Утро началось вовсе не сказочно, с легкого похмелья. Если Виктор уже привык к туманному состоянию с утра, то Юри и Юра закидывались пенталгином, что продавали в аптеках России абсолютно без рецепта врача. В аптеках всем поебать, лишь бы были деньги.
— Джентльмены, поднимаем свои задницы, собираем свои манатки и бравой походкой идем на пляж, — Виктор не только снаружи выглядел как какой-то престарелый пионер, так еще и говорил, будто сбежал с телевидения СССР.
Он похлопал в ладоши, пытаясь привлечь внимание своих сонных мужей. Его лицо сияло ярче любого софита на катке, а детская улыбка еле-еле появлялась на его губах. Может, Никифоров и выглядит как коммунист снаружи, но вот внутри он чувствует себя советским союзом в декабре девяносто первого.
— Хлопни себя по ожогу сам, мне лень тянуться, а потом достань шило из жопы, — еле ворочал язык Юра, прижимаясь к спящему Юри, лежа в постели.
— Ну Юра-а, — по детски протянул Виктор и сел на край кровати, немного поерзав, — мы приехали на Бали, чтоб как раз ходить на пляж, веселиться, побу-бу...побывать на экскурсиях, — запнулся Витек на слове "бухать". Как-никак он же культурный человек, рожденный в Петербурге, который выжирает несколько шотов на раз два и ведет себя то ли как сантехник Анатолий с тридцать четвертой квартиры в том же Питере, то ли как проститутка с Ленинградки.
— Вить, заткнись, — пробубнил в подушку Кацуки и глубоко вздохнул. — И так голова болит после вчерашнего.
— Дай девяточку лучше, — Юра протянул руку в сторону, где стояла сумка с пивом, совсем как котя протягивает лапку.
— У меня не бесконечный запас. Может лучше минералочки? Чего зря транжирить?
Юрина рука упала вниз, ударяясь об тумбочку рядом с кроватью, и послышалось тихое «блять», говорящее то ли о разочаровании, что не дали пивасик, то ли от того, что рученька больно пизданулась. Виктор подошел к комоду, что стоял напротив кровати, открыл его и достал оттуда маленькую косметичку в зеленую полосочку.
— Накраситься решил? — саркастично спросил Юра и усмехнулся, потерев висок.
— Очень смешно. На, — Виктор бросил на кровать маленькую картонную коробочку красного цвета на кровать, — Это таблетки от головы, сейчас воды дам.
— Конечно, это не то, что мне бы хотелось, но сойдет, спасибо.
Виктор достал бутылочку воды из того же ящичка комода и уже бережно отдал прямо в руки Юры, рядом с которым наконец зашевелился и Юри, которому бы тоже не помешали таблетки.
Виктор смотрел на своих дорогих мужей, будто бы специально опуская взгляд на кольца. Ему все еще не верилось, что они теперь связаны не просто на словах, но и официально, со штампом, как полагается. Такие мысли отвлекали от несильного шума в голове, заставляли невольно улыбнуться. А ведь для Виктора это и правда достижение, поважней всех золотых медалей, что пылились дома на полке уже несколько лет — он остепенился, как бы сказала его ворчливая мамаша.
— В чем секрет кобеля Виктора? Почему ты не встречаешь такое бурное похмелье? — выдернул его из размышлений Юра, передав бутылку с водой Юри.
— Что? А, ну, — Никифоров вытянул губы в трубочку и увел глаза в угол, пытаясь перестроиться с одной мысли на другую, — просто у меня уже закалка, наверное. Не за один же день такой иммунитет приобретаешь.
— Сколько же ты тогда должен выпить, чтоб раздеться до трусов и ко всем начать лезть? Два раза уже такое было, — еле выговорил Юри и запил таблетку.
— Иногда я делаю это осознано, чтоб ты знал. И вообще, разве тебе это не нравится смотреть на своего мужа во всей красе, пока он еще не совсем изжил?
— Почему, нравится, но не в людном же месте. Ну правда, Вить, иногда это уже перебор. А я не хочу опять в инстаграме Фичита светиться, — Кацуки еле соображал, что говорил и как строил предложения на русском языке. Если его выносило с нескольких бокалов шампанского, совсем как бухгалтерш на корпоративах, то о каких шотах вообще шла речь.
— Опа, мы же не сделали вчера фоточки для инстаграмчика! — наконец осенило Виктора.
А ведь ни в аэропорту, ни в автобусе, да даже обожженный зад никто не сфотографировал. Уж слишком они увлеклись друг другом, что забыли о великой традиции — выебнуться перед другими, причем, как бы невзначай, случайно. А нахуя ж еще им их вояж?*
— Думаю, ты понимаешь, что мы с Юрой сейчас не очень готовы к твоим фотосессиям, да?
Виктор артистично вздохнул, бросил пару слов про то, что быстрее приходили в себя, и вышел на улицу, достав телефон. Теперь, спустя три дня отсутствия постов в Инстаграме, он опубликовал новый, где есть его еще не до конца отрезвленное ебало и прекрасный вид на море, и все это под хэштегом
#сказочноебали, ведь Бали — действительно сказочное место. Конечно, не стоило забывать отправлять фоточки и Крису. Но ему, как лучшему собутыльнику и другу, для личного пользования можно сфоткать и Юру с Юри через стекло.
«Смари какие сладкие пусечки. Еще такие сонные.»
«Ого, вот это картина! Впервые вижу не обозленное лицо Юрия.»
Виктор улыбнулся, будто это его назвали милым мальчиком, а вовсе не его маленького мужа.
Виктору до пизды нравилось называть Юру «мой маленький муж». Казалось, так он чувствовал себя частью вселенной, называя Плисецкого маленьким. Учитывая, какое ванильное дерьмо Виктор Никифоров, то такие прозвища не особо нервировали Юру, он просто принимал это как должное и отзывался. Кто знает, может ему наоборот такое даже нравилось, но, напялив маску из своих принципов, от таких милых недоимен он поначалу шарахался, как от огня.
— Может ну его? Он что сам не сможет посидеть красной пятой точкой на полотенце? — еле поднимался с кровати Юра, кутаясь в один из пододеяльников, ведь трусов на нем после вчерашнего не было. — Где, блять, этот чертов чемодан?!
— Во-первых, нет. Он же с нами хочет, мы, как бы, на медовом месяце, Юр. А во-вторых, чемодан около шкафа, слева.
— Если бы он там был, я не спрашивал. Вот куда Виктор его дел? — Юра гордо поправил длинную белую ткань, укутался в нее аки Юлий Цезарь и с грозным видом человека с похмелья стал рыскать глазами по комнате. — Ну и ладно, надену вчерашнее.
Чемодан все же нашел Юри, который попросту открыл дверцу шкафа. Видимо, Виктор убрал его, чтоб не споткнуться, и чтоб не мозолил глаза лишний раз.
Преспокойно, сидя в кресле на веранде и сложив ногу на ногу, Виктор копался в своем телефоне, изредка ухмыляясь. Несмотря на свое кольцо на безымянном пальце, он позволял себе дружески флиртовать с Джакометти как угодно и где угодно, даже будучи на своем медовом месяце. Казанова хуев.
