, но он всё равно с удовольствием подставлял зад и замирал в тесной сцепке, стоило только предложить. Как он себе кожу об шипы не снял, Дженсен понять не мог. Но что было, то было, крылатый обнимал его и притирался, будто Дженсен был покрыт не колючками, а нежным пушком. И ничего ему за это не было, кроме удовольствия. Когда он соскользнул с последней сцепки, стало понятно - пора. Уже и солнце за деревьями потерялось и дозор вечерний скоро объявится. Да и зад крылатого надо было пощадить, как он не силился, а мышцы не смыкались. Дженсен старался не смотреть, уж больно завлекательно у крылатого там всё сжималось и сочилось. Как бы не сорваться, да не размять ещё разок. Фейри сейчас весь был как ходячий соблазн - немного помятый, зацелованный, с отпечатками рук и зубов на жемчужно белой попе. Только расстроенный, что по бёдрам влага течёт. - Помоги, - крылатый опёрся на его руки и поковылял к броду. Зачем-то по пути захватил кусочек дорма, который и правда продолжал дрожать и шевелиться. Отжал мясо под водой, разгоняя прочь даже мелких рачков. Тени в глубине тоже шарахнулись прочь. - Отвернись. Пожалуйста. Что он там не видел, Дженсен не понимал, но просьбу выполнил. Придерживал и не смотрел. Вода помутнела от смытых любовных соков. Крылатый фыркал и плескался, порой замирая, повиснув на мужниных руках, после предложил: - Давай и тебе намажу. Арахнид глазам не поверил, и пара царапин и синяки, всё волшебным образом сошло с нежной кожи. Вот действительно, редкостной целебной силы дрянь оказалась. Джаред прикладывал сильно уменьшившийся кусочек к разломам брони, раны щипало, но неведомым колдунским образом мясо быстро затягивалось свежей броневой плёнкой, мягкой пока ещё, но уже не дающей телу кровить. Почувствовав дурноту, Дженсен отстранился. - Не могу, запах невыносимый. Хватит, само заживёт. У Джареда снова на мгновение прижались к голове вибриссы. Он пожал плечами и отстал. Шагнул на глубину и в несколько гребков выплыл на глубину, нырнул, смывая с себя пыль, окуная даже крылья. Вернулся. При мысли, что остаток дорма он мог съесть, Дженсена замутило. Обтёрлись они закатанными кусками паучьего шёлка. Дженсен починил штаны прямо на Джареде, едва сдерживаясь, чтобы не отлюбить крылатого ещё раз. Едва удержался, только обновил один вкусный синячок над расселиной. Поели они крабьего мяса. Совсем засохшие и остывшие куски на вкус были как смесь рыбы и сладких фруктов. Странно и на любителя, но сытно. - Совсем пора, - пробормотал крылатый. - На закате должны выйти дозорные. Те пришли раньше. Знакомых лиц Дженсен не увидел, но арахниды пахли родным гнездом, Джаред их знал, и Дженсену не оставалось ничего другого, как проводить своего крылатого вместе с добычей. Дозорные крутили носами и принюхивались к Джареду. К изумлению Дженсена тот им выдал по крошечному кусочку еды перед уходом. А учитывая, что ничего кроме дорма у него не было, Дженсен поверить не мог, что арахниды стрескали предложенное быстро, благодарно и с видимым удовольствием. Дженсен посмотрел вслед крылатому, уводящему двоих груженых арахидов, почесал всё ещё местами проминающуюся броню и остался тосковать. Дозорные, пусть и не особо знакомые, оказались общительными ребятами. Спросили разрешения на острове побыть, помогли пришибить и разделать очередного краба, зажарили свежего мяса. Посидели с ним возле костра, новости разболтали. Попробовали узнать подробностей про ловлю птиц у Дженсена, но, как и Джинни, быстро сообразили, что Дженсен сам их не ловил, отстали. На ночь ушли под покров леса, оставив Дженсена на острове одного. Сон долго не приходил. Дженсен пошарахался по островку, ещё раз поправил остывающее костровище с едой на завтра. Посмотрел, как вскипает вода над бродом, стоит ему только подойти поближе. Кровь и останки дорма унесло вниз по течению, и черви, рыбы и ещё какие-то твари неведомые при его приближении к воде сходили с ума и выпрыгивали на берег. Разумения держаться подальше хватало только у янтарноглазых. А может, и не ума. Дженсен вспомнил яркие когти на плавниках, как они утолщены и укреплены для передвижения по мелководью, на всякий случай выставил напротив брода загородку из паутины, взял истрёпанный шёлк, немного добавил своего, натянул между кольев. В ночи всё же прикорнул. Вытащил несколько мягких клубков поближе к броду, чтобы засыпая видеть прогалину в лесу, где звёзды подсвечивали дорогу. Помечтал, что пройдёт там уже с Джаредом, и проснулся от криков. Дозорные в отличие от него не спали. Но и кинуться на запутавшегося в сетях дорма не рисковали. Ещё четыре твари поджидали смельчаков на самом мелководье, в надежде, что кто-нибудь наивный сунется в неглубокую воду и даст им шанс. Дженсен ещё подумал - как странно, Джаред упоминал, что они одиночки. Но разбираться не стал. Муж говорил, что добыча редкая, ценная. Значит, надо добыть, пока сама в руки рвётся. Он быстро отыскал брошенный комель красного корня, воистину бесценная штука. Приложил дорма по головушке, от всей души и вкладывая всё расстройство. Чуть не оторвал с первого же удара. И на глазах ошалевших арахнидов потащил на костровище разделывать. Сразу вырос в их глазах, на лицах читалось, что не птицелов, конечно, но всё равно великий охотник. Габариты выволоченной твари они оценили. Дженсен выплеснул в реку горсть крови дорма, и остальные монстры поняли, что на сегодня их обед не удался, отплыли подальше. А двое дозорных перебежали по освобождённому броду к нему и помогли с разделкой, хоть и поражались, насколько убитый дорм был прыгучий. Изгваздались в вонючей крови, как черви после дождя, Дженсен даже специально ноги обмазал, хоть и выворачивало от запаха. А позже его чуть не стошнило, когда парни облизали покрытые кровью и кусочками мяса пальцы и вслух признались - вкуснее в жизни ничего не получали. Он даже скребок выронил и отошёл подальше. А самый взрослый пошутил: - Ты как моя Дерия. Когда первого носила, я ей целый кокон с муравьём принёс, а она отпила глоток, да мне его на голову и надела. Пока не родила, не верила, что не издеваюсь, а я чуть муравейник под ноль не извёл, всё пытался нормальный, не вонючий кокон для неё сделать, - хихикнул и добавил: - Хотя сейчас не сезон. Дженсена окончательно скрутило. Он вытошнил остатки ужина у самой воды, умылся, стёр с себя раздражающе вонючую слизь, замотал старыми бинтами ноги, нарочно не отмывая от лечебной слизи, и оставил арахнидов разбираться с добычей самостоятельно. Даже осколок обсидиана отдал, только чтобы разделали быстрее и уволокли с его острова эту гадость. А сам уткнулся в приготовленную крабью ногу, чтобы хоть немного забить запах дорма и наконец-то крепко уснул.