Без пульса

Человек без чувств – как без пульса. Мертв. – Шесть тридцать утра, вам пора просыпаться, – включился портативный компьютер. Темная комната вспыхнула холодным светом. Белые блестящие стены, белый пол, белый потолок. Посередине этой коробки – узкая кровать с закутанным в одеяло человеком. Он лежит на спине, руки и ноги строго вытянуты вдоль туловища. Человек открыл глаза, но не зевнул и не потянулся. Слегка сощурился от света, отблесками отскакивающего от стен. – Урарака, диагностика. Красная сетка лазера пробежала по его телу. Человек закрыл зеленые глаза и, казалось, снова уснул. – Диагностика завершена. Физическое состояние – девяносто восемь баллов, отличное; психическое состояние – сто баллов, отличное. Лечение не требуется. Не забудьте принять лекарства, – докладывали приятным механическим женским голосом. Человек поднялся, сохраняя осанку. Взял с прикроватной тумбы желтый браслет и застегнул на запястье. Пульс – шестьдесят ударов, смеряла вещь. – Урарака, мои планы на сегодня, – скомандовал человек и встал с кровати. Она тут же заправилась и уехала в нишу в стене. Он и сам подошел к стенке, и ее глянцевая поверхность расщепилась на кубы, а после рассыпалась, повторяя контуры худощавой фигуры, и пропустила его в другую комнату. Такую же белую коробку, но меньше, где не было ничего. – Сегодня вы работаете в UA с семи ноль-ноль до двенадцати ноль-ноль. В двенадцать пятнадцать у вас запланирована встреча с Тошинори Яги. В пятнадцать ноль-ноль вы записались на прием к стоматологу. Это все. Внести коррективы? – Не нужно. Состояние кожи. – Анализирую. Тело человека вновь осветило лазером, на этот раз голубого цвета. – Загрязнение кожных покровов двадцать процентов, допустимый показатель. Желаете провести мгновенную дезинфекцию? – Нет, Урарака, подай одежду и включи новости. – Да. Стена рассыпалась на кубики, и из нее плавно выехала полка со стопкой аккуратно сложенного белья. Стены на секунду потемнели, а после вспыхнули, выводя на всю площадь цветное изображение. Пока человек одевался, новостная программа следовала за его взглядом, переплывая с одной грани на другую, спрыгивая то на пол, то на потолок. – Эмоциональный фон в городе стабилен, количество террористов не превышает общего показателя. Вчера группой экстренного реагирования UA был задержан террорист Кацуки Бакуго в районе торгового центра. Его красный эмоциональный фон зафиксировали сенсоры наружных камер наблюдения. При задержании проявлял агрессию и оказывал активное сопротивление, но, благодаря лидеру группы, Тошинори Яги, схвачен без потерь для окружения. В данный момент он доставлен в UA, чтобы пройти курс реабилитации. О погоде. – Отключение. Говорящие стены умолкли и сморгнули, стали такими, как и прежде. Человек влез в серую униформу с длинной полосой молнии от пояса и до самого подбородка. На нагрудном кармане желтым шелком вышито UA. – Урарака, подай завтрак. – У нас кончились тосты с ореховой пастой, желаете заказать еще? – Да, сделай заказ на месяц. А сейчас подай яичницу с беконом. – Минус две тысячи сто пять талонов. Оставшаяся сумма талонов на счете составляет десять миллионов триста шестьдесят восемь тысяч четыреста тринадцать, – проговаривает компьютер, пока человек запивает водой коричневатую пилюлю, которая лежала посередине стеклянного блюдца. Все эти предметы, конечно, тоже возникли из стен и ими же поглотились после. – Не забудьте принять лекарства. Еще один стакан и еще одна пилюля, на этот раз меньше и круглее. Цвета она была не землистого, а ярко-оранжевого и прозрачная, как янтарная капля. Человек знал, что пилюля похожа на янтарь, потому что, когда-то на земле были моря и деревья, а деревья плакали липкой смолой. И когда их горячие слезы докатывались до холодного соленого моря (он знал, что оно было соленое и холодное) они застывали и становились прозрачными, отдавая жар черной воде. Много подобных историй он знал от матери. Но сейчас они казались настолько далекими и фантастичными, что он начал путаться и сомневаться, была ли когда-то у него вообще мать и правда ли янтарь – это слезы изумрудной ели. Он покрутил пилюлю между пальцев, смотря, как ее круглые грани ловко искажают искусственный свет, и проглотил её не разжевывая. Картинки черного бушующего моря, подмывающего волной обрыв, с высоты которого кривое колючее дерево роняет слезы, смазались и превратились в грязь. Он подумал, что пилюля никогда не была янтарной. Она просто оранжевая. – Удачного и спокойного дня, – пресно пожелал компьютер. Человек покинул комнату. Умные стены задремали. Они будут ждать его возвращения, чтобы снова болтать без устали, выплевывать и заглатывать бесчетное количество предметов.