Вскоре из виллы в растрепанном бомжарском виде выползли Юра и Юри, прихватив с собой бутылку воды. Увидев их в таком состоянии, например, в переходе или в метро, добрые люди им бы дали сотку на двоих. В таком бы виде им на рынок торговать вещами из секонд хэнда, а не дорогостоящий отпуск на Бали. Хотя здесь, в Индонезии, такие рынки довольно популярны, они как наши, только здесь на вас не посмотрят как на говно, которое отказалось покупать редиску за пятьдесят рублей у бабы Зины и чуни за косарь у бабы Зои.
Такие торговые точки были переполнены людьми. На прилавках лежала какая-то ересь, которую любой турист обязан был купить. Кто поддается на такую дешманскую рекламу? Ясен хуй, что Виктор, поэтому пляж в его планах быстро ушел на задний план после того, как он открыл Гугл Карты в поисках чего-то интересного неподалеку и обнаружил тот самый запримеченный вчера магазинчик.
— Виктор, а можно мы с Юрой в тенечке посидим, пока ты заплыв устраивать будешь? — жалобно, будто пятилетний ребенок, сказал Юри и взял под руку Юру, который кивал как болванчик, соглашаясь с ним. Кто же знал, что встав на ноги, овощной вид только усилится, хоть таблетки уже должны были подействовать.
— Мы пойдем в другое место. Балийский рынок!
— Вот же блять, — с сожалением, будто потерял семью на Донбассе, произнес Юра и уткнулся головой в плечо рядом стоявшего Кацуки.
Что же так тянуло Никифорова в тот самый магазинчик, у которого вывеска виднелась за хуй знает сколько километров? Его привлекало все либо красивое, либо то, что портит печень, поэтому сейчас он топал в магазин алкашки. Так сказать, попробовать местную бурду.
Магазинчик тот был цивильный, совсем как наша пятерочка. На полках стояло слишком много бутылок с вином из Австралии, сувенирные бутылки с какой-то хуетой и еще очень и очень много другой алкогольной продукции. Честно говоря, довольно прилично все оформлено, если сравнивать с антуражем города в целом, то магазинчик таки выигрывает.
Со словами «Ну я только посмотреть» Виктор купил две бутылки довольно дорогих вин и со счастливым лицом вышел к своим мужьям, которые что-то рассматривали на витрине.
— Смотри, эта на хуй похожа, — тыкнув пальцев в стекло, сказал Юра и рассмеялся.
— Перестань, — отдернул его Юри и указал на другую бутылку, которая была не менее смешной формы.
Чисто случайно Юра повернул голову в сторону и шарахнулся от высокого силуэта Виктора, совсем как кот. Ему оставалось выгнуть спину и зашипеть.
— Ну и? Посмотрел? — монотонно произнес Юри, никак не отреагировав на такой приход святого из магазина с алкашкой. — Ну я вижу, можешь не говорить.
— У меня разбежались глаза от выбора! Все такое красивое, дорогое! — мечтательно протянул Витек, и казалось, он вот-вот сложит руки в замочек и прижмет к сердцу, как диснеевская принцесса. — Теперь я хочу что-нибудь купить в подарок Якову, Лилии и твоему деду, Юр. В конце концов, они нас отпустили в этот сложный жизненный путь втроем.
— Че ты как тамада говоришь? Уже выпил что ли, пока сюда шел? — сказал Юра и вопросительно на него посмотрел.
— Вообще-то… — Никифоров поймал на себе обозленный взгляд Кацуки, поправлявшего очки, и которого неимоверно бесило это слово. — Ладно, я ничего не делал. Но я правда хочу что-то им купить. Пока все самое хорошее тут есть.
Вокруг были лишь какие то палатки, да магазинчики с сувенирами: то платки с особыми узорами продавали, то ароматические палочки для благовоний.
Виктор метался от одного к другому, не зная, что же именно ему выбрать из многочисленных вещей в качестве подарка своему любимому тренеру. А вот Юри разглядывал веревки, что, обычно, использовались для перемотки каких-то вещей во время балийских обрядов.
— А можно я вернусь обратно? Тут недалеко, — Юра изрядно заколебался бродить на одном и том же пятачке уже почти пятьдесят минут. Засунув руки в карманы своих цветастых шортиков, он, словно целлофановый пакетик, мотался от Юри к Виктору, то наоборот.
— Нет, солнце мое. Лучше скажи, тебе какой цвет больше нравится: красный или зеленый? — отвлекся Юри от перебирания множества веревок на стенде.
— Даже не знаю, — Юра задумался, закатил глаза, приставил к губам палец, совсем как Виктор, и наконец выдал, — красный?
— Хорошо.
Плисецкому было до жути скучно ходить по всяким рынкам даже в России. В магазины, отделы он шел за определенной вещью. А вот разбегаться глаза начинали только в детском мире, где слишком много игрушечных котиков, тигров и наклеечек с тачками.
Сейчас же он гулял от одного мужа к другому, пытаясь их хоть как-то соединить, да и пойти уже хоть куда-нибудь. Этот случай, когда Юри и Виктор не магнитились друг с другом, был каким-то исключением. Обычно они всегда прилипали друг к другу и активно что-то выбирали вместе.
Пока Юри разглядывал всякую ересь для ритуалов, перед ним и Юрой предстал Виктор с уже двумя бумажными пакетами.
— Бумажки эти из ленты припер за собой? Розы из ашана, пакеты из ленты...
— Не-а. Тут такое все красивое, хочется забрать все и сразу, — его глаза блестели так, словно ему всего три года, и он впервые увидел конфетку.
Вообще, Никифоров любил ходить по магазинам, скупая всякое барахло. Пока он строил из себя важного мужика на кассах, Юри и Юра, еле держась на ногах и прислонившись к бетонному столбу, ждали его, поминая всеми словами с забора.
Когда и Юри расплатился за приобретенные вещи, они бравым шагом, втроем, пошли в сторону того самого тотема, что своей залупой возвышался над деревьями. И как он только не падает? Как его, блять, вообще сделали двести лет тому назад?
Бали — место, где обряды проходят также часто, как и бомжи ссут в подъездах в России. Слишком много народу собралось, даже местные пришли посмотреть на то, как кого-то кремируют. Здесь похороны — очень даже хорошее времяпрепровождение. Никто не плачет и не скорбит, и уж точно не превращает событие в сюжет из "Горько 2". Нашем же троим хотя бы первую часть выдержать по возращении на родину.
— Я не вижу, че все такие высокие, что аж пиздец?
— А где мой маленький муж? Я хочу увидеть маленького мужа! — Виктор не умеет шутить, но он пытается. Вообще он и Юри частенько терял рядом собой и из-за рассеянности и невнимательности, но Плисецкий в подобных пропажах был явным рекордсменом. Развернувшись в сторону, где, по идее, должен быть Юра, он увидел лишь небольшую тропинку, уходящую вдаль и усыпанную людьми, как муравьями, и блондинистую макушку Юры, что только и мельтешила перед глазми. — Ах, вот ты где!
— Да тут я, тут! Разуй глаза и дай теперь мне посмотреть, че огонек хуярит.
Конечно, на шею, как маленького дитя, Юру не посадишь, но вот приподнять можно. Виктор немного присел, чтоб выровнять рост с Юрой, аккуратно обнял его и рывком поднял.
Плисецкий с интересом наблюдал, как люди кружились вокруг огня, что-то там напевая или читая, в то время, как Виктор из последних сил старался не уронить своего маленького мужа. Юри предлагал забрать Юру к себе на руки, но по лицу Виктора и так ясно, что он готов даже умереть от боли в спине, но продолжит держать. Юри было подобное непонятно, он волновался за спину Виктора, зная, что ее целой и не развалившейся держат железные штыри в следствие многочисленных падений.
— Вить, ну не дури, давай сюда.
— Я сам! — жизнь с Юрой меняет всех, даже Виктора. Это "я сам" — один из примеров. Хотя пораскинув немного мозгами и прикинув, сколько еще он может вот так простоять, ответил:
— Я не дурю, а дарю, — с напускной серьезностью произнес Виктор в ответ. Юра, конечно, не был подарком, как и они все, но он именно то самое, что нужно Юри, и что точно ничем не заменить. Никифоров выбирал для Кацуки их идеально.
— Ну спасибо-спасибо, это и вправду лучший подарок, — чмокнув в губы Виктора, легко улыбнувшись, сказал Юри. Подобные вещи его очень забавляли.
— Ладно, можешь опустить, спасибо, — Юра цепляется руками за плечи своего мужа и почти что спрыгивает. — А то еще сложишься тут, и че нам потом с Юри делать?
— Тебе бы на голову да бантик, чтоб как подарочек, да, Вить? — будто не услышав возмущения Юры, сказал Юри и по-викторовски приставил палец к губам. Ох уж эта дурацкая привычка оказалась заразной.
— Определенно, — ответил ему Никифоров, немного потирая поясницу.
Юра никогда сам на руки к Виктору не просился и старался на него не прыгать при встречах, потому что не хотел давать нагрузку на его позвоночник. Дома же Юра всегда приносил Потю к нему и клал на спину, как бы помогая лечить. Различные мази и прочее были не в приоритете, они не помогали справляться с ноющей болью, поэтому в одном из кухонных шкафов всегда наготове стоял нурофен, который всякий раз делал небольшой удар по и так измученной печени.
Вообще говоря, Виктору было немного обидно за то, что Юра не лезет к нему, не виснет на нем, как на Юри, потому всегда смешно надувал губы и кидал завистливые взгляды в их сторону. Плисецкий нежно называл его дурачком и не ленился каждый раз объяснять одно и то же про больную спину, и что она может не выдержать его. В такие случаи Виктор спал посередине их огромной кровати в питерской квартире и вечно вертелся, пытаясь не помешать своим драгоценным ебырям, которые в свою очередь заботились больше о нем, чем о себе. Это как пропускать вперед человека, который пропускает тебя. Бесконечный круг.
— Кто-нибудь из вас, поддержите телефон так, чтоб видео записалось, — Юра отдал телефон первым попавшимся рукам, а именно Юри, и ждал, когда же уже можно будет шуткануть в стори Инстаграма. — Спасибо.
«Горит так, будто это жопы фанатов Леруа» гласила подпись на видео, и, конечно же, Юрочка добавил и хэштег #сказочноебали, а все потому, что Бали действительно сказочное место.
Стоять здесь долго — не имело смысла. Ну сожгли какого-то работника месяца с местного рынка, да и хуй остался с ним.
Виктор еще с самого первого дня планирования поездки хотел vip-круиз по морю на Бали, где давалась только яхта на несколько персон и по желанию человек, отвечающий за управление этой лабуды. Он уже делал намеки, что хочет раскошелиться на две сотни евро за троих, сейчас же прямым текстом поставил перед фактом.
— Я хочу на круиз.
Неловкое молчание повисло над счастливой троицей.
— Знаешь, Вить, со стороны это звучало сейчас, как в самолете про бизнес класс, — задумавшись, сказал Юри. Юра же был похуистично настроен на это дело и поддержал бы любой кипиш, ведь найти и себе приключений на зад тоже хотелось. Хотелось, но только не физически.
Знаете, если Виктор говорит «хочу», то почему-то сразу все исполняется в быль. «Хочу на бали; хочу свадьбу; хочу на круиз; хочу положить хуй на все обязанности, а потом непринужденно хлопать глазками». Поэтому уже через какие-то двадцать минут небольшая яхточка стала полноправной вещью в его руках до конца дня.
— Я тебе говорил, что ты долбоящер? А я тебе говорил, что ты долбоящер! — крайне ошарашенно ответил Юра, увидев цену такой аренды.
— Нормально, хоть тут пошикуем, прошу, — немного пожестикулировав, будто приглашал даму на танец в девятнадцатом веке, Виктор пропускает вперед маленечко охуевшего Юрочку и Юри, у которого скоро станет лицо красным от бесконечных фейспалмов. Хотя сколько бы выходок не устраивал Витек, меньше за это его любить никто не собирался.
Яхточкой управлял какой-то мужик, которому было абсолютно похуям кого и куда везти, ведь ему, в конце концов, просто за это все платили деньги. Когда же яхта останавливалась, он брал в руки какую-то книжку на странном языке и усердно вчитывался в слова, не нарушая покой молодоженов.
Юра встал прямо у бортика, расставил руки в стороны, подражая кадру из фильма «Титаник», и ощутил, как сзади по его талии проскользнули мужские руки. Юра откинул голову на плечо Виктора и накрыл его руки своими.
— Эй, я хотел быть Ди Каприо, — Плисецкий улыбнулся и еще разок понежился в теплых объятиях. — Ладно, это того стоило. Но с Юри я буду Ди Каприо.
— Обойдешься, — ответил Виктор, стараясь глупо не хихикать, зная что за это обычно можно получить по лицу. — С Юри Ди Каприо — я.
— Какая милая картина, — слащаво-мечтательно протянул Кацуки, и его телефон сверкнул вспышкой. — Выложу это в стори.
Юрочка единственный, кто понял хэштег #сказочноебали сначала немного по другому и даже успел повозмущаться.
Бали, безусловно, сказочно, но все же.
В инстаграме драгоценные подписчики, что тряслись за каждую публикацию, за каждую метку месторасположения, все еще не допетрили, что эти трое делают вместе на Бали. Шикуют, буржуи ледовые, попивая Балтику девяточку с помощью трубочки прямо из банки.
Юра знал, что если опубликует хоть одну фотку с их охуительного медового отпуска, то нарвется на шквал критики от бывших быдло-одноклассников и одноклассниц. Такие мрази от зависти напишут что угодно, обосрут, насрут в карман и похлопают по нему. Это повелось еще со школьных времен, когда Юра ходил к тамошнему психологу каждый четверг после уроков пиздеть о личной жизни и рассуждать, с кем и как планировать свое будущее. Ясен хуй, все эти советы Юра затолкал в огромную пизду своей классухи, послал все к черту и продолжить жить так, как ему хотелось, а не как ему сулили. Но все же страх перед осуждением какой-никакой остался, ничто бесследно не проходит.
Дело близилось под вечер, но солнце еще отважно висело в небе и светило в морду всякому, кто на него посмотрит. Изрядно подвыпив того самого вина, что Виктор купил днем, попиздев за горе и радость, между ними разыгралось какое-то возбуждение, которое так и настраивало на продолжение, но уже не просто на какой-то минет с заляпыванием постели, а на официальный первый секс после свадьбы.