***

– Помните, развитое общество – общество, в котором люди не допускают проявления эмоций, – зачитывал компьютер бегущую строчку в электропоезде. Автоматические двери распахнулись с тихим шипением, выпуская колонну людей. Все как близнецы: в серых комбинезонах, с серыми лицами и держались они все одинаково – ровно, и от того неприметно, серо. Никаких признаков личности. В стройном потоке легко можно разглядеть каждого, но едва ли возможно узнать. Колонна двинулась вдоль улицы, не имеющей своего цвета и больше похожей на стеклянный коридор. Коридоры отличались лишь порядковым номером. Едва ли можно определить их длину и изгиб. Когда ты проваливаешься в прозрачную арку, время и пространство растягиваются. Даже если отсчитывать шаги, ты собьешься. Потому что стеклянные коридоры смыкаются незаметно. Колонна переползала с улицы на улицу, слаженно поворачивала и одновременно замирала, пропуская такую же встречную колонну. Механическое движение это продолжалось до тех пор, пока строй не разделили на входе в здание металлические турникеты. Человек приложил желтый браслет к сканеру. – Мидория Изуку, сотрудник. Доступ разрешен. Прутья крутанулись, затягивая Мидорию внутрь. Он зажмурился. В следующую секунду в лицо ему прыснули белой пудрой и обдули горячими струями воздуха, вложили в руку бумажное полотенце. Изуку спешно вытерся, он ненавидел ощущение дезинфекции, особенно на лице, и кинул по памяти комок салфетки в урну. Когда он вновь распахнул глаза, увидел огромный зал, где белые глянцевые стены проецировали кучу разных изображений одновременно и уходили на многие многие метры в высь. Ему всегда казалось, что вестибюль UA и вовсе не имеет потолка, а тянется туннелем бесконечно, упираясь, разве что в самый купол над городом. Но это всего лишь глупое заблуждение, которое он никак не мог удалить из сознания. Мидория прекрасно знал, что здание имеет всего пятьдесят три этажа и, конечно, выше купола, ничего не может быть. Так он рассуждал, пока поднимался на лифте на свой всего-то тридцать седьмой этаж. Прозрачная кабинка затормозила на десятом, выпуская работников тех. поддержки. В лифт зашел всего один человек с отметиной от ожога на половину лица и разноцветными, симметрично уложенными волосами. – Добрый день, Тодороки Шото. – Добрый день, Мидория Изуку. Шото – коллега. И разговор с ним мог затеваться только о работе и погоде. Но они никогда не говорили. Здоровались и прощались. Изуку считал Шото хорошим эмоциональным экспертом. Изуку восхищался тем, насколько Шото Тодороки прямо держит осанку, равнодушно взирает на все и никогда, никогда не хочет что-нибудь сказать. Идеальный эксперт. Рядом с ним Изуку чувствовал себя ущербным. Потому что с плеч его всегда спадал лабораторный халат, и он не заметно для себя мог проходить сутулым пол дня, потому что язык всегда чесался, когда в голове, совершенно неожиданно и живо бурлили мысли. Даже сейчас Мидория позволил себе вздохнуть. Он ненавидел себя за то, что даже принимая лекарства, не может, не может смотреть так же холодно и безучастно. Даже глянцевые стены были для него не бесцветными, а именно глянцевыми. До тридцать седьмого они доехали оставшись почти вдвоем. Верхние этажи – только для лиц заслуженных и занимающих соответственные должности. Самый последний – этаж самого диктатора. В стальные тиски узкого прохода, по обыкновению, сначала отправляется высокая и стройная фигура Шото. Следом к сканеру прикладывает браслет и Мидория. Он работает здесь не первый месяц, а все равно продолжает бояться стальных затворов толщиной с десяток сантиметров. Он сравнивал их с челюстями, которые однажды непременно пережуют его хребет, если он замешкается. А он всегда мешкал и невольно вздрагивал. Как он завидовал Шото! Шото никогда не увидит в дверях ничего, кроме дверей, а уж тем более челюстей. Мидория снимает халат с вешалки и запихивает в него руки. Пока он этим занимался, Тодороки уже получил документы. Сегодня, кажется, понедельник. Еще семь дней. Еще один эмоциональный террорист. Еще одна нескончаемая неделя работы. Изуку подходит к маленькому окошечку. Там, за стеклом, хранилище информации об эмоциональных преступниках. Бесчестные ряды тесно прижатых друг к другу ящиков. Иногда Изуку становилось дурно, когда он представлял эту комнату. Ведь по сути, все люди, однажды получившие статус террориста, так и остаются в этой железной комнатке. В виде единичек и ноликов, пары гигабайт памяти. Из окошечка выезжает полочка с наушником и флешкой. Шото уже ушел. Изуку берет полученные документы и проходит вдаль узкого утроба с кучей дверей камер. Какая-то из них станет и его на ближайшую неделю. Он сует флешку в карман, а наушник – в ухо. Работа эмоционального эксперта – ответственна и подходит не всем. Только человек с определенными качествами может получить ее. В первую очередь, если вы задумались о работе эксперта, вы должны: – обладать поразительным самоконтролем; – быть устойчивы к стрессам; – быть критичны; – обладать безупречной логикой; – быть здоровы; – пройти тест способности в диспансере. Ваши баллы за тест превышают семьдесят пять. Если вы отвечаете всем условиям, вы должны пройти собеседование, где окончательно выявится ваша способность к данной работе. Вашими обязанностями станет оказание помощи эмоциональным террористам, их реабилитация в глазах общества. За семь дней вы должны убедить террориста в необходимости принимать лекарства. Если террорист отказывается, всячески противится, вы должны осудить террориста: вынести приговор о ликвидации. Помните, статус эмоционального террориста уже означает, что гражданин потерял ценность для общества. Ликвидация террориста – не убийство, а верное решение. Ваш номер – два-ноль-восемь. Имя эмоционального террориста – Кацуки Бакуго. Корпорация UA желает вам приятного дня и эмоционального спокойствия.