Возомнив себя Греем из пятидесяти оттенков серого, Виктор начал моститься к Юре, как бы намекая, что тому сегодня придется делать клизму, да еще и начал нашептывать какие-то изрядные глупости Юри, прижимаясь и пытаясь оставлять засосы на шее. Юри решил не отставать и первым полез к Юре за поцелуем.
Что ж, придется потревожить того мужика за штурвалом и попросить отвезти обратно на берег.
Пляж, где находились яхточки на аренду, был относительно недалеко от самой их виллы. Стоило пройти несколько метров и опять подняться по тем зловещим ступенькам, по которым ноги уже отказывались идти.
Раззадоривать Юру до необходимой процедуры — не имело смысла, поэтому он по-детски надул губы, будто его обделили во внимании, и получил шлепок по заднице от Виктора, который пытался поторопить его. Когда же Плисецкий скрылся с прозрачной косметичкой с нужными предметами за дверью, Виктор плюхнулся в кресло и стал следить за действиями Юри, будто он — его жертва.
— Смотри, что взял, — Юри любезно демонстрирует красные плотные веревки, которые он приобрел на рынке, пока Юра слонялся от скуки от одного мини магазинчика к другому.
— И че? — Виктор вопросительно изогнул одну бровь и оглядел предмет.
— Ну, блин. Тебе же нравится, — Юри немного замялся, пытаясь подавить в себе нашествие ебучего эроса.
— Ты решил, что мы снимаем бдсм порно сегодня? — Никифоров противно усмехнулся и сложил руки на груди.
Шибари — тайное увлечение Кацуки, про которое он узнал из порно-манг еще лет в тринадцать. В Японии с этим дела обстоят проще, для них шибари — что-то высшее, где партнер полностью доверяется другому, проявляя истинные чувства, пока веревки не только сковывают движения, но и стимулируют определенные точки на теле.
— Ты хочешь связать нашего Юрочку? — Виктор приставил палец к губам, как это делал всегда и подорвался с места, нелепо протягивая вторую руку, чтоб взять веревки. — Или меня? Помнишь, как тогда...
— А ну цыц, не трогай, — Юри ударил его по руке и убрал веревки подальше сантиметров на десять. Казалось, он готов над этими штуками чахнуть, как кощей бессмертный над золотом. Его прелесть, вот только не кольцо, ведь оно уже на пальце.
Дверь ванны хлопнула, и перед ними в футболке и труханах появился Юра, который уже наблатыкался справляться с клизмой в жопу по-бырому.
— Я хочу попробовать асфиксию, — настойчиво потребовал Юра, вытирая руки машинально притащенным сюда полотенцем, заставляя искренне охуеть как и Юри, так и Виктора.
— Что-о? — по-пидорски тоненьким голосом переспросил его Виктор. — Ты что там с собой сделал, раз такое требуешь?
— Я хочу асфиксию, — игнорируя любые другие слова в свой адрес, Юра, как баран, продолжил стоять на своем.
Тихий смех Юри и его:
— Вить, а какие у тебя фетиши на сегодня? — заставили Виктора действительно обозлиться и стоять в недоумении.
С какой горы Юра на такое решился? В этом виноват сам дядя Витя со своими рассказами под баян про молодость и генг-бенг с хоккеистами, про то, как его имели чуть ли не в три хуя и заставляли кончать без рук, слегка придушившая. В Питере о таком разговор заводился только один раз, и опять же Юра проявил тогда инициативу.
« — Ты же понимаешь, что это крайне опасно? А что если что-то пойдет не так?
— Если с тобой, Вить, я согласен.»
Виктор боялся причинить вред Юре, переусердствовать, поэтому все время отнекивался, отодвигал это на потом. На сколько нужно доверять человеку, чтоб разрешить ему душить тебя? Это вам не «Отелло».
Увидев в руках Юри веревки, Юра ощутил, как по спине пробежались мурашки.
Действительно, Бали — сказочное место, где вот-вот исполнятся все его кинковые мечты. Ведь он давно хотел попробовать и связывание, которое бесконечно откладывалось Юри в долгий ящик и постоянно комментировалось Виктором, как что-то пиздецки охуительное и вообще именно то, в чем Юри точно мастер сразу после фигурки. Казалось, сейчас он быстро свяжет его подчинит себе, показав настоящий эрос и хорошенько трахнет. А самое главное, что только ему Юра позволит это сделать с собой и никому больше другому, ну, если Виктору только еще, но никому больше.
— Вау... вы реально решили, подобая своему образу папочек из пятидесяти оттенков серого, так поиграть? Только я не вижу мороженого на лобковых волосах, — Юра рассмеялся и кинул белое полотенце куда-то на стул.
Проклиная внутри себя свой подвешенный язык, Виктор понял, что уже не отвертеться. Жалко только, что свечки в ванной остались. Да и нахуй этот романтизм, выключил свет, включил лампы над кроватью и пожалуйста, по киношному пиздато-красиво.
Правда, сейчас не особо было темно, скорей, затенено, поэтому для невъебенного-охуенной атмосферы, как любил Виктор, можно было задернуть занавесочки и включить торшер.
Юра еще раз посмотрел на те самые веревки, в выборе которых он непосредственно сам участвовал и уже вообразил себе картину, как он красиво и с чувством, как в эротическом кино для взрослых, будет принимать в себя сразу два члена.
У них троих сердце упало в пятки, а в животе непонятно потянуло прямо до паха. Юрка медленно зашагал к своим полноправным мужьям, аккуратно взял красные веревки и бросил их на кровать. Он склонил голову на бок, будто игрался, как маленькая девочка, сам стянул с себя футболку, небрежно попытался докинуть ее до стула.
— Попрошу не портить сей момент, господа, и последовать моему примеру, — вежливо заткнул он рот Юри и Виктору, наблюдая, кто из них быстрее снимет с себя рубашку поло.
Плисецкий растолкал их локтями, плюхнулся на огромную кровать и расположил ноги так, что соприкасались только коленочки. Девственница Мария, прости господи.
— Юра, ну что делаешь, — игриво сказал Юри открыл все тот же ящичек комода, дабы достать из той косметички в полосочку смазку от контекс с эффектом, повышающим чувствительность.
Виктор развел Юрины колени, стащил с него трусы и попросил Юрочку перевернуться и выставить свою маленькую задницу им напоказ, чтоб основательно подготовить.
Пока это еще цветочки.
По его розовой дырочке прошлись пальцы, и Плисецкий невольно вздрогнул. Юри, что выдавил себе на пальцы добрую часть лубриканта, ввел в него пока что один палец. Юра пока не чувствовал чего-то особенного и нагло требовал вставить ему еще один палец и ускориться. Юра ненавидел долгую растяжку, постоянно думая о том, почему мышцы не могут сразу нормально растянуться, хоть иногда это было и приятно, а особенно, когда к пальцам подключался язык.
— Ты хочешь мучиться с потрескавшейся задницей, Юр? — спросил его Виктор и хлопнул по ягодице, оставив на его коже розовый отпечаток.
Юра уже кусал пододеяльник от ощущения трех скользящих внутри него пальцев, Юри и Виктор, чуть кивнув друг другу, сошлись на том, что пора Юре вкусить запретный плод шибари.
— Если что-то не понравится или почувствуешь себя плохо говори мне сразу, — серьезно сказал Юри. Плисецкому стало понятно, что, видимо, связывание — это далеко не шутки, а особенно, если, по словам Виктора, это делает мастер. — Ты не должен чувствовать боль и унижение в этот момент, не принимай это таким, пожалуйста. У шибари другая философия.
— Да-да-да я понял, все, — ничего не поняв, а добрую половину пропустив мимо ушей, протараторил Юра. — Начинай уже!
— Сядь для начала, — Юри немного зацепил факт того, что Юра так несерьезно отнесся к его словам, но и осуждать за это он не смог, ведь часто бывает, что пока не попробуешь — не поймешь.
Юра моментально сел, поерзал от нетерпения. Сразу до него не дошло, что процесс будет долгим, пока Юри не завел его руки за спину, начав обвязывать их обычной, но мягкой веревкой.
— Юри, ну что же ты сразу так две? Он еще не совсем опытен в этом, — наблюдающий за действиями Юри, сказал Виктор. — Оставь ему руку одну.
— Я не... — хотел возразить Юра, но его перебили.
— Солнышко, давай и в правду пока одну? — взяв его за руку с кольцом, произнес Юри, а потом, зная, что Юра может обидеться на подобное, добавил:
— Это не потому, что у тебя нет опыта, просто мы хотим, чтобы тебе было приятно, и чтобы ты испытывал только удовольствие от происходящего, а не терпел или заставлял себя что-то делать.
— Ладно, убедил, — вздохнул Юра, закатив глаза. Подбешивала эта бесконечная перестраховка в сексе с ним, ему же уже восемнадцать, и вообще, то, что происходит сейчас — уже как почти неделю официально, под штампом в паспорте. А эти излишние нежности пускай оставят далеко в прошлом, он же не хрустальная ваза, хоть и маленький по комплекции.
Юри аккуратно обвязывал его, завязывая узелок за узелком, не натягивал веревки до боли и сильных алых отпечатков, но и не оставлял их свободно болтаться. Кацуки за каждым своим шагом подмечал почти незаметные особенности тела Плисецкого, вплоть до расположения родинок.
Юра исподлобья смотрел на сосредоточенного Юри, не сводя глаз, даже не моргая. Веревки аккуратно и приятно стягивали кожу.
— Юри, — тихо позвал его Виктор, отвлекая изучения тела Юры.
Юри провел пальцами по его плечам, легонько щекоча. У Юры началась небольшая паника, ведь практически весь он был стянут веревками, обездвижен, но единственное, что его успокаивало, так это свободная рука, которую не зафиксировали сзади.
— Не мешай, Вить.
Делалось это все в тишине, будто бы нагнетало ситуацию и заставляло паниковать все больше и больше с каждым узлом. В комнате приглушен свет, горел лишь торшер рядом с кроватью, а занавески едва колыхались, не пропуская и малейший свет через себя, на тумбочке телефон изредка сверкал экраном с уведомлениями. С большой осторожностью затягивался последний фиксирующий узел, и со стороны могло показаться, что вот-вот перед глазами выскочит тот самый кадр с замком из Сан-Франциско, где мечтала побывать каждая принцесса.
Юра попытался пошевелиться, но, увы, все его движения ограничивались поворачиванием головы в разные стороны и осторожными касаниями правой свободной рукой то к своему телу, то к веревкам. Вся эта картина плохо складывалась в голове у Виктора, который все еще не мог представить, что ему придется придушивать своего маленького мужа. От одной мысли, что что-то пойдет не так, у него начинало колотить сердце. Поэтому он не стал принимать сей факт как должное, и попытался отговорить Юру, оперируя фразами по типу:
— Это же на нашей ответственности. Ты понимаешь, что, если ты не будешь делать так, как скажу я, то это плохо кончится?
— Да… Но я тебе доверяю, поэтому и соглашаюсь, — Юра на несколько секунд потупил взгляд на подушки и будто завороженный дополнил. — И Юри я тоже доверяю, стал бы я разрешать себя связывать.
— Ладно, — выдохнул Никифоров, читая про себя «отче наш».
Стойка раком в связанном виде — как два пальца об асфальт. По крайней мере, так думал Юра, пока не встал в нее сам. Он опирался на одну лишь руку, которой обхватил подмятый пододеяльник, а голова его лежала на подушке, чтоб не так сильно ломило шею после.
Юри любил фетиши в сексе, начиная от ролевых с косплеем на персонажей из любой манги и заканчивая всякими бдсм практиками, в том числе и шибари. Он и сейчас игриво дразнил Юру, несильно надавливая на его дырочку. Не хватало лишь фразы из великого кинематографа: «Буду бить аккуратно, но сильно», поэтому другой рукой Кацуки шлепнул его по ягодице, на которой отпечаталась ладонь. Юра лишь тихо хмыкнул, как бы говоря о том, что можно было и посильней, а то уж слишком, как говорят в простонародье, по-бабски. Все же в этом большой мастер был Виктор, вот он умел шлепать по заднице, с оттяжкой, до синяков, но при этом не делая больно, так, чтобы было обидно. Вот бы он и Юри отшлепал, чтобы тот понял, как надо, а Юра бы на это посмотрел и подрочил, а потом взял бы за щеку у обоих.
Эрос — не эрос, но Юри разлохматил свои волосы так, что от его прежнего вида пай-тряпки с красным от фейспалмов ебалом, остались только воспоминания. Он сощурил и без того узкие глаза, незаметно даже для себя облизнулся и потянулся за презиком, который ему аккуратно протягивал Виктор, достав его из той самой косметички, где были таблетки. Юри же решил выебнуться и открыть пакетик зубами, как делают это в кино, но он оторвал лишь маленький краешек, который даже выплевываться не хотел. Никифоров, что стоял рядом, с завистью наблюдая, как Кацуки вот-вот войдет в Юрочку, не сдержав смех, заржал.
— Не получилось, — с усмешкой ответил ему Юри и уже нормально открыл презерватив, надев его после себе на член.
— Вот я вас не вижу, а до пизды же интересно, че вы там делаете, — бубнил Юра в подушки, не в состоянии поднять голову или хотя бы повернуть.
Юри выдавил на пальцы еще немало лубриканта, смазал ими Юркину задницу, загоняя туда два пальца, чтоб удостовериться, что он более-менее растянут, и осторожно вошел. Плисецкий вздрогнул и глубоко вдохнул. Обычно он хватался руками за волосы, одеяло или непосредственно руку партнера, сейчас же он поджимал под себя пододеяльник и хуй на том.
— Блядский хуй! — протянул Юра в подушку.
По спине с какой-то осторожностью скользили теплые пальцы. По телу пробегала дрожь от каждого нового прикосновения, и хотелось как кот тереться об любые предметы в комнате. Кацуки очень трепетно относился к связанному Юре, поэтому следил больше за веревками и удовольствием для мужа, нежели для себя.
— Не матерись, солнышко, — шептал Юри, заправляя пшеничные волосы ему за ухо и придерживая один из узлов, что не сильно натирал ребро.
— Ну бля-ах-ть!..
— Я сказал, никаких похабных слов! — он ударил ладонью по Юриной ягодице, показывая, кто здесь папочка, и пытаясь насадить это хрупкое создание с не до конца растянутой дырочкой на свой член.
Юра чувствовал, как его жопа вот-вот порвется, и он будет возиться с потрескавшей задницей до конца, ну, хотя бы этого года. Осторожными движениями его втрахивали в постель, позволяя сначала привыкнуть к члену, а после, не жалея даже собственных сил, наращивали темп. С каждым толчком внутрь, его ударяли по ягодицам, оставляя синяки, что явно не скоро сойдут. Глаза закатывались от смешанных ощущений сказочной ебли в жопу и терпимых ударов по телу, что еще больше возбуждали.
— Маленький мазохист, — усмешливо говорил Виктор и улыбался, как невинное дитя, что затесалось здесь ненароком, сбежав из монастыря. Он как тот чувак из порно, который сидит на кресле и тихо себе передергивает, пока оператор и режиссер трахаются с фокусом на главных героях часового фильма для взрослых. Только Витя не сидел в кресле, а все норовил залезть на кровать, но пока не мешал процессу.
Он не унимался. Все же посадил свою пятую точку на кровать, потянулся к члену Юры и принялся тихонечко надрачивать. Юра чувствовал теплую руку и приятные движения, и как все глубже и глубже Юри проникал в него. У Плисецкого нет, как в первый раз, страха обосраться, а вот обоссаться всегда был, есть и будет, только вот скорее он бы обкончал простыни, чем устроил им золотой дождь. Как же сложно потом с такой ткани выводить биологические пятна, проще сразу выкинуть.
Сегодня без минета.
Юра стучал рукой по кровати и кричал все возможные маты блаженства. Он схватился за Виктора и, проведя тому ногтями по коже, оставил за собой след из красных полос на руке.
— Я хочу тоже поиграть с вами, — по-детски протянул Виктор, проведя большим пальцем по Юриной головке члена, и после услышал тихий писк, а потом притираясь, чмокнул Кацуки в шею.
Юри смотрел на то, как Виктор стягивал и с себя штаны, причем еще и успевал следить за тем, чтоб веревки не сильно натирали кожу, все время оттягивая и придерживая их. Юра же почувствовал, как на поясницу легла чья-то рука, и его член уже получше обхватили. Виктор, осторожно поцеловав Юри, отвлекая того от сосредоточения на фетише, проводил рукой по Юриной спине, будто бы специально цепляясь за веревки.
— Просто сам расслабься, Юри, — шепчет он Кацуки прямо в мягкие губы, которые хотелось зацеловывать, как в подростковых сериалах или как в тех порно-мангах, что стояли у Юри на полке. — Ты слишком отвлекаешься на веревки, забывая про себя.
— Эу, голубки, я тут не куклой работаю, — пробубнил Юра в подушку и тихонечко застонал. Плисецкий то ли стеснялся, то ли боялся стонать при Викторе. Даже дома, когда оставался с ним один на один, он мог хрипеть, вздыхать, делать все, что душе угодно, но не стонал. С Юри же другая ситуация, с ним он бесстыдно постанывал и пищал на радость его слуху. Сейчас же Юра был в смятении и долго не мог перебороть себя, но слишком охуительное чувство, когда по простате проходятся несколько раз членом, заставило его сломать свой барьер, и он сдался.
Юри замедлился, дал возможность и себе отдышаться и Юре, медленно вышел из мужа и буквально передарил Юру обратно Виктору, которого он хотел забрать подержать тогда, когда они втроем смотрели на балийские местные ритуалы на улице.
Вот Виктор мог сексуально открыть зубами пакетик с презервативом и артистично вскинуть голову, а потом посмотреть как хищник на мясо сквозь свою платиновую челку, которую ни в жопу не засунуть, ни на хуй не намотать. Он более опытен в сексе, так и Юра тоже считал, но специально пытался затронуть чувство собственной важности у Никифорова словами про импотенцию и возраст. Проблема Виктора лишь в раздолбанной в молодости заднице, в которую входят два хуя, как родной один, поэтому он предпочитал верхнюю позицию, чтоб не слушать насмешки и не стыдиться, хотя Юра и Юри к этому относились нейтрально.
Никифоров надавливал на его ягодицы, насаживая на хорошо стоящий член все глубже. Он прошелся несколько раз по простате, и Юрий, закусывая губу, приглушенно стонал в подушку, а после, не сдержавшись, подняв голову чуть вверх и упираясь в матрац одной лишь рукой, уже бесстыдно громко.
— Котенок же хочет большего, — мужчина скалил зубы, пытаясь казаться ебаным мистером Греем, коим, блять, по жизни он себя считал, а его руки быстро прошлись по позвоночнику маленького мужа к голове и ухватились за волосы. Он тянул Юру за них, запутывая их в паклю, наращивал темп, а Плисецкому казалось, что его жопка вот-вот порвется к чертям собачьим. Он стонал в голос, тем самым лишь ублажал слух Никифорова и его достоинство. Юра был чертовски тугим и горячим внутри, но при этом в нем можно было без проблем скользить, не порвав уздечку и не вывихнув хуй. Заведенная за спину рука, уже начала покалывать, и Юра уже думал, что она у него отнимается из-за веревок, но нет.
Юри все еще следил за веревками и пытался тоже как-то взаимодействовать то с Юрой, то с Витькой. Он зацеловывал левое плечо Плисецкого, не сильно кусал, как любил ему это делать сам Юра, а с Виктором он сплел пальцы, терся о его бедро, заставив того держаться лишь за блондинистую паклю волос, что напоминали больше мочалку.
— Вить, ах! Медленней! Я же сейч.. Ах! — Юра захлебывался собственной слюной и начал кашлять в пододеяльник. Со стороны это казалось, будто кашлял заядлый курильщик.
Виктор отпустил его волосы и послушно сбавил темп. Он все еще продолжал втрахивать Юру в постель, как бы отсрочивая практику с асфиксией. Но это было неизбежно, причем из-за самого Виктора, который любил слишком много попиздеть напрасно.
— Ну что, котенок, — Виктор прижал Юру к себе, заставляя того немного поежиться из-за остановки ебли, и продолжил, — переворачиваемся?
Юра был рад сменить положение, потому что у него уже затекла шея, и покраснели колени. Его же красное анальное колечко пульсировало и сжималось, когда Никифоров соблагоразумил наконец выйти из него, правда еще немного позапихивав туда пальцы. Чтоб не застоялось без дела. Юри и Виктор помогли Юре подняться, который кряхтел, как старый дед и возмущался, что он все сможет сделать сам.
Понеслась пизда по кочкам, меняем позу, крутим барабан!
Виктор лежал на спине, на нем — Юра, который почти что сваливался, но его удерживали сильные мужские руки, а Юри загромоздился сверху. Юру держали, будто обнимали за грудь, немного сдавливали. Виктор практиковал асфиксию и знал, как нужно действовать — поэтапно. Плисецкого это ни капли не пугало. Вторая рука Виктора уже готова была обхватить горло Юры, но сам Виктор никак не мог на это решиться. Ясен хуй, что он паниковал, но дал себе слово, что доставит Юрочке максимум удовольствия, не причинив вреда, пусть это даже будет стоить его собственной разрядке. Будто он забыл, а он забыл, все то, что сам сказал Юри по поводу шибари, мол, не волнуйся, все же хорошо. Хотя аутоасфиксиофилия была посерьезней всяких эстетических связываний.
Юри не мог налюбоваться картиной, как Юра тихонечко лежал на Витюше и раздвигал ноги, позволяя изучить все его хозяйство от и до. Кацуки снял с себя презерватив и помог избавиться Виктору тоже, проведя несколько раз большим пальцем по его головке члена, от чего тот невольно вздрогнул. Никифоров, как и всегда, состряпал блядскую улыбочку и еще крепче обнял Юру. Юра же, нащупав свободной рукой голову Виктора, смахнул ему с лица его ебучую челку, которая бесила его везде и всегда, даже, когда он ее не видел.
Виктор увидел, как сверкнуло его колечко на безымянном в свете торшера. В голове почему-то промелькнули флэшбеки с их первого секса, когда Юра боялся не то, что сесть на член, а элементарно сделать себе клизму перед соитием.
Кажется, у них так вся смазка закончится, блять.
Эффект усиления дал о себе знать лишь тогда, когда в Юру начали вводить уже два хуя и без презервативов. Он схватился за пододеяльник и крепко его сжал, машинально закусив нижнюю губу.
— Да, блять, да, да! — по выражению лица Юры и его довольным крикам было ясно, что такой расклад ему по нраву. Его насаживали на два, и Юра вспоминал те прекрасные ощущения, что он испытывал больше полугода назад.
За его хрупкие плечи аккуратно держались мужские крепкие руки, чуть ли не порываясь сломать их. Юра закатывал глаза от удовольствия, и его член уже порывался выпустить из себя сперму и обкончать здесь все простыни, но для более глубоких ощущений долгожданного оргазма, Виктор прикоснулся к его нежной шее, чуть надавливая на нее. Он боялся переусердствовать, поэтому забывал двигать тазом, доставляя Плисецкому дискомфорт и обламывая себя сам.
— Резче, старик, — Юре не хватало воздуха, и он жадно ловил его ртом, сипел при каждом вздохе, а еще приятно пульсировало в голове. Ему это казалось малым, поэтому он потребовал надавить еще посильней, чтоб, так сказать, вкусить все и сразу.
— Сильней… — шипел он, но на деле боялся, что его тут же и придушат. Что — что, а в таких делах Виктор уж точно специалист. Любой четверной аксель покажется простой безделкой. Но это так казалось лишь потому, что он был сосредоточен именно на удушье, а не на получении оргазма. — Не думай об ас...ахкем...фиксии, Витя.
Юре это нравилось, он давно хотел практиковаться, но боялся, что его случайно придушат, даже не заметив этого, и выебут еще неостывшим трупом. Но молодость Виктору на то и дана, чтоб испробовать на себе все, о чем сейчас мечтал Юра. Главное — на кадык сильно не нажать.
— Нет, коть.
Юри навис над ними, и теперь эта поза выглядела, как бутерброд а-ля «ледяные пансексуалы».
Кацуки наклонился, немного вжимая Юру в Виктора, и поцеловал Никифорова так, будто эрос — не его программа, а стиль жизни. Французский поцелуй, который только и делал, что возбуждал, придавал еще немного пикантности. Юра слегка куснул Юри за плечо, оставив след из зубов, который быстро исчез.
Юри наконец оставил веревки в покое, убедившись, что, да, Юра действительно не чувствует боли или унижения, и поставил руки на простыни, зацеловывая Виктора до такой степени, что даже губы онемели.
А вот Юре казалось, что он сам все еще спокойно и нормально дышит, хотя его лицо уже было красным, и это прекрасно созерцал Юри, который неспешно мотал головой на любые взгляды Виктора. Юри и Витя мимикой выясняли сейчас свои отношения и лишь изредка моргали в знак согласия, настолько хорошо они уже знали друг друга. Юра этого не замечал.
Виктор дышал Юре прямо в ухо, от чего у того пробежались мурашки по коже, а Юри целовал его шершавые губы, проводя по ним языком, пока сам Юра норовил все сделать очередной кусь.
Виктор, подобая своему образу статного мужчины, никогда не стонет. Но не сейчас. Юра готов был поклясться, что у него под ухом Виктор шумно не только вздыхал, но и немного скулил, как его псина по ночам в Питере.
Юре всегда почему-то казалось, что секс один на один у Юри и Виктора проходит в полной тишине, ведь он никогда не слышал, как кто-то из них стонет. Но один раз, еще в самом начале отношений, где Юрка спал на диване в зале, когда тем приспичило ночью, он слышал эти всхлипы Юри через тонкие стены в квартире. Ну, а что ему еще оставалось, он и передернул тогда под леопардовым пледиком.
Никифоров ослабил хватку и попытался с головой уйти именно на еблю, довести Юрочку до оргазма без рук и как-то принести удовольствие и Юри. У Плисецкого перед глазами неяркие звездочки, а в горле будто ком застрял. Юра думал, что он вот-вот потеряет сознание. Все это напоминало ему случай, когда он закинулся на выпускном насваем, а потом его долго отпустить не могло, все тело было ватным, но, сука, активным, как никогда.
Юри оценивал ситуацию в прямом смысле свысока, слишком пошло оглядывал тело Юры, вглядывался во все еле заметные детали, скалил зубы и, сам того не замечая, улыбался. На него засматривался не только Юра, который уже был готов орать от переполняющих его чувств, но и Виктор, который побаивался эту тайную сторону мужа.
Юри положил свою руку на живот мужа и попытался подстроиться под один с Виктором темп.
На тумбочке завибрировал телефон. Плисецкий был готов проклясть любого человека, который обломал им кайф. Он еле дотянулся до телефона и, не отрываясь от сказочной ебли, поднял трубку.
— Алло! Что?! — он недовольно прошипел в телефон, ожидая реакцию на том конце, и пытался не застонать или не заматериться прямо в трубку.
— Юрочка? — самое время сбросить звонок и остановиться, ведь это был дедушка Коля, который решил пожелать внуку спокойной ночи, потому что знал, что на Бали время идет в плюс с чем-то часов, а вот с чем именно, ему было не известно. Потому он позвонил на авось.
Под ухом у Юры заржали, а Юри сбавил немного обороты.
— Юрочка, что ты хрипишь?
— Деда, понимаешь, просто я тут… простудился, — Юра сжал кисть руки, на которой лежал спиной, и покарябал Виктору живот.
— Как у вас дела? Все хорошо? — дед будто чувствовал, что нужно позвонить прямо сейчас.
— Да-да-да, — наспех отвечал ему внук. Юра пытался как-то приврать, чтоб свести разговор на нет. — Прости, мы уже ложимся спать, спокойной ночи. Ух, разница в часовых поясах!
— А, хорошо. Утром позвонишь.
Юра кинул телефон так, что тот слетел с края кровати и хуйнулся об пол.
— Чего это мы не хотим разговаривать со своим дедушкой? А? — по-детски, издеваясь, говорил Виктор, продолжая ржать под ухом.
— Не беси меня, и так все обломали!
Юри усмехнулся и попытался вернуть тот самый кайф, который они потеряли из-за звонка. Учитывая, что они не останавливались насовсем, дело можно было продолжить, но опять с нарастанием. Дубль два, и Виктор вновь придушивал Юру, который уже понял, что послевкусие гораздо интереснее, и не стоит душить человека сильней — эффект остается один и тот же, вот только ком в горле задерживается подольше.
Юра шепчет всякое, от «блядский хуй» до «расслабьтесь сами». Он не мог свыкнуться с тем, что мужья его, как он думал сам, никоим образом не удовлетворялись сами, поэтому, немного поерзав, он принял положение для того, чтоб в него могли проникнуть сразу два и не корячились.
Для большего удовольствия пришлось сменить еще одну позу, и теперь Юра лежал на животе на Викторе, выставив назад свою попку для удобства для Юри. Теперь Плисецкий ощущал себя очень узким местом для переговоров, куда зашли аж два мужика. Что Виктору, что Юри все очень нравилось. Почему-то казалось правильным, что все могут чувствовать друг друга. Для них это было самой настоящей романтикой, Юри и Виктор даже не замечали, как постоянно держались за руки, сплетая пальцы друг друга, это уже было привычкой, их общей и очень приятной.
А что Юра?
Он уже действительно кричал в голос, все время повторяя все матерные слова, которые когда-либо слышал в жизни, и их производные. Он прогибался в спине так, как не делал это на тренировках. Казалось, что он вот-вот охрипнет.
И он охрип.
Юра не мог сказать и слова нормальным голосом, лишь тихо-тихо что-то шептал, чувствуя, как внутри него двигаются, давят на стеночки и простату, трутся друг о друга, мешая смазку два члена. Почему-то совершенно не казалось, что разорвет, было просто очень хорошо, и, видимо, так для всех.
Юри стиснул зубы, видимо, что разрядка уже настигла его.
На радость Виктору, Юрка кончил не первый. Юри успел вытащить, будто боялся, что от его спермы Юра сможет залететь, как баба с первого канала, забрызгал Плисецкому всю поясницу. Никифоров же сделал еще несколько резких движений, доведя наконец и Юру до семяизвержения, причем без рук, и сам чуть не излился ему в задницу, которую потом очень долго отмывать от спермы.
Парень съежился, подобно котику, и все пытался свести ноги, которые до сих пор были связаны. Юру колошматило, и ему хотелось щас либо сдохнуть, либо снова испытать такое. Не в состоянии даже нормально выпрямиться. Юри уже развязывал ему узлы, что нахуевертил по всему телу, и освободил ноги. Плисецкий не то, что шагнуть, он дернуть ногой не мог, все еще сворачивался в клубочек, пока Виктор пытался его как-то поднять для того, чтоб освободить от веревок.
— Ах, блять, как же, а-ах! — его аккуратно уложили на кровать. Юри хотел было помочь ему подняться, но Виктор остановил его и сказал, что сейчас его лучше не трогать, отпускать будет относительно не долго.
Юра элементарно встать с постели и сходить поссать не мог, его под руки, на ватных ногах повели до туалета и еще ждали там, чтоб он не свалился на кафельный пол. Его зад горел, и ощущение, что внутри до сих пор что-то есть, никак не покидало его, а к туалету тянулся очень интересный след текущей из него смазки и спермы. Здесь приходит на помощь старый добрый бепантен из все той же косметички под лекарство и прочей хуйни. Подушку под хуй и погнали.
— Эй, аккуратно, больно же, — прохрипел Юра и чуть дернулся, когда Юри прикоснулся к его красной дырочке холодным кремиком.
— Как в два, Юр, так не больно, а как раны фронтовые зализывать, — усмехался Виктор, подбирая с пола два использованных презерватива и кидая их в мусорку около шкафа. — Вы же понимаете, что нам на обляпанной постели спать?
— Вить, не мешай, — Юри сосредоточенно намазывал Юре задницу, будто мама-кошка вылизывала котенка.
— Хорошо, хорошо… помочь?
— Катись к черту, Вить, — вставил свои пять копеек осипшим голосом Юра. Но Виктор лишь заулыбался, присел на кровать рядом с Юрой, заранее натянув на себя свои любимые шортики, в которых он мог щеголять без плавок, и погладил маленького мужа по светлой разлохмаченной голове.
***
Розовый закат, щиколотки в прозрачной воде, дорогущий ужин в ресторане — все это красуется в ленте инстаграма. Вот и сейчас, сидя на веранде виллы, Виктор смотрел на догорающий закат и еле колыхающееся море. Тихо и спокойно. Легкий вечерний ветерок приятно обдувал вспотевшую спину и лицо.
К нему сзади подошел Юри и тихонечко присел рядышком, прижимаясь в крепкие объятия. Из окна виллы горел свет, что немного освещал эту самую веранду и придавал атмосфере немного романтики. В Геленджике или Адлере еще б и дельфины бы прыгали, совсем как на фото, а вот на Бали и медуз хватает.
— Красиво, — тихо шептал Юри, утыкаясь носом в плечо Виктора. Тот лишь кивал головой, чтоб не нарушать великолепную тишину и чуть приобнимал Кацуки.
Вся жизнь наполнена сумбуром. Медовый месяц — одна из малейших радостей, как и свадьба.
— Давай, когда домой приедем, закатим свадьбу, ресторан там, чтоб как у людей, а? — он сжал руку в кулак, как бы намекая, что свадьба будет по всем русским канонам, с караоке и пьянкой.
— Ну ладно, чего уж там, — Юри еще немного понежился в объятиях, усталым взглядом посмотрел на кольцо на правой руке и улыбнулся.
— Старье, про меня забыли? — Юра, идя пингвиньей походкой, нарисовался перед ними в белом халате, что был ему явно великоват. — Я тоже хочу.
Плисецкий аккуратно садится на колени Юри, чтоб не так больно было на твердом сидеть и, немного еще подумав, ложится и на колени Виктора.
— Знаете эти тупые шутки, по типу звезды сегодня прекрасны? — говорил Юра, глядя на две ярко сияющие звезды на еще не совсем темном небе. — Вон те две — это вы.
Виктор очень сентиментальный человек, но он лишь улыбнулся и почесал Юре подбородок, будто это кот лежал. Юри же по-доброму усмехнулся и накрыл Юрину руку с кольцом своей.
— Ты — наша главная звездочка, и сияешь ты ярче всех остальных, да Юри? — Виктор всегда был романтиком, да таким и остался.
— Ага.
— А знаете что? — хрипло сказал Юра, поднял указательный палец на левой руке вверх и продолжил. — Сказочное Бали, да. А здесь еще и сказочно ебут. Ведь и правда хороший хэштег для инсты, не думаете?
— Я первый начал, — гордо произнес Виктор, и получил кроткий поцелуй в щеку от Юри.
— Молодец, — смеялся Юра, иногда покашливая.
Впереди еще много чего; и еще две с половиной недели медового месяца, и тренировки к новому сезону, и свадьба. Но вот сейчас они втроем, будто одни во всем мире, смотрели на уже потемневшее небо, тихо рассуждая о том, что все звезды прекрасны. Даже эти три звезды фигурного катания.
Бали — таки сказочное место.
